Вкус вишни (1997)

На самом деле любому человеку сложно объяснить спорные вещи, когда вы оба бьете в разные стены.

Главный герой, гонимый идеей самоубийства, не поддается мнениям разных людей и разных позиций на явление суицида, которое в Иране подчинено законам ислама, который в последнюю очередь утверждает его грешность.

Можно сказать, этот фильм предлагает некую «переоценку ценности» на счет суицида как такого, так как он подчинен в первую очередь законам эмпирики. Слова героя сами тому подтверждение, когда он, надев «маску» и играя в «персону», пытается объяснить случайному прохожему суть его состояния; дескать, это состояние не понять, если не испытать его, не почувствовать, в противном случае люди начинают заниматься нравоучением.

Современный человек давно вообразил бы себе Бадию в доме для психов, установил диагноз с нейродегенеративным расстройством и поставил точку после слова «депрессия».

Попытка самоубийства в свою очередь — попытка вернуться к Единому через архетип земли, с которой человек сливается после смерти и становится Единым с Богом в спинозовском смысле (с Субстанцией), так как Бадии весь фильм проходил с маской, то и разговоры на религиозные вопросы нисколько не подавляли его аффект, когда в машине его пытался переубедить в своем решении мусульманин. Однако для этого «слияния» ему нужен своего рода психопомп, которого он и ищет весь фильм.

Как я уже говорил выше, что пребывание в состоянии аффекта подразумевает, со слов главного героя, эмпирическое начало, то есть самоубийство есть начало чувств и восприятия, поэтому герой не верит ни одному человеку, кроме старца, который побывал на его месте и потому смог посеять зерно сомнения в мысли Бадии с помощью эмоциональных воспоминаний. А поверил он ему или нет, догадывайтесь сами — конец открытый; но, возможно, прием в стиле «Святой Горы» навеет мысль о нереальности происходящего.

8 из 10

Неоднократно слышал о шедевре Аббаса Киаростами «Вкус вишни» но все никак не находил время его посмотреть. Сейчас наконец-то это случилось и от фильма я пребываю в восторге.

Главный герой картины некий мистер Бадии — отчаявшийся человек, который решил покончить с жизнью. Причины этого в фильме не озвучиваются, но как видно со слов героя, они довольно серьезны и причиняют ему сильную боль. Довольно необычным сюжетным ходом является то, что для совершения самоубийства мистеру Бадии необходим помощник, которого он ищет среди случайных людей что встречает. Их в фильме будет несколько и все они совершенно разные люди, с разными профессиями, судьбами, национальностями. В разговорах с ними герой открывается перед зрителем и показывает свою жизненную философию.

Особенно примечательным является последний собеседник героя. Он аллюзия на популярный образ старца умудренного жизненным опытом, но образ этот переосмыслен и несколько приземлен. Именно в его уста автор вкладывает основную мысль фильма — жизнь прекрасна и стоит наслаждаться каждым ее моментом несмотря на трудности, которые порой кажутся невыносимыми. Этот посыл не новый для кинематографа, но его раскрытие и донесение до зрителя выполнено мастерски.

Отдельно хочется упомянуть операторскую работу. Пейзажи фильма не блещут красотой — пожелетевшая от жары растительность, промышленные предприятия на заднем фоне, стройка в процессе. Однако снято это так мастерски что от увиденного захватывает дух. Очевидно через эти кадры автор наглядно показывает что жизнь полна наслаждений.

Сильно потрясли документальные кадры со съемок после финала повествования. Они в очередной раз доказали что иранский кинематограф совершенно непредсказуем в своих формах и всегда может преподнести сюрприз.

Моя оценка 9 из 10. Фильм однозначно рекомендую всем, поскольку каждый сможет найти в словах главного героя и его собеседников много ценных мыслей о жизни и ее смысле.

После просмотра фильм оставляет разные впечатления.

Первые 10 минут фильма показались мне невероятно долгими, главный герой едет на машине (как и на протяжении всего фильма, в общем то), цель его не ясна, а от каждого встречного на пути он получает от ворот поворот.

Главный герой хочет совершить самоубийство. Как оказывается, цель его скитаний на машине — это поиски человека, который поможет ему в этом деле.

В течение всего пути ему встречаются разные люди, с разными судьбами и историями. Фильм насыщен длительными, от части монотонными диалогами, его спутники делятся историями своих жизней, делятся определенной философией, в отличие от самого господина Бадди.

Финал фильма — от части открытый. Но вот послевкусие остается интересным. Хоть это и были полтора часа длинных и неспешных диалогов, а лучше сказать поочередных монологов, фильм цепляет своими мыслями о жизни, смерти, справедливости, и своей атмосферой.

7 из 10

«Никакая мать не может сделать так много для своих детей, как Бог делает для своих созданий. Вы хотите сдаться, отказаться от всего этого? Вы хотите отказаться от вкуса вишен?»

Мировой кинематограф 1997 года у меня ассоциируется с тремя громкими и замечательными фильмами: естественно «Титаник» Джеймса Кэмерона, «Лучше не бывает» с Джеком Николсоном и Хелен Хант и вот с этим франко-иранским фильмом под названием «Вкус вишни».

Режиссер Аббас Киаростами снял удивительно в тоже время простое и гениальное кино. Я люблю данную его драму, и она в списке лучших и самых глубоких, независимых картин, что мне приходилось смотреть.

Тегеран. Главный герой из этой истории уставший от жизни мужчина по имени Бадии. Он решает совершить самоубийство и выкопал себе могилу в горах. Ему нужен помощник, кто закапает его могилу землей. Он ездит на машине и ищет такого себе человека. Кто-то от него бежит и пугается, кто-то пытается отговорить его, но Бадди окончательно решил сделать это. Мужчина встречает старого таксидермиста, и тот решает помочь ему, но он рассказывает ему историю, что сам хотел когда-то убить себя, но его спас вкус вишни, который он сравнивает со вкусом к жизни, тем самым снова накрывая Бадии сомнениями…

Находишься в странном состоянии, смотря это кино. Драма оставляет после себя след, и о ней еще долго думаешь. Самое интересное то, как режиссер преподнес нам эту историю. Мы как будто вместе с главным героем все это переживаем, а главное чувствуем. Постоянно находимся в волнении и в тревоге, в ожидании неизбежного и страха оказаться в могиле, куда мрачно хочет попасть главный герой.

Этот философский фильм о переосознании, о жизни и смерти, самой сущности выбора и принятия его. Картина очень глубокая, но оценят ее не все. Лично меня напугало это кино и осталось в памяти чем-то шокирующим. История тяжелая, как безысходный взгляд главного героя. Данная драма определенно заслуживает внимания и оценки истинных киноманов. Кстати, в картине есть куча интересных, философский высказываний, весьма любопытных, над которыми хочется подумать.

«Вкус вишни» — франко-иранская драма 1997 года, пронзительно мощный и тяжелейший фильм Аббаса Киаростами. Я говорю ему «да» и цените жизнь, чувствуйте ее, ничего не повторяется, а жизнь так быстротечна.

Жизнь как поезд. Она двигается вперёд и вперёд, а затем доезжает до конечной станции. И там нас ждёт смерть. И конечно же, смерть — это решение, но не во время движения поезда, не во время жизни.

9 из 10

Финальная сцена кричащим диссонансом выбивается из неторопливого ритма картины. Ночь. Отсветы молний в темноте падают на мужское лицо, зажатое, будто огранённое, земляными стенами рва. Глаз камеры взмывает вверх. Сумрачное небо. Бегущие по нему тучи оттеняют свет луны — такой же холодной и далёкой, как и взгляд, обращённый на неё из могилы. Буйство природы, словно бунт отчаявшейся души. Можем ли мы почувствовать чужую боль? Или каждый встречает страдания в темных глубинах своего экзистенциального одиночества? Иранский режиссёр Аббас Киаростами — апологет жительствующей жизни, певец красоты божьего мира на этот раз пытается приподнять занавес его мрачного закулисья. Герой картины «Вкус вишни» ездит по гористой местности Тегерана и ищет того, кто согласился бы совершить символический обряд погребения над его могилой самоубийцы… или разбудить от сна.

