Мама, я убью тебя (2013)

Колычёвский интернат для умственно-отсталых детей. Фильм с нехорошим названием снимался именно там — в подмосковной Коломне. Вот так совпадение: в районе Колычёво я нередко гостил у родных в пору моего детства. Конечно тогда и не думал, что где-то поблизости есть такой дом, где живут другие дети, живут без родителей. Сделал паузу на середине фильма, дабы собраться с силами досмотреть оставшуюся часть… А она была о ещё бОльших проблемах, связанных с самым страшным — безразличием взрослых. Когда речь зашла о психушке, стало невыносимо больно и вспомнилась не одна подобная история, произошедшая с кем-то из моих давних знакомых ребят. Ужасающая атмосфера — её ощущаешь даже через экран; что говорить о том, что чувствует ребёнок, которого за некое баловство направляют в то место, где до сих пор используют аминазин. Откровения ребят — главная составляющая фильма. Автор его — женщина. Она же и участница. Протянув раскалённую нить от этих детей до зрителя, она в прямом смысле сделала мир светлее, ибо попыталась прогнать темноту из предрассудков взрослых. Она смогла. И такие фильмы просто необходимо выводить в широкий прокат вместо оболванивающих сериалов по российскому ТВ, к примеру.

Фильм 2013-го года. Но сегодня он вновь актуален. На канале Елены Погребижской (режиссёр картины) в 2020 году вышли новые документальные ленты в продолжение истории. Почти 10 лет спустя…

Документальная лента, которая показывает систему сиротских приютов, насквозь пропитанную безразличием. После просмотра этого фильма напрашиваются несколько выводов:

1. Большая часть работников приютов не умело пытаются создавать иллюзию заботы о детях, но на самом деле им все равно. Стало все равно со временем или они изначально пришли в систему безразличными нам не известно, но факт остается фактом, этим людям все равно на судьбы детей, они проходят через них как через конвейер. Например, орать на весь коридор что мать девочки убили при этом ни чего предварительно ей не сказать. Видимо это норма.

2. Сама система не предполагает психологическую помощь таким детям, когда психолог на вопрос «какую работу вы проводите с детьми?» удивлённо переспрашивает «работу?» становится интересно, а что он заканчивал? 3-х месячные курсы психологии? В итоге вся психологическая работа с детьми заканчивается на отправление их в психушку.

3. Система подразумевает отправление детей в психушку за плохое поведение, вот лично для меня это дно. В психушке должны находиться реальные психические не здоровые люди, а не дети, оказавшихся в такой ситуации, которым и так тяжело.

4. Признание почти всех детей психически не здоровыми на стадии отправление в приют, как я понял из фильма данные решения поставлены на поток и на самом деле никто ни в чем не разбирается.

5. В общем можно сделать вывод что дети, которые попадают в такие ситуации оказываются, в конвейере безразличия и по факту попадают в тюрьму. Где за не правильное движение можно уехать в психушку, самое страшное что дети привыкают к этому и считают это нормой.

«Мама, я убью тебя» вскрывает ужасное положение дел в сфере детских приютов. Слишком много вопросов, которые хочется задать после просмотра этого фильма. Спасибо автору что может хоть как-то придать огласке происходящему в этих детских тюрьмах. Такие вопросы должны обсуждаться обществом и общество должно спрашивать почему в стране до сих пор не могут выстроить нормальную систему помощи детям в тяжелой ситуации.

9 из 10

После выхода фильма Елены Погребижской «Мама, я убью тебя», и того резонанса, который он произвел в обществе, сразу же возникает вопрос: что позволяет такому злу происходить незамеченным даже среди тех людей, чья обязанность следить за порядком в детских домах и решать проблемы их воспитанников? Попробую по-своему попытаться на него ответить.

Что может быть проще, чем спрятаться за позицией «не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле»? С одной стороны — это инстинкт самосохранения, иначе бы психика просто не справлялась с тем безмерным и беспрерывным потоком ужаса, боли и страданий. Но порой — это очень удобная позиция, позволяющая отмахиваться от проблем, которые, подобно аварийному дому, грозят обрушиться у нас под ногами. Иллюзия будет существовать, до тех пор, пока мы не окажемся на земле, под обломками, а может быть, даже и после мы будем за нее цепляться, отмахиваясь словами: ничто не предвещало беды! Ведь дом с виду очень красивый, отштукатуренный, его фасад — сладчайшая иллюзия безопасности и благоустроенности жизни.

