Забавные игры (1997)

Пересматривать 'Забавные игры' со знанием о том, что весь фильм снимался в качестве своеобразного манифеста против насилия - совершенно бесценный опыт. Как будто спадает какая-то маска из жестокости и излишних эмоций, и остаётся только голое и горькое нутро. И к диалогам иначе прислушиваешься, и детали теперь режут глаз как-то по-особому извращённо, но при этом честно.

Это действительно фильм, обязательный к пересмотру. Точнее, повтор улучшает его, оттачивает и, самое важное, - даёт совершенно другой угол обзора, совершенно другие ощущения. Хотя, скорее всего, большинству (как и мне когда-то) и одного раза покажется многовато. После первого просмотра я, испытав все эмоции, какие только есть на свете, съёжилась на диване с пустым взглядом и истерикой в горле. Я думала про этот фильм несколько дней, окрестила его одним из лучших в мире и твёрдо решила никогда больше к нему не возвращаться. И вот, спустя два года, я снова смотрю на мячики для гольфа и белые наволочки - но теперь на большом экране.

Теперь пик стресса достигается на первых двадцати минутах: каждая деталь становится огромным восклицательным знаком, каждый длинный спокойный кадр скручивает горло. Счастливая семья ещё не о чём не подозревает, а твоя память, как заведённая, считывает все мельчайшие подсказки, заботливо раскиданные Ханеке по австрийским газонам. Разрядка и какое-то парадоксальное успокоение наступает одновременно с хрустом отцовский ноги. Игра началась, и ты точно знаешь, кто выиграет. Пауль смотрит на тебя, и это даже как будто успокаивает. Мы тут просто играем, это кино. Фильм ещё не кончился, хотя ты надеешься на это, даже теперь, когда досконально изучила правила.

Надежда. Вот что поражает больше всего. Самым страшным и действенным пыточным инструментом режиссёр делает надежду. Он постоянно оставляет зацепки, задоринки, паузы, в которые как будто легко можно выскочить, ускользнуть из творящегося ада. Даже во второй раз действие захватывает зрителя до такой степени, что рациональная часть сознания как будто начинает работать с перебоями - кажется, сейчас им помогут эти люди в лодке! Ах, мальчик сбегает, он сможет! У него ружьё, сейчас он пристрелит этого ублюдка! Они уехали, слава богу! Телефон работает! И так далее, и эта игра, в которую всё время играют с сидящими в зале, не знает меры. Ханеке прекрасно знает, что хуже отчаяния может быть только неоправданная надежда и пользуется этим знанием с хладнокровной жестокостью.

Её пиковая точка, конечно, сцена с ревёрсом. Никаких шансов. Никакой надежды. Облегчение, которое нам в очередной раз позволяют испытать, за долю секунды превращается в тяжеленный камень где-то в грудной клетке. Кажется, сам Господь-монтажёр на стороне этих психопатов. Кажется, молитвы не работают. Кажется, все кинематографические инструменты только для того и созданы, чтобы, как говорит в конце сам Пауль 'Нереальный мир стал реальным'. Чтобы всё то насилие, что восхваляют с экранов, хлынуло однажды в реальный мир - только нужно скорее найти чёртов пульт!

Когда узнаёшь о посыле фильма, верится слабо. Большего уровня жестокости и безнадёги ещё поискать, думаешь ты. А потом понимаешь, что Ханеке ни разу не показывает насилие в кадре. Убийство ребёнка звучит на фоне, пока мы смотрим как Пауль готовит себе сандвич. 'Капитан корабля' умирает где-то внизу, под камерой. И даже сцена с раздеванием само раздевание не демонстрирует - мы видим только измученное лицо хозяйки. Камера то и дело как бы норовит сорваться и опуститься вниз, и мы не хотим этого - и в итоге остаёмся один на один с заплаканными глазами. Единственный раз, когда убийство показывается напрямую - вымышленный, отменённый магией монтажа. Просто издёвка, очередной лакомый кусок надежды и вместе с тем - упрёк. Вы, кажется, только что ликовали, увидев, как груд живого человека разлетается на кровавые куски? Ай-яй-яй. Кажется, кое-кто ничем не лучше Питера и Пауля.

Это действительно невероятно жестокий ильм, но жестокость его отнюдь не в ничем немотивированном насилии над благополучным австрийским семейством. Он жесток, жёсток со зрителем, который, несомненно, включал картину чтобы в очередной раз испытать полуживотные эмоции, посмотреть на кровь и пережить то, чего ему так не хватает в жизни. А в итоге прокатился на качелях из молитв и безысходности, чтобы в конце концов самому обнаружить себя в той гостиной напротив телевизора, залитого кровью.

Название рецензии я конечно взял отрицательное, ибо назвать фильм положительным невозможно, правда судя по рецензиям критиков это анти кино, так что неудивительно. Мне в этом фильме нравиться, что насилие тут не главное, в основном оно было за кадром. Именно физическое насилие, а вот морального тут хватает. Чего стоит длинная сцена с просьбой дать яйца. Это настоящая психологическая пытка, в данный момент понимаешь насколько воспитание этикета может быть проклятием для тебя. А вежливость не означает то, что это хорошие люди. Полезный фильм для людей, кто пускает в свой дом кого попало, лишь из-за того, что они добрые и гостеприимные люди.

Ханеке хотел видимо показать по сути лицемерие и человеческую наивность, правда смотреть на всё это тяжело. Мне нравится оригинал, посмотрев который можно задуматься о фразе 'незваный гость'. Я встречался в жизни много раз с тем, что гости или входили из-за излишнего гостеприимства родных, ну или просто их невозможно было выгнать, пока сами не уйдут, вежливость и манеры хорошие - это здорово, но имеет обратную сторону медали. По сути над этим и посмеялись в этом фильме, жестко, но поучительно.

С этим фильмом связаны две истории, которые приключились, когда я учился в 7 классе: смотрел я его с приятелем, и по итогам просмотра чел, мягко говоря, очумел от фильма; потом я порекомендовал этот фильм своей учительнице по русскому и литературе, и в итоге моих родителей вызвали в школу.

Сам по себе фильм 'Жестокие игры' не самый жестокий фильм на планете, ведь есть и более дикие по своему содержанию картины, и почти не содержит откровенного графического контента, как, например, в том же Сербском фильме (кстати, советую, отличный фильм для всей семьи). И все же мастерство и умение Ханеке расставлять акценты делает свое: Funny games однозначно можно считать иконой жестокого эпатажного кино, которое не выпячивает свою провокационность, как это бывает в фильмах Ларса Фон Триера или других деятелей фестивального кино.

Ода безысходности, ода бессмысленной жестокости, лучший пример троллинга с пробиванием 4-й стены - это лишь малая доля хвалебных слов, которые мне приходят в голову, когда меня просят (да никто меня не просит, лол) описать Funny games. Сюжет прост: семья из мужа, жены и ребенка приезжает в свой загородный дом на выходные. Не прошло и пары минут, как к ним наведывается пара интеллигентных молодых людей - Пол и Питер - и с этого момента в австрийском домике начинается кошмар.