Фильм захватывает постепенно и неторопливо. Зритель не сразу понимает, чего добивается этот странный человек, будто бы потемневший и застывший изнутри от какой-то непосильной и выматывающей ноши. На протяжении картины он практически не выпускает из рук руля старой машины — в таком ракурсе камера не отрывается от резких и упрямых черт его выразительного, словно вытесанного из камня, профиля. Эксцентричное поведение господина Бади не вызывает доверия у окружающих людей, и только трое соглашаются выслушать его необычную просьбу. Они разных национальностей, возрастов, традиций, что не мешает им в одночасье оказаться едиными. В их толстовском «не тае», повторяемом на разные лады, Киаростами собирает целый спектр возможных реакций и возражений: от интуитивного, природного испуга-отторжения молодости и ортодоксальных доводов религиозного сознания до мудрости и опыта все повидавшей на своём веку старости.

Колеся вместе с ними по пыльным дорогам и слушая неторопливые разговоры, поневоле хочется верить, что герой, впечатлённый очередным аргументом, наконец, передумает и повернёт назад. Однако похожая история уже прожита и рассказана в фильме другим человеком, а здесь и сейчас господину Бади уготован свой путь. Его глухое упрямое отчаяние, отраженное в застывшем, «невидящем» взгляде, — будто изолированный и непроницаемый микрокосм, влекущийся к самоуничтожению. Отчуждённость и одиночество героя становятся в контексте картины коррелятом смерти. А она в свою очередь начинает восприниматься как предательство по отношению к миру. Именно своеволие противопоставляет смерть всему сущему, превращая ее из части естественного природного ритма в непримиримого врага жизни. Герой очень хочет проснуться на следующее утро, к концу картины он жаждет этого все сильнее, но, одержимый соблазном небытия, уже не в силах остановиться.

И словно пытаясь вырвать его больную душу из цепких лап отчаяния, Киаростами даёт слово самой жизни — четвёртому и главному попутчику господина Бади. Весь фильм, преисполненный красками, звуками, лицами, выстроен как гимн мирозданию. С первых кадров зритель окунается в узнаваемый этос киновселенной режиссёра. Фольклорные мотивы и этнический колорит здесь органично сочетаются с реалистичностью документальной стилистики. Фильм, словно народная песня, насквозь пронизан образным параллелизмом: одинокое дерево около свежевырытой ямы — будто сам герой, неприкаянный и чужой этому миру. Но как природа однообразных пустынных равнин постепенно сменяется зеленью уютных поселений, так и человек на её фоне по мере повествования все более раскрывается и оттаивает. А разыгравшаяся в конце картины буря почти буквально отсылает к пушкинскому «синему морю», гневающемуся на упрямую покорность старика. Как и многие работы режиссёра, «Вкус вишни» по простоте сюжета и почти брессоновскому минимализму можно назвать «растянутой короткометражкой» или кружащимся роуд-муви, длительность которого во многом зависит от постоянных рефренов и «припевов».

И в этих антиномиях жизни и смерти, мира и личности — на стыке их неслиянного единства рождается фильм. Бытие «оппонирует» герою самим своим существованием, а он, даже отвергая эти дары, всегда остаётся его частью, как переходящий из картины в картину образ непрерывно движущейся машины. Её внутреннее пространство отделено от внешнего мира, как индивидуальное от общего, но в то же время неизбежно включено в его целое. Господин Бади — «другой», потому что имеет свободу уйти, потому что обостренно ощущает свою личную боль, которую «никому не понять», свой ужас, своё отчаяние. И одновременно он — «то же самое», ибо незримо связан с этой петляющей дорогой, багряным закатом, угасающим в темноте огоньком такси, своими попутчиками. В его настойчивом желании быть погребённым по обряду в присутствии человека чувствуется интуитивное, во многом безотчетное, стремление возвратить свою «непригожую» смерть в лоно мироздания. И всегда остающийся педагогом Киаростами по-своему помогает это сделать. Частый приём режиссёра «кино в кино» расширяет границы вселенной, вписывая сюжет фильма, как очередную поучительную притчу, в одну из множества граней реальности таинственной и необъятной жизни. Она потечёт дальше своим неведомым путем, а повесть о гордой и страдающей душе станет её историей, как могила Базарова, прорастая цветами и быльем.

Но имеющие уши слышать — услышат…

Слово, идущее от сердца, проникает в сердце.

Низами

Той ночью на небе было неспокойно, и облако скрыло от глаз луну. Лишь на пару мгновений, но этого оказалось достаточно, чтобы понять. Жизнь иранского кинематографа, лишившегося своего лица, стала другой. Аббас Киаростами отошел в мир теней общепризнанным гением, аскетичным художником и пустынным философом. Дизайнер по образованию, он умел управлять глазами зрителя, показывать ему мир, живущий по уникальным и справедливым законам. Красота кадра строилась мельчайшими, будто песчаными гранулами, принимавшими совершенные в своей дидактической ценности формы. Смерть по Киаростами не являлась ни продолжением жизни, ни ее антиподом. Она была как потертость на фотоснимке. На первый взгляд портит изображение, но на самом деле — дополняет, открывает смысл и определяет ценность. Лишь когда жизнь и смерть медленно плывут над пустыней, взявшись за руки, они способны показать человеку то, что он утратил и отчаялся найти.

«Вкус вишни» начинается словно с середины. Нам предстает мужчина средних лет, далеко не нищий, определенно неглупый, но по каким-то причинам уставший от жизни. Долго кружит он по тегеранской окраине, и, кажется, ищет не попутчика, а самого себя, каким хотел бы быть. Господин Бадии не лишен простой философии, но стала она ему не спасением, а камнем, отяготившим шею. Поездка по пустыне в поисках могильщика — художественный набросок, ожившая картина с очерченными контурами и пустой сердцевиной. Конец пути умозрителен, а мифологема пугающе однозначна. Отсутствует счет времени, непонятна длина заблуждения, и только убежденность безусловна. Отчего-то не властен больше Аллах, бессильны уговоры и пусты увещевания. Нет начала и расплывчато продолжение. Никогда еще большие деньги, что приготовлены избавителю, не были так бесполезны. Но в зыбучих песках разочарования еще звучит Слово. Сбивчиво, нравоучительно, а от кого-то — отрезвляюще. В ленте нет ненужных диалогов. Каждый из них, что гроздь бусин в четках Киаростами. Они заставляют сдувать пыль с жизненного полотна и заботливо вести пальцем по линиям, радуясь тому, как стали они знакомы.

Случается, что фильмы покоряют вопреки обстоятельствам или по воле случая. Но к успеху «Вкуса вишни» Киаростами шел твердой походкой, совершенствуя стиль и обволакивая изображение покрывалом мудрости. Истоки обнаруживаются в картине «Где дом друга?», и уже тогда тема зависела от эпохи. Как признавался кинематографист, лента о самоубийстве не могла выйти в восьмидесятых — то был совсем другой Иран. Смерть аятоллы Хомейни ослабила ортодоксальные религиозные оковы, даровала относительное свободомыслие, позволила детально донести трактовку смерти через отчаявшуюся личность. На лице Бадии словно бы никогда не было эмоций, мужчина с одинаковым спокойствием выслушивает каждого попутчика, изумленного неожиданной просьбой. Он похож на изгнанного пророка, чья вера скукожилась до фатализма. И странно, что от осознания готовящегося греха нет ощущения противоестественности. В картине больше удивляет сама жизнь в глуши, где куча заброшенных строек, множество бесцельно скитающихся людей и полное ощущение нравственного тупика. В кадр регулярно попадает какая-нибудь нелепость вроде никому не нужной, но по-прежнему охраняемой бетономешалки. Людям словно вредят созданные их руками вещи, привязывают к земле и велят вырыть яму для утренней засыпки. Но во всем этом печальном ансамбле остается и нечто девственно-прекрасное.

