Три цвета: Красный (1994)

«На самом дне твоих глубоких глаз

Моя душа покоится сейчас.

Ее никто не спас

На самом дне любви, где замолчали

Воспоминанья и печали.»

Гийом Аполлинер.

Трилогия трех цветов, замкнутая в палитре французского флага, завершилась в 1994-м году “Красным”, равно как и карьера Кшиштофа Кесьлевского, который умер через два года после премьеры в Каннах. Свой последний фильм великий польский режиссер не мог выкинуть на нишу кинематографа, довольствуясь достижениями первых двух – “Синего” и “Белого”. Наоборот, он поставил каллиграфически выверенную точку в своем magnum opus. И сделал это, считай, переплюнув самого себя, ибо третий фильм стал наиболее ярким, красивым, поэтически воздушным произведением “цветной” трилогии, уже в основе своей несколько выбивающимся из ряда вон, но не избавляющимся от корневой тематики, выдержанным стилистически. Более того, “Красный” – фильм еще и обрамляющий всю трилогию с ее идеями, сложенный в стихотворный пазл набор этих идей, образов, символов, вычленений. Это фильм-закат уникального киноопыта, которому рискнут подражать разве что Ричард Линклейтер и Вонг Карвай. Эдакий евангелист от мира кино, автор “Декалога”, Кесьлевский запечатлел три своих заповеди. И только в заключительной ленте становится окончательно понятно, что режиссер учил любить, любить без оснований и без условий – это и есть его главный посыл человечеству.

Впервые в трилогии картина не носит притчевого характера. Если в “Синем” Кесьлевский побуждает отпускать прошлое, валуном давящее на грудь, а в “Белом” говорит о неправильности мести, то в “Красном” все попытки поиграть в морализм свертываются практически моментально. Она сбила его собаку – а он равнодушен, она понукает его за черствость – а он не испытывает угрызений совести. Жозеф, потихоньку сходящий с ума старик, бывший судья, и дальше пойдет подслушивать соседей, ведь это весело, чего юная Валентина не разумеет. Осуждение так и сквозит из нее, когда седой мужчина вторгается в личное пространство воркующих. Зато уколоть торговца наркотиками, нашептав тому пару ласковых за брата, подсевшего на иглу, не откажется. Что страшнее – белая смерть или супружеская неверность, скрывающаяся в телефонных кабелях? Героин хотя бы не так долго убивает… Видимо, поэтому побоялась изначально нетерпимая Валентина раскрыть правду соседке судьи, которую тамошняя дочь наверняка уже изведала. Все-таки личные границы – вещь важнее границ государственных, и их переход порой режет куда больнее. Но демаркационные линии эти разметаются в пыль по отношению к самим Валентине и Жозефу, ибо в их случае поучение становится ханжеством, а мораль – нулем в знаменателе.

Симулякры и симуляции вновь, как и два раза ранее, стращают жизнь главной героини. Красный всюду. В выкрашенной стене внутри пустой квартиры. В рекламном полотне с поддельной грустью на лице. В соседском внедорожнике. В губной помаде. В билете на паром. В светофоре. Цветом-символом красоты перенасыщена вся Женева, он обуревает так, как не было ранее с Жюли и Каролем. От него никуда не денешься, он рвется внутрь, ему не хватает места снаружи. Но внутри – лишь меланхолия. Это внешне жизнь Валентины мечта: молодая, красивая студентка с работой в модельном бизнесе, имеющая контракты на фотосессии с производителями жвачки, проводящая досуг в школе балета, имеющая поклонников и срывающая джекпот в автомате красными вишенками. Но по ту сторону провода ей отвечает холодный ХАЛ-9000, а не любимый Мишель, в равнодушном “Люблю и думаю, что люблю – это одно и то же” сквозит потеря чувств, что в расцвете лет – катастрофа. Катастрофа стать не любимой в 20 с небольшим, когда город пропитан лирикой, метаниями между ресторанами и театрами, где тебе рады разве что лысеющие продавцы да газетные прилавки. Она и есть симулякр, образ себя без себя, заточенный в красном.

Когда-то и циник-судья стал нелюбим. Не мог же он превратиться в такого козла просто так, особенно будучи вершителем правосудия. Не оправдание моряка же послужило причиной его вуайеристических наклонностей. Скорее, его, моряка, искупление вне тюремных стен. Именно он, а не Жозеф, стал примерным семьянином и не ютится в большом доме с одиночеством, а Жозефу остается познавать романтику на радиочастотах. Красотка Валентина приоткрывает его шкаф со скелетом, там поселился вовсе не одичалый маразматик, показательно отказывающийся от слюнявой Риты в ошейнике – от той, у кого скоро появятся щенки. Истосковавшийся от одиночества в стихийном мире Жозеф. Как он понятен Валентине! Она проникается гораздо более старшим мужчиной, кажется, от безысходности, потому что сама нужна максимум обсудить снимки. Шрамы давно зажили и не кровоточат воспоминаниями об утраченной возлюбленной, об ее предательстве и гибели на Ла-Манше. Прошли годы, и несбывшиеся мечты обрели крылья во сне. Однако героиней там предстает уже 50-летняя Валентина, наверняка покрытая морщинами, не влезающая в дорогие колготки. А роль ее спутника неприменима к немолодому наяву судье, которому остается лишь собирать камни, когда он вспоминает забытые чувства…

Жаль, что время не ждет соприкосновения судеб. Поколения отцов и детей не пересекаются в любви, а какие-нибудь Гарольд и Мод – тому бунтарское исключение. Но киноискусству все покорно. Поэтому в заключительном фильме трилогии трех цветов есть носящаяся по бульварам собака. Словно метеор она носится здесь и сейчас, а не в Париже или Варшаве, будучи верной злюке-хозяину. Как мечется по тахте собака Огюста. Молодой юрист живет через дорогу, виднеется в окне напротив, но никогда не попадается на одном этаже с Валентиной. В поэтической рифме жизнедеятельности двое молодых растворяются в кварталах Женевы, не находя друг друга глазами. Волей авторов картины Огюст и становится протеже Жозефа. Сперва путем совпадений вроде книги, раскрывшейся на роковой странице, а затем и горькой интерпретации жизни Жозефа. Огюст тоже встанет перед выбором, бросать ли собачку у столба посреди автодороги или нет. Та, может, скрепит судьбы еще не подвластных возрасту людей где-нибудь по направлению к порту Кале, в день, когда метеорологи прогнозируют ясность и сами рвутся плыть. Тогда с сутулых плеч наконец-то спадет почти кундеровская невыносимая ноша бытия, и судья, разыгравший божественную карту творца со своим интерпретируемым братом, впервые за много лет будет счастлив. Братство вслед за Свободой и Равенством сработало.

Валентина не прошла мимо бабули, никак не могущей бросить бутылку в контейнер. Бутылка разобьется, как бились окна и стаканы. Но все-таки не сердца. За чистое, доброе сердце героини Ирен Жакоб режиссер Кшиштоф Кесьлевский поставил ее Валентину во главе повествования, наконец-то сняв драму только о любви. Уже не притчу – девушку нечему поучать. Зло, горе, обиды – не про нее. Ее, как и почившего поляка, занимают лишь настоящие чувства.

9,5 из 10

Завершаем трёхцветную (Синий, Белый, Красный) трилогию польского режиссёра Кшиштофа Кесьлёвского. «Синий, белый и красный являются цветами флага Франции, история каждого фильма основана на одном из девизов Французской республики: «свобода, равенство, братство». Последний в очереди – Братство.

Лента вышла более монотонной, разговорной и неспешной. Третья часть трилогии знакомит зрителей с главной героиней, моделью, студенткой, которая случайно сбила собаку, тем самым запустив основные события повествования. Знакомство с хозяином собаки, вредным, злым стариком оборачивается красивой историей раскрытия героев. События не торопятся, герои развиваются за счёт разговоров друг с другом. Постепенное притирание к старику позволяет взглянуть на него с другой стороны.

Помимо основной линии мы видим соседа главной героини Валентины, который одновременно так близко и так далеко – герои не встречаются, но подмечают друг друга из окон своих противоположных квартир. Такая едкая скрытность и наблюдение. В чём заключается Братство? Пожалуй, мнения на счёт этого фильма разняться у многих зрителей и критиков. Всё дело в главном герое – старик является судьёй в отставке. За годы юридического обучения его натаскивали на справедливость и букву закона, но на практике, разбирая те или иные дела, судья сталкивался с человеческими факторами.

Примером может служить молодой моряк, которого судья оправдал, не смотря на вину, зато теперь у помилованного любящая семья. Именно жизнь судьи Йозефа раскрывается в этой ленте, благодаря студентке Валентине. Человек на столько погряз в заговорах и лжи, что потерял все человеческие качества. Герой лишился облика того, на кого учился, к чему всю жизнь готовился, чтобы на старости лет сидеть и подслушивать разговоры соседей.