Главным действующим лицом в фильме является Пол, ведь именно он вступает в коммуникацию со зрителем и, подобно известному инди-разработчику игр Питеру Мулинье, буквально ломает фильм. Я не силен в поисках глубоких смыслов, кроме тех случаев, когда оставленные режиссером подсказки уж слишком явные, чтобы разгадать замысел, поэтому общий посыл картины я вижу лишь в откровенном троллинге зрителя. Жестокая и циничная игра Ханеке на ожиданиях зрителя бударажит сознание куда сильнее происходящих в фильме событий, и, возможно, именно поэтому фильм шокирует. Не жесткостью, не тем, что мозги одного из членов семьи растекаются по экрану включенного телевизора, не смутными мотивами парней-садистов. Картина шокирует тем, как она обращается с собственным зрителем, ломая повествование, доводя уровень фрустрации и безысходности от бессмысленности происходящего до предела. И, самое главное, Пол, обращая свой взор к зрителю, общаясь с ним и подмигивая, в некотором роде делает нас соучастником происходящего на экране. Как здесь не чувствовать себя неуютно? Это ведь не мясной хоррор или боевик, где ты в первую очередь зритель и на все смотришь отстраненно.

Так что да, Забавные игры - это шедевр, самый лучший фильм Ханеке (хотя еще Белая лента очень крутой фильм, но она более тяжелая для восприятия).

«Забавные игры» — культовый психологический триллер Михаэля Ханеке. Этой рецензией я хочу начать цикл рецензий на фильмы этого великого режиссёра. Почему же я логично не начал с «Седьмого континента»? Во-первых, пока нет возможности посмотреть в оригинале, а перевод ужасный. Во-вторых, именно просмотр «Забавных игр» сподвиг более плотно ознакомиться с творчеством Ханеке, так как до этого я смотрел всего лишь один его фильм (позже на него тоже будет рецензия). А теперь подробно расскажу, почему «Забавные игры» (1997) — лучший home-invasion-триллер из всех, что я видел на сегодняшний день.

Сюжет довольно простой. Семья, состоящая из отца, матери и сына приезжает отдохнуть в свой загородный дом на уикенд. По пути они разговаривают с соседями, чьё поведение находят странным. У соседей же они в первый, но не в последний раз, к сожалению главных героев, видят двух молодых людей в белой одежде и таких же перчатках. Позже к ним в гости наведывается один из них. Он просит у хозяйки 4 яйца. С такой простой просьбы начинается главный и возможно последний кошмар в жизни главных героев…

Сюжет не содержит каких-то супероригинальных моментов и, в целом, обезличивает происходящее. Главное, что стоит отметить в этом пункте без спойлеров — сломы четвёртой стены. Пожалуй, именно они держат на себе львиную долю известности фильма, да и оригинальности придают немало. Эти вставки можно даже считать за вкрапления «чёрной» комедии в совсем невесёлый фильм.

Актёры в фильме на высоте. Лично я их не узнал (разве что Арно Фриш напоминал немецкую версию Бена Уишоу), но играют все просто отменно. Начнём со злодеев — Арно Фриш очень круто отыграл поехавшего интеллигента. Он очень спокоен, уравновешен, но стоит что-то сделать не так, как он хочет, и жертва сразу оказывается в незавидном положении. К тому же, персонаж Фриша именно тот, кто ломает четвёртую стену и напрямую обращается к зрителю, откровенно издеваясь над ним. Франк Гиринг, сыгравший второго мучителя семейства, явно теряется на фоне харизматичного Фриша (который похож на Гансу Ланда из знаменитых «…ублюдков» Тарантино). Да, с ним есть пара запоминающихся сцен, но из взрослых исполнителей главных ролей он наименее скучен. Ожидаемо, самое слабое звено актёрского состава — маленький сын главных героев в исполнении Штефана Клапчински. Он вышел также, как и злодей Гиринга, довольно блеклым и неинтересным персонажем, хотя завершение его арки, пожалуй, лучшая сцена за весь фильм. Самых лучших оставил напоследок: Сюзанна Лотар и Ульрих Мюэ воистину восхитительны. Титаническое спокойствие, сменяемое истериками и наоборот отыграны выше всяких похвал, не говоря уже о пустоте в их глазах ближе к финалу. Действительно впечатляет.

С технической стороны всё тоже хорошо. Само действие довольно камерное, но Ханеке определённо добавляет фильму стиль своей режиссурой. Тяжело объяснить магнетизм его работы, но снята лента восхитительно. Саундтрека почти нет, но вставленная в самые ответственные моменты жёсткая рок-композиция точно вам запомнится своей агрессивностью и безысходностью.

То же можно сказать про весь фильм. «Забавные игры» тяжело смотреть. Это не тот фильм, который вы пересмотрите, или захотите порекомендовать друзьям без предупреждений о жести, творящийся на экране. Она в первую очередь психологическая, и давит фильм не по-детски. Но если вы готовы к разному опыту от кино, в том числе и негативному, «Забавные игры» запомнятся вам надолго. Второго такого фильма точно не найти.

8 из 10

Об эффекте, который фильм окажет на твою психику, можно догадаться по музыкальным отрывкам в самом начале: классика и упорядоченность вдруг сметаются диким оглушительным панком, в котором тоже есть своя внутренняя гармония.

На протяжении фильма не раз задаёшься вопросом, как бы сам поступил на месте персонажей, и вообще, определись уже, с кем ты. С одной стороны — семейка тех, кого в литературе некогда называли бюргерами-филистерами-обывателями: они нормально успешны, зажиточны, нормально счастливы, забивают холодильник, ездят в загородный дом и катаются на лодке. Такой же типаж, как по мне, представили в Паразитах. Они не плохие, но не кажутся особенно глубокими, и напоминают паразитов на теле культуры или красивые, но пустые пузыри. С другой стороны — парочка парней в белых перчатках, изначально заявляющих о себе как о людях, которые могут быть кем угодно: наркоманами, детьми безжалостной улицы, а может и вовсе отпрысками таких же зажиточных и успешных. Так ли это важно? Они обходительны и обаятельны, но кажутся либо биполярниками, которые бьют, чтобы пожалеть, либо, что скорее, абсолютными психопатами. А может, просто трикстерами, которые пришли разрушить привычный удобный мир. Хотя, по сути, вторые — такая же часть и продолжение первых, как панк — часть и продолжение музыки. Они часть одной системы, хоть гости и выворачивают её наизнанку или, лучше сказать, лопают пузырь.

Не раз в фильме звучит один и тот же вопрос: зачем? «Зачем вы это делаете, что вам от нас нужно?» Но ответ в такой пустоте может быть только один: просто так, это забавно. Нельзя забывать о важности развлечений.

Неопределённость, неясность того, что происходит, сближает действие фильма с реальностью, в которой не всё имеет смысл и объяснение. В фильме есть два момента, когда зритель чувствует себя максимально неуютно и неудобно (хотя, казалось бы, куда в таком фильме ещё менее уютно). Тебе не удастся остаться просто безучастным зрителем, который, словно всевидящее божество, следит за событиями и но ни во что не вмешивается. Ты чувствуешь себя соучастником этого всего, когда Пауль, ломая четвёртую стену, обращается лично к тебе. Он же выступает лидером происходящего, зачинщиком этих забавных игр, и позволяет себе ломать рамки самой игры, напоминая, что происходящее — кино, которое, если понадобится, можно отмотать и переиграть.

Несмотря на тяжкое действие и всю невероятную бессмысленную жестокость, фильм смотрится с упоением: оттого, как его сделали, как легко трикстер Пауль переступает мыслимые и немыслимые границы, насколько фильм является произведением искусства.