Киаростами всегда с особым вниманием и трепетом относился к людям. В ленте «Крупный план» ему удалось совместить два противоположных образа, особенно интересных в контексте событий. Бадии рисковал остаться бессмысленным самоубийцей без молчаливо взирающей природы. Одержимости мужчины противопоставлен естественный ход событий. Это и неудивительно, ведь «Вкус вишни» — картина о простых радостях, о запахе жизни, так похожем на аромат сочных ягод. «Вы хотите лишить себя этого?» — звучит строгий голос. Ответа нет, но в душе что-то шевелится. Какое многообразие чувств можно ощутить при созерцании гениальной картины эпохи Возрождения!.. Какое удовольствие способно доставить купание в водах оазиса!.. В пустыне очень легко уверовать в сухость и непоколебимость Господних заветов. Но жизнь — она везде, порожденная человеком или дарованная свыше. Осмысление прошлого — полезный и нужный процесс, а ожидание будущего — еще и приятный. Из кабины внедорожника понять это непросто, но возможно, дело лишь в том, найдутся ли нужные слова и достаточно ли убедительности у того, кто их произносит.

К счастью, значительные произведения намного переживают своих авторов. «Вкус вишни» — наиболее известная картина Аббаса Киаростами, она символично подчеркивает многие аспекты воззрений. Рука человека, заносящего лопату, назначается жезлом справедливости, а всему, что оказывается перед глазами, приходит конец. Естественный, очевидный, но совершенно точно — не мучительный. Приглушенное обаяние фильма было бы немыслимо без удивительного жизнелюбия. Вся экранная необратимость — не более чем начальный этап замысла, призванного сделать человека внимательнее, тоньше и терпимее. Билет в облака Киаростами не выписывал, но замечать на небе след от самолета — велел. Оптимистичная простота может и должна быть вечной. Иранец никогда не отрицал влияние судьбы, но придавал ей значение силы, придающей очевидным поступкам философскую ценность. Солнце склонится за горизонт, но, конечно же, выйдет вновь. Конец всему наступит, однако, не раньше, чем распорядится судьба.

Человек может всю жизнь прожить в одиночестве. Но всё-таки кто-то ему нужен, кто бы его зарыл, хотя могилу он себе может выкопать сам (Д. Джойс, «Улисс»).

Каковы были причины, заставившие Бадии возжелать смерти как последнего пристанища — зрителю узнать не суждено. Именно поэтому он должен выступить в роли беспристрастного арбитра: не рассуждать о том, весомы ли причины для добровольного ухода из жизни, а ответить самому себе на вопрос — согласился бы он помочь Бадии или отказался? Стал бы уговаривать и приводить примеры, воспел бы красоту жизни? Покрутил бы пальцем у виска и ушел или соблазнился бы на легкие деньги?

Много вопросов и относительно самого Бадии: было ли его решение окончательным и бесповоротным? Если да, то откуда такая щепетильность в выборе помощника? Можно было нанять одного из городских наемных рабочих — они бы и мать родную закидали землей за сдельную плату, но Бадии едет дальше и подбирает весьма неподходящих на роль могильщика людей. Молодой курсант из Курдистана потрясен и испуган просьбой незнакомца, его не соблазняет даже куча денег, в которых он так нуждается. Семинарист, весь год изучающий Священное писание, а летом подрабатывающий экскаваторщиком, пытается уговорить Бадии повременить с решением, пользуясь привычным для себя языком Корана с его понятиями о грехе. И хотя у Бадии, вероятно, есть сомнения, шаблонными уговорами его не проймешь.

- Ты веришь, что Бог даёт жизнь и забирает её, когда нужно. Но наступает время, когда человек больше не может жить. Он устаёт и не может ждать, пока Бог примет решение, поэтому он решает действовать самостоятельно.

Но вот находится человек, к которому Бадии не может не прислушаться. Кто лучше всех поймет его, если не неудавшийся самоубийца? Пожилой таксидермист рассказывает господину Бадии свою бесхитростную историю о том, как однажды он решил повеситься, но плоды тутового дерева, которое он выбрал для этой цели, пробудили в нем жажду жизни. Кому-то это может показаться нелогичным и странным, но побывавший у порога смерти скажет вам: иногда вся ослепительная красота и радость жизни проступают со всей своей отчетливой яркостью в разливающемся рассвете, мерцании звезд на ночном небе, каплях дождя, запахе молодой листвы, вкусе спелой вишни…

Само собой, столь многогранная и затрагивающая сокровенные глубины история нуждается в скромном обрамлении, и Киаростами это понимает: его картине совершенно чужда визуальная и драматургическая избыточность. Вызывающие приступы агорафобии выжженные пустоши, дорога цвета охры, петляющая среди безжизненных холмов, шорох шин, шум техники и редкие, но яркие диалоги: «Мону Лизу» нельзя ставить в раму, отвлекающую внимание от ее улыбки. О фильме иранского режиссера можно сказать и «со вкусом», и «со смыслом».

Сюжет «Вкус вишни» прост: один человек решил прекратить свою жизнь, и обратился с просьбой о помощи к трем случайно ему повстречавшимся людям… Просьба мужчины была проста: «когда я умру, засыпь меня землей». Первый путник (молодой парень) сбежал от главного героя как от сумасшедшего, проповедник- прочитал проповедь, а мудрец просто сказал, что закопает. Еще мудрец сказал, что жизнь- это удовольствие, что, находясь на краю, можно почувствовать ее вкус- вкус спелой вишни.

В итоге: после первого путника человек только убедился в своей исключительности, которую он выразит через самоубийство, после проповедей («так нельзя») человек как ребенок кричал «нужно», а, повстречав мудреца, человек начал просить его: «перед тем, как закапывать — ты только убедись, что я уже мертв, а если, буду жив- разбуди меня».

Этот фильм про то, как важно в нужный момент встретить человека, который произнесет те самые слова, которые помогут идти дальше, после которых захочется жить. Это будет не друг, не родственник, посторонний человек, которому «все равно», он просто расскажет свою историю, похожую на вашу, и расскажет- как он выбрался из сложной ситуации. Главный герой фильма искал выход из сложной ситуации — и мудрец показал ему выход.

Интересно ли смотреть?- я проматывала фильм, но слова третьего путника слушала снова и снова. После фильма очень приятное ощущение осталось, как от хорошей книги

10 из 10

Каким-то непонятным и судорожным эхом меня тянуло к данной картине. Чисто интуитивно знала и ощущала, что фильм не оставит меня равнодушной, и поэтому так активно и старательно его искала. Фильм меня покорил. Впечатление от просмотра и во время него было и есть самое сильное и поразительное.

Философская притча с посылом на арт-хаус иранского постановщика Аббаса Киарастами наполняет эту кинокартину глубоким смыслом и реалистичностью. Довольно монотонная и длительная завязка на самом деле уже является частью развития действия, и позволяет предугадывать завершающие кадры и финал. Но не будем спешить. Кино смотрится на одном дыхании, с неподдельным интересом, потому что настолько выбивается из стандартного реестра, слегка надоевших боевиков, триллеров и мелодрам.