Картина сталкивает драму Валентины, её ожидание встречи с любимым человеком, который не разделяет её чувства, но токсично «подаёт признаки жизни». Как можно заглушить свою боль? Помощью другому человеку. На глобальном уровне фильм отражает положение в Европе, улучшения Франции, реабилитацию Польши – поступками судьи, который, утратив веру в человечество, снова обрёл дар гуманизма после встречи со студенткой. Их привязанность друг к другу позволяет смотреть на вещи с положительной стороны.

За основным сюжетом скрывается флэшбэк, который сразу не понятен, пока в конце на него не ссылается главный герой. Именно жизнь выпускника юридического факультета была связана с прекрасными качествами человека – поддержка, сочувствие, любовь, – которые были утрачены в один миг. Что стало переломным моментом в жизни будущего, а теперь уже отставного судьи? Несправедливость закона или личная травма? Картина горько проходит жизненный путь старика, чтобы раскрыться Валентине.

Фильм спокоен, своего рода мелодичен, но он набирает определённый интерес позднее. На середине хронометража ты подмечаешь развитие героев, ты видишь созависимость персонажей, пока не раскрываются все подробности жизней каждого. Финальная трагедия на пароме режиссёром собрана как кульминация всей трилогии. Хочется вспомнить драму Свободы и Равенства, чтобы понять, это спасение не персонажей всех трёх фильмов, это спасение самой Франции. Каждая часть трилогии погружала проект в свой личный цвет.

В «Красном» что рекламный плакат с Валентиной, что свет в комнате, что автомобиль – были красного цвета. Такая игра с цветом отлично вписывается в финал, позволяя увидеть спасение тех качеств, на которые была направлена идея Кшиштофа Кесьлёвского. Картина, как и в целом вся трилогия, понимается не сразу. Особый авторский взгляд на мировые события сквозь призму главных героев.

Три фильма польского режиссера Кшиштофа Кесьлевского, объединенные цветами французского флага и лозунгом французской революции: свобода, равенство и братство, являются повестью о символизме. Я глубоко убеждена, что смотреть их надо подряд, а может даже в один день, чтобы оставаться в одном состоянии ума и ощущений.

Синий.

Изящная, воздушная Жюли (Жюльет Бинош) и ее горе. Попытки скрыться и убежать ни к чему не приводят — мир вокруг постоянно напоминает ей о трагедии. Она бежит, прячется, пытаясь найти и обрести заново свободу от несчастья, свободу от эмоций, свободу от прошлого. Но разве можно стать полностью свободным? Когда мы любим или страдаем, мы не свободны. Но мы живем.

Синий везде: машины, одежда, стены, небо, предметы, даже оттенок асфальта. При этом нет ощущения давления преобладающего цвета — он гармонично вплетен в паутину кадров, приглашая погрузиться в недостижимость личной свободы и выбора героини. Прыгая в ярко -синий бассейн, забирая на память синюю люстру, разгрызая в гневе синий леденец — эти и многие другие сцены раскрывают переживания, забрасывая зрителя в одну лодку с героиней. В синюю.

Теплые коричневые тона используются как контраст с синим, причем эти оттенки участвуют во всех трех лентах.

Белый.

Влюбленный несчастный Кароль (Збигнев Замаховский). Напасть за напастью, да еще и в чужой стране. Вернувшись на родину, он работает и стремится вернуться и вернуть свою любовь. Кароль — добрый, светлый и благородный человек, который принимает удары судьбы, не нанося вреда в ответ. Он тонко чувствует, глубоко переживает и сильно любит.

После тяжелой депрессивной драмы «Синего» «Белый» смотрится легче и спокойнее. Местами улыбаешься, местами радуешься.

Белый цвет воодушевляет, поднимает настроение, дарит надежду и вдохновляет творить. Он опутывает все события и сопровождает действия героев. Замерзший пруд, белые здания, свадебный наряд и многое другое затягивает и не отпускает. Хочется следить за персонажами, думать о них, сравнивать и анализировать.

Красный.

Самый динамичный в трилогии. Необычное знакомство модели Валентины (Ирен Жакоб) и судьи (Жан-Луи Трентиньян) сближает их, связывая их. А рядом Огюст (Жан-Пьер Лори) со своей историей, так сильно похожей на историю судьи. Чудесные переплетения сюжета приводят к интересному раскрытию героев как для самих себя, так и для зрителя.

Красный как символ братства сплетает истории персонажей, объединяет три фильма и сливает воедино ощущения от просмотра. Он сквозит из каждого окна, бежит по телефонному проводу и попадает в кинотеатры и залы мод; он горит в глазах и на светофорах, блестит в витринах и отражается на стеклах. Он пылает внутри персонажей и пылает внутри зрителя.

Кшиштоф Кесьлёвский — маэстро. «Три цвета» — это искусно созданная и тончайше поданная связь между людьми и миром, между судьбой и случайностью, причем поданая так, что невольно ощущается все происходящее внутри, отзывается в чувствах. И все в искусном сопровождении музыки композитора Збигнева Прайснера.

Мой вердикт: must see, особенно творческим.

«Три цвета: красный» — последний фильм знаменитого и, на мой взгляд, гениального польского кинорежиссера Кшиштофа Кесьлевского. Кроме того, это и заключительный фильм трилогии «Три цвета». Трилогия начиналась «Синим», символизирующим свободу, была продолжена «Белым», в комедийных красках рассказавшем о равенстве. «Красный» — символ братства. И это не случайно. Если «Синий» проводил героиню Жюльет Бинош через испытание свободой, и в итоге дал понять, что абсолютная свобода не только не достижима, но и губительна. Если в «Белом» Кесльлевский развенчал равенство как идею, абсолютно не воплощенную в жизни, и в поведении человека. То «Красный», в отличие от других картин трилогии, не отвергает идею, положенную в его основу. Да и не может отвергать, поскольку Кесьлевский был достаточно религиозным режиссером, и идея братства была ему близка. Собирая всех своих героев в одном месте, спасшихся в кораблекрушении, он тем самым утверждает некую общность между ними. И только в рамках этой общности и возможна свобода и равенство. Только братство оправдывает существование идеи свободы и равенства. «Красный» неимоверно эмоционален и искренен. Ирен Жакоб (показавшая актерскую игру на высочайшем уровне) играет молодую девушку. Эта девушка, в отличии от героини Жюльет Бинош, олицетворение самой доброты, света, божественного откровения, полной открытости миру. Нет, она не наивна, она человек, осознавший все боли и ужаса мира, и при этом, сохранивший то, что делает человека человеком. Она верит. Герой Жан-Луи Трентиньяна наоборот потерял эту веру. Веру в человека, без которой невозможна никакая самоидентификация и братство между людьми. Кесьлевский как никто другой способен раскрыть актера, создать образ многослойный, не распознаваемый, создать тайну. Наша жизнь — эта тайна. Человек, вписанный в эту жизнь таинственен не меньше. Не случайно, выбор режиссера пал на Ирен Жакоб, актрису способную магическим образом отразить непознаваемую таинственность женского образа. «Красный» также рассматривает тему одиночества, как следствие отсутствия взаимопонимания между людьми. Режиссер бросает гневный упрек современному миру, погрязшему в эгоизме и псевдо индивидуализме. Он рассуждает над темой любви, любви в христианской культурной традиции, основанной на всепрощении, на «милости». Я плачу, следовательно, я люблю. Любить другого значит самоотрекаться во имя него. Если мы думаем о себе значит мы не любим другого, мы любим себя. И тогда братство невозможно. Необходимо «раствориться» в другом и полюбить его, и только тогда мы станем…братьями. Основываясь на самоотречении, Кесьлевский в определенной степени вступает в оппозицию современной западной культуре. Это оппозиция человека скорбящего. Как однажды написал Жан-Поль Сартр: «Весь человек, вобравший всех людей, он стоит всех, его стоит любой». Таким человеком является Кесьлевский, такой является героиня Ирен Жакоб (своего рода альте-эго режиссера в «Красном» и в «Двойной жизни Вероники»). Картина представляет собой образец поэтического кинематографа великой Европы. «Три цвета: красный» настоящее произведение искусства и лучший фильм завершающей кинотрилогии последнего гуманиста двадцатого века Кшиштофа Кесьлевского.

Обычно в названии не ставится точка. Но здесь — она необходима. Потому что Трилогия Кесьлевского — это полностью завершенное произведение, да что там — целая панорама… Одному человеку другого понять полностью не дано, одному автору, в данном случае автору этой рецензии, не понять другого, куда более значимого. Но всегда можно попытаться понять хоть что-то.

Три цвета. Синий. Белый. Красный. Триколор? Пожалуй. Три цвета французского флага. Каждый — символ одного из постулатов ВФР — Великой Французской Революции. Три цвета. Свобода. Равенство. Братство.

Три цвета. Синий. Белый. Красный. Три оттенка жизни. Погруженность в себя, тоска, отчаяние — до сосущей пустоты в душе. Идеал и стремление к нему — до боли. Справедливость и страдания — до добровольного одиночества.

Три цвета. Синий. Белый. Красный. Три окраса любви. Глубокая и всепоглощающая — синяя краска. Возвышенно-низменная — белая. Задумчиво-решительная — красная.

