Роль (2013)

1920-ые годы для России были переломными по двум причинам. Во-первых, из-за создания Советского Союза, который просуществует семь десятилетий и внесёт значительный вклад в политическую карту мира к сожалению для одних, и к счастью для других. Собственно, это уже другая страна с другим мировоззрением. Во-вторых, для деятелей искусства это было окончание Серебряного века в поэзии и постепенный переход творчества под идеологию государства. Настроения у людей были мрачные и в произведениях стал важен реализм, попытка правдиво отразить действительность. Особенно это касалось театра, в котором появлялось всё больше последователей метода Станиславского.

Это заметил режиссёр и сценарист Константин Лопушанский и решил совместить эти два веяния 20-ых. Создать условного дотошного актёра в лице интеллигентного Николая Павловича Евлахова и дать ему протестировать систему на абсолютно неизведанной советской стране. В данном случае замаскировавшись под краскома Игната Плотникова, как две капли воды похожего на него самого. И благодаря такому совмещению удалось раскрыть сразу две центральные темы фильма.

Первая - насколько далеко может зайти попытка вжиться в чью-то роль, примерить радикально иной образ. Ни секрет, что даже в Голливуде актёров, играющих по Станиславскому, порядочное количество, от Марлона Брандо до Эдварда Нортона. И у многих таких звёзд были коллеги, которые жаловались на перегиб в плане погружения в образ. Иногда такой перегиб перерастал в одержимость, которая усложняла работу остальным. И тут создатели решили гипертрофировать образ актёрского метода. Тут герой не просто играет на сцене, нет, он буквально примеряет чужую шкуру в жизни. Подменяет себя на другую личность. И начинает проживать так же, как и его персонаж, реально растворяясь в нём под конец. В наши дни подобное осудили бы с морально-этической точки зрения, но в эпоху хаоса и тотальной неразберихи это был шанс для артиста, жаждущего жизненный магнум опус. И ему это удалось, но ценой своей жизни, в буквальном и фигуральном смысле этого слова.

Вторая тема фильма уже намного глобальнее. Она состоит в том, чтобы показать, как представитель буржуазного строя сначала становится свидетелем кардинальных изменений, а затем и сам принимает эти изменения на себя, желая как можно достовернее вжиться в роль. Происходит своего рода эксперимент главного героя, смысл которого заключается в том, чтобы как можно реальнее сыграть роль советского человека с ненаписанными диалогами и стать частью настоящего мира, который одновременно превратился в один огромный театр. Мы наблюдаем за бытом советских граждан тех лет так, словно мы сидим в портере и восхищаемся режиссёрскими находками, хотя режиссёр - это сама жизнь. Выходит правдоподобный и почти беспристрастный взгляд на ту страну, которая с каждым годом всё больше превращается в какой-то миф.

Роль - это крайне любопытное кино для всех, кто увлекается как актёрством, так и историей России. Для первых это изучение того, как далеко может зайти желание доиграть до уровня 'Верю!', а для вторых это история представленная с любопытного ракурса. Прибавьте к этому восхитительную игру преступно недооценённого Максима Суханова, перевоплотившегося в 'чувака, играющего другого чувака, замаскированного под третьего чувака' и хорошую режиссуру и чёрно-белый формат, добавляющий атмосферы. И вы получаете фильм, который сочетает эффектный визуал и интересные идеи так же хорошо, как внезапно хорошо сочетались актёрский метод и Россия 20-ых.

Смотреть исключительно в темноте, ни на что не отвлекаясь. Если уже ночь, и на середине захочется спать — ни в коем случае не идти на поводу у этого желания, иначе потом при попытке досмотреть днем вся магия фильма исчезнет, и в этом будет виноват совсем не он. К хорошему кино нужен правильный подход, погружение требует соответствующих условий. А вы думали, легко метнуться на сто лет назад?

На самом деле, фильм все сделает за вас. Шумы на заднем плане заставят ежиться, размытая глубина резкости (бокэ?) при съемке дневного Петрограда добавит сновидчества, черно-белые цвета и выверенный антураж закрутят в эту великую жуть.

Мрак фильмов Лопушанского (для меня, правда, это всего второй после «Гадких лебедей») совершенно уникален — в нем нет депрессии (субъективно) и уныния, он магнетичен, он завораживает.

- Я не могу помочь пациенту, если он сам не хочет лечиться. А он не хочет, вы это знаете. Попробуйте отвезти его в Вену, к доктору Фрейду…

- Какая сейчас Вена… но… но что же мне делать?

- Если честно сказать, я их иногда тоже совсем не пониманию

- Кого?

- Русских. Они совершают порой такие поступки… Я даже не понимаю их мотивацию, хоть я и психолог. Это как у Достоевского…

- Dostoevsky…

Талантливый актер узнает из архивов, что красноармейский командир, с которым его когда-то свела судьба, умер в вечер их встречи. Самое удивительное, что волей случая они были похожи как две капли воды. Одержимый безумными идеями перевоплощения на сцене и в жизни, актер решает поехать в послереволюционный Петербург и выдать себя за покойного.

«Роль» — это машина времени, которая переносит зрителя в самую гущу революционной разрухи. Черно-белая картинка, пронизывающая зима, разбитые потрясениями люди — здесь всё выглядит именно так, как современный человек привык представлять то время. Главный герой бросается в неслыханную авантюру, встречая на своем пути персонажей разной степени травмированности. Спившаяся баба, стареющий интеллигент, расстреливавший детей герой красноармеец — яркие и живые образы, достойные называться срезом общества времен гражданской войны. Протагонист со своими радикальными взглядами на искусство предстает в качестве путешественника, открывающего межстрочную суть страниц истории. Атмосфера этой болезненной среды, перемалывающей людей в фарш, будто твердит, что конец света уже наступил, но актеры в этом театре этого еще не поняли.

Суханов выдает лучшую игру за всю свою карьеру. За его завораживающим персонажем интересно следовать, прислушиваться к нему, наблюдать как он перевоплощается. Интригующий сценарий, качество режиссуры и операторской работы выдают в создателях не только больших профессионалов, но и влюбленных в свое дело людей.

«Роль» — это мрачное, глубинное зрелище для любителей неспешных драм, окунающих с головой в пугающее прошлое.

8 из 10

Пять лет назад мастер апокалиптической фантастики Константин Лопушанский снял очень нехарактерную для себя, возможно, лучшую свою картину, замысел которой вызревал у него тридцать лет. Быть может, именно это длительность стала причиной детальной проработанности «Роли», выражающей трагедию панэстетизма с невероятной для нашего кино глубиной. Решив снять фильм в черно-белой гамме, создавая сложно организованную, почти германовскую по дотошности массовку, позволяя второплановым актерам создать запоминающиеся типажи постреволюционного люда, а Суханову сыграть роль на грани шизофренического расщепления личности, Лопушанский создает цельное художественное высказывание, по духу близкое «Окаянным дням» Бунина, которыми, видимо, и вдохновлялся сценарий и атмосфера.

«Роль» — это картина, близкая по темпу неторопливому философскому размышлению, медленное и рассудительное, порой огорошивающее зрителя полным пренебрежением к законам увлекательного сюжетосложения, но целостное концептуально, не всегда аутентично передающее характеры персонажей (нет-нет да проскальзывают нехарактерные для нищих слоев онтологические или гносеологические термины), но скрупулезно, последовательно разворачивающее перед зрителем свою основную идею. В чем же она?

Когда-то в своей книге воспоминаний «Некрополь» Ходасевич писал о том, что символизм был последним направлением в искусстве, которое относилось к нему серьезно, как к жизнестроительному акту, которое хотело сделать объектом искусства все жизненное пространство, которое боготворило искусство. Именно об этом мировоззрении Серебряного века, похороненным революционными реалиями, в которые оно пытается интегрироваться Лопушанский и снимает свой фильм. Это история девятнадцатого века, влюбленного в грядущий двадцатый, который его и раздавит. Главный герой влюблен в некий идеализированный образ будущего, не имеющий с реальностью ничего общего, что приводит к существованию на грани шизофрении.