200 000 тысяч $- такова сумма, которую главный герой Бадии (Хомаюн Эршади) готов отдать любому, кто исполнит его противоестественную просьбу. У Бадии нет улыбки на лице, его взгляд отрешен и блуждает, но он не похож на человека с отклонениями психики. Почему-то во время киносеанса постепенно вспомнилась картина А. Звягинцева «Изгнание». Попыталась найти точки соприкосновения и их допустимость, и отметила поразительное внешнее сходство главных героев в этих, по сути, не таких уж и сильно отличающихся друг от друга кинолент. Вот, только если у А. Звягинцева музыка является сильнейшей составляющей в повествовании и выборе средств, то во «Вкус вишни» ее почти не слышно. Что объединяет их, так это монологичность, тайна, одиночество.

В картине превалирует минимализм во всем, кино не загромождено обилием декораций, красноречием в диалогах, событийной линией, и даже в эмоциях все очень ровно и спокойно. Не смотря на очерчено заявленную скупость в изложении, фильм берет редкой иллюстрацией сюжета, уникальным сценарием и, в то же время, простым стилем в построении, передаче композиционной цепочки.

Очень спокойная, доступная в понимании, без излишней напыщенности и блеска, невероятно притягательная и не отпускающая драма, но не раскрывающая личную боль и беду центрального персонажа — Бадии, и взывающая к силе духа, к вере, и прежде всего, к самой жизни.

«У всех у нас есть проблемы, и если мы будем выбирать смерть в качестве решения проблемы, то на Земле никого не останется…»

Лично, моя оценка самая высокая — 10 из 10.

Убеждена, что для подавляющего большинства, эта достойная кинолента пройдет мимо, но от этого она не станет менее превосходной, а только выиграет, потому что лишь немногим подвластно истинное понимание смысла бытия, которое так тонко и так профессионально донес до неравнодушного зрителя режиссер — Аббас Киарастами, имеющий в своем арсенале достаточный список авторских работ и не менее престижных наград.

Некий господин Бадии едет по пересеченной иранской местности на дорогой машине, весь из себя «состоявшийся человек». Первые минут 20 фильма только намекают на то, что главный герой ищет работника для какого-то дела.

Однако лица встречных людей не удовлетворяют его потребности, и он продолжает движение, пока наконец не находит первого кандидата, формально соответствующего его требованиям.

Работа, в принципе, непыльная. Бадии хочет покончить с бренным существованием в этом мире и ищет помощника, который поможет ему уйти из жизни. За это он обещает кандидату энную сумму в твердой валюте.

«Нет времени объяснять» как бы намекает немногословный Бадии на немые вопросы о причинах столь печального решения.

Так как приспешники Мохаммеда не гладят по головке за самовыпиливание из жестокого мира, и апплодисменты по поводу самурайского конца пути в стиле «на смерть Мисимы» тут сорвать не получится, то неудивительно, то первый кандидат бежит от Бадии, роняя тапки.

После нескольких неудачных попыток, главные герой встречает старика, которому деньги не лишние, вот только он здесь и сейчас не готов, а поэтому «приходите завтра».

Герои договариваются о встрече под деревом, где все должно случиться, и напоследок в лучших традициях мудрого гуру старик рассказывает Бадии одну притчу. Или историю из собственной жизни — кому как нравится.

Притча годная, кстати, но дабы сохранить остатки интриги, я вам ее не расскажу.

В общем, наверное у каждого в жизни есть вещи, которые в определенный момент заставляют останавливаться. Даже если это просто вкус вишни в качестве далекого воспоминания.

История умалчивает, сработал ли стоп-кран у Бадии или он завершил задуманное.

Финал каждый додумает за себя — в зависимости от того, наполовину пуст или наполовину полон его стакан.

8 из 10

Гляжу на землю я — и сном объятых вижу;

Взираю в глубь земли, — землею взятых вижу;

В твою, небытие, пустыню взор вперив, -

Тех, кто ушли уже, и незачатых вижу.

Омар Хайям

Автор бесподобной философской притчи «Вкус вишни» Аббас Киарастами снял этот фильм в формате роуд-муви. Маэстро пошел на ва-банк со ставкой на театр одного актера, в итоге выиграл самую престижную европейскую кинонаграду Пальм д`Ор на Каннах с ничтожным бюджетом фильма.

Иран. Наши дни. Едет машина. В ней мужчина средних лет. Взор у него как у орла ищущий добычу, хотя в меру утомленный. Незнакомая толпа. Странные лица. Господин Бадия решает свести концы с жизнью. Но он сам этого делать не может из мусульманских убеждении. Отчаянно, словно корабль во время шторма он ищет гавань. Ему нужен только один человек который бы его захоронил за приличные деньги в награду. По вектору развитие событии господину Бадие встречаются три основных персонажа. Но все отказывают в помощи кроме последнего но об этом чуть позже.

Режиссер молчит о главной причине суицидальный наклонности антагониста, однако только показывает пост фактум как данность.

В фильме много земли, и это не зря. Исходя из исламской теологии земля это как точка начало и возврата. Кисть художника тщательно замазывает все цвета палитры выделяя исключительно цвет земли дабы полностью придавать атмосферность экзистенциальной природы человека в круговороте вечной самсары по имени Жизнь.

Киорастами всё таки удалось показать ту тонкую линию соприкосновения между западным литературном течением абсурдизма и свести свои параллели уже с восточным суфизмом восприятия жизни и её смысла.

Ювелир Киорастами собрал большую хрустальную люстру из скрупулёзно отобранных частиц создаваемых рефлекторно медитативный эффект с совокупным отражением элементами персонаж великих авторов синематографа и литературы. Главный герой эдакий мсье Мерсо культовой повести отца абсурдизма Альбера Камю-потерявший смысловую составляющую жизни; юноша из фильма «Нож в воде» легендарного Романа Поланский — антиморалист, и тот же бунтарь; профессор из картины» Сансет Лимитед» — логически аргументированный ход мыслей о бытие; Грегори Замза из немало бесподобной «Метамарфозы» Франца Кафки — осознавший свою ничтожную беспомощность и многое другое если прилежно заглянуть в этого противоречивого персонажа.

Теперь о путниках. На мой взгляд эти все три персонажа в картины которые встречаются и ведут диалог с главным героем всё таки является самим героем только в разных порах жизни. Не с проста что они разного возраста. Молодой солдат Курд олицетворяющий юность и нерешительность героя. Уже молодой мужчина — мулла из семинарии показывает что герой в некоторое время своей жизни был очень религиозен.

И наконец то старик-ученый это его старость-мудрый и честный человек. Взять момент где он соглашается на этот неприятный поступок от чего можно собственно делать вывод об ужасе неизвестности будущего который испытывает главный герой.

Концовка картины очень специфична когда зрителю показывают съемочную группу, режиссера и актера Хомаюна Эршади.

В итоге картина Аббаса Киорастами всё таки оставляет решать зрителю что будет с господином Бадией.

Рекомендую фильм фанатом арт-хауса и не только!

8 из 10

Разговор о самобытном иранском кинематографе может быть увлекательным, познавательным, но недолгим, ведь творческие наработки персидских режиссеров, чаще всего известных благодаря участию в международных кинофестивалях, весьма немногочисленны. И самой заметной фигурой уже больше двадцати лет остается Аббас Киаростами, режиссер с особым почерком, в чьих минималистичных картинах удивительным образом сочетаются горечь иранского быта, пронзительная тоска и невероятный оптимизм. Такое противоречие скрывает и «Вкус вишни» — пронзительное кино, повествующее о фундаментальных истинах бытия самыми простыми средствами.