Три Темы. Но какая главенствует? На первый взгляд — любовь. На второй — удалой мотив «Марсельезы». А на третий? Я бы сказал, что это все же фильм о жизни, но не о всей, а о той ее части, которая называется «отношения». Именно это слово объединяет все три значения, вложенных режиссером в каждый цвет.

Синий.

Синяя Жизнь — какая она? Спокойная — внешне. Свободная — абсурдно. Любящая — без памяти. Но может ли быть спокойствие, когда в душе огненный смерч? Да, говорит режиссер, можно. Когда пламя потухло, а на месте прекрасной равнины — выжженная земля, что уже не принесет плодов. Спокойствие мертвеца, особенно страшное — на живом лице. Спокойствие может быть благом, но оно может и убивать, и тогда, чтобы выжить, нужно освободиться. Только свобода, но свобода, выраженная не в отрицании своего прошлого, а принятии его может пролить благодатный дождь, порождающий новую жизнь на мертвенно-пепельных чертах некогда прекрасного лица Жюли. Но что может дать свободу от любви? Неужели ненависть? Нет. Может быть, искусственное забытье? Увы. Кесьлевский неумолимо, а порой жестоко, используя музыку недавно погибшего мужа Жюли, подводит главную героиню к тому, что свободу от погибшей любви может дать лишь любовь новая.

Белый.

Белое Бытие… Идеальная жизнь. Идеальные отношения… Каково это? Судя по всему, когда женщина равна мужчине, но остается женщиной, что значит — женственной, а мужчина при всем равенстве не забывает о мужественности, о том, что он — мужчина. Но как достичь этого равенства в мире, где женщине присущи черты мужественности, а мужчине — женская мягкость? Путь к вершине всегда вымощен падениями, так и путь к равенству — проложен через дебри боли и страданий. Но может ли боль дать выход чему-то достойному? Увы. Боль порождает месть. Но возможна ли месть тому, кого ты любишь? Совместимы ли месть с любовью, а любовь с идеалом? На этот вопрос Кесьлевский отвечает и Доминик и Каролю однозначно: любовь болезненна, но не мстительна и уж тем более никак не совместима с идеалом. Потому что любовь — это и есть своего рода идеал. Идеал отношений. Идеал равенства. Ведь что есть равенство, как не обоюдное принятие недостатков и обоюдное же прощение?

Красный.

Красное Житие. Братство между мужчиной и женщиной? Вряд ли. Но быть может — братание? Но на какой основе? Только на одной — на тяге и стремлении к справедливости. Несмотря ни на что. Но справедливость бывает разная — чистая, еще не знающая и тени сомнения, и помутненная, уже не знающая, что такое правда и где ее искать. Справедливость — это медаль о двух сторонах, и лишь объединив обе, сроднив обе стороны медали, побратав, а заодно и сдружив таких разных Валентин и судью, давно живущего в добровольной отставке от жизни. И лишь подобное единение может дать целостность, так необходимую для любви — или освобождения от нее.

Три цвета. Одно полотно. Три жизни. Один творец. Три истории. Один рассказчик. Три вопроса. Один, хоть и многозначный ответ — жизнь.

Заключительная третья часть трилогии «Три цвета» Кшиштофа Кесьлёвского получилась самой лучшей. Фильм пронизывает зрителя до мозга костей и оставляет после себя след. Я люблю это кино. В нем каждая сцена продумана до мелочей. Режиссер ставит свою картину с интересной, необычной историей и в гипнотической атмосфере. Естественно, везде преобладает красный цвет, сравним с красным цветом светофора, как будто он предостерегает от чего-то.

В этой истории мы видим юную, чистую девушку, у которой не складывается личная жизнь. Однажды, она сшибает на машине собаку, и по адресу на ошейнике везет ее к хозяину. Встреча с ним становится судьбоносной, и девушка меняет все в жизни этого человека. Перед нами история одиночества и врожденного мира, тема любви и судьбоносных, необъяснимых событий…

Эта потрясающая драма стала последней работой режиссера. Вскоре он умер. Данный его прощальный подарок мною очень любим, и мне хочется сказать Кесьлёвскому спасибо. Фильм намного глубже, чем кажется на первый взгляд. Посмотрев его второй раз, можно заметить многие нюансы картины и сюжета, на которые можно было не обратить сначала внимание, но они крайне важны, составляющие одну большую головоломку. Смотря данное кино, ощущаешь всю боль и одиночество главных героев. Это заслуга режиссера, ну и конечно самих актеров.

Милая Ирен Жакоб чудесная актриса. Роль этой девушки одна из лучших и самых известных ее работ, не считая, конечно, «Двойную жизнь Вероники», за которую она получила золотую пальмовую ветвь. У Жакоб ангельское личико и проникновенные глаза. Именно после этого фильма я ее и полюбил и стал знакомиться с ее творчеством. Неподражаемый Жан-Луи Трентиньян не перестает удивлять зрителя своей глубочайшей игрой. Он мастер сложных и непростых ролей, и данная его роль именно такая. Его герой судья в душе давно был мертв, но знакомство с чистой девушкой пробудило в нем жизнь, и что-то щелкнуло внутри. Дуэт главных героев был весьма заманчивым.

Хочу заметить, что весь фильм смотрится с интересом, он как одна большая тайна из иронии судьбы. Финал же данной истории забыть просто невозможно. Он просто гипнотизирует зрителя, и больше ничего не существует. Столько эмоций, переживаний, чувств испытываешь при просмотре фильма. Что сказать, Кшиштоф Кесьлёвский гений как режиссер, и его картину оценили все главные кинокритики мира, и фильм получил самые престижные номинации.

«Три цвета: Красный» — европейская, детективная драма с привкусом мелодрамы 1994 года. Фильм подводит черту в карьере Кесьлёвского и является несомненно шедевром. Картина крайне глубокая и сильная. Всем истинным ценителям жанра драма я этот восхитительный фильм к просмотру рекомендую. Спасибо!

- Мне эта собака больше не нужна. Мне никто больше, вообще, не нужен.

- Так может, вообще, перестать дышать?!

10 из 10

Проблема. Вот, что объединяет всех героев трилогии пана Кесьлевского (К.) Жизнь — это антиномия, которую просто невозможно разрешить. Она стоит перед персонажами (также, как и перед зрителями) — бесстрашна и несокрушима в своем величии и мощи. Можно заметить, что безвыходная ситуация настолько подавляет главных героев, что они даже не способны плакать (глаза Жюли после смерти родных будто мертвеют от горя, как и Карола, узнавшего о неверности любимой женщины). И каждая из частей трилогии — своеобразная церемония очищения, пройдя которую персонаж (а вместе, и сам режиссер и зритель), обретают способность ПЕРЕживать разнообразные трагические события, глубоко влияющие на всю нашу человеческую сущность.

В отличие от прочих картин, в Красном сама травмирующая ситуация раскрывается в самом конце и, более того, в форме ретроспективного пересказа персонажа Трентиньяна (тем не менее, К. гениально вводит побочный параллельный сюжет, в котором это событие повторяется, но уже в реальном времени). Герой фильма — пожилой судья, многие годы защищавший закон. Многолетняя практика судопроизводства открыла ему глаза на сокровенную истину… как известно заключающуюся в том, что истины нет, и все относительно, в том числе и его приговоры. На старости лет у него есть лишь два развлечения: радиостанция, позволяющая прослушивать все телефонный разговоры в округе. Да верная собачка… Да и та убежала.

«Верного друга» судьи совершенно случайно (или нет?) сбивает фотомодель Валентина. И узнает о его страсти к шпионажу. Естественно между ними моментально возникает связь. Ведь они так НЕ похожи. Судья — прожженный циник, исследовавший все глубины человеческой порочности, заглянувший в самые темные уголки чужой (но не своей) души. В. — образец чистоты, благородства и добродетели. Впоследствии, эта «связь» приобретет в фильма абсолютный характер диалектического спора, прошедшего несколько стадий. 1. Чисто мужской прагматизм, рационализм (он) — Женская интуиция, чувственность (она). 2. Закон и необходимость наказания (он) — Сострадательность и необходимость всепрощения (она). 3. И, наконец: Отвращение к самой человеческой природе, сомнение в жизни в целом — Вера в духовное, возвышенное, истинное, реальное, в глубину природы, «любовь к судьбе» (Amor fati).

Следует заметить, что именно судьба (как и во многих других работах К., напр. Декалог) играет особо важную роль во всей картине. И тут, пора сказать о третьем (побочном) персонаже. Это молодой человек, живущий по соседству с В., счастливо влюбленный, с большими надеждами на будущее. Ведь сразу после сдачи экзамена, он станет… судьей! НО в его планы вмешивается «злой рок». А если говорить точнее, САМ судья решив признаться в своей незаконной деятельности, запустил механизм цепи событий, которые и приведут молодого специалиста к той ситуации, с которой много-много лет назад столкнулся и он.