10 из 10

Как известно, Ханеке снимал «Забавные игры» дважды, маниакально добиваясь идентичности, радикальности и эпатажа обеих версий. Однако, при всей их аудиовизуальной схожести (вплоть до неразличимости), это все же разные фильмы, которые объединяет только одно, и на мой взгляд, самое главное — метатема, ибо «Забавные игры», как 1997, так и 2007 годов — кино не о насилии, не об аморализме нового поколения и даже не о социуме, это кино о воздействии кино на зрителя. Потому я категорически не согласен с Виктором Матизеном, который в своей рецензии для «Синематеки» писал, что в первой версии ужас был онтологическим, а во второй — кинематографическим. В обеих картинах он кинематографический по сути.

В оригинальной версии, если уж для начала говорить о ней, есть четкое противопоставление исполнительской органики актеров, играющих жертв (их героям плохо, они страдают, им больно, они низведены до животного состояния мучающихся тел) и кривляния на публику тех, кто играет палачей. Это не значит, что они играют плохо, сами их персонажи работают на публику: то есть на жертв и на публику «Забавных игр». Подчеркивание условности происходящего вплоть до финальной перемотки — концептуальный стержень фильма, его смысл. Обращаясь к публике безымянный садист в исполнении Арно Фриша показывает тем, что главный объект садизма, творимого в кадре, — это не герои фильма, а публика по ту сторону экрана.

Потому все вопросы о том, зачем развенчивать насилие путем показа насилия, снимаются сами собой: Ханеке ведет себя с публикой так же, как его садисты с жертвами, его задача — показать ненормальность, девиантность кинематографа эпохи «нового варварства», показать, как поставторский артхаус насилует публику, скармливая ей ее собственные фобии. «Забавные игры» 1997 года (и я убежден, что и 2007 года тоже) — это размышление о большом суггестивном потенциале киноэкрана, способном разрушить любую психику, даже самую крепкую. Идиллическая экспозиция, завязывание конфликта на вербальной и поведенческой мелочи и последующее развертывание маховика беспричинной ненависти — все это проработано в версии 1997 года на высочайшем уровне, но возникает лишь один вопрос: «Есть ли в «Забавных играх» критическое измерение, или это чистый эпатажный жест насилия над публикой?»

Картина так не била бы по нервам, если бы насилие подавалось в ней как вынужденная мера с серьезной миной на лице, но, как у Тарантино, насилие здесь соединено с иронией и игрой. Снимая через три года после «Криминального чтива», Ханеке дает свой ответ на культ этого фильма: он так популярен, ибо насилие, кровь и боль в нем невсамделишные. Однако, члены буржуазной семьи в «Забавных играх», от которой поначалу несет невыносимым елеем, очеловечиваются страданием, они мучаются по-настоящему, для них боль — это не игра, как для садистов. Кто же эти садисты? Почему они это делают? Мысль Ханеке на самом деле удивительно проста.

Ключом к ней становится финальная перемотка и использование Арно Фриша, когда-то сыгравшего Бенни во втором фильме Ханеке, в одной из садистских ролей: палачи из «Забавных игр» — дети постмодернистских игрищ, не зря называют друг друга Бивис и Батхед, они не только впитали насилие масс-медиа, став нечувствительным к нему, но взяли на себя роль демиургов чужих судеб, они БУДТО СНИМАЮТ КИНО. Вот она мысль Ханеке: его садисты — это режиссеры типа Тарантино, играющие с кровью и смертью, вот поэтому «Забавные игры» — это кино о кино, о том, чем стало кино в 90-е, о его деструктивной суггестии.

Вы скажете: «Но ведь режиссеры типа Тарантино никого не убивают, они просто играют с насилием!» Сам факт того, что насилие усилиями масскульта и аморальных интеллектуалов стало спектаклем (что началось еще в эру первых гангстерских картин Голливуда 30-х), в который можно поиграть, который можно не воспринимать всерьез, стал достоянием коммерческого кино уже давно, с самого его возникновения, но в серьезное кино этот вирус проник лишь в 90-е. «Забавные игры» 1997 года — тоже спектакль, кровавый гиньоль, где игра начинается по правилам социальных условностей, в том числе и вербальных (начало словесной перебранки героев — одна из лучших, наиболее филигранно выписанных и исполненных сцен), а садисты вначале предельно вежливы, но по мере развития, меняются, вернее отменяются правила и социальный порядок превращается в хаос.

«Забавные игры» 1997 года — это кино о времени, о 90-х, о сползании цивилизации вообще и искусства (прежде всего киноискусства) в частности в дикость и безумие, в завороженность, очарованность злом, аномалией, девиацией. Ханеке пошел на крайние меры: он столкнул зрителя лицом к лицу с тем, что ему обычно нравится, только сделал это зрелище максимально некомфортным. Начав свою карьеру с «трилогии оледенения», показывающей скелеты в шкафу западной буржуазности, стрессовость жизни в мегаполисе, накапливание негативной энергии во внешне добропорядочных гражданах, изнанку семейных отношений, в «Забавных играх» Ханеке обрушивает дубину критики на современное кино как таковое, выявляя его садистский характер.

«Забавные игры» 1997 года несмотря на вроде бы легко считываемых мессидж, очень сложный кинотекст, это тоже, как всегда у Ханеке, некоторый диагноз, вопрошание, но не ответ и не рецепт по лечению (в отличие, например, от Тарковского, этот режиссер никогда не проповедует). Это кино и новой генерации преступников, бездушных и нечувствительных к творимому ими злу, напрочь лишенных совести, о культуре постмодернистских игр, воспитавшей в них несерьезность ко всему, в том числе и к смерти, и наконец, это кино о том, чем стало искусство в последнее десятилетие ХХ века — насилием, эпатажем и издевательством над зрителем, поданным как веселая игра. Первая версия «Забавных игр» показывает, насколько далеко шагнул Ханеке в понимании скрытых механизмов функционирования западной цивилизации конца ХХ века.

Остается ответить на последний вопрос, чем отличается подход самого Ханеке от подхода его героев-садистов, назовем его «подходом Тарантино»? Ведь он поступает со своим зрителем также, мы это отметили уже в начале нашей заметки. Это отличие состоит в высоком уровне саморефлексии кинематографа Ханеке, он критикует не только мир, но и самого себя как дитя этого мира.

Зрителю Ханеке не позавидуешь, ибо его фильмы радикальны и даже экстремальны и не только эстетически, но и содержательно, однако, сам режиссер понимает, что так жить, и так снимать — ненормально, благодаря этому создается смягчающая буферная дистанция, которая позволяет зрителю задуматься над тем, что нерефлексивный подход Тарантино, его эпигонов и легиона коммерческих ремесленников много хуже, чем такое самообвинение. Цели разные — Ханеке никогда никого не развлекает игрой в кровь, понимая, что его собственный кинематограф, как и вообще искусство рубежа веков, глубоко ненормально. Это по крайней мере честно.

Посмотрел «Забавные игры».

Хорошо, что я думал, что это просто очередной хоррор и не знал до просмотра, что этот фильм является экспериментальным. Потому что к концу просмотра я чувствовал себя измученным и отчаянным, как будто это меня клюшкой лупили по ногам.

