Страна Чарли (2013)

Не так уж и легко ответить на вопрос, на что похоже австралийское кино, потому что и сама Австралия, при всей своей исторической и политической специфике, порядком успела перестроиться с британских рельсов на международные, в том числе, в искусстве. Влияние западных культур здесь было особенно велико, но исконные доевропейские традиции ещё не затухли, и слава богу, что находятся режиссёры, способные воплотить их в кино.

Чтобы понять всю специфику «Страны Чарли» и красноречивый смысл данного фильма, вполне достаточно посмотреть на главного персонажа, которого в действительности зовут вовсе не Чарли, а Дэвид Галпилил, и этот человек может рассказать об Австралии куда больше и интереснее многих режиссёров-документалистов. Являясь самым настоящим австралийским аборигеном, он представляет племя йолнгу с северного полуострова Арнем Ленд, где и находится его резервация. Режиссёр фильма Рольф Де Хир, в свою очередь, известен в средствах массовой информации как своеобразный диссидент от кино, уважаемый, но не всегда понятный публике концептуал, не ограниченный в сфере интересов и творческих средств. Тем не менее, именно тандем режиссёра-профессионала и самобытного актёра-аборигена длиной уже в три полнометражных фильма принёс первому дополнительные штрихи к международной репутации, а второму приумножил популярность у себя на родине и подарил неожиданный вердикт Каннского фестиваля в виде признания лучшим актёром по оценке «Особого взгляда».

Как и следует из названия фильма, всё внимание здесь адресовано лишь одному человеку — Чарли, жизнь которого потихоньку движется к закату, но проблемы вечности отступают на задний план, когда начинаешь смотреть по сторонам его глазами и слушать вместе с ним, что происходит вокруг. Ситуация здесь отнюдь не радужная: нечувствительная белая бюрократия всё больше усиливает контроль, искореняя вековые традиции аборигенов, пусть и демократическим путём. Чарли и ему подобные представители автохтонного населения фактически предоставлены сами себе, каждому буквально на пальцах объясняется, что можно делать, а что нельзя. У одиноко живущего Чарли, по его словам, есть большая семья, под которой, скорее всего, подразумевается племя, и вообще он — довольно интересная личность. Может запросто назвать полицейского «белой сволочью» и усмехнуться, услышав в ответ «чёрная сволочь». Ездит с приятелем в автомобиле, поперёк капота которого лежит застреленный буйвол — так и делают аборигены-охотники. Чарли не прочь и хорошенько покуролесить — где, как не в алкоголе и курении ганджубасов, черпать защиту от отчаяния? Правда, годы уже берут своё и здоровье Чарли играет с ним злую шутку. Несмотря на это, пожилой абориген решается и устремляется вглубь лесов зелёного континента, где кусты — всё те же супермаркеты, только пища там более естественная.

Де Хир в своём фильме чётко и справедливо обозначает два крайних проявления свободы. Одну из них воплощает в себе Чарли, его свобода космическая по своей сути, связанная с потребностью жить в гармонии с природой и проявлять, своего рода, кантианское уважение к другим. Любые разговоры о деньгах просто неуместны, потому что достоинство невозможно купить. Люди, подобные Чарли, живут на Земле и за землю, укореняя в себе ответственность за свой мир. Свобода белых проявляется в возможности делать что душе угодно в рамках патерналистской системы, которая, в свою очередь, действует по нуждам общества и даёт ему чувство безопасности, впрочем, весьма зыбкое. И, если уж рассуждать честно, то у варварских народов потенциальной свободы куда больше, чем у демократического большинства, скованного по рукам и ногам порою весьма противоречивыми правовыми нормами.

Несмотря на неторопливость сюжетной линии, «Страна Чарли» и на взгляд, и на слух воспринимается легко, а прозаическое описание окружающего быта не выглядит скучным. Сравнивая урбанизм и натурализм, Де Хир на примере Чарли показывает своеобразный конформизм аборигенов, сотни лет назад приютивших у себя под боком цивилизацию, но так и не став её равноправной частью ни в социально-политическом, ни, тем более, в духовном плане. Чарли остро реагирует на фразу врача в больнице о том, что он был найден в кустах, иронично заметив, что в кустах он родился. И не так уж важно, что его подрывной юмор служит неутешительным напоминанием абсурдистского устройства подобных ему внесистемных единиц австралийского общества.

История Чарли, если можно так сказать, струится кристально чистой водой из его сердца и всё, что показывает на экране Дэвид Галпилил, на сто процентов подлинно и сокровенно. Это — далеко не тот случай, когда требуется оценить происходящее с высоты интеллекта, достаточно приложить менталитет и культуру некоторых этнических групп на более обширное поле передового соседнего контингента и обнулить стереотипное массовое сознание в сторону гуманизма и веры в светлое будущее своей Родины.