Почему судья это сделал? Что толкнуло его? Ответ будет — не раскаяние или пробудившаяся совесть, а интерес… к самой сущности Валентины, ее мягкости и состраданию, которое только и могут спасти его. Спасти нас. Спасти мир. Чтобы мы смогли жить и научились плакать, как судья в последней сцене, узнающий, что его «вера» осталась в живых, несмотря на беспощадную грозу жестокого рока.

Стилистически фильм выходит за всякие рамки. Великолепие красок завораживает (с преобладанием красного, который буквально затопляет экран — красные шторы, обои, одежда, машины, сигналы светофора, вывески, сигареты, рекламные плакаты… и даже паром пан К. нашел с красными полосками!) Операторская работа зачастую удивляет своей динамичностью — резкие переходы, крупные планы (в первой сцене камера даже проникает вглубь телефонной сети). Не менее богат фильм и символами (часть которых перекочевала из других частей — музыка В. Д. Буденмайера, пожилая женщина с бутылкой и. т. д.). Важную роль в Красном играет такая банальная вещь как телефон — средство не только связи, но и контроля. И, конечно, главное достоинство картины — сам режиссер, который умело соединяет воедино все части нашей души, что еще способна чувствовать этот мир.

Валентина, студентка Женевского университета и по совместительству фотомодель, случайно сбивает на дороге собаку. Забота о раненной твари приводит её в дом пожилого судьи, который коротает дни и ночи напролёт за прослушиванием телефонных разговоров соседей. Несмотря на огромную разницу в возрасте, Валентина постепенно всё теснее сближается с судьей. Её чистота и непосредственность возвращают к жизни старого мизантропа, проводившего свои последние годы у подслушивающего устройства…

Кесьлевский вновь произносит архаичную проповедь о том, что в этом холодном мире вечного одиночества именно любовь помогает найти людям дорогу друг к другу. Мудрый философ, как никто другой в конце века, смог разглядеть и обнажить нерв самых актуальных внутренних конфликтов, облачив их в форму современных притч, бытовых и бытийных одновременно. И именно этот, последний, фильм великого польского режиссёра наиболее явно выражает один из ключевых мотивов его творчества — о преодолении некоммуникабельности и разобщенности между людьми.

В одном из интервью Кесьлевский признался, что нигде не видел людей более разобщенных, чем в Швейцарии (там он снимал последнюю часть «Триколора»), где все весьма зажиточны, но невероятно одиноки. В каком-то смысле это кино является своеобразным примером экранизации «телефонной книги», с переводом её содержания в плоскость визуальной метафоры. Разговоры двух людей, соединенных друг с другом лишь проводами, рефреном проходят через большинство последних лент режиссёра. Но именно здесь телефонное общение приобретает смыслообразующее значение.

Фильм начинается со стремительного движения камеры, которая будто пытается соревноваться со скоростью звука, что мчится по телефонному кабелю и утопает, в конце концов, в Ла-Манше. Вербальное общение — ни что иное как «выхолощенный симулякр», удобная подмена, способствующая лишь ещё большему разобщению девушки Валентины с её мнимым возлюбленным. То же самое и их сексуальная связь — лишь «осязаемость контакта». Кесьлевский материализует в этой картине свою последнюю заповедь о спасении, к которому, по большому счёту, каждый должен прийти собственным путём проб и ошибок.

«Три цвета: красный» можно расценивать как завещание одного из самых мудрых религиозно-философских художников уходящего ХХ века. Исполнив своё предназначение, Кесьлевский объявил, что навсегда уходит из кино, но сделал это слишком буквально. Дав обет творческого молчания, он не смог прожить без кино и двух лет, после чего просто взял и умер. А что ещё можно было ожидать от человека, всегда следовавшего «закону провидения»?..

Добрый вечер, уважаемые кинолюбители! Сегодня я хотел бы немного поговорить об одной замечательной трилогии, которую мне довелось на днях увидеть.

Просто удивительно. Я и понятия не имел, что в Польше в своё время так ярко и талантливо проявил себя такой режиссёр, как Кшиштоф Кесьлёвский, о котором (впрочем, как и о других польских режиссёрах) я совершенно не подозревал в силу своего, видимого, большого невежества… Ну, да не будем о плохом — я как раз собирался поделиться положительными мыслями. Должен сказать, все три фильма по-своему отлично и неглупо сняты — это несомненно — но последняя «красная часть» произвела на меня куда более сильное впечатление. Хотя все герои этой трилогии очень симпатичны мне и интересны: и Жюли Виньон, и трагикомичный поляк Кароль, и, конечно, юная Валентина.

Не хочу слишком подробно изъясняться в своих чувствах и ощущениях от просмотра. Это всегда так сложно и запутанно, вдаёшься в подробности и начинаешь понимать, что зашёл слишком далеко и отдалился от сути. Просто я не мог ничего не сказать об этом фильме — слишком уж он мне запомнился. В особенности из-за главной героини, в этом я уверен. Валентина с самого начала вызывает непередаваемую симпатию и очарование ею. Красивая, непринуждённая, слегка меланхоличная, живая и яркая, великодушная и внимательная. Это те некоторые слова, которыми я в состоянии её описать, потому что можно сказать намного больше. Она и проникнутый красными оттенками город вокруг неё — это лейтмотив всего фильма. Так же перед нами предстаёт старый судья Жозеф Керн, этакий правдолюб, судья по жизни, которому при всём при этом не чужды человеческие чувства. Валентина, с которой судьба сводит его, пробуждает его к жизни, заставляет вспомнить ту ужасную потерю, которую он однажды пережил. Но теперь она кажется чем-то давно ушедшим, хоть мы и чувствуем явный параллелизм истории судьи с историей молодого адвоката Огюста, которого так же предаёт любимая. Теперь он видит перед собой явное и живое воплощение «прекрасного» в жизни, и радуется, что оно повстречало его — человека, который никого и ничто уже очень давно не любил.

На самом деле, весь фильм построен на замечательных деталях, которые как бы подсказывают нам — лови мгновение, пока оно не ушло. И внешне жизнь течёт здесь неспешно и спокойно, хоть и полнится судьбами всех, кого мы только можем увидеть. И Валентина как раз говорит Мишелю, что хочет именно тихой и спокойной жизни, и мы тоже ощущаем в ней эту тягу. Возможно, того же хочет и Керн, теперь он как будто бы видит новый смысл жить.

Не знаю… Много хочется рассказать, многим хочется поделиться. Я согласен — это действительно картина о людском братстве, живущем в этом мире, но его проявление мы видим в том случайном совпадении, придуманном Кесьлёвским, когда он спасает жизни всем своим героям, и их можно увидеть вместе после страшного крушения, дрожащих и укутанных в одеяла. Но я думаю, этот фильм стоит посмотреть не только ради этой идеи, но и ради тех особенностей и маленьких радостей жизни, что может каждый в нём найти. Ведь зарождение нового чувства, новых мыслей может произойти так внезапно, и толчком служит что угодно, к примеру, вот такой вот отличный и проникновенный фильм. Поэтому посмотрите его, и, надеюсь, он привнесёт в вашу жизнь нечто необыкновенное и новое или просто даст повод хорошему и счастливому настроению.

… В который раз на старом пустыре

я запускаю в проволочный космос

свой медный грош, увенчанный гербом,

в отчаянной попытке возвеличить

момент соединения… Увы,

тому, кто не умеет заменить

собой весь мир, обычно остается

крутить щербатый телефонный диск,

как стол на спиритическом сеансе,

покуда призрак не ответит эхом

последним воплям зуммера в ночи.

(И. Бродский, Postsсriptum)

Этот фильм завораживает с первых же кадров: телефонный аппарат, чья-то рука, набирающая номер. А дальше прямо-таки сюрреалистическая картина: извивающиеся, как змеи, красные провода, провода, тянущиеся по земле и даже под водой, камера, покорно следующая за этими движущимися, будто живыми проводами, которые, кажется, опутали собой весь мир, даже соединили континенты, но не в силах, однако, соединить двух людей, разделенных пространством. Гудки. Мужчина кладёт трубку, отворачивается. Так начинается «Красный» К. Кесьлёвского.

Тема судьбы, образ её невидимых нитей, связующих совершенно разных, возможно, даже незнакомых друг с другом людей, всегда интересовали Кесьлёвского. Уже в «Декалоге», центральном фильме польского периода, зритель вместе с камерой заглядывает то в одно, то в другое окно многоквартирного дома, наблюдая за судьбами его обитателей, встречая героев одной серии — в другой, но уже в качестве случайных прохожих. В первом французском фильме режиссера («Двойная жизнь Вероники») хитросплетения судьбы представлены ещё более причудливо: в виде странной духовной связи польской Вероники и французской Вероник. В последнем же фильме «цветной» трилогии, ставшем последним и в творчестве Кесьлёвского, тема судьбы нашла, кажется, наиболее полное и интересное выражение. Метафора нитей судьбы в «Красном» визуально реализована в образе телефонных проводов, а старый судья в отставке на символическом уровне уподобляется древнегреческим мойрам, плетущим нити человеческих жизней. Впрочем, об этом герое стоит поговорить подробнее.