Точными, убедительными штрихами режиссер описывает несовпадающие жизненные и эстетические архетипы двух веков, как планеты, движущиеся по разным орбитам, потому Суханов вынужден играть даже не две, а три роли: Евлагова, Плотникова и Евлагова, пытающегося стать Плотниковым, то есть два мира и ситуацию, когда один из них пытается стать другим. Это трагическое расщепление русской истории, диссоциация коллективного сознания стали пролегоменами к существованию миллионов людей в советском двоемирии, разрываясь между идеологическим, ноуменальным миром и реальностью.

Невозможность стать Другим, интегрироваться в новые шизофренические реалии, блестяще выраженные Платоновым, Булгаковым, Зощенко, Замятиным, Олешей, привело носителей прежнего панэстетического мировоззрения к эмиграции, и лишь герой «Роли» пытается предпринять обратный, фантастический путь, желая раствориться в чужой, людоедской личности, что естественно приводит к краху, потому что невозможно сыграть то, что своей тяжестью раздавливает любую личность. В картине Лопушанского кроме того идет речь еще и о социальной роли, которая оказывается не по размеру — слишком широка, или слишком узка, в ней можно утонуть, а можно и не влезть.

Одним словом, «Роль», безусловно, удалась и стала самым значительным фильмом режиссера, открывающим для нас все новые и новые грани спустя годы, тем более после страшного юбилея 17-года, он показывает, что время истекает, что двадцатый век скоро будет также похоронен двадцать первым, как когда-то сам уничтожил девятнадцатый. На смену веку войн и лагерей пришел век терроризма и экономических катастроф, и уже, наверное, никто не захочет сыграть в нем роль «нового человека», ибо любить и восхищаться в нем нечем.

«Драматургом становится сама жизнь» — с такими словами обращается к своей жене главный герой глубоко психологичной драмы «Роль», повествующей не только о такой трагической странице в отечественной истории как гражданская война, но также о самой главной роли, которую может сыграть поистине талантливый актер, чьему персонажу не суждено найти свое счастье.

Синопсис Финляндский Выборг, 1923 год. Белый эмигрант актёр Николай Евлахов, чудом выживший в красном терроре, получает уникальный шанс воплотить свою мечту и сыграть в живых декорациях погибшего краскома Плотникова. С помощью контрабандистов он переходит границу и приезжает в Ленинград, где под видом красного командира знакомится со всеми его товарищами. Однако, чем больше Евлахов погружается в мир Плотникова, тем сильнее он начинает воспринимать чужую жизнь как собственную.

Самое ценное в картине — это талантливая игра наших актёров, чьи персонажи буквально живут на экране. Прежде всего, хотелось бы отметить игру неподражаемого Максима Суханова, которому по факту пришлось сыграть одновременно сразу две роли. Также понравилось исполнение финской актрисы Марии Ярвенхельми в роли жены Николая Амалии, отчаянно пытающейся понять своего мужа, но все же не способной на это. В фильме яркий второплановый состав, который запомнился своей искренностью и даровитостью.

Помимо игры актёров фильм отличается сильным режиссерским креслом. Режиссер Константин Лопушанский мастерски передал трагизм той эпохи. Одним лишь эпизодом трагедии на станции Рытва он воспроизводит тот хаос и ужас, в который была погружена вся страна, когда брат шел на брата, а одержимые жаждой крови некогда обычные люди жестоко расправлялись над невинными людьми. «Роль» также хорошо отражает последствия гражданской войны, когда народ жил в смятении и при полном отсутствии представления, а что его ждет в будущем. Черно-белый фон еще больше усилил эффект безысходности и противоречивости происходящего.

Пожалуй, самая ценная сторона фильма — это его сценарий. События гражданской войны и её последствия служат лишь фоном, поскольку на первый план выходит главный герой актер Николай Евлахов, мечтающий сыграть лучшую роль в своей жизни. Будучи актером талантливым, для него высшей степенью пилотажа стала живая роль погибшего красного командира Плотникова, почему-то пощадившего Евлахова во время красного террора. Главный герой настолько вживается в роль, что даже начинает видеть чужие сны. В итоге он понимает, что трагический характер краскома Плотникова достоин трагического финала, который завершается фразой Евлахова «Занавес!».

Итог Несомненно, «Роль» — очень сильная работа, которая производит положительное впечатление своей душевностью своим психологизмом и особой философией. Фильм удачно передает эпоху после прихода к власти большевиков. Поэтому я настоятельно рекомендую данное кино к просмотру.

9 из 10

«А я теперь спать не умею». Почему-то все вертится в голове эта фраза из фильма. Ее произносит главный герой в минуту интимного откровения с соседкой по коммунальной квартире. Когда не спят? Когда болят совесть, душа. «Душа, чужая душа болит», — стонет герой. А еще не спят, когда уже во сне!

Фильм Лопушанского — фильм-разгадка приснившейся яви. Я не знаю, как еще объяснить его жанровую сложность, его метафоричность, его немногословную и косноязычную, как заговор иль бред, поэзию. Через сон. И роль — это ведь тоже сновидение. Кто мы, когда снимся сами себе, когда играем со сном «в явь», «в прибежище», «в бегство», «в смерть», «в чужой сон»?..

Поэт Г. Айги писал, что «сон — не только он, человек, но и что-то еще «другое»». Ведь во сне словно теряется наше «Я», мы становимся себе чужими. Сердечная пульсация чего-то другого /кого-то другого пронзает весь фильм Константина Лопушанского, становясь и его сюжетным стержнем, и эмоциональным основанием. «Внутренний сон» героя (дар, талант, вдохновение, одержимость искусством) с помощью «самоизымания» роли сплавляется с «внешним сном» (больная сцена революции, войны, нэпа, коммуналок, ЧК, занавес истории) и на выходе предстает высоким произведением искусства, являющимся свидетельством жизненной полноты, глубины, автономности, свободы, глубоко человечной искренности, несмотря на «роль»…

Герой, устроивший силой собственной творческой воли из реальности сон, смеет пребывать в этом сне всецело, сообщаться с ним, жить, обогащаться, спасаться и умирать его драматургией, питаться им, как кто-то — пищей насущной. Так может только художник. Причем не всякий. Кто любит символистов, поймет с полуслова… В символе, как и во сне, «воздух замешан так же густо, как земля: Из него нельзя выйти, в него трудно войти» (О. Мандельштам), фильм Лопушанского точно такой же! Он, как груз бытия, как повисшее в воздухе время, давит тяжестью полноты.

В какой атмосфере, в какой исторической и бытийной ситуации играет герой, обретая игрой новую (более цельную, настоящую) жизнь и новую (светлую, как морок его боли) смерть? Каковы его «предлагаемые обстоятельства»? Вот они. Ветер Истории навеки потушил свет, мир дрожит в объятьях Мировой Ночи, Единое распалось навсегда, его Раскол лег шрамом не только на Эпоху, он прошелся по Душе и оставил на ней навсегда лезвийный след. Дезориентация нашего / своего / чужого. С точностью их место нигде не удостоверено. Утрата Центра личностью и миром. Утрата чувства Времени в ежеминутном испытании смертью/Вечностью. Существование больше никому не адресовано. Каждый живущий, словно немаркированный конверт, не придет по назначению. В блоковском неуютном «одиноком ветре» — сбившаяся музыка существования. Этот ветер поет «будь что будет», и это «будь что будет» становится трупом в финале, а кто-то скажет — вечным воплощением мечты о самой главной в жизни роли, той, что выбрал и сыграл сам, с которой сросся кожей, до скрежета зубовного… кровью своей напитал.

Помните короткий диалог в начале фильма.

Она: Что дальше?

Он: Судьба.

А все остальное — страшная зима, холодная луна, кровь, пот, истерики, «наган руку помнит», «ща все можно», «Бога нет» — это лишь партнеры, диалоги, декорации, предложенные обстоятельства, свет и тьма рампы, занавес…

В фильме звучал Мандельштам… Сначала подумалось, что вся «Роль» — это болезненная визуализация его строк: «О, глиняная жизнь! О, умиранье века! Боюсь, лишь тот поймет тебя, В ком беспомощная улыбка человека, Который потерял себя». Но сейчас кажется, что фильм не о такой потере — в истории, в веке, в горе, в злой судьбе, в роли, навязанной эпохой. Он, скорее, о величайшем обретении себя. Когда герой трясущимся голосом говорит, что ему «чужие сны снятся», это радует, а не ужасает. Хотя нестерпимо больно не то что взаправду видеть такое, но даже представлять.