Хоть я и считаю сцены в последней трети фильма ну слишком затянутыми, потому что для достоверной передачи эмоций и идеи хватило бы раза в полтора меньше экранного времени, но все же само эмоциональное выражение в фильме идеально. Фильм гнетет и делает зрителю настолько тревожно, насколько это возможно. И эта кинолента заставляет зрителя играть по правилам самого фильма, а не наоборот. В середине я считал обращение к зрителю через четвертую стену эдаким китчевым устаревшим приемом, но в конце стало понятно, что это все было неспроста. Неспроста потому, что сначала я ожидал собственное предугадывание сюжетных ходов, но после середины фильм гордо показал мне средний палец и дал мне то напряжение, которого я давно не ощущал от триллеров.

Актеры, конечно, играют отлично. Кое-кто даже превосходно. Отлично сыграли семейная пара, особенно на фоне второстепенного конфликта «отец, неспособный защитить семью», который режет прямо по живому традиционализму в виде образа защитника семьи, успешно проявляя образ сильной матери и жены. Но превосходно, без сомнений, сыграл Том, он же Бивис, он же Пауль, он же актер Арно Фриш. Крайне харизматичная, интеллигентная, красивая и такая жестокая мразь. Прям вау, один из лучших антагонистов, что я видел.

Фильм нечестный, несправедливый, некомфортный и зритель ничего не может сделать, кроме как подчиниться ему. Прямо как и нападение двух гольфистов на обеспеченную семью в их собственном коттедже. От момента с пультом я орал как сумасшедший, потому что это была чистая безысходность.

9 из 10

В какой момент сторонний наблюдающий становится соучастником? А непосредственно убийцей? Фильм Ханеке вскрывает людское равнодушие не то ножом, не то ста минутным хронометражем.

Столкнувшись лицом к лицу с очевидно странным поведением соседей, герои дружелюбно удаляются без лишних вопросов, позволяя свершиться злу, уже маячащему на лужайке. Жена позволяет совершить «всего один удар клюшкой» по, как выясниться дальше, домашнему любимцу. Муж позволяет незнакомцам задержаться в доме и в дальнейшем стать полноправными хозяевами ситуации. Их пассивность настолько гипертрофирована, что раздражение зрителя закономерно нарастает с каждой следующей минутой мнимой беспомощности людей, самостоятельно загнавших себя в угол, полный средств самообороны.

Однако они вовсе не единственные, кто потворствует кровавой расправе, с ними и зритель, к которому регулярно обращаются монструозные психопаты за мнением, делая из него невольного соучастника. Настолько ли невольного? Ведь в руках оружие, против которого бессильна даже смерть, способное мгновенно прекратить страдания добропорядочной семьи и не допустить насилие над последующими.

И только от зрителя зависит, как далеко зайдут юные садисты в своих забавных играх.

Забавные игры 1997 года наверно самый странный фильм, который я посмотрел за долгое время. В нем нет особо кровавых сцен, или сцен физического насилия, зато в нем достаточно другого насилия — морального насилия. Оно происходит не только над бедной семьей, но и с самим зрителем.

Начнем по порядку:

1. Сюжет — Образцовая семья едет к своему загородному дому, поплавать на лодке, пожарить мясо, пообщаться с местными соседями. Едва подъезжая к дому, они замечают, что соседи ведут себя странно, но не придают этому значения. Потом к ним заходят в гости два молодых человека. Игра начинается сразу, я долго ждал какого-то спускового крючка, но зря. Действие фильма разворачивается очень плавно, Петер словно играя своей неуклюжестью, доводит хозяйку до нервного срыва.

2. Персонажи — Их тут мало, всего 5 основных лиц, собственно семья мама, папа, сын и два друга маньяка Пауль и Петер. Лично по мне так отец семейства — это самое бесхребетное лицо в этом фильме, от него ничего не исходит, ни инициативы, ни действий. Фрау Анна пытается сделать хоть что-то и хоть как-то противостоять непонятным гостям, актриса настолько справилась с ролью что ей в отличие от ее мужа веришь и сочувствуешь. Сын характером явно пошел в мать, он то сбегает от маньяков, то пытается оказать им самое решительное сопротивление. Пауль главный в тандеме маньяков, он лидер этой двойки. Актер сыгравший Пауля справился с ролью шикарно, это насмешка над всеми над Петером, над семьей и над зрителями он явно забавляется всем происходящим. Петер выглядит более мягким, и кажется даже добрее Пауля, но это только на первый взгляд. Актер также сыграл Петера, вообще этот редкий фильм где харизмой антагонистов проникаешься больше чем жертвами, ты ждешь что-же они предпримут дальше.

3. В общем о фильме — Он вышел в 97 году, когда многие радостно смотрели такие сериальные слешеры как Пятница 13, Кошмар на улице вязов и подобные им. Фильм насмехается над зрителями и по некоторым фразам, вообще приводит к выводу что все, кто любит фильмы с явным и неприкрытым насилием являются латентными маньяками. Фильм оставляет после себя такое гаденькое чувство, что ты был одним из действующих лиц, просто не хватило сил, смелости вмешаться в происходящие. Фильм рушит, то стекло которое обычно выстраивают другие фильмы, тут тебя вовлекают в происходящие, то подмигнут, то в открытую предложат принять участие в одном пари. В одном моменте прямо показали, что ты можешь взять и все перемотать обратно и может быть все сложится по-другому, но люди любят насилие, иначе зачем они это смотрят? До 10 баллов не хватило какой-то изюминки, может игра Ульриха Мюэ меня не совсем убедила, может подсознательное отторжение фильма, поэтому только:

9 из 10

Обе версии фильма (1997 и 2007) снял один режиссёр Михаэль Ханеке и в обеих, по сути, он показал, одно и то же, включая шикарный финальный ход. Но в ремейке на глубинном уровне всё же кое-чего (жестокости и нацизма, пожалуй) не хватает, поэтому, если уж решитесь посмотреть этот странный, жуткий, невероятно противоречивый, мозговыносящий фильм, который хочется назвать то ли превосходным, то ли отвратительным — обратите внимание на картину 1997 года (не покупайтесь на имена Тима Рота и Наоми Уоттс в более поздней), причём смотрите обязательно на оригинальном языке с субтитрами.

Начну с того же, что предшествовало показу на Каннском кинофестивале в виде специальных красных наклеек: «Не рекомендуется смотреть… слабонервным». Это не для красного словца и не для привлечения внимания, так что не игнорируйте данное предупреждение.

«- Зачем вы это делаете? — А почему нет?».

История о двух парнях, которые посетили загородный летний домик среднестатистической австрийской / американской семьи, убили их собаку и силой навязали необычное пари, не оставляющее шансов несчастной семье.

Сюжет нов, оттого и интересен. Стилистически фильм великолепен: длинные сцены, съёмка статичной камерой, заострение внимания на, казалось бы, незначительных мелочах и практически полное отсутствие музыкального сопровождения (за исключением буквально двух ‘громких’ композиций) создают очень необычный эффект. Актёрская игра невероятно достоверна (говорю о версии 1997 года, 2007 как-то не дотянул в этом плане). А, если добавить сюда ещё шикарную операторскую работу и сюрреалистичные штрихи режиссёра, то и вовсе кажется, что кино и реальность слились в нечто единое, и ты уже не зритель, а полноценный участник. И, да, счастливого конца не будет.