Главный конфликт фильма — столкновение взглядов на жизнь юной Валентины и старого судьи, которых познакомил случай (по Кесьлевскому, конечно, вовсе не слепой случай!) Когда Валентина впервые осматривает дом судьи, видит его радиоустановку, транслирующую соседские телефонные разговоры, беседует с ним о жизни и людях, то судит поверхностно, эмоционально и очень категорично: на её лице читается только презрение к старому мизантропу. Заметив это, судья говорит: «Вам кажется, что Вы во всем правы». Ключевое слово здесь: кажется. И действительно, понаблюдав за людьми, частную жизнь и достоинство которых она только что так горячо защищала, Валентина начинает переосмысливать свои взгляды и отношение к судье, он больше не представляется ей однозначно «отрицательным» персонажем.

Ещё больше на мировоззрение Валентины повлиял рассказ судьи о его первом приговоре, когда он ошибочно оправдал виновного. Впрочем, как выяснил впоследствии судья, виновный матрос после суда совершенно изменился, завёл семью и в дальнейшем жил добропорядочно. Слушая эту историю, Валентина замечает, что это был правильный, хоть и несправедливый приговор. А значит, жизнь нельзя оценивать простыми «чёрно-белыми» категориями: справедливо — несправедливо, правильно — неправильно и т. п. Нити судьбы сплетаются причудливо, и порой оправдание виновного может быть единственно правильным решением. А кому, как не судье, которому дано право вершить судьбы людей, который является как бы проекцией Бога, знать о хитросплетении человеческих судеб!

И действительно, именно судья, сам того не ведая (а может, и прекрасно зная?), сплетает судьбы Валентины и молодого юриста Огюста: ей предлагает плыть на злополучном пароме, вместо того чтобы лететь на самолете, его невзначай разлучает с возлюбленной, которая именно во время слушания по делу судьи встретила другого мужчину. И здесь появляется ещё один мотив, важный для Кесьлёвского: проживание одним человеком жизни за другого. Недаром судья, уже смягчившийся и так же, как и Валентина, сильно переменившийся с момента их знакомства, во время откровенного разговора замечает: «Может, Вы и есть женщина моей жизни, которую я так и не встретил». Судьба Огюста очень напоминает судьбу старого судьи: оба юристы, оба пережили предательство любимой женщины. Но, как догадался судья, женщина, изменившая Огюсту, не была женщиной его жизни, а вот знакомство с Валентиной, скорее всего, изменит его судьбу. Это предсказывает и старик, говоря Валентине о своём сне: «Вам было 45—50 лет, и Вы были счастливы».

Символика в фильме проявляется не только на уровне образов (телефонные провода — нити судьбы, судья — Бог), но и в названии и цветовом решении кадра: в изображении, действительно, преобладают красные тона. В начале фильма мы видим фотографию Валентины на рекламном плакате, снятую на ярко-красном фоне, в конце, когда Валентина сходит со спасательной лодки на берег, тот же кадр в точности повторяется. Существует мнение, что символика красного цвета в этом фильме отсылает к французскому флагу и одному из девизов Французской республики: призыву к братству. Однако вернее, как мне кажется, связывать красный цвет с представлениями о страсти, витальности, жизненной силе. Недаром рекламная надпись, сопровождающая фотографию Валентины, содержит следующий текст: «В любых обстоятельствах. Свежесть жизни». Валентина, ещё совсем юная девушка, студентка, воплощает это свежее, пока не замутненное, дыхание жизни. В то же время Кесьлёвский показывает свою героиню на перепутье, в момент выбора дальнейшей судьбы. Сама Валентина говорит об этом так: «Мне кажется, что вокруг меня происходит что-то важное, и это меня пугает».

Однако финал фильма, несмотря на тревожные ноты и некоторую неопределенность, все же очень оптимистичен (а в контексте всего творчества Кесьлёвского — особенно!). Недаром режиссер сводит вместе всех героев трилогии: пройдя через боль утраты и пустоту в «Синем», преодолев культурные различия и непонимание в «Белом», герои «Красного», единственные выжившие во время катастрофы, обретают возможность жить и писать свою судьбу с чистого листа.

Интересно, что при просмотре «Красного», мысли снова неизбежно несутся к «Синему», упуская «Белый». Не хочется говорить, о том, что какой-то из фильмов лучше/хуже, хочется воспринимать их именно как трилогию.

Как же хорош грустный взгляд на красном полотне, вся эта алая кухонная мебель в ее квартире, джип, сигналы светофора, подвязка на бедре во время занятий, бантик у телефона. Очень хотелось, чтобы абажур настольной лампы в доме судьи при их разговоре тоже был красным. Такие четкие мелочи не просто дополняют сюжет, а полноправно создают его.

«Красный» хорош тем, что в концовке собираются все, с кем зритель уже успел подружиться чуть ранее. Какие трепетные чувства испытываешь, видя, что именно эти, близкие нам люди, выжили. Но в то же время пугает то, что смерть их отпустила потому, что в жизни они страдают больше. И если Жюли к моменту катастрофы уже потеряла семью, то у Кароля еще все впереди, и историю мы эту видели. Судьбу Огюста тоже можно предвидеть на примере судьи на пенсии. А вот Валентина, красивая, добрая и слишком правильная, должно быть не претворит в жизнь сон судьи на ее счет. Хотя, несомненно, хочется верить, что эта чистая душа будет счастлива и до пятидесяти и после. Ведь подобрать сбитую собаку, прийти с объяснением о непричастности к огласке прослушивания к судье и эта фраза «Вас убить мало» подталкивают на то, что таких открытых и наивных людей очень мало и смерть за ними не охотится.

Больше всего мне понравился судья, его образ жизни, мыслей и разговоров. Их диалоги наполнены большим смыслом, они говорят четко, неброско, мало, но очень весомо и важно друг для друга.

Отличная трилогия. Эта мощная музыка во всех трех фильмах до сих пор звучит во мне, давая понять, сколько же хороших картин я еще не видела и завидуя тем, кто эту трилогию посмотрит впервые.

Не думал, что может быть что-то лучше «Синего». И не было. Но попытка была. После «Белого», новый забег гениального режиссера по просторам нашего воспаленного жизнью сознания. Была ли у него цель воссоздать атмосферу «Синего»? Ответ: нет. Была ли у него цель превзойти самого себя. Ответа нет. Это лишь мои досужие домыслы, режиссер сказал все, что хотел и при жизни был не менее недосягаем, чем после смерти, как физически, так и духовно. Да, он тоже человек, хотя, хотя быть может он как раз более человек, чем мы, зрители, быть может, он все же режиссирует свою жизнь, а мы лишь смотрим, как она развивается, кто режиссер, кто сценарист?

Как можно показать близость душ без любви даже через годы и опыт, который и отличает одно поколение от другого. Да, собака привела, собака друг человека, дружба не чужда никому, но любовь? А это милое занятие, слушать чужие телефонные разговоры, жить чужой жизнью, и бросить свою как вредную привычку, обжегшись один раз, один лишь раз.

Как связать воедино несвязанные фильмы? Частичками недопоказанного, дорисованного воображением зрителя разбитого на маленькие кусочки Парижа, обрывки фраз, действий, мозаика движения и судьбоносных случайностей, все, все воедино, как цвета французского флага, от синего к белому, от белого к красному и все воедино, и все вместе, как единое целое.

Им кажется, что раз они не были знакомы, то ничего их не связывало.

И пока они не познакомились ближе — ничего между ними не происходило.

А что на это скажут улицы, ступени, коридоры,

На которых они могли давно встречаться?

Выскользнувший из рук и упавший на пол книжного магазина томик Виславы Шимборской раскрылся на странице со стихами, в каждой строчке которых был фильм. Его фильм. Снятый буквально несколько дней назад. Глаза пробегали по буквам снова и снова, отказываясь верить. Возможно ли подобное совпадение? «Три цвета: Красное», который сейчас доводился до совершенства в монтажной, мог ответить своему создателю только одно: да, возможно…

История случайного знакомства. Юная фотомодель и пожилой судья в отставке. «Прекраснодушная» героиня, живущая в идеальном мире порывов альтруизма и циничный герой, убежденный в реальности изнаночного мира человеческих слабостей и пороков. Тревожность и нежность, запечатленные на рекламной растяжке, подаренные всему городу и коллекция камней от разъяренных соседей на крышке закрытого от всех фортепиано. Удивительно, но в этих двух столь разных персонажах соединилось цельное мировоззрение самого режиссера. Способного сострадать потому что «люди не так плохи, как нам кажется». И в то же время простить, потому что «на их месте, возможно, я поступил бы точно так же». Удивительно ли, что именно Кесьлевскому удалось так достоверно показать через свой фильм уникальное чудо взаимности, способного возникнуть лишь на основе двух начал: сопереживания и понимания.