Чья боль на этом свете больше, больнее? Общая боль. Та, что в фильме прочитана как остаток общей судьбы. Подвиг героя (актерский или человеческий, как думаете?), — перевоплотившись во врага, в того, кто его когда-то расстреливал, слиться с общей судьбой. С судьбой страны, народа, с судьбой темного и смертью пахнущего Игната. Одна Россия, один народ, одна боль, до сих пор саднящая под белым снегом общего прошлого, под темными водами общей истории, общей судьбы, общей жизни и общей, как океан, вечности.

На дальней станции ночь и смерть. Революционный паровоз сделал остановку, и озарённые большевистским пожаром крестьяне сжигают арестованных дворян. В топке. На шум вызван комиссар Плотников, который решает вопрос по-военному: офицеров, юнкеров и подозрительных интеллигентов — в расход, дабы не смущали своим присутствием мятежные умы. По снегу пляшут тени, отрубленные головы бессмысленно таращатся в беспросветный мрак, остатки белого воинства заслоняются от пуль ничейными детьми. Мороз крепчает, хаос множится, и подставить бы зеркало, чтобы ведали, что творят. Опасливо щурясь, комиссар вдруг видит в толпе своё отражение — а закутанный в пуховой платок незнакомый мужчина недоверчиво всматривается в него. В ту же ночь комиссар гибнет, незнакомец бежит — и позже, уже в Финляндии, становится лощёным и успешным актёром Евлаховым. Но, так и не сумев избавиться от наваждения этого зеркального сходства, он одержим желанием сыграть свою единственную и неповторимую Роль: Плотникова, в реальной жизни. Эмиграция тела не избавляет от национальной прописки души — и Евлахов, надев вещи погибшего, возвращается в стылый, вязкий от мороза Петроград, чтобы воскресить того, кто мог стать его убийцей.

Идея «Театра для себя», рождённая драматургом Николаем Евреиновым — наследие безвозвратно ушедшего века Серебряного и тоже отражение, шекспировского вечно живого «весь мир — театр». Все лицедействуют, все носят маски, человек — существо не только общественное, но и театральное. Восставший из снега и пепла псевдо-Плотников имеет успех: его принимают «боевые товарищи», ему выделяют жильё, а со временем он начинает чувствовать чужую боль, видеть чужие сны, принимать чужие грехи. Но роль его меняет: на свет выходит уже не Евлахов и ещё не Плотников, а кто-то новый, сплавленный из двух противоположностей. Убийца и «убитый» в одном лице, доверенный представитель обеих сторон, одинаково пострадавших в гражданской войне. Тот, кому режиссёр Лопушанский доверил исповедальную миссию раскаяться и испросить прощения за зло, что не знает меры. Серебряновекий театр для постановщика, скорее, предлог показать сметённый революционными ветрами мир во всей его кривой неправильности, в череде постоянно сменяющихся социальных ролей. На подмостках жизни вчерашний палач может стать примерным отцом, обычный парень из народа — его же безграничной властью, бывший офицер — заурядным вором, едва освоившая грамоту девица — учительницей. А те, кто не нашёл себе роли, не приспособился к новым веяниям, выброшены из этой пьесы на мороз и погибель. И актёр с сосредоточенным, «не от мира сего», лицом Максима Суханова бродит по холодным улицам неприкаянной тенью и пророчит сам себе трагическую долю. Приняв чужую судьбу, он потерял свою жизнь, но не обрёл новой, перестал быть собой, но не стал кем-то другим. И даже актёрская слава ему не грозит: этот театр только для себя, эта роль — вещь в себе, непознанная никем, неизвестная никому.

Константин Лопушанский довёл искусство перевоплощения до красивой крайности, до абсолютной, жертвенной самодостаточности. Он и кино снимает как искусство: на плёнку в век цифровых технологий; монохромно — в век буйства красок; полунамёками, неторопливо и многослойно — в век простых, эффектных историй. Фильм похож на беспокойный сон, состоящий из незаконченных сюжетов, случайных встреч, блуждающих мыслей, до бесконечности размноженных зеркальной композицией картины. В этой рекурсии не только двойники отражают друг друга, но их разные судьбы отражают своё смутное время, которое, будучи отражённым уже режиссёрской волей, даёт изображение цикличной истории, где каждый виток спирали повторяется в последующем — и вся страна с её прошлым без остатка растворяется во времени и пространстве. Это образ не той России, которую мы потеряли, а той, которую забыли. Амнезия героя становится диагнозом всему поколению, его помрачённость — состоянием народной памяти, а сам фильм — беззвучным плачем по безымянным, потерявшим лица, затерянным в пустыне времён нашим мёртвым. Подобно Энею, Евлахов путешествует в царство смерти, но, в отличие от Энея, актёру некуда возвращаться. Это его утраченная родина умерла; и это воспоминания о революции, как и во многих постсоветских экранизациях, покрыты морозным инеем: за далью лет годы грозовые воспринимаются годами холода и тьмы, полными безысходной боли и бесприютной тоски. История беспощадна: кого — цивилизованно в расход, кого — по-дикарски в топку, выживших — на жизненную сцену, где роли начинают играть уже тобой. Бессмысленно нести театр на улицы, ибо он уже там. Невозможно сыграть лучше, чем прожить, но за занавесом тебя поджидает смерть.

«Роль» — этакий концентрированный портрет нашего коллективного бессознательного, которое совместило в себе столько культурно-исторических наслоений, что по такой экранной фантасмагории приятно блуждать с чувством узнавания. Вот Евлахов сквозь мутное стекло начальных титров проглядывает портретом Гоголя, вот кружит почти пушкинская метель, вот психологическим клеймом «Достоевский» актёр намертво припаян к своей мятущейся национальной идентичности. Этакий кинематографический гипертекст, где есть всё, от внезапных цитат и аллюзий до самостоятельных высказываний и даже приглашений к диалогу (загадочная «тайна русской истории», открывшаяся Плотникову в финале). Однако более всего этот лабиринт отражений напоминает жутковатую картину постапокалипсиса, где «расстреливают палачи невинных в мировой ночи», но невозможно примерить на себя чужую боль, как и снять приросшую к лицу маску, потому что вокруг одни мертвецы. Будто сняв головы с церквей и убив Бога, мы сами умерли как народ; убивая других, убили себя, оставив в ледяном мраке прошлого лишь кровоточащие души. Актёры на сцене мертвы; нас играет театр теней.

Константин Лопушанский — один из немногих российских режиссеров, имеющих свой неповторимый «голос» и, несомненно, создающий авторское кино. Причем авторское — это не обязательно для узкого круга почитателей. «Письма мертвого человека», рассчитанные, отнюдь, не на массового зрителя, тем не менее, посмотрело 15 миллионов человек. Значит, все эти миллионы нашли в постапокалипсическом ужасе, наступившем после случайного запуска баллистической ракеты, что-то созвучное своему мироощущению.

Фильм «Роль», снятый в 2013 году и последняя, на данный момент, работа Лопушанского, отсылает к спорам начала двадцатого века о сути и роли театра. Великие трансформации, вызванные промышленной революцией, крушением монархий, общественных сословий, войнами и революциями, на которых люди истреблялись в промышленных масштабах, не могли не отразиться на искусстве. Простое лицедейство на театральных подмостках стало казаться архаикой, не отражающей новые жизненные реалии. И все настойчивее звучит голос реформаторов, противопоставляющих системе Станиславского новые необычные театральные формы. Одним из таких ярких реформаторов был Николай Евреинов — режиссер, драматург, актер, музыкант, художник — человек явно не обделенный талантами и, к слову, создатель «Привала комедиантов» и «Бродячей собаки» — знаковых мест Серебряного века. Он считал, что высшей формой театрального искусства должна быть «игра в жизнь», когда актер проживает (в прямом смысле этого слова) жизнь реального человека.