Если бы не умные внимательные глаза, его можно было бы принять за безумца. Не зная отдыха и усталости, господин Бадии колесит по одним и тем же дорогам, вглядывается в лица удивленных прохожих, ищет знакомые черты. Он с невероятной настойчивостью задает вопросы, напрашивается в попутчики незнакомцам и везет их куда-то вдаль. И какими бы подозрительными ни казались намерения мужчины, все куда сложнее, ведь ищет он не жертв, не близких, а своего будущего убийцу. Главный герой «Вкуса вишни» — сломанный механизм, который уже нельзя завести, узник жизни с навязчивой идеей, ставшей смыслом всего существования. Господин Бадии, так же как Рамон Сампедро из вышедшего на несколько лет позже «Моря внутри», добивается права уйти из жизни. Но если мотивы парализованного испанца известны, причины, побуждающие к этому иранца, так и остаются загадкой. Киаростами не заостряет внимания на возможных трагедиях прошлого, превращая персонажа в обычного человека, сравнимого с теми, кого он встречает на своем пути. Эти сломленные люди, страдающие от болезней близких и непосильного труда, хотят жить не больше, чем сам Бадии. Только не каждый решается признать, что его жизнь уже давно пошла под откос, предпочитая притворяться живым.

Главным противником героя в борьбе за право умереть становится сильнейшая вещь в мире — религия. Коран, как, впрочем, и священная книга христианского мира, осуждает самоубийство. И богобоязненный герой Киаростами пытается обойти этот запрет, не обрекая на грех ни себя, ни других. Режиссер задает смелый для мусульманского мира вопрос: достоин ли такой отчаянной веры Бог, который не приемлет даже смерти, несущей избавление? Господин Бадии не встречает понимания ни на небе, ни на земле. Что неудивительно, ведь людям не дано понять друг друга, а тем более почувствовать чужую боль. Гораздо проще уверять, что все будет хорошо, сочувствовать и сожалеть, причиняя лишь новые страдания. Завет «Возлюби ближнего своего» в этой ситуации звучит весьма двусмысленно, ведь благо для героя заключается в пугающем таинстве смерти. Помощи ждать неоткуда, потому что убить непросто даже любимых, освобождая их от земных мук. И если одним человеком станет меньше, меньше станет земля. А колокол всегда будет звонить по нам самим.

«Вкус вишни» можно назвать камерным: здесь всего несколько лиц, типичные, будто повторяющиеся пейзажи и один-единственный автомобиль, ставший центром мира для главного героя. И хотя все действие проходит в дороге, это ни в коей мере не роуд-муви, а путь если и приведет куда-то, то только туда, откуда возврата нет. Характерный для Киаростами тонкий, лишенный декораций минимализм дополняется мотивами цикла, и повествование замыкается вокруг героя, кружащего по одним и тем же серпантинам в своем вечном поиске. Здесь нет и намека на заявленный в названии вишневый цвет, в кадре царят оттенки охры, а сонный город тонет в пыльной рыжей дымке. Иранская лента, как картина Леонардо, за внешней статикой скрывает глубокий конфликт, трагедию и тайну, а сквозь абсолютный покой, как через тонкую ткань, прорывается неестественная, болезненная тоска. При всей масштабности тематики и тонкости художественных приемов «Вкусу вишни» не хватает лишь большего надрыва в самых напряженных моментах, пугающих своим спокойствием.

Гуцулы Параджанова пели и танцевали на похоронах, провозглашая торжество жизни. У Киаростами в финале появляются документальные кадры со съемок фильма, окрашенные в яркие зеленые тона. Удивительно, что «Вкус вишни», при всей его кажущейся пессимистичности, на самом деле говорит о любви к жизни и учит видеть счастье в простых вещах, которые могут спасти, если край окажется слишком близко. Счастье по Киаростами достижимо, не скрыто на одной из дальних планет, оно здесь и сейчас. И умирать не так страшно, зная, что когда-нибудь можно снова стать вишневым деревом, дождем или горстью праха, которая даст жизнь чему-то новому. Ведь любой конец — это всего лишь начало.

Мрак застилает вежды,

Но гибель не страшна,

Когда погребена

Последняя надежда.

Т. Гарди

Человек принявший осознанное решение, в гордом, опустошенно-печальном одиночестве разъезжает в автомобиле класса «люкс» по безжизненным просторам Ирана. Путешествует, предположите Вы? Едет на работу? Быть может, собирается забрать жену-красавицу из магазина? К сожалению, у него есть более важное занятие, он наметил себе дату добровольной смерти, но для её осуществления необходима небольшая помощь, услуга, невыносимо смердящая грехом. О чем он думает? Почему решил именно так?

Господин Бадии наедине с собой подозрительно высматривает будущего компаньона по черному делу, предполагая, что за такую маленькую работу и за такое щедрое вознаграждение, любой полуголый оборванец с легкостью сможет ему помочь. Не сразу объясняя суть дела хитрый Бадии интересуется новоявленным собеседником, на удивление выстраивая довольно откровенные диалоги, каких в России и быть не могло. Подлинная человечность без деления на классы. Выспросив всё необходимое, Бадии попрежнему молчит о себе. «Забудь ты о работе, помни сколько тебе за неё заплатят», — убедительный аргумент рассыпается песчинками перед страхом юного солдатика. «Вот она эта дыра в земле! — Выходи посмотри сам!» А чуть позже известный восточный анекдот зазвучит из уст очередного попутчика совсем горьким иносказательным маршем. И стар, и млад бояться брать на себя чужой грех.

Он даже и не думал делать свою смерть достоянием общественности, ему не нужен некролог или всеобщее религиозное порицание и некому умереть вместо него. Но может быть для господина Бадии истинное понимание жизни неразрывно связано с пониманием смерти. Всё решено: обозначено датой и рассчитано по времени. В 6 утра его не станет?

Acta est fabula

Главный герой предстает перед нами человеком во всей своей беззащитности перед сложившимися обстоятельствами. Неизвестными нам обстоятельствами. Что и делает невозможным осудить героя за малодушие. Удивительно простой, но в то же время, безотказный прием. Потрясающая наглядность происходящего. Да, это он, высматривающий в овраге свое последнее пристанище, человек, которому хватит духу умереть, но не хватило духу жить. Он, наш мимолетный знакомый, словно ставший в кратчайший срок до боли близким человеком. И неужели научиться жизни можно лишь когда заглядываешь смерти в лицо? Бадии явно пережил множество смертей, но осталась одна, самая главная. Но, порой горе так велико, что даже смерть отступает.

Господин Бадии решил умереть.

Выкопал себе яму, /могилу/ около дороги и сев в машину отправился искать человека, который за хорошую оплату помог бы ему завершить задуманное.

И вот мы наблюдаем за машиной господина Бадии. Чистая светлая машина перемещается по пыльным дорогам, какие-то стройки, высыпающиеся из самосвалов камни, катящиеся вниз. Случайные попутчики, разговоры, сводящиеся к вопросу о смысле жизни. И у каждого попутчика свой «скелет в шкафу». У первого молодого, недавно призванного солдатика неосознанный страх перед будущим. У другого, студента медресе невозможность совместить мирское и божественное. Третий попутчик старик -таксидермист, /изготовитель чучел/ смирением перед неизбежным, пытается оправдать маленькие радости, которые можно ещё получить от жизни. Он то и соглашается выполнить просьбу господина Бадии, рассказав ему историю своей неудачной попытки самоубийства, а заодно и про ягоды, отведав которые, он передумал умирать.

Несмотря на долгие разговоры на предмет смерти, господин Бадии так и не меняет своего решения и в течении всего фильма мы так не узнаем, какие причины, какие душевные муки, побудили его на этот поступок, мы только будем мучительно искать ответ на вопрос, в чём ценность жизни?

Самый приемлемый ответ, «вкус вишни», /те маленькие радости, которые может подарить жизнь/. Но дав этот единственный ответ, режиссёр оставляет финал открытым.

И тут-то самое время вспомнить, что вскользь упоминалась война, /не зря, явно, что не зря/. Война в Афганистане, война в Иране.

«Вкус вишни», это счастье, но счастье личное..