Насилие — натурализованное насилие без какой-то бы то ни было исходной мотивации, — в противовес тому, как все мы привыкли видеть его на экране (с безумными драками, резнёй, реками крови, бесконечными перестрелками и оторванными конечностями), режиссёр здесь не показывает. Всё самое жуткое происходит за кадром. Нам покажут реакцию людей на насилие, ужас на их лицах, пугающие звуки резни (при полном, напомню, отсутствии музыкального фона) — и это разгоняет фантазию и личное восприятие страха на новый уровень. Садисты здесь — интеллигентного вида, учтивые, спокойные, даже немного инфантильные молодые люди с белыми перчатками на руках. Пол/ Пауль и вовсе обсуждает свои действия со зрителем, вынуждая его стать соучастником преступления: «А, по-вашему, этого достаточно? Вам ведь нужен настоящий финал, верно? С достоверным развитием сюжета» — вот уж действительно «Забавные игры».

Твист с пультом и тот самый ‘настоящий’ финал (очень хочется, но всё-таки без подробностей) — великолепны!

«Но проблема не в том, как вернуться в реальный мир, но и в том, как наладить контакт между двумя мирами».

Итого: «Забавные игры» — это шок, новизна и эмоциональная встряска. Тот случай, когда лучше один раз увидеть, чем несколько раз услышать или же о чём несколько раз прочитать.

Нужна ли тема насилия в кино? Как же тогда иначе можно говорить о свободе автора в своем творчестве. Тем более если фильм изначально задумывался на эту тему. По началу Михаэль Ханеке задумывал сделать короткометражку о насилии в СМИ. Но видимо немного заигрался и довел фильм до полного метра. Фильм получился довольно удачный, на что он спустя 10 лет выпускает авторемейк, почти 100 процентную копию, только с голливудскими актерами.

Семейная пара со своим 10 летних сыном приезжают в загородный дом. После чего к ним приходят двое молодых людей с соседской просьбой, и позже раскрывают свою настоящую цель визита. Затевают с хозяевами жестокую игру…

Фильм поражает своей жесткостью подачи, в нем почти не показывают самого насилия, каких то садистских сцен в нем нет. Хотя когда садился к просмотру был наслышан о его жестокости и готовился к расчлененки на экране. Фильм обескураживает своей беспросветностью происходящего, и к середине фильма начинаешь понимать, что ничем хорошем это не закончится. Режиссер буквально намекает на это проводя моментами диалог со зрителем. Один из маньяков периодически обращается к зрителю через экран, тем самым символизируя замысел режиссера фильма. Как бы не хотелось благополучного исхода, что бы глава семьи вдруг осмелел, сделал бы что нибудь, дал бы незванным гостям отпор, но это оказывается не тот фильм о хэппи энде. И зрителю остается только сидеть и смотреть на муки невезучего семейства. А окончательно в этой безысходности убеждает ключевая сцена, где герой берет в руки пульт.

Не знаю, идет ли фильму на пользу такая подача или нет. С одной стороны лишает зрителя каких то надежд, раскрывая суть фильма, но с другой позволяет режиссеру донести свой посыл. Фильм по своей эмоцианальности напоминает «Груз 200» Алексея Балабанова. Тоже своеобразная чернуха выбивающая почву у зрителя из под ног и нагнетает своей психологической подачей не меньше страха, чем какая нибудь «Пила».

Кино не для всех, но ценителям крепкого триллера и жанра ужасов должно прийтись по вкусу. Не зря некоторые причисляют данную картину к жанру ужасов.

7 из 10

Если рассматривать «Забавные игры» австрийского режиссера Михаэля Ханеке с точки зрения сюжета, то это скорее фильм-процесс, т. е. здесь важно само действие, а не то, к чему оно привело. Изъясняясь по-годдаровски, наибольшее значение имеет середина (кульминация), а не начало и конец. Действительно, в фабуле произведения нет ничего особенного: семья, состоящая из жены, мужа и их десятилетнего сынишки, приезжает в свой загородный дом на уик-энд. К ним под невинным предлогом приходят два молодых человека. Они берут в заложники все семейство и начинают жестокие пытки. Сюжет напоминает молодежные фильмы ужасов вроде «Пятницы 13-е» или «Черного рождества». В подобных картинах, как правило, первое, что интересует зрителя, — мотивация. Зачем убийцы совершают преступления? В основном, объясняется это шизофренией, детскими травмами или чем-то паранормальным. В любом случае, большинство преступников из хорроров едва ли могут нормально существовать в обществе. Они сильно выделяются в толпе, и вскоре их распознают. В «Забавных играх» в роли маньяков предстают двое, на первый взгляд, совершенно нормальных юношей, которые умеют поддержать беседу, которые вежливы, галантны и эрудированны. Более того, они явно из благополучных семей, получают высшее образование — в общем, представители золотой молодежи. Но что-то в их умах или душах неправильно, противоестественно. Им нравится мучить других людей, нравится видеть боль и страдания, нравится уничтожать семьи, нравится «играть».

Для пыток они используют невинные детские игры («Холодно-горячо», «Кот в мешке»), превращающиеся благодаря их воспаленному мозгу в изощренные издевательства. Порой один из маньяков обращается непосредственно к зрителям, разрушая «четвертую стену». В этом можно проследить намек на субъективность камеры: она, в большинстве своем, статична, применяются длинные одноплановые кадры. Как известно, многие преступники любят записывать свои злодеяния на пленку. Так же и здесь можно растолковать некоторые операторские приемы и обращения к аудитории как участие видеокамеры в действии.

Однако, пожалуй, наиболее интересным в «Забавны играх» является то, как Ханеке преподносит свою историю. Фильм полон насилия, причем одной из самый страшных его форм — насилия над женщиной и ребенком. Но, несмотря на это, мы всегда видим лишь результат издевательств, самого процесса нам не показывают. Так, в начале фильма, когда главе семейства (Георгу) ломают ногу, крупным планом показано его лицо. Да, мы видим боль и страх, но не видим самого удара, не видим, как произошел перелом. Через несколько эпизодов, когда маньяки заставили раздеваться Анну (жену Георга), зрители вновь наблюдают лишь выражение лица, эмоции. И так на протяжении всей картины. Да и поведение жертв поначалу может показаться неестественным: они не дерутся, не сетуют на судьбу, а в большей степени молчат, ведут себя пассивно. Конечно, в первой половине действия, когда преступники находились с ними в одной комнате, ничего предпринять было невозможно, но вскоре, оставшись в одиночестве, Георг и Анна не пытаются даже найти способы самообороны, не готовятся к бою — не предпринимают ровно никаких действий для защиты. Все, чего они хотят, — это чтобы их оставили в покое. Хотят скрыться, убежать, исчезнуть, лишь бы кошмар прекратился. На страшнейшие издевательства они не отвечают той же монетой; насилие не порождает насилия. Но зрителю очень бы хотелось, чтобы произошло чудо, и какое-то счастливое обстоятельство спасло благополучную семью от уничтожения. «Чудо» — это месть преступникам, это их смерть. И как раз в этом желании совершить насилие над насильниками Ханеке в какой-то степени ставит нас, зрителей, на место маньяков. Жесткость просыпается в нас самих, но не у жертв. И как только режиссер достигает нужного эффекта, Анна успевает перехитрить маньяков и вершит правосудие. За весь фильм нам показывают кровопролитие в этом одном-единственном эпизоде, но ведь здесь оно оправдано, так как совершается над виновным. И тут же режиссер рушит все надежды, отмотав время вспять, словно напоминая нам: в реальной жизни чудес не бывает. Этим он подтверждает не раз сказанные слова «Вы действительно рассчитываете на счастливый конец?»