Гражданская война. Сибирь. Поезд с убегающими от революции мещанами и интеллигенцией захватывает бригада Игната Плотникова. Командир идет вдоль выстроенного ряда пассажиров и на глазок определяет белых офицеров, сразу же пуская их в расход. Пока его взгляд не упирается в человека как две капли воды похожего на него самого.

Действие переносится в Финляндию, где «двойник» оказывается известным актером, достигшим вершины своей славы. Но его все больше и больше захватывает мысль — сыграть в реальной жизни убитого на той станции Плотникова, так не решившегося отнять у него жизнь.

А далее на наших глазах происходит полное перевоплощение интеллигентного, живущего барской жизнью актера, в контуженного красного командира, приехавшего в Питер 20-х годов.

В этом черно-белом фильме множество подтекстов.

О заочной театральной полемике уже было сказано выше (в фильме главный герой в Питере даже недолго стоит перед афишей спектакля Евреинова).

Другой слой — исторический. Происходит полное погружение в атмосферу конца гражданской войны, когда народ всеми силами пытается выжить, приспосабливаясь к новой власти. Когда смерть подстерегает за каждым углом, и даже матерый контрабандист предпочитает застрелиться, чем попасть в руки ЧК.

Третий слой я назвал бы буддистским. Путь главного героя в чем-то созвучен восьмеричному пути, когда концом самой главной сыгранной роли может быть только реальная смерть.

А есть еще, наверное, и четвертый, и пятый…

Это глубоко «личный» фильм, ведущий с каждым свой персональный разговор.

9 из 10

Фильм явно снят не для широкого проката, о чём кроме содержательной стороны говорит мизерное число посмотревших его в кинотеатрах зрителей. Да и, честно сказать, труден он в понимании. Идеи представлены неотчётливо, мотивы главного героя сходу неясны, в общем, трудно раскусываемый символизм чистой воды. Талантливый актёр, достигший пика славы в театре вдруг оказывается пленён идеей сыграть роль не на сцене, а в реальной жизни. Возникают вопросы «почему?» и «ради чего?». И тут фильм даёт псевдоответ во фразе доктора, якобы мотивы русских, часто непонятны ровно как у героев произведений Достоевского. Ну, так от этого мне понятней не стало, что происходит, пришлось напрячься — подумать и вчувствоваться.

Актёр ставит грандиозный эксперимент в духе Раскольникова, для ответа на вопрос «Способен ли я принять роль как судьбу? Да и возможно ли это?» Ради этого он бросает комфортную мирную жизнь в Финляндии, оставляет жену, и, будучи русским, отправляется в Россию играть жизнь другого человека. Он плачет по ночам от счастья, что имеет возможность играть в жизни роль красноармейца пришедшего с гражданской войны, попавшего в депрессивный быт холодной безжалостной постреволюционной России. В конечном счёте, его настолько это вставляет, что он сжигает мосты возврата к прежней жизни. Роль он играет самозабвенно для себя самого. Искренняя игра такой роли кроме внешних действий и диалогов подразумевает ещё и душевные переживания и эти переживания главного героя, должно быть, отражают суть мироощущения русского человека в ту сложную эпоху. В конечном счёте, что в поведении, что в переживаниях прослеживается подчинённость фатуму, признание неизбежности и непротивление воли судьбы. Образ паровоза красной нитью проходит через весь фильм, паровоза бездушной беспощадной русской истории. Герой решается играть роль до конца, а конец, по его мнению, для его персонажа обязательно трагичен: «Либо он сам застрелиться, либо его расстреляют».

Русскому человеку, возможно, более предпочтительно быть раздавленным паровозом истории на своей земле в нищете и безвестности, чем жить в комфорте, роскоши и славе на чужбине играя чужие роли. С таких позиций роль русского красноармейца играемая в реальной жизни возможно куда ближе к натуре главного героя, чем ряд исполняемых им ранее ролей в театре и социальной жизни.

Что же он переживал, и что значило быть русским в ту эпоху? Последние слова фильма повествуют о том, что актёра нашли полумёртвым в завьюженной степи и перед смертью он бормотал о «мировой ночи, о затерянности человека в пустыне времён, о невыносимой тоске, реющей над беспредельными пространствами России» Возможно ли из этих скудных слов понять русскую душу? Лишь отчасти.

А самый главный символ посвящённый русскому человеку содержится во фразе: «Куда он шёл и зачем, так и осталось неизвестно».

Много кто нет-нет, да и подумывает, а как сложилась его жизнь, если бы…? Но редко когда удается совершить тотальную перезагрузку и примерить на себя новую маску. В фильме «Роль» (2013, Россия) как раз об этом. Живет себе человек в раю, всё у него есть. Не то, чтобы совсем всё, но нормально живет. В двадцатых годах ХХ века вовремя отделившаяся Финляндия на фоне пост-революционной России, наверное, таковой и была. Но не спокойно главному герою, хочется чего-то. И решает он почувствовать настоящее биение жизни, попасть туда, где рождается новый мир.

В этот «дивный новый мир» не просто попасть, поэтому примеряется маска Другого. А дальше идет погружение в иное пространство, да такое, что со временем герой уже отказывается снять приросшую маску. И ведь хорошего в той новой жизни мало. И жизнь — одно скитание. Но принятая роль вынуждает играть до конца.

Если воспринимать этот фильм просто как некий слепок жизни в новой, «красной» России, то фильм малоинформативен. Так, смутные образы. Да, хорошо передана атмосфера времени, но не явно, а звуковым фоном, размытым изображением, разговорами, почти лишенными содержания, и от этого особенно знаковыми.

А если сделать усилие, то можно увидеть другую метафору. Россия, Финляндия, красные командиры — просто фон. Иногда он такой, иногда — другой. На этом фоне разворачивается Вечная Драма: сознание решает воплотиться в тело. Находя для себя при этом разные аргументы, но, по сути, мотивация одна — интерес. Позиция героя фильма позволяет отметить этот момент. Что не только положительные состояния психики, которые мы называем радостью или счастьем, могут мотивировать нас. Возможно, интерес — такой же сильный аргумент в том, что мы делаем со своей судьбой.

Литература, кино, новости — в этих сюжетах нет или почти нет рецептов счастья. Но есть сюжеты. Разные, часто кровавые, редко те, которым стоило бы подражать. Но к ним притягивается внимание. А к практикам совершенства — не очень. Парадокс? Нет. Констатация фактов. Чем занято свободное время людей? Развлечениями, событиями, реализациями своих сюжетов. В этих сюжетах мало здоровых практик, ещё меньше — практик совершенства. Но, обладая возможностью выбора, человек часто выбирает ошибочные пути, если смотреть с позиции Наблюдателя. Значит, есть мотив сильнее счастья.

Человеческие существа редко задумываются, что если допустить существование души (или сознания) вне тела, то следует также допускать некое пространство, где эти души не воплощены, уже или ещё. И если они ещё не «наигрались», то внутри них аспект Актера всегда будет желать найти ту самую Роль, которая позволит полностью себя проявить. И этот Актер, пока он не изжит, всегда будет стремиться покинуть вполне счастливую «внутреннюю Финляндию/ Монголию» ради уникальной Игры. Которая наяву окажется не такой уж и привлекательной. В той, новой Реальности холодно, голодно, страшно и одиноко.

Но дело сделано. Если Режиссер решает стать Актером, то нужно понимать, что полномочия меняются. И получая жизнь, мы получаем билет в один конец, теряя много прежних возможностей. Не удивительно, что в фильме Проводник между Мирами обеспечивает дорогу только Туда. Назад — уже нет. Да и всегда есть надежда, что скоро начнется новый акт пьесы, и вот тогда мы «увидим небо в алмазах». Но это вряд ли.

Среди продвинутых актеров бродит легенда об «актёре, завершившим свою Игру». В этом смысле характерна концовка фильма. Все беглецы в конце концов начинают искать «дорогу к Храму». Другое дело, что возможности этого поиска ограничены. Срабатывает известная «уловка 22»: чтобы освободиться, нужно стать Режиссером. Но, чтобы стать Режиссером, нужно освободиться.