Полнозвучное волшебство — музыка, написанная к фильму композитором Збигневом Прайснером. Длинное болеро. Чувственное, возвышенное и сдержанное. Из двух переплетающихся, словно судьбы героев картины, музыкальных тем. По ходу фильма они звучат отдельно, а в финале символично сливаются воедино. Для съемок этой части трилогии не использовались цветные фильтры. Добавив внутрь каждого фрагмента несколько красных элементов, режиссер добился не декоративного, а драматургического эффекта. Свитера, машины, вино, поводок собаки, подтяжки на штанах, ленточка на радиоприемнике, дорожки боулинга, сигареты — красный цвет перетекает из кадра в кадр, из квартиры в квартиру, по улицам-желобкам, наглядно связывая главных и второстепенных персонажей в единую кровеносную систему фильма. Вливая в серые и одинокие будни согревающее ощущение полнокровности жизни, пульсацию любви и осязаемое присутствие провидения.

Цвет в фильме выглядит не совсем красным, скорее мягкий оттенок кораллового. На нем особый налет, приглушающий яркость цвета тусклой пылью нефотогеничной Женевы. Город раздражал Кесьлевского отсутствием архитектурного единства, размытой структурой и пломбами современных строений. Потому больший акцент был сделан на тщательно подобранных и перекликающихся друг с другом интерьерах и живописной съемке натурных планов, наполненных очарованием естественного цвета, света и воздуха. Пойманные в камеру редкие мгновения счастья: солнце, неторопливо погружающееся за гору; переливающиеся искорками капельки грушевой настойки на губах улыбающейся героини Жакоб; застывший от восхищения в закатных лучах герой Трентиньяна…Фильм получился невероятно живым, чутким и трепетным. Отчасти мистическим. И, подобно самому Кесьлевскому — внимательным и деликатным к чувствам изображенных в нем героев.

Вряд ли можно назвать случайностью то, что история о том, что люди живут, чаще всего не замечая друг друга, был снят в нейтральной ко всему Швейцарии. А сам фильм начался кадрами скрученных в плотный телефонный кабель и изолированных друг от друга оплеткой телефонных проводов. Символ формальности общечеловеческого братства. Сам Кесьлевский утверждал, что отправляясь в кино, зритель хочет одного — отдаться своим чувствам. Возможно именно поэтому каждая из трех картин «цветной трилогии», словно на контрасте, рассказывала о людях с «оголенной проводкой» восприятия, обладающих интуицией — особой чувствительностью, поверхностью кожи ощущающих окружающий мир.

Просматривая этот фильм, вы можете быть уверены — все самое важное произойдет не на экране, не в репликах героев, а за кадром. Где-то внутри вас. Как и героиню его фильма, Валентину, режиссер убедит нас в том, что мы можем просто — быть. Погружаться в каждое мгновение жизни, лишь догадываясь о закономерности происходящих событий. Ведь возможно все то, что происходит сейчас — уже когда-то состоялось, прожилось, чувствовалось… И, быть может, отчасти правы строчки стихов, так странно и неожиданно попавшие на глаза режиссеру этого прекрасного фильма-болеро:

Оба они убеждены, что соединили их чувства нежданные.

Прекрасна уверенность в том, но неуверенность лучше.

Ведь каждое начало — это ход дальнейший.

А книга случаев всегда раскрыта лишь наполовину.

Красный… Заключительный «цвет» удивительной трилогии, достойно ее завершающий. Итак, мы увидели три удивительные истории, рассказанные нам великолепным режиссером Кшиштофом Кесьлевским, и наверное каждый из нас увидит что-то в этих картинах свое, особенное.

Данная часть показывает нам страницы жизни других, абсолютно друг на друга непохожих героев. Не буду пересказывать сюжет, скажу лишь, что этот фильм показывает нам совершенно другие стороны нашей жизни… Великолепные актеры- Ирен Жакоб и Жан-Луи Трентиньян не только показывают удивительные образы героев, но и придают ту волшебную атмосферу, присутствующую во всех фильмах трилогии. Это было просто потрясающе!

Думаю, что никогда не забуду глаза, полные слез Ирен Жакоб, и финальную сцену с Жан-Луи Трентиньяном, от которой просто внутри что-то обрывается…

Ну и конечно же нельзя не отметить финал, которым режиссер поставил точку в этих историях. Достойное завершение.

Бесподобное произведение гениального режиссера.

Итог:

10 из 10

«Красный» цвет — конечный пункт размышлений, истоки которых явно лежат в переосмыслении бергмановского наследия. От контраста скупого на эмоции судьи и открытой Валентины, от атмосферы душного разочарования, скепсиса и страха неизвестности до переплетения всех персонажей в собирательные образы, фигуры одного и того же действия, как и в великой «Земляничной поляне».

Красная история все больше напоминает задумчивый монолог о том, как мало изменился род людской со времен Шекспира. Непоследовательный, не умеющий ждать и говорить правду, но, тем не менее, умеющий жить, веря не только в себя. Поэтому его есть за что не только осуждать, но и ценить. Хотя и трудно себя в этом убедить, приглядевшись. Особенно вооружившись записывающей аппаратурой.

Финальная картина должна была достойно рассудить записанное в сине-белых исходниках, дать исчерпывающий ответ поискам будоражащей, разноцветной и особенной для каждого, но общей, интернациональной, если позволите, истины.

Её уже нет, она ушла, её схоронили где-то в прошлом двое — французская вдова, вместе с мужем и музыкой и судья, со своей разбитой любовью. И двое же оставили ей шанс — улыбающийся со слезами на лице поляк с влюбленными глазами и юная швейцарка, живущая ожиданиями. В этом равновесии надежд и плетет кружева капризная жизнь. Не имеющая подданства, но связывающая нас всех, неверная и похожая судьбами каждого — легкая грусть о прошлом, щемящая тоска об ушедшем.

И для меня это окончание этой трилогии почему-то стало закатом, олицетворением минувшего века, лишенное манерности творчество Кшиштофа Кесьлевского хочется назвать редким для авторского кино словом «светлое», оно облекло неуловимую грусть, глубины и грезы человеческой души в осязаемую форму «важнейшего из искусств». Как же жаль, что «Красный» подвел окончательную черту, став его последним фильмом.

Красный оказался не только цветом страсти, агрессии, активности. Он обволакивает весь фильм изнутри (цвет рекламного полотна, мелочи домашней обстановки, сигнал светофора, авто…), но при этом не является надоедливым или лишним, а даже наоборот создает приятный, глубокий, теплый фон.

Несмотря на ровное течение сюжета, на предсказуемые «случайные» нужные встречи героев, их разговоры, из всей трилогии «Красный», на мой взгляд, наиболее интересный и увлекательный.

Советую не делать поспешных выводов после просмотра одного из серии фильмов, лишь все три части создают цельную картину, единую понятную цветовую гамму.

9 из 10

(лишь потому, что не могу отнести этот фильм к «шедевральным», с моей точки зрения)

Не раз встречала размышления о том, есть ли смысл смотреть отдельно какой-то один фильм из трех цветов Кесьлевского. Мне кажется, что есть, потому все фильмы трилогии являются, на мой взгляд, законченными органично выстроенными историями, единственная отсылка на другие фильмы содержится в только в последнем «Красном», причем и она никак не влияет на понимание смысла какой-либо из историй, является скорее лишь приятным упоминанием для посмотревших две предыдущие. Но именно «Красный» понравился больше всех.

Заложенная в основу история красива и проста, прежде всего она о близости людей «с разницей», как каждый из них открывает что-то новое для другого. Отставной судья Жозеф Керн — законченный циник, живущий один, как волк, пробавляющийся жалким занятием — прослушиванием телефонных звонков соседей. Что занятие, что сам Керн, по сути не нужны никому, но могут сильно навредить. Манекенщица Валентин предстает, напротив, тонкой девушкой с чистой душой. Но и Валентин нельзя назвать абсолютно счастливым человеком, посмотрев уже хотя бы первые минуты фильма. С Жозефом Керном у нее гораздо больше общего, чем это может показаться на первый взгляд, ведь она одинока, почти также как и он.

Отношение каждого из героев к жизни, к будущему и к самим себе, показано с помощью очень душевного и трогательного примера — через отношение к животному. Собака по имени Рита, вдобавок оказавшаяся беременной, является своеобразным символом — как жизни, так и любви. Став невольной причиной знакомства и сближения героев она предоставляет очередную возможность убедиться в том, что у судьи уже нет ни надежд, ни особого желания жить, а Валентин — полна ожиданий и открыта для счастья. Ее одиночество временно, его же — неисчерпаемо и постоянно. Показательно и то, что режиссер вводит личность возможного спутника жизни Валентин, как очередной символ продолжения жизни уже для Жозефа Керна, его своеобразный еще один шанс, шанс дожить эту жизнь по-иному, без присущего ему цинизма и горечи.

