Под жарким солнцем (1994)

У артхауса есть два направления: нарочитый реализм и нарочитый сюр. Перед вами представитель первой разновидности. В этом фильме нет места вычурному сюжету или нетривиальным личностям. Это размеренная история об обычном подростке по прозвищу Обезьяна, который живёт в социалистическом ещё Китае 70-х.

Причём размеренность здесь настолько непринуждённая, что погружение в транс неизбежно. Шутка ли, два часа десять минут статичного нарратива? С одной стороны, в голову лезут мысли, мол, а вот этот эпизод/момент здесь зачем? Можно было и без него обойтись, да-да. Таким образом фильм переваривался бы проще, соответственно, носил бы массовый характер. И смотреть проще, и круг претендентов на ознакомление расширится втрое. С другой стороны, а что нам известно о замысле создателей? Только единая-неделимая совокупность кадров создаёт тёплое послевкусие, ассоциацию, которая прочно заседает в голове: «лето — оно такое, каким я видел его здесь».

Атмосфера действительно мощная. На момент написания рецензии я видел 2429 фильмов, так вот, этот — один из самых стильных. Бекграунд настолько ненавязчив, что ты осознаёшь его значимость только после просмотра. Сперва кажется, ну солнце и солнце, не видел я его, что ли? Но яркие образы, иногда всплывающие в голове, чётко дают понять, что солнце выполняет функцию канвы. То есть описать сюжет можно двумя словами: солнечная неприкаянность. Солнечность проявляется в нескольких аспектах. Первый — яркая желтизна, которая сопровождает зрителя большую часть хрона. Второй — ламповый характер воспоминаний, позитивное представление о прошлом. Третий — молодость главного персонажа и его окружения; в молодости всё впервые, оттого и ощущения ярче. «Сейчас кажется, что тогда все дни были солнечными», — говорит нам уже взрослый Обезьяна. Неприкаянность же заключается в гнетущем безделии, которое завсегда было катализатором глупых поступков.

Из-за пресловутой размеренности я осилил фильм лишь со второго раза. Это, конечно, вам не «Дикие дни», которые при столь же статичном сюжете приковывают внимание зрителя меткими диалогами. Зато «Под жарким солнцем» предлагает зрителю гораздо более знакомый драматизм: тёмная сторона мужского взросления. Бессмысленная учёба, давление родителей, пристальное внимание ровесников к любому проявлению слабости, несоответствие сексуальных потребностей возможностям — эти факторы становления личности сполна раскрыты в фильме. Замечательный актёр Ся Юй как бы перевоплотился в юности честное зерцало. Всякой мужик старше восемнадцати заглянет в своё прошлое и ответит на вопрос: каково оно тебе было тогда? Когда учиться приходилось почему-то лишь на своих ошибках, и казалось, что все шишки сыпятся только на тебя. Когда была железная уверенность, что очень важно быть в теме, не замыкаться, дышать в такт с окружением. Когда труднее всего было понять, как вообще люди сходятся и плодятся, если лично ты совершенно не знаешь, что такое женщина и как с ней хотя бы заговорить, не то что это самое…

Это один из двух фильмов (второй — «Узники брака», такой вот контраст), которые изменили моё представление о классификации фильмов по критерию качества. Ранее я делил их на хорошие и плохие, но «Под жарким солнцем» — он другой, он противоречивый. Сильный драматизм и уникальная атмосфера уживаются с невыносимо затянутым сюжетом, переполненным скучными эпизодами. Так что здесь уместна фраза «на любителя». Нет более правдивого фильма об открытиях, которые несёт в себе юность.

В какой-то момент всякого человека добивает время и он между приступами ревматизма и сердечных схваток, утомлённый болью, теряя сознание, возвращается в светлое прошлое с крепкими руками и непробиваемой головой, когда хватало сил на уличные разборки и бесонные ночи с беспокойством о первой любви, когда опасность вдохновляла, а риск воодушевлял, подстёгивая нетерпение брать своё и чужое, не сомневаясь в достатке собственных сил.

Время жить выпадает не испрашивая разрешений, обременяя людей нуждой и бедами великих потрясений, но оно же, предавая тяготы забвению, оставляет светлой памятью бесстрашие и силу молодости, захлёбывающейся приливами крови, ударяющей в голову, и поднимающей плоть, приводя в исступлённый восторг бесконечностью удачи, временами, кажется, граничащей с бессмертием.

Юность главного героя совпала с китайской Культурной революцией, на фронтах которой, откомандированный партией, воюет его строгий отец, когда было надо сделавший выбор между любовью и карьерой, так и не став примером для сына, связавшегося с городской шпаной, став кусочком бандитской империи, охваченый азартом воровской доли, зная всё о замках и ничего, что касается женских сердец.

Цзян Вень благополучно растворяет бурную эпоху в вихре приятных воспоминаний, зримо переходящих в фантазии, нераздельно соединяющие воображаемое и реальное, отражая естественное желание расказчика приукрасить свои подвиги, приписывая желаемое к действительному, честно признаваясь в этом, отнюдь не смертном грехе.

Деполитизировав свой фильм, режиссёр придерживается романтико-ностальгической версии, излагаемой со слов повзрослевшего мальчика, берущих за душу и трогающих за сердце откровенностью начинающего мужчины, не соображая, бьющего до крови и срывающегося не от большого ума, наводя на китайский плетень атмосферную тень «Однажды в Америке», оставаясь при том бесплотным духом актёрской харизмы тогда ещё совершенно натуральной юношеской природы Юй Ся, подарившего её экранному образу главного героя этой картины, не избавляющего фильм от наивно-идеалистической абсолютизации великих открытий молодости, которые в последний момент начинают восприниматься исключительно игрой инертного старческого ума.