С другой стороны, данную неоднозначную ситуацию с перемоткой времени в частности да и всю картину в целом можно интерпретировать с более экзистенциональной точки зрения. Два маньяка являются метафорой злого начала, присущего каждому из нас. Зло необратимо. Оно было, есть и будет. В этом случае разрушение «четвертой стены» — своеобразный диалог двух наших внутренних я — зла и добра, в качестве которых выступают в том числе и противоборствующие чувства — сострадание к ближнему и кровавое желание мести. А неоднозначный финал можно истолковать как цикличность зла — оно будет существовать, пока существует человек, прекрасно уживаясь с добром (кстати, в фильме еще один контраст, указывающий на борьбу этих двух начал, — использование классической музыки, которую внезапно заглушает тяжелый рок). Выходит, что картина «Забавные игры» не задает нерешаемых дилемм, она и есть четкий и ясный ответ — некая философская притча о вопросах, интересующих людей с древнейших времен: что есть зло, что есть добро и как они сосуществуют в человеке?

Забавные игры. Фильм австрийского режиссера Михаэля Ханеке, являющийся также и сценаристом ленты. Кино в жанре триллер. Называли, да и называют экспериментальным фильмом ужасов. Картина была номинирована «Золотой пальмовой ветвью» на Каннском кинофестивале в 1997 году.

В свой загородный дом приезжает семья: муж, жена и их маленький сын. К ним наведываются двое молодых людей, которые якобы гостят у соседей. Пришли они только затем, чтобы спросить несколько яиц и… позабавиться. Молодые люди заключают пари с семьёй. И игра начинается.

Михаэль Ханеке призывает вдумчиво отнестись к его творению. Его кино заставляет быть искренним перед собой и к тому же порождает конфликт. Он хочет заставить человека взглянуть на себя изнутри, познать каковы мы на самом деле и что в нас таится.

Почему человек бывает так жесток? Что им движет? Гнев? Страх? Обида? Все вместе? Возможно.

Представьте ситуацию. Вы стали свидетелем нелепого, но очень болезненного падения с велосипеда незнакомого вам человека.

Конечно, если у вас моральные принципы бьют выше крыши, то вы сдержите даже улыбку, но все же оцените это падение как «забавное». Если вы не такой высоконравственный, то возможно только невинно посмеётесь, а не впадете в нестерпимый хохот. К примеру, ребенку это падение покажется даже очень смешным, он не будет в этот момент думать о боли, упавшего. Ребенок свободен мыслью, честен перед собою.

Картина Михаэля Ханеке показывает нам, а точнее намекает только, что мы в глубине души жестокие и жестокость эта способна расти, словно зачаток «опухоли», которая вот-вот начнет прогрессировать.

На протяжении всей ленты герои-злодеи спрашивали нас: «Нравится жестокость? Насилие? Нравится, когда другие страдают? Когда им больно? Ну, так смотрите, смотрите на человека в заранее проигрышной ситуации. И забавляйтесь».

Также в этом фильме отображается действительность в реальности. Здесь нет «хэппи энда», где добро побеждает зло. Здесь все просто. Пришли два маньяка, убили ради своей прихоти и пошли дальше. Эпизод с пультом наглядно это нам демонстрирует. Семья к этому моменту уже потеряла надежду на спасение, они сдались, они хотели умереть, лишь бы все кончилось. Но тут случай, шанс, ружьё, последующий выстрел и… Стоп! Только не здесь. Перемотаем. Всё как можно ближе к жизни, к реальным действиям персонажей, хотя могут быть и исключения, но не в этот раз.

Так, а что движет человеком и конкретно героями-злодеями фильма? Как они до этого дошли? С чем это связано? Сам Михаэль Ханеке просил обратить внимание на проблему общения. Он считал, что именно в личной жизни зарождается конфликт, который может породить жестокость, насилие. Через общение с собой и окружающими, отношение к себе и к другим формируется человек. Его отношение может вылиться в эту самую жестокость и движет этим как раз гнев, страх, обида.

Как по мне, в фильме не слишком раскрыта причина их «забавной» игры и преступления в целом. Были только сказаны версии на вопрос мужа: «Зачем вы это делаете?». Но так или иначе можно уяснить, что у молодых людей была причина, может она покажется безумной, непонятной, но она была и крылась эта причина в личной жизни, что-то направило их на преступление и это что-то жрет их изнутри.

Нет, «Забавные игры» Михаэля Ханеке — это не триллер и не драма, жанровые рамки вряд ли могут дать представление об этой картине. Этот фильм как явление, как сложный процесс проходит свою эволюцию. Лента начинает движение от ледяного ужаса безысходности, невидимой стеной внезапно вставшей между приветливым внешним миром и замкнутым пространством собственного дома, где семья из трех человек оказывается наедине с двумя подонками, явно не в первый раз практикующих издевательства и садизм. Но движение продолжается, и траектория фильма уходит далеко за пределы проблемы насилия на больших и малых экранах (хотя именно это и было отправной точкой в работе режиссера).

В «играх» кинематограф перестает быть отстраненным — один из двух злодеев управляет реальностью с помощью телевизионного пульта, отматывая события назад или нажимая на кнопку паузы. Таким образом, кино вообще выводится из категории чего-то специально созидаемого и переходит в некоторое особое состояние, при котором исчезает граница между краями кинопленки и повседневной жизнью. Достижение высшего понимания искусства и есть результат рефлексии, когда само искусство перестает нуждаться в обосновании своего существования, поскольку уже не воспринимается и не может быть отделимым от других явлений реального мира. Рассуждения двух маньяков о параллельной реальности ведут к парадоксальному, казалось бы, заключению: кино является и наблюдаемым, и неуловимым одновременно. Такой парадокс наполняет это явление почти религиозным смыслом, когда нечто всепроникающее и всеобъемлющее, а значит и видимое во всём, тем не менее, остается за пределами рационального объяснения, одновременно являясь конечной целью всех поклонений, ритуалов, а порой и жертвоприношений, тех, кто верует в своё божество. И чем ближе чудовищные игры к финалу, тем всё отчётливее проявляется эта аналогия, ведь несчастные пленники уже не властны ни в чем, когда стали частью кем-то написанного сценария к фильму, отдельные куски которого всегда можно перемонтировать или переснять так, чтобы получился заранее продуманный сюжет.

«Забавные игры», вышедшие на экраны в 1997 году, можно считать своеобразным подведением итогов векового пути кинематографа. И трудно после заключительных титров не подправить приписываемое Шекспиру высказывание: «Весь мир — кино, в нём женщины, мужчины — все актеры».

10 из 10

Дом у озера, зеленый двор, полупрозрачная дверь. Тук-тук. Кто там? Старые друзья: ультранасилие, садизм, мертвая мораль. Заводите апельсины, начинаем. Убитая собака — сродни мертвой кошке из первых кадров «Короткого фильма об убийстве». Дорожное начало — сродни завязке в «Соломенных псах» Сэма Пекинпы. Интеллигентная семья, классическая музыка, планы на небольшой отпуск среди лугов и озёр, который будет омрачен, хотя точнее сказать — обагрен. Но фильм с Хоффманом делал настоящий ковбой, веривший в мужественность, самообладание и внутренний стержень. «Забавные игры» были сняты бескомпромиссным европейским гуманистом, верящим в очищение через страдание. Зритель почувствует разницу уже на самых первых минутах — необъяснимая боль в глазах и стук в ушах. Это ханекевские психологические иглы, постарайтесь не обращать внимания.