Человек же живёт в обществе себе подобных, и личного счастья ему не всегда достаточно..

Вишня, господа ягода с кислинкой, бывает и оскомину набивает.

Вкус вишни или же вкус жизни, небольшой рассказ о человеке средних лет. О неком господине Бадии. Мы не можем узнать кто он, чем он занимается и самое главное какие у него проблемы? Показывается лишь конечное дело, последний выбор.

Но в одиночку Бадии не решается на такой поступок, ему нужна чья-либо помощь. Он решает обратится к молодому, неопытному солдату. Предлагает ему дело, но тот отказывается в связи с тем, что он еще молод боязлив для таких поступков. Следом он просит о помощи у человека вроде бы уже состоявшегося, семенариста. Но и тот отказывается говоря о его решении как о грехе, как о неправильном решении. Что это не является выходом из ситуации, какой бы там не было, аргументируя это все тем что это грех, запрет и т. д.

Но и здесь Бадии не отчаивается он предлагает работу третьему человеку- зрелому уже возрасте СОСТОЯВШЕМУСЯ как личность человеку. Тот непрочь помочь ему. В фильме идет переход от более младшего поколения к более старшему.

Зрелый мужчина показывает на своем примере, что самоубийство не выход из ситуации. То что смерть это наша конечная станция, и она сама придет к нам. У всех есть свои проблемы и это не способ улизнуть от них. Но также старик показывает прелести жизни такие мелочи которые и привлекают человека к жизни. Для любого из нас это может быть что угодно, кому то нравится вкус вишни, кому то вкус персика и т. д. Нужно посмотреть на мир по-другому и тогда мы увидим всю прелесть жини, весь вкус…

Это история о человеке сбившемся со своего пути. Думавший что его путь завершен. В конце фильма нельзя точно утверждать, что он выжил или же погиб. Здесь вы должны сами решить нравится вам вкус жизни или же вы погрязли в своих проблемах.

Фильм смотрится легко, как на одном дыхании. Он очень прост, хоть и имеет очень много смысла. Он дает нам шанс самому решать как поступил в конце главный герой и как поступили бы вы сами?

10 из 10

Это скромная даже по представлениям малобюджетного иранского кино лента — почти половина действия происходит в машине. Сидящий за рулем человек средних лет разъезжает по городу в поисках компаньона. Первоначально не покидает ощущение, что идёт поиск сексуального партнера. Похоже, что такое подозрение складывается не только у зрителя, но и у первого потенциального пассажира, который отказывается садиться в машину.

Второй, солдат из местной воинской части, соблазняется возможностью быстро добраться до места службы и тут узнаёт, что владелец машины задумал свести счёты с жизнью. И всё, что ему нужно от молодого человека — это согласие закопать труп, причём за очень приличное вознаграждение. И снова фиаско.

И только третий, старик, соблазняется деньгами, которые нужны ему для лечения сына. Но этот же старик оказывает на самоубийцу благотворное влияние, рассказав ему, как сам когда-то намеревался покончить с жизнью: залез на дерево с верёвкой и оказался в гуще спелых вишен, вкус которых и отвратил его от плохих мыслей. «Ты не весь болен, а хочешь убить себя всего», — говорит напоследок старик герою в надежде, что тот всё-таки передумает…

Несмотря на обращение к запретной в исламском фундаментализме теме самоубийства, пафос смерти абсолютно чужд фильму. И хотя почти медитативное повествование выруливает вроде бы на суицидный финал, развязка всё-таки остаётся открытой… Светает, киноизображение сменяет видеосъемка, и перед камерой появляется творческая группа. И это наводит на мысль, что мы имеем здесь дело не с реальностью, а лишь с её имитацией.

Тонкая философичность и едва уловимый баланс между кино и жизнью — вот то направление, куда переместился интерес крупных фестивалей после увлечения брутальностью «криминального зрива» — несколько затянувшейся моды предыдущих сезонов. И «палочкой-выручалочкой» стало в этом смысле иранское кино, которое научилось пробивать брешь в исламской цензуре и нашло способ выражать невыразимое.

Отказ иранских режиссёров показывать насилие и жестокость в любых формах пришёлся как раз кстати и невольно обозначил новый виток кинематографической моды. Однако это не означает, что иранскому кино просто повезло вовремя «выстрелить». Оно и без фестивальных наград, которые ежегодно во множестве собираются по всему миру, выглядит вполне самодостаточно, удивительным образом соединяя концептуальную дидактичность и мудрость авторского мировоззрения.

И образуя ту самую гениальную простоту, которая не подвластна привычным формулировкам, и чей мистический гипнотизм воздействует на зрителя по преимуществу иррационально. Это и сделало иранский кинофеномен главной эстетической загадкой конца тысячелетия.

Обратите внимание, в рецензии возможны ссылки и упоминания об особенностях и поворотах сюжетной линии.

…Она ловко положила ему на стеклянную тарелочку чудесного малинового варенья, и сразу подействовала эта клейкая, ослепительно красная сладость, которая зернистым огнем переливалась на языке, душистым сахаром облипала зубы…

(Набоков «Защита Лужина»)

Здесь не малиновое варенье, а шелковица, плавно, по взмаху волшебной палочки переводчика, превратившаяся в вишню. Ягода, возвращающая жизни ее забытый вкус.

Некоторые вещи легче сделать, чем рассказать о них.

Без лишних деталей и ненужного здесь прошлого главного героя, Кияростами показывает нам мужчину, который решает прервать свою жизнь, но не может совершить недопустимое по Корану самоубийство и ищет человека, который за достойную плату сделает всю грязную работу (в этом плане господин Бадии ведет себя как истинный джентльмен, прося лишь 20 раз взмахнуть лопатой, закапывая его спящее тело). Но, несмотря на бедность и шаткое положение встречных людей, никто не горит желанием помочь ему в этом нелегком деле и взять на себя грех. Лишь последний соглашается, однако истинная помощь в этой ситуации может означать не выполнение просьбы или бездумное спасение героя от смерти, но изменение его взглядов на ее необходимость.

Фильм-ощущение.

Ощущение, будто вся жизнь сосредоточена только здесь — в этой сухой ветреной пустыне бурого песка. Здесь только ветер и машины. Ветер поднимает клубы пыли, перенося их от стройки к стройке, от участка к участку. И редкие машины поднимают клубы пыли, переезжая то вниз, то вверх. Людей здесь почти нет, они нужны только, чтобы работать на стройке, больше ни для чего. И нигде, нигде вообще больше никого нет.

Ощущение невероятного одиночества — бесконечные разъезды по пустынным извилистым дорогам, поездки в безмолвии или в странных разговорах. Казалось бы, гнетущее и тяжёлое впечатление. Однако, фильм совершенно воздушный, буквально, хрустальный, и весь наполнен невероятной лёгкостью.

8 из 10

Не знаю почему, но один только вид ЗАРАНЕЕ вырытой могилы, в которой господин Бадии (главный герой ленты), возможно, уснёт навечно, бросал меня в состояние какого- то необъяснимого ужаса! Когда эта «дырка в земле», олицетворяющая вечную усыпальницу, появляется в кадре, грань между жизнью и смертью, становится пугающе призрачна…

История, намеренно не объясняющая причин, сподвигших протагониста на подобный шаг, заставляет, так или иначе, поставить себя на место главного героя, ощутить его боль, может порассуждать и подумать, как бы ТЫ поступил на его месте- человека, в жизни которого что- то случилось…

Поначалу может даже возникнуть иллюзия, что лента не готова на диалог со зрителем (первые 15- 20 минут главный герой просто едет в машине, разговаривая с посторонними прохожими- его мотивы и цель зрителю пока не ясны), далее картина плавно и изящно переходит на «ты»… Я бы назвал этот, безусловно новаторский, приём- «от быта к бытию». Причём, чёткой грани между бытом и бытием нет- фильм плавно перетекает из одного в другое и, что очень важно, не выглядит при этом «смысловым винегретом»! Примечательно, что здесь нет банальных метаний, «быть или не быть» и прочей неопределённости, явно присущей философским картинам о смысле жизни- напротив, главный герой уверенно идёт к своей цели, для себя он уже всё решил, а те, кто пытаются его отговорить от безвременной кончины, лишь напрашиваются на вежливый отказ.