Это настоящее искусство! Для меня этот фильм- откровение… о самом главном и сокровенном… о смысле жизни человека… даже о более высокой материи…. такой как душа человека.

Константин Лопушанский- режиссёр такого высочайшего уровня, где рассказанная история кантилена и настолько пронизывает сознание зрителя… что начинает жить в душах и сердцах своих зрителей!

С первого кадра нам показывается размытое изображение человека, и в этом изображении может каждый себя увидеть, кто хоть раз делал непростой выбор в своей жизни: следовать или не следовать своему жизненному предназначению?! Лицо-маска, тело оно временное, а душа человека требует чего-то настоящего и истинного прекрасного… поступка, на который не каждый пойдёт…

У нашего ГЕРОЯ, есть всё: материальные блага (он живёт в роскоши), семья (жена его любит и старается даже его понять в его безумном выборе), он состоялся в выбранной профессии (он признан и востребован, как актёр)… всё это потеряло смысл! Когда происходит ВСТРЕЧА глазами нашего героя и другого…. такого противоположного, потерявшего себя в духе революции…

Наш герой делает непростой выбор отказаться от всего того, что у него было и пройти ПУТЬ ИСКУПЛЕНИЯ за другого человека. В этом незабываемом взгляде, наш герой увидел не «безжалостную машину смерти», а остатки добра и чего-то человеческого… обнажённую оборванную душу, крик о помощи… видит свою главную жизненную РОЛЬ пройти этот ПУТЬ ИСКУПЛЕНИЯ ПОТЕРЕННОЙ ДУШИ за другого человека до конца.

Роль быть в ответе за совершённые преступления другим человеком… не искать оправдания в идеях революции, а искать правды в осознании истины смысла содеянного.

И женщины, и мужчины в это тяжёлое время выживают по-разному. Не всём дано сохранить в себе человека, чистоту своей души.

В свете луны, нам показана красивая женская сущность всепрощения, способность жалеть, любить и желание зародить новую жизнь в себе ради жизни.

Наш герой плачет по ночам, он следует своему истинному предназначению, получает от своего выбора самое высшее удовольствие- душевный рост и саморазвитие (преодоление человеческого эгоизма, деланье себя через бескорыстный поступок для другого человека- высший смысл бытия)!

Далеко не каждый сможет отказаться от всего (всех жизненных благ!), добровольно приехать в Россию, в самое ужасное смутное для страны время, в грязную коммунальную серую комнату и найти в этом для себя смысл своего предназначения- свою главную Роль в жизни!

Занавес и БРАВО!

Для меня этот фильм открытие: кино- произведение искусства и первое знакомство с творчеством режиссёра Константина Лопушанского.

Благодарю вас, Константин Лопушанский, за глоток чистой родниковой воды из океана мирового и вечного кинематографа!

Российская история как ролевая игра

В начале 1920-х годов, в тогда ещё финском Выборге, в сытой эмиграции прозябал, не находя себе места, великий русский актёр Николай Павлович Евлахов. Будучи окруженным буржуазной роскошью и немалочисленными русскими поклонницами, не дающими ему прохода, Евлахов меж тем был одержим странной идеей. Он мечтал перейти границу и попасть в большевистский Питер, чтобы выдать себя за погибшего красного командира Игната Плотникова, с которым однажды столкнулся на небольшой сибирской станции и благодаря которому чудом остался жив. Тогда всего лишь пары минут Николаю Павловичу хватило, чтобы заметить поразительную внешнюю схожесть с красноармейцем-спасителем. И вот спустя годы он нелегально отправляется в «колыбель революции», чтобы сыграть свою главную роль…

Признаться, я никогда не был поклонником фильмов Константина Лопушанского, его мессианских и проапокалиптических воззрений. Помнится, в середине 1980-х, в тогда ещё Ленинграде, я попал на премьерный показ его первой полнометражной работы «Письма мёртвого человека». Собравшиеся в «Авроре» зрители так глубоко были озабочены темой конца света, что, кажется, всю жизнь только ею и жили. На обсуждении, последовавшем вслед за фильмом, питерская интеллигенция сошлась во мнении, что концу света быть. А пока он не наступил, надо прожить эту жизнь так, чтобы не было мучительно больно за «бесценно прожитые годы». Меня такой вывод как-то не особенно вдохновил, и хотя я продолжал потом следить за творчеством этого режиссёра, он, как будто бы назло, делал всё, чтобы я окончательно в нём разочаровался.

И вот минувшей осенью, после длительного перерыва, не питая особых надежд, я отправился в кинотеатр, где одним сеансом в день показывали «Роль» — последнюю работу Лопушанского. Сознаюсь, что двигал мною не столько интерес к постановщику, сколько к Максиму Суханову, игравшему в фильме главную и, как утверждали видевшие, лучшую свою роль в кино. Кроме того, сильно интриговал сценарий, показавшийся мне крайне любопытным. Два зрителя, сидевшие вместе со мной в зале, вселяли ещё больше надежд, что в ближайшие пару часов случится что-то из ряда вон, ведь я уже многократно убеждался в том, что чем меньше публики собирается, тем сильнее бывают «эффект присутствия». Идеальный вариант — оказаться в зале одному (но такое со мной в текущем году произошло только однажды). И вот, в то время как «всеобщая мобилизация» загнала основную массу зрителей на «Сталинград», со мной в соседнем зале приключилось настоящее дежа вю.

В том смысле, что я будто бы перенёсся во времени, переместившись лет на 25—30 в прошлое. Спустя долгие годы я увидел кино знаменитой «ленинградской школы», казалось, уже давно почившей в бозе, как, впрочем, и многое другое, неунаследованное от советских времен. Выходя после сеанса, я даже позволил себе пофантазировать: вот именно таким мог быть сегодняшний кинематограф, если допустить, что у нас не случилась бы Перестройка, и мы продолжали бы жить в СССР, строя что-то вроде социализма. Ну, и если бы в кинематографе не произошло глобального технического перевооружения, приведшего к эскалации технологий «три-дэ». Повод для такого полёта фантазии возник не на пустом месте: «Роль» транслировала не только особенности нашей передовой кинематографической школы, но и её идейный дух, чего по сегодняшним безыдейным временам было совсем уже сложно ожидать.

Оказалось, что сценарий фильма был написан как раз тридцать лет назад. Именно тогда Лопушанский (в соавторстве с Павлом Финном) и придумал эту историю, которую смог воплотить лишь сейчас. Он не стал подгонять её под запросы сегодняшнего дня, и удивительным образом она не оказалась устаревшей. Отсрочка воплощения, затянувшаяся на долгие годы, как раз и объясняется прогрессивностью замысла, которому при советской власти было отказано в реализации. Сценарий писался после практики Лопушанского на «Сталкере» Андрея Тарковского, и это чувствуется тут уже на уровне фабулы. Именно с «Ролью» (а не с «Письмами мёртвого человека») Лопушанский (к тому моменту уже собравший кучу призов по всему миру за свою короткометражку «Соло») намеревался дебютировать в полнометражном кино. Тем интереснее было смотреть сегодня картину, выдержавшую испытание столь продолжительным временем.

По контрасту с военным опусом Бондарчука, бьющим кассовые рекорды, вроде бы сам собой напрашивается вывод, что «Роль», собравшая в нашем прокате всего 25 тысяч долларов (из затраченных на производство двух миллионов баксов), с треском провалилась. Все вроде бы так, и не так. Пока кто-то «рубит бабло», используя кинозалы, как площадку для демонстрации заснятых на плёнку цирковых аттракционов, не имеющих ничего общего с реальностью, у нас ещё остаётся пара-тройка человек, кто хранит верность высокому духу кинематографа, который в лучших своих образцах способен становиться искусством. Собственно, «Роль» к ним как раз и принадлежит.

Фильмы про революцию, как и фильмы про Великую Отечественную будут появляться в России всегда. Ведь эти темы не просто важны, а краеугольные для истории России. Судьба человека на войне, как внешней, так и внутренней интересует кинематограф уже давно и любовь эта, кажется, до гроба.