Хотя, по началу, не обращать внимания на манипулятивные действия режиссера со зрителем очень несложно — на то они и манипулятивные. До того как власть возьмут неприкрытые творческие издевательства, править бал будет великолепно действенные художественные детали немецкого режиссера. Острый нож. Разбитые в склизкую жижу сырые яйца. Главная героиня равномерно отрезает куски темно-красной говядины. Утрированная хэви-метал песня. Зритель успеет почувствовать, но не успеет понять умом, от чего у него возникает инстинктивное отторжение бытовых сцен в антураже солнечной Австрии. Когда насилие будет «высказано вслух», станет легче, но не надолго. Главная леденящая душу особенность фильма в том, что психологическая жуть не получает эмоционального или физического выплеска и не принимает характер резни, а лишь бережно аккумулируется прямиком в фэйд-аут финальных титров. Зритель многого не понимает в местной системе координат и от этого испытывает вполне объяснимый страх.

А ведь главный ключ от большинства загадок и странностей «Забавных игр» кроется в несложном определении «фильм-гипербола». Утрированная жестокость наполняет это кино из-за того, что это картина о физическом насилии от человека, который, по его же собственным словам, очень боится физического насилия. Все мы знаем какие у страха глаза, поэтому здесь жестокость одних и беспомощность других принимает характер крайности. Эта самая тотальная гипербола и работает на то, что делает «Забавные игры» «фильмом-высказыванием». Сначала Михаэль Ханеке хотел просто написать эссе на тему насилия в СМИ, а в итоге снял «Игры»: по публицистической силе просто разрушительные и с форматом «эссе» в этом плане несравнимые, даже несмотря на выдающийся ум и умение складно излагать мысли. И в культурологическом и психологическом планах, «Забавные игры» — бездонный колодец, из которого, тем не менее, можно вытащить несколько главных мыслей о насилии в медиа и искусстве, благо, поясняющую статью Ханеке все-таки написал. Одна из самых интересных мыслей этой работы в том, что массового зрителя экранная жестокость может привлечь лишь при трех условиях: отдаленность от реальной зрительской жизни, иллюзия справедливости насилия или ироничная подача. Хотя для того, чтобы схема работала хватает лишь соблюдения одного, на ум сразу приходят эталонные образцы киношной жестокости, содержащие все три. Боксер Бутч рубит извращенца Зеда самурайским мечом — комичная, далекая от жизненных ситуаций сцена, где торжествует справедливость. В итоге: абсолютное комбо и один из самых стильных моментов кровопролития в истории кино.

Но мы сейчас все-таки не о Тарантино. Дело в том, что «Забавные игры» — тоже подобного рода комбинация, но выполненная с точностью до наоборот: это сравнительно приближенное к жизни и абсолютно серьезное кино о максимально несправедливой и необоснованной жестокости. Единственный ответ зла на вопрос «Зачем?» это «Warum nicht?», что, вполне логично, конечно, но есть нюансы. В результате — полное отторжение увиденного организмом зрителя и отсутствие даже инстинктивного удовольствия. «Игры» — один из самых психологически невыносимых фильмов из когда-либо снятых — сделан нарочито жестоким, чтобы показать неприемлемость эстетизации экранного насилия. Уж где-где, а в этом случае получить удовольствие от происходящего практически невозможно. После того, как издевательства поданы столь непривлекательным образом, условно склонная к насилию молодежь скорее будет рыдать кровавыми слезами, чем тут же захочет кого-нибудь унизить. И эта отвратительность физического доминирования делает «Игры» единственным в своем роде фильмом. Ведь, по большому счету, в треклятом динамично развивающемся медиамире, игра на первобытных инстинктах давно стала товаром. По Ханеке, здесь нет камня преткновения — латентное насилие буквально во всем. Не зря самая душераздирающая сцена «Забавных игр» спрятана за кадром включенного телевизора — и не с фильмом ужасов на экране, а с обыкновенными автогонками. Безобидными автогонками. Мирными автогонками. Чудовищными, агрессивными автогонками с невыносимым шумом и жуткой гигантоманией. Ханеке — в той же степени искусный психолог, сколь и искусный психиатр.

Хотя зритель и не любит громкие ярлыки и с носителей таковых спрос тройной, «Забавным играм» невероятно подходит характеристика «фильм-шедевр», учитывая всю холодную отстраненность этого слова. Здесь есть идеальная выверенность кинокомпонентов, обусловленная немецко-австрийской педантичностью режиссера, огромный спектр художественных приемов, обусловленный талантом работавших над картиной и, что самое важное, есть оголенный нерв в предсмертной агонии, обусловленный всем вместе. Это то кино, которое может мало кому в здравом уме сердечно полюбиться, но объективно, это произведение настолько художественно чистое (прямо как белые перчатки незваных гостей), что трогать его грязными руками своего восприятия даже как-то совестно. Классик нашего времени Ханеке верит в то, что идиллии в реальной жизни можно достигнуть исключительно с помощью кровопускания в искусстве, а настоящего очищения и полуторачасового катарсиса — только через болезненное иглоукалывание. «Игры» — это кино к зрителю столь беспощадное, что здесь, если добро начинает побеждать зло, у вторых есть кнопка «продолжить с последнего сохранения», в то время как у первых таковой нет. Раскалывается общая зрительская голова, метафорические кошки разрывают душу общества в клочья, а по центральной нервной системе современного искусства проходит болезненный импульс. И все это исключительно радует. Ведь если что-то болит — значит оно еще живо.

Пожалуй, «Забавные игры» являются единственным фильмом Михаэля Ханеке, к которому действительно сложно подобрать аналоги. В этом смысле его можно назвать уникальным авторским творением, которое оглушительно громко ударило в своё время по Европе, захлопнув дверь известной «трилогии оледенения» и став её достойнейшим эпилогом. Неслучайно даже опытный немецкий волк Вим Вендерс на премьерном показе в Каннах, по его собственному признанию, почувствовал себя неуютно (читай: не понял). Чего уж говорить о простой аудитории, особенно, о той её части, что на взрощена на голливудоподобном материале, включая и трэш. Только они начали привыкать к мысли о том, что окружающее общество вместе с ними далеко не полноценно во всех отношениях и страшно далёко от гуманизма, им чётко и ясно указали на их аутсайдерское место в общей системе ценностей. И никаких двойных стандартов.

Вступив ещё на заре своей карьеры в прямую и жёсткую конфронтацию с традиционными кинематографическими формами и жанрами, Ханеке наконец-то создал настоящий игровой антитриллер, заранее отказавшись визуализировать в нём насилие, не отвергая его по сути. Главное оружие режиссёра — блестящее знание человеческой психологии, его стиль — использование самореферентных художественных и технических приёмов, его цель — подчинить и изнасиловать сознание зрителя, заставив его пройти вместе с героями ужасный путь и убедиться во взаимоисключительности добра и зла. 55-летний режиссёр сосредотачивается на страданиях членов семьи, раскрывая по полной драматизм их текущего положения посредством поведения Петера и Пауля, отражающего, в том числе, и мысли самих жертв, для которых намерения и мотивация их мучителей так и остаются загадкой.