Так за внешним благополучием детей скрываются настолько страшные вещи, что на этом контрасте они выглядят по-гротескному чудовищными. Спонсоры одаривают детей всеми материальными благами, в итоге, создавая видимость, что у подопечных все в порядке, прекраснее и быть не может. То же в речах сотрудников детского дома. Эти люди так сильно заботятся о своих воспитанниках, что за их поступками не сразу углядишь благие намерения, которыми выложена прямая дорога в ад. Дети для них — отработанный материал, лишенный глубоких чувств и переживаний, из-за своего происхождения не имеющий права на полноценную дальнейшую жизнь. Пугает полное отсутствие критического мышления, приспособление под обстоятельства, вопреки здравому смыслу и моральным установкам. Ладно, все эти воспитатели, библиотекарши прочие зомби-тетушки, у них нет того ума, образования и той расчетливости, что стоит за «высшими инстанциями», которые представлены в фильме директором и психологом. Отчего-то самую сильную неприязнь вызвал психолог, его улыбающееся лицо показанное крупным планом, голубые глаза, незамутненные тенью сомнения правильности его поступков.

Что же будет с этими детьми, на которых уже поставили крест, но при этом не спешат полностью избавлять от иллюзий, пичкая их шмотками, компьютерами и рассказами, что мама жива? А получится все как с той собакой Кусакой из рассказа Леонида Андреева, с которой все лето играли и кормили ее, а потом бросили зимовать(читай помирать) одну на улице. Хотя, воспитатели, конечно так не думают. Они думают, раз все первичные потребности удовлетворены, дети сыты, одеты, обуты, значит уже надо быть за это благодарным и не сметь желать большего. То есть, получается, дети вроде как животные в их глазах, такие милые зверушки, которые из-за родителей не переживают совсем, и готовы каждую встречную назвать «мамой», а ни о каких мечтах и умственном совершенствовании не может быть и речи. Лесники-то и уборщицы тоже нужны.

Причин, породивших такое отношение очень много. Это и отголоски тоталитарного режима советской власти, где после войны, действительно, самой важной задачей было накормить и обуть. Это и слепое преклонение перед авторитетами, перестроечный страх перемен: «а не вышло бы чего». Слепота из самосохранения, слепота из страха, слепота из-за смерти души (под этим я не подразумеваю религиозное понятие, а понятия средоточия гуманности: совести, милосердия, нравственности, доброты).

Величайшая ошибка кроется в уверенности, что зло, такое изворотливое и многоликое непобедимо. Погребижская продолжает доказывать своими фильмами, своими неопровержимыми фактами, что есть способ ему противостоять: через фильм к осмыслению, через осмысление к действию.

Позавчера, щёлкая по каналам от нечего делать, наткнулся на документальный проект «Мама, я убью тебя». Не люблю смотреть хоть что-то не с начала, но переключиться не получилось, ибо с первых же кадров я перенёсся в этот злополучный детский интернат, который, казалось бы, должен был стать спасением для детей, оказавшихся без попечения родителей, а на самом деле — настоящая тюрьма.

Преподаватели, добродушный директор, библиотекарь, врач — весь персонал мило улыбается съёмочной команде и детям, но под этой улыбкой скрываются совершенно иные чувства. Без зазрения совести, перед камерой они называют детей олигофренами, директор со спокойным тоном рассуждает о «дебильности» (!!!) детей, а на входе в Интернат висит табличка, что здесь живут дети с ограниченными возможностями.

Какие ограниченные возможности у детей, и есть ли они вообще, волонтёр Маша и журналист Елена Погребижская, более известная мне, как экс-солистка рок-группы «Butch», выясняют на протяжении всего фильма. Общаясь с детишками, Лена понимает, что дети — вполне себе адекватные, способные. Умственно отсталыми их просто не назвать. Библиотекарь рассказывает журналистке, что дети читают сплошняком сказки и небольшие рассказы — видите ли, романы они просто «не поймут». И Лена играет на контрасте: спрашивает у детей, что они читают. Одна из них честно признаётся — начала «Войну и мир». Видимо, по мнению библиотекаря, это произведение — «не роман».

Дети — есть дети. Они могут и баловаться, и пошалить, и безобразничать. Но этого в детском Интернате не терпят. Какой смысл терпеть выходки пацанов и девчонок, когда есть один «простой» выход — отправить их на годик-два в психиатрическую лечебницу. А как иначе? Ведь они — «олигофрены». Ребятишки признаются, за какие провинности их отправляли лечиться в «психушку», и от этого волосы встают дыбом не только у съёмочной команды, но и у неравнодушного зрителя.

Лёха, Настя, Сашка… У каждого ребёнка своя судьба. Один хочет стать десантником, другая — врачом, однако у детей нет будущего: в Интернате их обучают только рабочим профессиям столяра, швеи, плотника… Как дети могут устроиться в жизни теми, кем хотят стать, если специальная учебная программа интерната рассчитана, в лучшем случае, классов на 7? На эти и другие вопросы пытается ответить Лена в столь социально значимом общественном проекте.