Как ни странно, но фильм, по сути, о самоубийстве, после просмотра оставляет необъяснимое желание жить. Причём, не инертно, как живёт большинство людей нашего времени, а, напротив, деятельно и плодовито! Только потом, на финальных титрах, понимаешь, что посмотрел ДЕЙСТВИТЕЛЬНО прекрасный фильм о: жизни, смерти, людях, религии, культуре и вообще обо ВСЁМ сразу! Впрочем, я больше чем уверен, некоторые не увидят совершенно ничего…

9 из 10

Снаружи так много света, пьёт собака из лужи

Отрядом колючих веток я прорываюсь наружу

Я осыпаю белым рокот машин и слякоть

И поздравляю небо взрывами красных ягод.

Кино, которое на Каннах отмечают золотыми ветвями лично для меня всегда было чем-то поразительным, отдельным плодом кинематографа с сумасшедшим вкусом и оригинальной начинкой. «Вкус Вишни» — это, по сути, притча, история, повествование которой происходит медленно, рассказчик, словно дух, завис в вечности и не хочет говорить о чьей-то яркой судьбе, не хочет лихих сюжетных поворотов, а обращается к образу простого, но весьма загадочного человека, который в поисках чего-то или кого-то разъезжает на автомобиле; мы всюду следуем за этим дивным господином, погружаемся в атмосферу озабоченности, меланхолии и тоски — мистер Бадии ищет не просто человека, он ищет того, кто помог бы ему умереть. Но в чем проблема — смерть — это страшный грех согласно Корану, религиозные люди отказывают господину Бадии, читают ему длинные лекции про красоту жизни, другие теряются в собственных чувствах и думают о том грузе, той ноше и той ответственности, которые им придется взвалить на свои плечи. Но господин Бадии тверд в своем намерении, он продолжает искать и верить, его могила уже вырыта и он упорно ищет человека, который бы согласился засыпать её землей.

Картина как будто бежит прочь от философских размышлений и нудных гамлетовских метаний между быть или не быть — есть твердое решение героя, причем его мотивы остаются покрытыми мраком (таким образом режиссер дает возможность зрителю поставить себя на место этого человека, определиться самому — какое событие способно заставить человека отказаться от радости встречать рассветы и видеть небо над своей головой; так каждый человек сможет лечь на место господина Бадии, в его свежевыкопанную могилу), есть красота и простота окружающих его пейзажей — удивительно спокойных, выполненных в теплых тонах, есть глубокие и содержательные диалоги, в которые наш герой вступает со всеми встретившимися ему людьми. Но ключевым моментом является знакомство со старцем, который расскажет свою историю, чем-то напомнившую рассказ «Любовь к жизни», он расскажет о своем душевном поиске и спасении, найденном в силе природы. В последний, решающий момент спасает красота, окружающая тебя, спасает запах травы и сырой земли, а вкус тутовых ягод настолько поражает, что ты с чистым сердцем возвращаешься обратно, к своей семье, забывая о своих тяжелых душевных метаниях.

Фильм, который длится полтора часа, на удивление не утомляет, хоть и ни разу не сменяет предмет своего рассказа, напротив, ты очень быстро влюбляешься в роскошь и чистоту мыслей этих людей, их тонкую философию, которая стоит особняком от твоей собственной, их религию и их ценности. И самое главное, ты получаешь не мощный негативный заряд, не убеждение в том, что жизнь отвратительна и любое её осмысление — есть шаг к пропасти, а желание жить. То, что так активно пропагандируют крамеристы — умение ценить и любить каждый глоток воды, каждый вдох и выдох. Жизнь — это пустынная дорога, усыпанная мелкими острыми камнями, идти по ней тяжело и страшно, порою хочется сдаться и отказаться от этой ноши, но покуда рядом с этой дорогой будут расти деревья с мощными кронами, расстилаться салатовые ковры травинок, покуда ночь будет сменять день, люди будут оглашать солнечные долины победными вскриками и горестными плачами, вам будет хотеться идти вперед и упиваться этим отведенное вам время. Здесь дело не в религии и не в менталитете — вы можете иметь своё представление о том, кто в конечном итоге будет ждать вас на небесах, но вам предстоит идти той же дорогой, что и остальным. И приятное теплое ощущение глубоко внутри после этой картины — это результат воистину талантливой и продуманной работы.

10 из 10

Ночью господин Бади закрывает за собой дверь и уходит. Вслед за ним в комнате вновь зажигается свет, но никто не бежит вслед за ним и не спрашивает, куда это он?

Он знает только одну дорогу: пыльную, безжизненную, полную горячего песка и булыжников, которые без устали ворочают туда-сюда тяжёлые железные монстры… Господин Бади решил свести счёты с жизнью и даже выкопал себе яму. Теперь он ищет помощника, что засыплет в этой яме после смерти…

Господин Бади ничего не рассказывает о себе, не потому что мы не способны понять, а потому, что мы не можем почувствовать то же, что чувствует он. Мы не можем почувствовать его боли.

На этой жаркой дороге он встречает солдата, робкого и застенчивого мальчика, который дрожит как заяц, слушая просьбу странного попутчика, студента-теолога, что уже сделал первые шаги в самостоятельной жизни, и старика, работающего в природоведческом музее…

Солдату страшно, единственная его мысль — убежать отсюда и вернуться вовремя на базу, но всё же он пытается возражать господину Бади: «Нельзя засыпать землёй человека». Студент в попытке представить себя опытным и знающим человеком, начинает читать господину Бади проповедь, чем раздражает его… А старик, господин Багри, соглашается помочь своему новому другу, но рассказывает ему историю из своей жизни, историю о вкусе мягкой вишни… При этом он исподволь и ненавязчиво просит господина Бади свернуть на другую дорогу…

И вдруг по сторонам дороги встречаются деревья, сначала с жёлтыми, а потом и с зелёными листьями, под мудрую речь старика о божественной милости и благодати исчезает пыль, появляются дети, слышится их смех, их крики…

Оказывается, есть другая дорога… Да — длинная, да — ухабистая, да — тоже непростая, но есть…

И господин Бади просит старика не только дважды окликнуть его, но и бросить в него два камешка. Старик обещает бросить три…

10 из 10

Вкус вишни — это вкус жизни, это сама жизнь, которую господин Бадинии пропускает мимо себя, не успев прочувствовать все ее прекрасы или просто не захотев.

Весь фильм это поиск жизни, смысла и ответов, уговоров, о том, что суицид — это все таки не выход, при любой ситуации. У господина Бадинии проблема и решает он ее самоубийством. Мы не знаем характера героя, не знаем его прошлого, а главное эту проблему, но это не важно, мы видим здесь и сейчас его решимость на важный поступок и видим барьеры, которые стоят перед ним, и видим людей, которые предостерегают его.

Фильм снят в спокойной манере, он должен отталкивать, ведь перед нами пустыня, перед нами простые рабочие и человек в машине, постоянно кого-то высматривающий. Вот таким мы видим начало. Сразу параллельно просыпается вопрос, а что будет дальше? Ты ждешь, ждешь и доходишь до великолепных диалогов, которые и раскрывают весь его смысл. Господин Бадинии встречает людей и допытывается до них, но все зря, это простые рабочие, но они любят жизнь и просто не могут понять, как это — хотеть умереть. И следует отказ за отказом, от предложения бросить землю на твою могилу. Но последний попутчик, мистер Багири, когда-то переживший такую же безвыходную ситуацию и оставшийся жив, почему-то соглашается на просьбу Мистера Бадинии, но перед этим он поведал историю вкуса тутовой ягоды, вкус которой вернул его к жизни и которая является разгадкой к названию фильма.