Трудно сказать, кем на самом деле являются эти двое аккуратно и чисто одетых молодых людей, появившихся в буквальном смысле из ниоткуда. Пауль с пристально-холодным взором повзрослевшего Бенни, не стесняющийся называть своего приятеля толстым (игры играми, а за фигурой нужно следить!) — это явный лидер тандема. Зато Петер кажется более добродушным, если можно так выразиться, но это впечатление обманчиво. Оба любят спорт, в особенности гольф, сравнивают себя с известными анимационными персонажами. И наверняка у них где-то припрятана своя тетрадь смерти, регулярно пополняемая всё новыми именами.

После выхода картины в свет критическое сообщество в Европе и других странах, как водится, разделилось на диаметрально противоположные стороны — одни хвалили её за смелость и новаторство, другие едко критиковали за то же самое. И те, и другие были правы. «Забавные игры» действительно оказались самым смелым решением в карьере Ханеке, удалившегося на недосягаемое расстояние даже от себя прежнего и имеющим куда больший резонанс, нежели любая из его предшествующих работ. С другой стороны, для самой Австрии рубежа 90-х — 2000-х такое кино было вполне типично и хорошо соотносилось с рядом «чёрных комедий», синтезирующих насилие с иронией и во многом схожих с работами Ханеке — «Тотальная терапия» Кристиана Фроша, «Налёт» Флориана Фликера, «Приди, сладкая смерть» Вольфганга Мернбергера и др.

Вместе с тем, «Забавные игры» в известной степени являются консервативным фильмом, повторяя центральную идею всех фильмов Ханеке о зависимости внутреннего пространства человека от условий внешней среды, извлекающей из него подчас самых невиданных монстров. Здесь практически не к чему придраться, да и вряд ли нужно это делать. После просмотра остаётся масса впечатлений и отвратительное послевкусие, словно сам стал жертвой всех тех комплексов и ярлыков, которыми щедро одаривает человека созданная им же поп-культура.

Не полюбить данную картину для меня оказалось невозможным.

Я получала удовольствие с каждым кадром, наслаждение с каждой секундой.

Так восхитительно вместить в 108 минут сарказм, «вежливость», издевательства, безысходность, ужас и реалистичность — дар.

Я пишу рецензию и внутри меня всё кипит, впервые посмотрела этот фильм года полтора назад, но пересматривала не раз в дальнейшем.

Это не стандартный фильм-развлечение с кровищей, тупыми диалогами, крутыми спецэффектами, сексом и проч. для того, чтобы занять себе вечер (хотя такие я очень люблю).

Эта картина раскрывает сущность насилия. Она стебётся над нами. Над каждым из нас. Ведь как ловко двое парниш со всем справляются! У них сценарий проработан до мелочей, они просто играют и правила никто не смеет нарушать. «Вы хотели так? А мы так не хотим. Будет вооот так вот.»

Арно Фриш сразу же своим игривым, наглым взглядом устанавливает данному фильму очень высокую планку. Игра шикарная и безупречная.

Вообще, актёрская игра здесь просто идеальная, на мой взгляд. Характер каждого персонажа раскрыт в полной мере.

Как я уже писала, кровь здесь вы практически не увидите. Здесь специально всё снято так, что хочется заглянуть, повернуть камеру в сторону происходящего, над нами, опять же, издеваются и не дают рассмотреть. С нами играют.

В какой-то момент становится действительно жутко, ведь такое может произойти с каждой семьёй..

Я бы не меняла здесь ничего: диалоги, ракурсы, внешность героев, заигрывание со зрителем, сценарий и все повороты событий, концовка. Мурашки и восторг.

Безусловно, оригинал есть оригинал. Мне не совсем понятно, для чего Михаэль Ханеке снял вторую, почти идентичную картину (более смазливый актёрский состав, небольшие различия в диалогах, влияние США и т. д), но, наверное, на то были причины. Для меня же лучшей является эта версия.

Это кино явно не для всех, а только для тех, кто ищет что-то оригинальное, интересное, дерзкое, смелое. На любителя, я бы сказала, кем я и являюсь.

Эти забавные игры мне пришлись по вкусу.

10 из 10

Это Развлечение. Это Товар. Оно повсюду — на улице, в телевизоре, на бескрайных просторах мировой паутины…. В любой стране мира, в любом доме и семье, оно найдет себе место и совьет там свою паутину. Но скромной Австрийской семье «повезло» особенно — к ним в гости пожаловало зло во плоти, само воплощение всей уродливости и жестокости, толика которой есть в каждом из нас. Словно сошедшие со страниц «Заводного Апельсина», Пол и Питер, вполне могут составить конкуренцию старине Алексу и его принципам Ультра-Насилия. Что они, собственно, и доказывают на протяжении всех 110 минут «Забавных Игр».

Сравнение с «Заводным Апельсином» не случайно. Даже закрывая глаза на очевидное сходство во внешнем облике героев «Забавных игр» и шедевра Кубрика, эти два фильма объединят очень многое. Ханеке буквально подхватывает из рук классика эстафетную палочку, развивая и дополняя его притчу о безграничности человеческой жестокости и невозможности ее контролирования. И само собой, австрийский режиссер, не стал топтаться на месте, банально повторяя посыл «Апельсина». Фильм Ханеке показывает нам как те вещи, о которых Кубрик лишь предупреждал, воплощаются на самом деле, в жизнях обычных людей. Если действие «Апельсина» происходит в неопределенном будущем, то события «Игр» имеют место в нашей конкретной действительности. Причем по версии Ханеке все зашло куда дальше, чем предполагал Кубрик. Он считает, что насилие уже стало неотъемлемой частью нашего существования, главным блюдом на столе, к которому всегда нужна добавка. Недаром, главные злодеи все время издевательски подмигивают в камеру, как бы намекая, что шоу управляют вовсе не они, а сам зритель, который без таких шоу уже не может. Апогеем жестокого представления стала, конечно же, знаменитая сцена с пультом. Пол и Питер лучше знают чего хочет зритель, они действуют ему в угоду, не позволяя положительным героям испортить представление и лишить людей крови и зрелищ. Ведь, как говорит один из героев, «не стоит забывать о важности развлечений!»

Конечно, циничная и издевательская манера подачи материала не могла оставить зрителей равнодушными. Кому понравится, когда тебе в лицо тыкают твою же звериную сущность и указывают на собственные недостатки, особенно так нагло и бесцеремонно, как это делает Ханеке. Зрители не привыкли к такому обращению, не привыкли, чтоб им демонстрировали их зависимость от насилия. По уже сложившейся традиции, жестокость в кино подается в огромном количестве, но вместе с тем так, чтобы люди в кинотеатре не чувствовали себя виновато и неудобно. Идеальным примером такого подхода могут служить аж 7 частей фильма «Пила», в которых истязают так называемых «плохих парней», людей, которые якобы заслужили наказание и переживать которым — дело излишнее.

Исходя из этого, очередной волдырь на теле общества, вскрытый Михаэлем Ханеке заживать абсолютно не собирается. Напротив — разбрызгав гной по всей поверхности кожи, он лишь породил своих новых собратьев. Эту прискорбную тенденцию, собственно, и подчеркнул режиссер в авторемейке «Забавных Игр» 2007 года, цель создания которого для многих осталась загадкой. Этим ремейком Ханеке лишний раз говорит нам, что насилие не ослабило свою хватку, не встало на месте и уж точно не сдало позиции. Нет, оно продолжает свою бодрую поступь, точно также, как Пол и Питер, виртуальные и самые, что ни на есть, настоящие, продолжают свой безумный цикл пыток, стучась все в новые и в новые двери.

9 из 10