Фильм вызвал шквал эмоций со стороны зрителей, на мой взгляд, абсолютно заслуженно. Показанный в Интернете, на кабельном документальном канале и на культурном центральном, «Мама, я убью тебя» собрал довольно внушительную аудиторию, небезразличной к остро-социальным проблемам. Фильм обязателен для просмотра всем и каждому. Я третий день нахожусь под впечатлением от «Мамы…», более того — вчера специально посмотрел пропущенный кусок. Ювелирная работа. Лена, моё почтение.

10 из 10

Закрытый интернат для детей с диагнозом «олигофрения». Нет, здесь нет сентиментальщины в духе Чарльза Диккенса, нет обшарпанных стен, нет детей с голодными глазами, как и нет жестоких воспитателей с плетками. Здесь директор с добрыми глазами, в которых, пожалуй, слишком ощущается сознание своей правоты. Уверен, такие глаза у всех родителей, считающих, что они одни знают, что хорошо, а что плохо для их чада.

Дети одеты и сыты, вопреки всему, что всплывает в воображении при слове «интернат». Но загнаны в систему, как мыши в экспериментальную лабораторию. Лишены выбора, лишены свободы перемещения, лишены свободы духа, лишены образования. «Они все — больные, умственно отсталые, не такие, как мы», как мантру, повторяют директор и воспитатели, «у них у всех родители алкоголики, наркоманы и преступники».

Слушаю интервью с детьми и напрягаюсь: эти «олигофрены» изъясняются лучше, чем «нормальные» дети их возраста, которым я преподаю английский язык. Но после того, как ребенка забирают из неблагополучной семьи, его подвергают медицинскому обследованию. Если верить титрам в конце фильма, в 50 процентов случаев комиссия ставит диагноз «задержка развития». А дальше — школа, похожая на тюрьму, образовательная программа, рассчитанная на дебилов (в 9 классе — программа 4 го), одно из трех ПТУ при интернате. Все. Сытая, бессмысленная жизнь.

Это если ты не сбегаешь и ведешь себя тихо. Если бунтуешь — начинается «Пролетая над гнездом кукушки», ибо психушка недалеко от интерната, и туда на уколы отправляют за антисоциальное поведение. Отправляет тот самый директор, который считает себя другом, папой и мамой для всех этих детей.

Нет, это не злободневная агитка. Это фильм на все времена, это произведение искусства с крутой режиссурой и операторской работой (замечание для эстетов: это душераздирающе красивое зрелище, нигде не видел, чтобы камера так смотрела на лица подростков). И я бы хотел говорить о художественных достоинствах фильма, но сейчас не могу себя заставить. Я все о своем, тысячу раз думанном и сказанном.

Интернат — модель общества, нашего общества, господа. Творить зло нужно сохраняя лицо приличного человека. Еще лучше — искренне полагать себя безгрешным. О чем это все? О насилии общества над личностью (иначе зачем бы я это смотрел), о самоуверенности взрослых, о борьбе с обществом — внутренней (уход в воображение) или внешней (выброс агрессии). О том, что любая закрытая, тоталитарная система рождает чудовищ.

Я сейчас понял, что за воспоминание крутится у меня в голове. Ну конечно, Крапивинские антиутопии, «Гуси-гуси га-га-га» и «Кораблики».

Не могу сказать, что тема детей-сирот как-то была для меня совершенно посторонней, но и не могу сказать, что специально ей занималась. Началось все с того, что я работала куратором благотворительной программы одного детского театрального фестиваля и я ездила с коллективами в детские дома и интернаты со спектаклями и мастер-классами. И вот когда я лицом к лицу столкнулась с этими детьми, которые облепляют тебя и называют «мама», я стала как-то больше интересоваться этой темой. Нашла «Блеф, или с новым годом!» и вот этот фильм. «Мама, я убью тебя!» сделан похожим документальным методом, но немного с другим тематическим уклоном. С художественной точки зрения, конечно это не фильм, на который приятно смотреть — здесь нет красивой картинки.

Это не фильм-развлечение, не фильм-заявление. Это скорее фильм-вызов. Я считаю, что об этой проблеме нужно говорить и обсуждать публично, может быть тогда что-то сдвинется с мертвой точки. Пусть кино будет отправной точкой диалога. Это честная работа, пусть и не идеальная, с точки зрения технологии съемки, звука и т. д. Но тут важнее другое. Всем не просто советую, а настоятельно рекомендую посмотреть и узнать, если вы до сих пор не знаете, что у нас творится в стране в сфере детства и что нас ждет в будущем, если ситуация не изменится. Дети — это всегда самое дорогое, что есть у каждой нации. Мы об этом забыли еще лет 100 назад и до сих пор вспоминать не хотим.