Фильм рассказывает про некого господина Бадии, который решительно собрался уйти из жизни и занят поисками человека, который бы ему помог в этом деле. Однако каждый находит какую-нибудь причину для отказа, а также пытается его отговорить.

Сюжет данного фильма показался мне очень интересным и я решил его посмотреть, однако фильм оказался намного глубже и сложнее, чем я ожидал увидеть. В нем раскрывается такая непростая тема, как жизнь и смерть. Человек, который потерял волю к жизни и люди, которые отчаянно пытаются ему помочь. Рассуждать о смысле жизни я не собираюсь, ведь у каждого из нас есть свое понятие о его смысле, но что делать когда человек вообще не видит никакого смысла в своем существовании, стоит ли в таком случае просто взять и покончить с собой? Ответ на этот вопрос у каждого свой, даже концовка фильма очень неоднозначна, ведь действительно в итоге выбор должен сделать сам для себя.

Лично мне кажется, что фильм достоин того, чтобы его посмотрели, он рассказывает о тех вещах, о которых мы действительно должны задумываться, ведь стоит задуматься о таких простых вещах, как вкус вишни, и через некоторое мгновение становится ясно, что благодаря таким мелочам мы и остаемся на плаву, ведь человеку на самом деле нужно очень мало для счастья.

«Вы хотите сдаться, отказаться от всего этого? Вы хотите отказаться от вкуса вишен?…'

«Фотография — это правда.

А кино — это правда 24 кадра в секунду».

(Жан-Люк Годар)

Если вообразить множество фильмов в виде неких в разной степени сложных по форме и развитых по структуре организмов, то «Вкус вишни», пожалуй, будет принадлежать к простейшим из представителей. И дело тут вовсе не в бедном на яркие краски и разнообразие мотивов пейзаже бесконечных иранских пустошей, монотонным фоном проплывающим за размеренным повествованием, а в том, что кино уподобляется ему сознательно. Никакой прочей шелухи: есть только главный герой, да его крепкий внедорожник — последнее пристанище, да его твердое решение уйти из жизни, начисто лишенное отчаяния или истеричного мимолетного пыла — то есть совершенно взвешенное, беспрекословное, словно приговор. И необходимость в ком-то, кто поможет (осмелится, проявит соучастие или соблазнится внушительным количеством денег) воплотить его в жизнь, даруя тем самым желаемую смерть.

Кияростами совершает тонкий и в какой-то степени хитрый ход: лишает историю всяческой конкретики, начала и конца, оставляя зрителя в качестве стороннего наблюдателя, не обладающего никакой информацией. Почему грустен и так убежден в своем намерении герой, и что стало причиной торжества этой безрассудной, казалось бы, идеи, и что за боль у него за плечами — никакое из утаенных знаний не откроется, не станет легче понять или осознать. И за счет этого приема создается впечатление, что происходящее есть достоверная история, которую нам посчастливилось увидеть в настоящем времени, словно бы на полтора часа перенеслись в аскетичную, пустынную реальность, ослепляющую своим неумолимым восточным солнцем, в прыгающую по вечным ухабам машину, и тихо, настороженно следим за развитием пути… или его завершением.

Желание посторонних людей, оказавшихся в автомобиле и поставленных перед нелегким выбором, унять шокирующее намерение и втолковать о непоколебимой ценности жизни разбивается о шаблонность и банальность доводов. За значительными словами о смертном грехе и заверениями в том, что не все на самом деле так плохо сейчас (а плохо как раз будет, коли он доведет все до конца) не стоит и сотой доли той искренности и проникновенности, которую действительно хотелось бы вложить в уста. Красивые лозунги чаще всего оказываются не больше чем дутыми пустышками, криво и неумело прикрывающими горькую действительность. И вполне справедливо, что именно человек со схожим опытом роняет зерно сомнения в душу героя. Люди, пространно и картонно размышляющие о религии, нравственности и жизнелюбии, кажутся такими далекими от тебя, неспособными к подлинной сопричастности, и только ощущение чужой жизни, вернее, ее ценности, ее красоты может что-то перевернуть. Бесхитростный и открытый рассказ старика, что не ставил себе целью нравоучения или наставления, вне бога, вне кары, вне осуждающего удивления, затрагивает в глубине какие-то струны, дарит чуть надежды и поводов к размышлению. И неважно, насколько попытка была успешна, почва благодатна, и что за решение последует за стиснутыми пальцами. Ведь главное — сам факт этих сомнений, вдумчивый, чуть растерянный взгляд и дрожащая неуверенность в голосе.

Внимая диалогам и чувствам героев, понимаешь внезапно, что как ни одиноки мы в этом мире, словно сиротливо растущие сухощавые деревья у обочины, настоящее обескураживающее одиночество скорее есть запах земли или горсть снотворного, но никак не то, что предшествует этому.

И пусть банальна и очевидна следующая мысль, но кино это — тот самый вкус вишен, который осознаешь вдруг, нахрапом, который остается в душе чем-то легким, открытым и одновременно — незабываемо простым. И к черту призрачное прошлое, и к черту туманное будущее, что было и что будет, — вот она, наша жизнь, среди выжженных солнцем и богом пустынь ли, или серого, озябшего от собственной вечности мегаполиса, в снегах или песках, в горечи и сладости — все одно, все прекрасно само по себе, пока ты можешь ощущать терпкий, пьянящий аромат спелых фруктов.

Но самое удивительное достоинство картины даже не в том, что она любит жизнь и заражает этой бессмысленной, неумолимой любовью, а в том, что это все — правда.

Хорошее кино встречается редко. Но поиски его стоят того. В этот раз мне попался фильм «Вкус вишни». Начало фильма мне показалось непонятным, потому что я редко читаю анонс, и немного затянутым. Ездит мужчина, кого-то ищет. Потом всё выяснилось. И стало намного интереснее.

Старик… Ну я просто очарована его речью. Такой монолог теперь редко от кого можно услышать. Да и то, только в фильмах, к сожалению. Особенно впечатлила притча, рассказанная им. Я даже записала ее на память. Главный герой.. Жаль, что так и не выяснилась причина его желания покончить с собой. Потому что действительно хотелось бы знать, стоящее решение или нет.

Фильм не затянут, но и не скоростной. Все происходит в таком темпе, в каком и должно всё быть… К чему длинная рецензия? Смотрите. Стоит.

9 из 10

Красивый фильм, который обладает своей оригинальной атмосферой, затрагивает достойные глубокие вопросы, но крайне несмотрибельный и утомительный, 10 минутные затянутые сцены, где ничего не происходит, монотонные непонятные порою диалоги почти не заставили меня выключить, пока ближе к концу интерес не стал просыпаться. Стоит отметить хорошую актерскую игру, красивые виды, пустынной заброшенной природы, ощущение покинутости и пустоты так и веет.

Столь дилнные монотонные сцены, порою и без диалогов должны были способствовать эффекты присутствия за счет именно художественных приемов, но на мой взгляд у режиссера это (за некоторым исключением) не совсем получилось. Вкус Вишни еще раз демонстрирует какой бесконечный овраг и кардинально разные подходы между стандартным голливудским кинематографом и европейским артхаусом.

Хорошее, интересное и возможно глубокое кино, но невероятно скучное и затянутое, не смотря на то что длится то всего полтора часа. Все таки по моему кино не должно быть напыщенным артхаусом, понятным только узкому кругу людей, кино это общественное достояние, которое должно быть доступным всем.

7 из 10