«Роль» рассказывает об актёре Евлахове, в ходе революции покинувшем Россию и эмигрировавшем в Финляндию. Живя за границей, он становится популярным, у него много поклонниц, жена, дом, любимая работа. Но этого недостаточно. Евлахов находит дневник красного офицера Плотникова, пощадившего его несколько лет назад при переходе границы, и решает перевоплотиться в него, что позволяет почти мистическая их похожесть, и сыграть новую роль непохожую на все предыдущие, сыграть её в жизни и воплотить свои эстетические идеалы в реальность: «Судьба мне преподносит такие встречи, такие характеры, я плачу по ночам от счастья играть эти сцены с такими партнерами, с такими диалогами, причем заметьте, диалоги рождаются сами собой, спонтанно, драматургом становится сама жизнь»

История двупланова. С одной стороны, мы наблюдаем за актёрской игрой, в прямом и переносном смысле, а с другой стороны, история мутации Российской Империи в СССР. Спившиеся, прокладывающие себе карьерный путь сквозь расстрелы и поджоги, а затем, пускающие себе пулю в лоб люди — вот фундамент революции, говорит нам фильм. Иной путь для тех, кто осознает, какого монстра породил русский народ. Таков герой Евлахова. Не находя новых ценностей, опоры в новой стране, он не может повернуть время вспять и всё исправить, как не может и жить, понимая, что совершено было «злодейство».

Большего драматизма и пессимизма привносит черно- белый стиль фильма. Будучи выбранным режиссёром, как «цвет эпохи» (ведь те времена мы знаем лишь по чёрно-белым фотографиям) он членит мир на верное и неправильное, зло и добро. И когда на белые стены жилища Плотникова наплывает тень от поезда и обращает всё во тьму, становится ясно, что ничего хорошего в жизни России и Евлахова больше не будет.

Поезд, кстати, фигура довольно демоническая. Всё самые тёмные, жестокие события разворачиваются в нём. Машина эпохи едет вперёд, давя всё на своём пути. Вспоминается Есенин.

Нельзя сказать, что Максим Суханов сыграл блестяще и показал двух героев в одном. Слишком мало мы видим Евлахова и слишком много Плотникова. Зритель просто не успевает проникнуться эдаким Шаляпиным, расшагивающим в большой шубе по театру, в окружении поклонниц, ревнуемый своей женой, шпионящий за ним. Из-за этого неочевидна трансформация буржуазного театрала в красного офицера. Учитывая, что фильм именно об этом, то неравноправие двух личностей в картине приводит к тому, что тема актёрского мастерства недожата. Мы понимаем, что хотят сказать, но реализация слишком условна.

Пространство фильма само по себе театр. Есть кулисы и сцена: за кулисами Евлахов вновь Евлахов, у него есть костюмер, помощник, фанатки, а на сцене он Плотников, который не имеет права выйти из образа и опозориться перед зрителями. Проблема в том, что Плотников всё больше поглощает настоящего человека.

«Роль»- это большой фильм о судьбе большого человека и большой страны. Лопушанский умело разворачивает сюжеты о мастерстве перевоплощения актёра и революционных изменений России. В финале приходит понимание, что ни Плотникову, ни Евлахову места в новом мире нет. Играет Вальс Дебюсси — шлягер Серебряного века. Занавес.

7 из 10

Прожить жизнь за другого нетрудно. Гораздо труднее ее сыграть с чистого листа. Шопенгауэр сравнивал жизнь с чтением книги, а сны с пролистыванием. «Роль» — фильм- сон. Пролистав жизнь двух персонажей как одного (да здравствует Фройд!), режиссер Лопушанский отвергнув конструктивистское построение (а оно, несомненно, напрашивалось) и снял фильм почти без острых углов, ни в сюжете ни в декорациях. Ошибка фильма в мягком фокусе, из-за которого форма так и не становится в один ряд с содержанием. Вместе с шинелью (все мы вышли из Шинели), пропитанной потом и кровью (с тем же успехом — пылью и затхлостью кладовой) актер Евлахов одевает на себя и чужую судьбу. Вот только прожить ее не удается.

Комиссар, словно перешедший в фильм со страниц книг Юрия Олеши и Андрея Платонова (от проклятых вопросов- «стоит ли всемирное счастье слезы ребенка», и «право имею», до «полной гибели всерьёз») погибает. Невольно всплыл образ бандита по кличке «Ангел» из одноименной новеллы Андрея Смирнова, вошедшей в альманах « Начало неведомого века». Актер Николай Евлахов примеряет на себя только внешнюю оболочку (шинель, коммунальный неуют, холод Петроградской ночи), но прожить жизнь, которая уже завершилась тогда, под безымянной станцией, не удастся. Актер — это марионетка, кукла Суок из «Трех толстяков» Олеши. Суок удалось имитировать куклу, актеру Евлахову, согласно театральной теории Евреинова «театр для себя», не удалось прожить жизнь, как сыграть Роль. Комиссар Игнат Плотников остался в снегу, с ним остались и все проклятые русские вопросы. И единственное, что он не успел сказать — это слово «Занавес». Жизнь — игра.

«Когда строку диктует чувство, оно на сцену шлет раба. И здесь кончается искусство, и дышат почва и судьба»

8 из 10

«Роль» — это наиболее сильная, наиболее интересная, наиболее неоднозначная картина, снятая за последние несколько лет в России. Константин Лопушанский как бы возрождает тот способ мышления и тот способ художественной выразительности, который был присущ нашим классикам — от Тарковского и до Германа. Кинолента режиссера по-настоящему выглядит неординарно на фоне остальных российских кинопроизведений, выделяясь своим предельным философским содержанием: творение Лопушанского вписывается в традицию русского мировоззрения, поднимая классические русские проблемы богоискательства и преодоления отчуждения.

Режиссер поведал необычную историю актера, который в эпоху революционных волнений решается сыграть взаправду жизнь краскома Игната Плотникова. Как сказал Лопушанский: «Основа картины — литературный образ того времени, удачно найденный Павлом Финном (сценарист — прим. автора). В самом образе этого Плотникова — то ли красный командир, то ли человек из дореволюционного прошлого, то ли это прототип писателя Платонова… После «Гадких лебедей» у меня давно была мысль снять фильм об актере, который сыграл роль другого человека. И так вот сложилось, что обе эти идеи сошлись».

Константин Лопушанский как истинный художник свои фильмы снимает редко, отшлифовывая каждое произведение до блеска. Впору говорить о режиссере не как о художнике, но как о мыслителе. Но с сожалением надо отметить, что его философские измышления порой не находят отклика у критиков, я уже не говорю про фестивальное жюри. Последний фильм Константина Сергеевича изначально хотели отправить на Берлинский кинофестиваль, но картину не успели закончить. Тогда решили отдать ее на Венецианский кинофестиваль, но не было точно известно, возьмут ли ее в основной конкурс или нет. Время поджимало. А тут удобно расположившись аккурат посередине во временном смысле между Берлинским и Венецианским фестивалями двери распахнул Московский международный. К тому же лента Лопушанского «Посетитель музея» в 1989 году участвовала уже в конкурсе фестиваля. В рейтинге кинокритиков на ММКФ-2013 «Роль» с большой разницей лидировала среди конкурентов: ей прочили если уж не главную награду, то приз за лучшую мужскую роль железно. Но иностранное жюри во главе с иранским режиссером Мохсеном Махмальбафом полностью проигнорировало картину. Возможно, «Роль» оказалась слишком «национальной», непонятной для зарубежного зрителя. И тем не менее, противоречие на лицо.