Еще, наверное, «Красный» нравится больше благодаря его образам, созданным уже пожилым Жан-Луи Трентиньяном и очень красивой, нежной и спокойной актрисой Ирен Жакоб. Уже само по себе приятно, смотреть на лицо Валентин, когда она снимается в рекламе жевательной резинки или ходит по подиуму. Именно ее героиня кажется мне самой красивой из всех троих главных «женщин трех цветов», поразумевая не только внешнюю красоту, Валентин получилась красивой душой. А начиная с эпизодов, когда герой Трентиняьна все же соглашается по-другому взглянуть на происходящее, по постаревшему великому актеру все равно видно, что его притягательность никуда не пропала. При том, он, конечно, убедителен и с самого начала, его персонажи по-прежнему интересны.

Последний фильм трилогии — последний фильм Кшиштофа Кесьлевского, становится печально от этой мысли. Для меня — он очень красив, искренен и по-настоящему близок.

Безумно прекрасный фильм, чарующий и завораживающий, исполненный душевной силой и манящим привкусом чего-то беспрекословно выдающегося и гениального. Кшиштоф Кьеслевски бесподобен в роли человека, сплетающего канву реальности причудливыми нитями разных чувств. Это режиссер, который смог сконцентрировать в своих фильмах саму суть жизненной философии. И этот концентрат пьянит каждого соприкоснувшегося с творением бесподобного поляка. «Три цвета: красный» это торжество любви, это великое всепрощенье, это чувственная поэтика, волшебное признание, испепеляющее всех ярким лучом сердечности и красоты. Красный — это цвет огня и крови, цвет страданий и могущества. В нем спрятана сила, способная вызывать полярные ощущения, в нем кроется какое-то древнее бессознательное, страстно-печальное и непреклонно-напористое, способное вносить в мир каждого из нас нотки агрессии и побуждать к какому-то определенному действию. Кьеслевски по-настоящему открыл всем нам таких чувственно-тонких и пронзительно-трогательных актрис, как Жюльет Бинош, Жюли Дельпи и Ирэн Жакоб. В этом же фильме солирует непревзойденная Ирэн. Сюжет сложен и многоступенчат, он самозабвенно апеллирует к нашим потаенным и сокрытым чувственным состояниям, пытается призвать к полнейшему соучастию в жизни персонажей, навечно запечатленных на призрачную кинопленку величайшем из мастеров.

10 из 10

Из всей трилогии это самый яркий и запоминающийся фильм. Откровенный, красивый и пронзительный.

В начале хочу сказать, что мне очень понравилась главная героиня. Милая, изящная, женственная. Истинная француженка.

При этом её характер… стоит заметить, что только она из всех героев трилогии помогла, наконец, старому человеку выбросить бутылку в мусорный бак. Помогла потому, что просто не могла иначе. У неё очень открытое и доброе сердце.

И в какой-то момент эта девушка знакомится со странным пожилым человеком, у которого, как сразу же становится понятно, есть свои секреты. Их разговоры, мысли, поиски заставляют задумать о жизни, как будто по-другому на неё посмотреть. В них нет напыщенной философии и чего-то надуманного. Они искренни и слегка не досказаны.

Но не только в этом прелесть этого фильма. Он показывает нам две параллельные истории отношений. Такие близкие, но не пересекающиеся. От этого на душе появляется какое-то щекочущее ощущение предчувствия.

В итоге, этот фильм оставляет после себя какое-то странное ощущение. Одухотворённости, тепла, истины. Ощущение, от которого становится как будто легче дышать. Великолепное кино.

Мне с детства не нравилось, что флаг СССР (как и пионерские галстуки) были, по определению некоторых взрослых, окрашены кровью погибших за Родину. Получается, предполагалось, что изначально флаг был белого цвета, а потом покраснел. Французский триколор, ставший основой для трилогии Кесьлёвского, также реял над кровавыми улицами, но в его цветах заложены понятия «свобода», «равенство» и «братство». Взяв за основу символы, ставшие пешками в речах политиков, автор обыгрывает их в пространстве экрана, создавая вязь из притч и совпадений, воплощая свое отношение к миру и людям в нем. И это со-творение мира, где к каждому лицу камера приближена максимально, предстает отражением жизни миллионов, оставшихся вне кадра.

Сюжет: манекенщица Валентина (Ирен Жакоб) случайно сбивает собаку. Следуя адресу на ошейнике собаки, она заходит в дом, где живет судья (Жан-Луи Трентиньян). Он давно на пенсии, и его главное развлечение — подслушивать чужие телефонные разговоры. Близ дома Валентины живет Огюст. Он познакомился со своей любимой благодаря телефону. Валентине из Лондона звонит некий Мишель. У собаки судьи скоро родятся щенки.

Красный цвет не агрессивен здесь, хотя кровь появляется в самом начале. Мерно раскачивая маховик истории, Кесьлёвский собирает в кадре говорящие артефакты, приметы ускользающего времени: показы мод, похожие на театрализованные действа, неспешную работу фотографа, полупустой Париж, игровой автомат в стиле ретро и время, которого, кажется, у героев вагоны. Но они просто еще не знают, что ритм их личной музыки находится под властью прелюдии.

Предсказывать будущее легко: важно знать прошедшее, причем, иногда достаточно заархивировать только собственное, чтобы подсказать мечте намеками и пунктирами возможный из поворотов впереди. Прорываясь через боль, герои взглядами запечатлевают то, что потом сотрется и будет воспоминанием невидимки. Мир и Б-г (по Кесьлёвскому) не просто благи, они вершат тяжкую и непосильную работу: силами живущих в небытии, исчезающих без остатка плетется нить жизни, в которой распускается благодатными цветами счастье. И те, кто счастливы, поддерживают мир в равновесии, окруженные незатейливыми мечтами, необъяснимыми радостями и покоем. Их мало, но их тепло и улыбки вершат чудеса, и те, кто счастлив, о чудесах не догадываются.

Режиссер, истово верующий, также дает разъяснение библейскому «подставь левую щеку». В основе этой истины не толстовское «непротивление злу», а мудрость: когда тебя ударят первый раз, ты сосредоточен лишь на себе, своей обиде, боли, слезах. И лишь, когда допустишь, чтобы тот же человек нанес тебе еще один удар, ты все узнаешь о нем, почему он это сделал, поймешь его боль. И сделаешь шаг к тому, чтобы ощутить на сердце терновый венец любви к ближнему своему.

10 из 10

Когда сталкиваешься с последней (то есть совсем последней) работой режиссера ли, музыканта или писателя, невольно ищешь что-то особенное, отличное от предыдущих его творений, нездешнее; тень предчувствия, возможно…

«Красный» лучший фильм трилогии, он снят как-будто лично для меня. Грустное но не безнадежное кино об одиночестве, отчужденности и о братстве, которое им противостоит. (Обычно одиночеству противопоставляют любовь, реже дружбу. Но герои картины не любовники и не друзья, я бы даже не придумал названия их отношениям, если б не французский триколор.) Девушка, большими печальными глазами глядит вперед (в будущее?). Мне для приятного просмотра довольно и этого. Но есть еще незнакомая по первым двум картинам мистика: знаки, совпадения, химерные «скрещенья судеб», пересечение прошлого с настоящим. «Или, значит, я не встретил Её. Может быть я не встретил Вас» — говорит старый судья. Мне видеться такой посыл: если тебе не случилось найти свою единственную, не расстраивайся: через три десятилетия кто-то другой повстречает свою любовь. Странное утешение, но — невероятно — в контексте фильма оно звучит совершенно убедительно.

… Ей-ей заглядывал к Кеслевскому перед съемками незнакомец в черном плаще с капюшоном.

Надо бы на этом и остановиться, но как не рассказать о «мелочах» которые и делают большие полотна. Обратили внимание на бабушку, которая в Белом и Синем не могла выбросить бутылку, пока ей не помогла героиня Красного? А чего стоит эпизод с разгневанным администратором театра, который разыскивает уборщицу не для того, чтобы дать нагоняй, как мы думаем, а чтобы помочь носить ведра? В деталях не только дьявол, но и гений.

10 из 10

Какой цвет способен рассказать целую историю чувств, запрятанных глубоко в душе, так глубоко, что порой и память подводит? От бледно-розового, до алого. Какой цвет может так ярко, так чётко, так болезненно-правдиво вытащить на поверхность даже самые потаённые страхи, годами копившиеся обиды, обнажить самое сокровенное? Тёмно-красный, бордо…

Красный. Цвет лютой ненависти, цвет настоящей любви, цвет безудержной страсти и цвет глубокого одиночества, как бы странно это не прозвучало. Кроваво-красный. Он привлекает своей силой, но этим же и раздражает, порой зачаровывает, а порой — сводит с ума. Красноватый, с оттенками рыжего, ржавого. Он — это сама жизнь. Цвет жизни. Той самой «странной штуки», которую пытаются понять годами, веками, тысячелетиями, до тех пор, пока не приходит осознание того, что понять её невозможно в принципе. Можно только догадываться, прослушивая телефонные звонки соседей, удивляться, увидев знакомую девушку на огромном плакате на улице, радоваться, сбивая красным шаром все кегли на дорожке. Можно грустить, случайно сбив чью-то собаку, а можно — перестать дышать, когда понимаешь, что надеяться не на что и нечего больше ждать. Можно просто жить — как живут герои картины «Красный», завершающей трилогию Кшиштофа Кесьлёвский «Три цвета», эти выдуманные персонажи, порой так напоминающие нас самих.