Константин Лопушанский выстраивает особую вселенную, основываясь на категориях русской истории. Роль становится прорывом к подлинному бытию. Для режиссера роль как смысл человеческого бытия есть ключ к истинному познанию Другого. Возможно ли преодолеть отчуждение, одиночество, отделенность? Религиозный смысл жизни — это возможность почувствовать боль чужой души как своей собственной. Здесь раскрывается другой смысл роли: роль всегда предполагает раздвоенность, противоречие. Метание между ролями, образами, масками, смыслами, идеями, мировоззрениями обрекает человека на неизменное богоискательство. И когда мир оставлен Богом (а Лопушанский изображает страшное революционное время, когда Россия отрекается от Церкви), нам остается вечная мимикрия: вечное искание подлинности там, где подлинности нет. Основной пафос актера Евреинова, перевоплощающегося в краскома Плотникова, заключается в том, что его поступок представляет собой метафору русской истории: невозможность или возможность сочетать в себе противоположности — и главный парадокс заключается в том, что переодеваясь в краскома, актер снимает с себя крестик. Становится ли он при этом атеистом? Нет — парадоксальным образом он сочетает в себе веру и безверие.

Роль — это судьба: возможно ли полностью ее принять? Но иного не дано, потому что в конце всегда — смерть. Это — театр жизни. Занавес.

«Земной театр! Нам стыд и горе —

Картин знакомых карусель,

Но потерпи, узнаешь вскоре,

Безумной драмы смысл и цель!»

Когда ты всматриваешься в лицо другого человека, когда ты внимательно смотришь в Чужое лицо — что ты там видишь? Морщины и затравленную улыбку, треснувшие очки и дрожащие губы или … или самого себя? Мы видим сотни лиц каждый день, наш взгляд скользит, не зацепляясь ни за чужую красоту, ни за чужое горе, мы идем мимо. А если остановиться и только на секунду представить: а если бы все люди вокруг зависели от твоего гневного или милосердного: «В расход!», а если бы ты мог выбирать, кому жить, а кому идти в иной путь? А если бы моего взгляда было достаточно, чтобы решить ждет человека смерть или нет? Неужели я бы не стал вглядываться, проникать в душу, видеть как я сам безнадежно отражаюсь в глазах Каждого. Мы все связаны, самые страшные противники, самые безумные враги — мы все связаны. Красный комиссар как две капли воды похож на интеллигента, которого он должен расстрелять. Мертвый похож на живого. Живой на мертвого. И снятся сны, чужие, или просто всем одинаковые. Мы связаны, мы все едины. Мы играем роли, которые нам распределила Судьба, пока что лучший режиссер в истории человечества.

Самая великая роль в жизни — Жизнь. Как бы ни прекрасен был театр, как бы ни чудесны были книги, как бы ни велико было искусство, существует то высшее, нерукотворное, ни нами созданное. И когда мы покушаемся на чужую роль и когда мы думаем, что можем нести ни одно бремя или не свой крест — мы погибаем. По высшим законам бытия мы погибаем так, как должны. Если твой герой умер на станции, то и ты, возомнивший себя лучшим актером в истории, тоже умрешь на станции, чтобы никто не заподозрил подмены. Даже ты сам. Играя роль, герой совершает главное — он берет ответственность за судьбу того, кого играет. Он понимает, что красный комиссар был сильным человеком, это не посредственность, он не может просто появиться и уйти, жизнь такого человека — не второстепенная роль. Такие люди играют главных персонажей в истории. И такие роли должны быть доиграны до конца. Иначе кто-то воскликнет: «Не верю!», но этого допустить нельзя.

Лопушанский совершает переворот не только в сознании, но и в кинематографе. Если бы в 20-ые годы могли снять кино, они сняли бы его так. Операторская работа не просто на высоте, именно с ее помощью тебя затягивает, уносит метелью, засыпает колким снегом. Ты напрягаешь глаза, чтобы всмотреться в запотевшее стекло, сквозь которое кипит жизнь. Новая жизнь новой России.

Это кино — поток сознания, кино об эпохе символизма, сращения жизни и творчества, кино о человеческом выборе, о тоске по Родине. Это легкая ажурная потускневшая салфетка на комодах в дореволюционных домах, это старая выцветшая фотография в треснувшей раме. Фильм был сделан почти беззвучно, одним дыханием по стеклу, будто силой мысли. Здесь тысячи вопросов и линий, тем для размышления и споров, но ничего не доведено до конца, но ничего не имеет закономерной последовательности и логики, так наши мысли брошены на полпути, потому что мы отвлеклись на другие…

«Человек — вот тайна, и если будешь ее разгадывать всю жизнь, не говори, что потерял время зря. Я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». Так бы мог ответить и Евлахов-Плотников на осуждающие взгляды в его сторону.

Занавес.

В последнее время подобных по атмосфере фильмов стало выходить всё больше. Взять хотя бы из последних предшествующих «Роли» «В тумане» Сергея Лозницы — то же пример интернационального российско-белорусско-германского кинопроизводства. Фильм, как и предыдущий, из разряда «Другое кино», который предполагает наличие особого вдумчивого зрителя. Вряд ли на его просмотр пойдут толпами, вроде «Сталинграда» или «Плана побега», но своего особого зрителя «Роль» найдёт однозначно. Как и в других картинах подобного характера, повествование в киноленте разворачивается плавно и медленно, местами даже излишне затянуто. Однако тем самым режиссёр даёт возможность своему зрителю почувствовать атмосферу эпохи, разделить вместе с главным героем то ощущение растерянности и отчаяния, что переживали жители нового зарождающегося Советского государства.

Итак, Россия, 1923 год. Старая власть канула в лету, а вместе с ней и последние остатки былой элиты кончают свою жизнь у стенок, обречённые приказом новых красных командиров: «В расход!». Власть достаётся тем, кто опыта обращения с ней не имеет, а потому и обращается с остальными как со скотом, ощущая своё превосходство. Показательна в этом плане сцена с женщиной в поезде, карточном клубе, и т. п. Кто-то готов подчиниться, плывя по течению обстоятельств, другие просто не могут наблюдать за происходящим безразлично. Герой Максима Суханова — из таких. Талантливый, подающий виды актёр неуютно чувствует себя с женой-иностранкой, да в чужой стране. Его тянет на Родину, ощутить на себе и разделить все тяготы жизни там, в России. И он решается на сильный шаг. Уже там, в родных краях он встречается с жестокостью и насилием, грязью и грубостью, отчаянием, что сопровождает Россию в новой эпохе своей истории. Волей судьбы он очень похож на красноармейского командира, что отличается своей безжалостность и чуть не отдаёт приказ погубить Евлахова. Командир Плотников погибает, а актёр занимает его место… Он многого не понимает, возможно, из-за своей интеллигентности и праведности осознать окружающую действительность так, как её понимает его враг — ему не под силу. Но Евлахов хороший актёр, а потому отчаянно бьётся над своим образом командира Плотникова.

Тема краха старой и рождения новой России — далеко не нова в современном кинематографе и особо интересовала его ещё в девяностые году прошлого века. Но в этом фильме есть и своего рода изюминка — два человека в одной роли. Евлахо-Плотников оказывается как бы меж двух огней — в безопасности за границей, и здесь, в России, куда тянет его за собой моральный долг и душевное состояние. Ведь только здесь, несмотря на происходящую вокруг бестолковщину, герой Максима Суханова чувствует себя комфортно.

«Роль» поднимает многие проблемы, ещё больше — только намечает. Чувствуется масштабность мышления и задумки режиссёра, но сценарий всё же выглядит, на мой взгляд, немного сыроватым. Любовная линия (а в фильме есть и такая) — только намечена и не имеет никакой развязки, складывается впечатление, что в сценарий она была введена лишь как дань традиции (где в фильмах её нет?). Она ведь тоже повлияла на поведение героя в конце картины, хотя особо это никак не отмечено и даже намёком не сказано. Не понятно также и то, к каким выводам пришёл Плотников, и диктор вроде их отмечает, но никаких объяснений каким образом и путём герой Максима Суханова к ним пришёл — остаётся загадкой. В общем, выводы есть но откуда они взялись — не ясно. Отдельно хочется сказать и о роли Анастасии Шевелёвой, сыгравшей в картине главную женскую роль — соседки по коммуналке Ольги. Её игра и чувства на экране были искренни и настоящие. Жаль только, что её образ по сюжету сценария не дали раскрыть далее — ведь хорошая могла получиться история.

Итог: «Роль» — несомненно, из тех фильмов, которые с восторгом и большим почётом встретят на каком-нибудь Венецианском кинофестивале, кинокритики разберут по полочкам, а вдумчивый зритель ещё долго не сможет отойти от просмотра. Вряд ли он получит большие кассовые сборы и с лихвой отыграет свой бюджет, но именно эти картины надолго войдут в историю кинематографа и станут хрестоматийными. Такие фильмы тоже нужны и выполняют свою, особую, задачу.

Теперь немного из официальных сведений кинокомпании «Беларусьфильм»: Кинокартина «Роль» Константина Лопушанского отмечена наградами VI Всероссийского инофестиваля актеров-режиссеров «Золотой феникс», который ежегодно проходит в городе Смоленске. Специальный приз имени Александра Твардовского «За лучший сценарий» присуждён авторам сценария фильма Константину Лопушанскому и Павлу Финну. Специального приза имени Анатолия Папанова «За выдающуюся актерскую работу» удостоен исполнитель главной роли, народный артист России Максим Суханов. С 1 по 5 ноября фильм «Роль» увидят зрители США. В конце ноября лента будет представлена зрителям в Берлине, Гамбурге (Германия), а также в Эстонии.

7 из 10

Впечатления неоднозначные. На мой вкус, вполне профессиональное воплощение всё-таки уступает уникальному замыслу, который настолько меня зацепил, что я с нетерпением ждал выхода фильма и сломя голову бросился в кинотеатр.

Гражданская война. Двадцатые годы прошлого века. Двое мужчин, очень схожих внешне. Первый, знаменитый актёр Николай Евлахов, бежит в соседнюю Финляндию, где, обласканный ролями и поклонницами, живет в тепле и сытости с красивой и любящей его женой-финкой. Второй — красный командир Игнат Плотников, измученный войной, с руками, по локоть в крови, командующий уже практически бандитами, готовыми вешать и сжигать всех, кто движется. В 1919-м актёр и краском столкнулись лицом к лицу: первый бежал, второй отбирал из бежавших, кого расстрелять. Не расстрелял. И вот в 1923-м первый узнает о смерти второго, и решает… сыграть его.

Актёр переиграл много ролей. Теперь он хочет сыграть по-настоящему, вживую. И не просто на сцене, а бросив теплую и сытую жизнь, вернуться туда, откуда бежал — в голодную жизнь, полную лишений, став искалеченным революцией и войной человеком.

Проникся Евлахов революционными идеями режиссёра и теоретика театра Николая Евреинова, сочинившего тогда «театр для себя», растворявшего актёров в реальной жизни.

Актёр подготовился к роли: вместо текста через контрабандистов добыл дневники краскома, вместо костюма из костюмерной — настоящую шинель, пропитанную потом и кровью войны, вместо театрального пистолета — подлинный наган, который «помнит руку», из которого убивали.

И декорации самые что ни на есть подлинные — Петроград 1923-го года. Воссозданный в фильме даже не столько как декорации, а как живой персонаж, страшный, изломанный, на грани помешательства. Похожий и на Плотникова, и на Россию того времени.

Как и харизматичного Максима Суханова в двух ролях, так и фильм можно смотреть и считывать в двух плоскостях: человек (его психология, играемые им роли, жизнь-театр) и Россия (как грандиозный театр, на сцене которого во все времена разными режиссёрами ставятся невероятно причудливые спектакли с повторами сюжета…)

Идея гениальна, кино снято суперпрофессионально. Однако многого мне не хватило. Не хватило того Евлахова-актёра, от которого Евлахов-человек бежит. Не хватило попыток перевоплощения из одной роли в другую. Здесь могли бы быть и успешные «попадания» в роль, и «провалы», и конфликты актёра с ролью, и, наконец, полное растворение. Но я увидел одни и те же актёрские краски — изображение контуженности как оправдание пассивности поведения. И жаль неиспользованных возможностей как прекрасного актёра Суханова, так и фильма в целом — с интересным развитием сюжета, с неожиданными ходами и катарсисом в финале.

8 из 10

Мрачный — да. Скучный — да. Трагичный — да. Смотреть? Нет — тем, кто любит захватывающие сюжеты. Да — тем, кто любит тягучее,.

Понятно, что главный герой с медицинской точки зрения был болен депрессией. И одержимость идеей пожить не своей жизнью была едва ли не единственным способом мощной встряски, которая могла оживить его душу, замершую по вине житейского благополучия и бесспорного профессионального успеха. Евлахову понадобилось больше, чем уютная жизнь с приятной супругой. Ему захотелось знания. Адамова яблока вкусить… Запретного плода. Взобраться на вершину актерской профессии. На ее десятое небо! И еще — сердце героя надрывалось от случившегося на Родине.

А, может быть, русский актер просто следовал зову своей судьбы, противостоять которому часто просто невозможно.

Фильм пронзительный, как ветер с Невы. Щемящий. Особенно сцена свиданья с соседкой — когда с холодящего черно-белого экрана, будто покалывающего противным морозцем — начинает струиться, сочиться тепло жизни. Ведь как бы ни была сурова година, в женском сердце неистребима тяга к любви и продолжению спектакля под названием жизнь.

Это мое прочтение фильма. А Лопушанский в одном из интервью объяснил поступок своего героя так: Евлахов болел за Россию и желал понять, впихнув себя в шкуру красного — что двигало людьми по ту сторону баррикад. Удалось ли Евлахову получить ответ на этот вопрос — об этом в фильме нет ни слова, ни знака. Может быть, именно поэтому авторская недосказанность, пронизывающая картину — кажется даже излишней.

Некоторые поругивают «Роль» за странные, не содержательные диалоги. Критики, а вы прислушайтесь к своим каждодневным беседам. Неужто они всегда исполнены глубокого смысла. В «Роли» — как в жизни: казалось бы, речь о незначительном, а на самом деле — все имеет значение, если прислушаться. То же самое касательно мало динамичного действа. Людям, привыкшим к голливудской манере, примерно на 10-й минуте захочется лиха. Но лиха нет, а если б оно было — фильм был бы страшно испорчен, поймите же, наконец!

Фильм — невиданный! Исключительный! Эффект погружения в 20-е годы прошлого столетья — сильнейший.

Всем тем, кто хочет почувствовать дух страшного времени послереволюционного лихолетья, окунуться в мир крушения идеалов, создания иллюзий и ломки жизненных принципов, очень рекомендую посмотреть фильм Константина Лопушанского «Роль». Невероятное сплетение судеб — встреча, заронившая в душе идею, перевернувшую всю жизнь главного героя — это мощная отправная точка для его творческого существа. А что бы вы почувствовали, если бы стояли морозной ночью в ряду приговоренных к расстрелу и решение оставить вас в живых принял человек, как две капли воды похожий на вас?

Реально страшно, мелкими деталями и крупными актерскими образами рисует режиссер картину мира, в котором потеряны ориентиры, и каждый герой — не судим, потому что нет меры поступкам их, — всякому находишь оправдание… Это странное ощущение от картины: нет хороших и плохих — есть люди, которым тяжело остаться честными, добрыми, искренними. Есть люди, которые от тягот и скорбей в большей или меньшей степени утратили свою суть, свой свет, свое тепло. В сложившихся обстоятельствах каждый из них играет новую РОЛЬ, вписанную в жесткие рамки сложившихся обстоятельств, под которые люди подстраиваются, чтобы выжить.

И каждый образ, созданный каждым актером в этой картине, — уникален. Как не удивляться размаху творческой удачи артиста Максима Суханова, сыгравшего главную роль (роли) артиста Евлахова и красного командира Плотникова! Но не менее яркие образы созданы Дмитрием Сутыриным, Натальей Парашкиной, Леонидом Мозговым. Впрочем, можно переписать все титры, не забыв никого, и порадоваться актерским победам.

И порадоваться победе режиссера, потому что он победил время. В современном мире смог снять картину огромного выразительного масштаба — в лучших традициях советского кино (вспоминается «Бег» А. Алова и В. Наумова). И победе всей съемочной группы: художников, операторов, костюмеров и гримеров, — что смогли воссоздать эпоху абсолютно точно, выразительно.