Тихую умиротворённость, помноженную на непоколебимое жизнелюбие «Синего», едкую ироничность, скрещённую с робкой мечтательностью «Белого», венчает поистине королевский «Красный». Здесь балом правит его величество Случай (или всё же Судьба?), сплетая в клубок жизни разных людей. При всей их внешней и внутренней непохожести, вдруг обнаруживается, что перед вами настоящие герои-двойники, персонажи-отражения друг друга. Так странно, так знакомо. Три героя, три жизни, один цвет.

Красный, как сама красота, как тяжёлый комок переживаний — молодая модель Валентина. Прекрасная, как снаружи, так и внутри, открытая людям и миру. Но вот незадача — краткие разговоры по телефону с кем-то, кто так и не появится в кадре — вместо любви. Проблемы младшего брата, которые она готова принять за собственные и чувство вины, что проводит мало времени с матерью — вместо семьи. Постоянные фотосессии, показы, занятия хореографией — типичный распорядок дня. И одиночество — вместо жизни.

Красный, как обида и совесть — это пожилой одинокий мужчина. Судья. Не важно, что он давно уже вышел на пенсию — профессия накладывает свой отпечаток. Он слишком требователен к людям, но ещё более строг к себе. Он не может простить, не может отпустить прошлое, освободив себя от его оков. Его одиночество — это старый заброшенный дом и преданная собака.

Красный, как энергия и ревность — начинающий юрист Огюст, влюблённый, трудолюбивый. Быть может, чуточку слабый. Готовый целыми днями заниматься, лишь бы получить возможность стать тем, кем он хочет. Готовый любить, но не желающий прощать. Не способный причинить боль тем, кого он любит или любил когда-то. Возможно, из него выйдет настоящий Судья — справедливый. И вместо одиночества его ожидает счастье.

Два одиночества сойдутся в этой ленте за одним столом: за рюмкой грушевой настойки и разговорами о прошлом и будущем. Одинокая Красота и ещё более одинокая Совесть. Говорить о настоящем они не будут — зачем? О настоящем надо не говорить, им надо жить. Другое дело — прошлое и будущее — воспоминания и мечты… А третье одиночество всё время где-то рядом, однако встреча с ним произойдёт лишь по воле Случая. Или Судьбы.

Все оттенки красного, мельчайшие полутона чувств, чудный букет из простого житейского волшебства, удивительной красоты кадра, восхитительной музыки и робкого желания сделать этот мир лучше — вот что такое «Красный». Универсальная лента, одновременно поражающая своей глубиной, обманчивой простой, лёгкостью и дарящая зрителю самое главное — надежду. Последние минуты ленты — как финальный аккорд ко всей трилогии. Кшиштоф Кесьлёвский как истинный создатель любит своих героев. Он дарит им самое бесценное. Он делает своего зрителя счастливым.

Сама красота и сама жизнь пропитали эту картину полностью, наполнив её тем самым едва уловимым ароматом сказки и подарив зрителю веру в чудеса, которые, к счастью, существует.

Murlyke, девушке с отличным вкусом. К жизни.

Хотел бы конечно изначально сказать, что это один из лучших фильмов, которые я смотрел. Конечно, я посмотрел и первые две части трилогии, но именно «Красный» стал для меня открытием в мире кино новой культовой фигуры, каким является Кшиштоф Кесьлёвский. Его можно причислить в один ряд с метрами мирового кино, такими как Тарковский, Брюсон, Бергман и ещё несколько имён.

Этот фильм является показательным для многих и с точки зрения игры актёров, и с точки зрения режиссёрских находок, и с точки зрения работы сценаристов (образы героев и их диалоги и идеи действительно потрясают), и, наконец, по-моему, как ни смотри, с любой стороны сделано на совесть! Режиссёр очень большие цели ставил перед собой в этой трилогии, это показать, какими могут быть люди, какими могут быть их отношения, какие переживания испытывают люди в той или иной ситуации… Конечно, ему это удалось лишь в третьей заключительной части! В ней герои именно такие, какими должны быть люди по мнению режиссёра, и я с ним во многом согласен. И самая главная мысль, которая промелькнула, — это мысль о том, что люди злые по природе, но за это их не надо судить, ведь мы поступили бы именно так же, если бы оказались в такой ситуации.

И напоследок последний кадр фильма и дал мне возможность со спокойным сердцем поставить 10 баллов. Советую всем посмотреть, точно не пожалеете. Пока!

10 из 10

Вся трилогия была настоящим потрясением для меня, и «Три цвета: Красный» окончательно утвердил в том, что Кесьлевский гениален.

Кажется, что может связывать молодую преуспевающую фотомодель и бывшего судью в возрасте? Но так вышло, что воля случая столкнула жизни этих двух людей. Вначале, он — бездушный, грубый, отстраненный человек, она — добродушная, воспитанная и обладающая хорошо сформированными моральными устоями девушка. Имея эти качества, героине сложно было смириться с тем, что мужчина прослушивает чужие телефонные разговоры, причем сделав из этого некого хобби.

Но за внешней безразличностью и отстраненностью этого мужчины скрывается прекрасная душа, которая была глубоко ранена.. и эта рана не заживет уже никогда. И девушка проливает частичку света на его одиночество, их общение погружающее, не поверхностное, в результате которого они и познали трагедии друг друга.

Еще безумно поразил тот кадр, который объединяет все эти три картины, где старенькая бабушка своими меленькими шагами подгодит к зеленому сооружению (видимо это мусорка для стеклотары) и пытается просунуть туда бутылку. В первых двух фильмах герои останавливают на ней взгляд и погружаются в собственные мысли, ну а в последнем молодая девушка помогает старушке. Что этим хотел сказать режиссер? Думаю, точно никто сказать не может, что именно он этим хотел до нас донести.. Но выскажу свою точку зрения: человек живет, совершает обыденные вещи, которые могут повторяться изо дня в день, но порой появление в жизни всего одного человека может существенно изменить этот обыденный ход вещей. Возможно, для этого мы и живем, чтобы найти именно этого человека.

Заключительная часть французской трилогии от именитого польского режиссера. Очень интересная штука по настроению, кажется немного приземленным. Какую интересную линию выстроил в трилогии режиссер — одухотворенный, почти неземной синий, белый, доведенный по законам жанра (тут немного режиссер решил поиграться и как бы принять правила жанрового кино) до анекдота и приглушенный красный. Какие все они разные по настроению разные.

Красный — тема братства, и тут как мне кажется братство наступает полностью, извините за каламбур, в отличие от белого и синего. в фильме, как и в белом, также немного красных оттенков (по сравнению с синим), но все они символичны. Особенно та фотография в конце фильма, когда ее снимают со стенда, то перманентно ждешь какой-то беды.

И беда наступает на короткое время, но Кеслевский наверное на то и гуманист, что в последний момент спасает главную героиню. И та фотография на экране снова замирает и наступает затемнение. Между прочим на пароме спасаются еще несколько персонажей. И да-да все они из предыдущих частей трилогии.

Появляются и Жюльетт Бинош, и Жюли Дельпи, и Збигнев Замаховский. Причем пара из Белого появляется вместе, значит наверное у них все получилось и он простил ее. Значит можно достигнуть равенства окончательного (так по крайней мере хочется думать. ..) Ах да чуть не забыл, и здесь появляется та старушка, только в отличие от первых двух фильмов, ей наконец-то помогают. Смотреть это можно долго и все равно до конца не понять всю задумку режиссера — очень захватывающе.

Причем насколько я знаю, у разных людей, смотревших трилогию, есть любимый фильм. Однажды в кафе разговорился с девушками, вспомнили про Кеслевского и оказалось, что у каждого из нас разные любимые фильмы. И синий, и белый, и красный. Вот такое бывает восприятие. В 1994 году Кеслевский привозил в Канны Красный, но ветвь ушла к Тарантино за «Криминальное чтиво», там, кстати был и Михалков с «Утомленными солнцем». Поляк сказал, что его кино сейчас не понимают, а приз отдали модному попкорновому фильму. И заявил, что уходит из кино. Через два года он скончался.

И это режиссер, которого звали на все фестивали класса А, к кому все именитые европейские актеры выстроились в очередь. Ведь именно Кеслевский по настоящему запустил карьеры Дельпи, Бинош и Жакоб и напомнил о Трентиньяне. Поступок достойный уважения.

Но прошло каких то жалких пять-семь лет, Европа наигралась с жанровым кино и снова обратилась к кино морального беспокойства, которое снимал поляк. Без Кесьлевского не было ни Дарденнов, ни Брюно Дюмона, ни румынского режиссера, снявшего триумфальные «4 месяца» и заполучивший главный приз Канн-2007. На мой взгляд, все правильно, потому что кино Кеслевского обращается к вечным темам, которые будут всегда. Причем даже под углом религии. И никогда никого не осуждает. За что его и любят многие кинозрители. В том числе и я.