Отдать концы (2013)

Знаете, есть такая игрушка — шар, а внутри что-то забавное — снеговик, кораблик, избушка… Перевернешь этот волшебный предмет, взболтаешь как следует, и пойдет снег или золотая пыльца посыплется дождиком. А на просвет живое такое все, светлое, еще более сказочное, чем было. Мир, созданный волшебной режиссерской палочкой Таисии Игуменцевой, столь же герметичен и столь же перевернут, взболтан до состояния сказки-небылицы. Выписанные из социума, из городской цивилизации, из мира мертвого железа люди погружены в откровенно утопические, местами идиллические даже (несмотря на апокалипсис и потоп), условия, заперты, словно в декоративную баночку. И в банке той, любовно-обильно декорированной всякой винтажной всячиной, жизнь тихая, безбурная (даже треугольники любви скруглены и не ранят). В ней нет железных дорог, телефонов, машин, компьютеров, интернета и прочей суеты сует. Вся она милая, невинная, сонная извне, тихая изнутри (вспомним хотя бы финальную колыбельную), интеллигентски-обывательская, обломовская. Много рецензий, упрекающих «Отдать концы» в том, что он наивная благоглупость, что идея в нем вся на поверхности. Живой дух или декоративный царит в фильме, бутафория или подлинность, простота или элементарность? Скорее всего, тут все есть, если нет обмана. И правда в футлярчике фокуса, и души незабудки в каше из топора, и искусственное, «вещное» в спонтанно-живом, льющемся сплошным водопадом…

С одной стороны, что может быть лучше, что желаннее для искусства сейчас, как ни людской ковчег соборности? Кто сейчас про такое снимает? С другой стороны, поверх ковчега этого накинут декоративный поясок эстетства, как ленточка-перевязь для подарка-сюрприза. Так красиво завязано, что начиная развязывать, думаешь: а не остановиться ль, вдруг внутри не такое красивое да игривое. Стилистически это кино может быть охарактеризовано как знаменитая футуристическая корова, идущая по скрипке: грубоватая эксцентрика, игра, заумь, которые, скрывая нежность, еще сильнее ее подчеркивают. Милый, как дамский каприз, стилистически тактичный абсурд, в котором не стоит искать настоящего драйва, безумия и свободы. Однако уклоны в детскость, наив, лубочную простоту не оставляют ощущения сюсюканья и кокетства. Мир декора, мир вещей не побеждает мир людей, а в финале и вовсе появляется благостное ощущение, что смотришь сон с открытыми глазами, словно глухие стены города раздвинулись, все перегородки между людьми рухнули, и явился мир под небесами и настоящая звездная страна. А хихикающая буффонада сменились мистерией. Не сразу это впечатление посещает. Есть масса сцен, где за «буффом» не докопаться до этой самой мистерии, но все же… Во время финала вертелась в голове строчка из «Мистерии-буфф» Маяковского: «Революция, прачка святая, с мылом всю грязь лица земного смыла». В фильме Игуменцевой не революция, конечно, а сломавшиеся хляби небесные. Но мистерия внутреннего освобождения несомненна. Как и ответ на вопрос, есть ли рай на земле: человек сам строитель и хранитель своей земли обетованной.

А еще кино «Отдать концы» о том, как все мы похожи и близки; в крайних ситуациях так и вообще, пожалуй, неотличимы. Чем всё хуже, тем все ближе. Иначе говоря, оно о схожести людской, о тех линиях связи между всеми нами, которые у большинства снимающих, пишущих, ставящих сегодня или вообще оборваны, или надорваны и кровоточат.

Каждый из нас по-своему боится жить, не живет, не додает себе и окружающим многое. То ли прячет, то ли экономит, то ли расплескать боится, не донести до какого-то там великого «потом». То ли банальный страх берет прибавить яркости, резкости, интенсивности, контрастности, теплоты, доброты, творчества… да мало ли что еще мы должны жизни! Девяностопроцентное истребление человечества, толкающее кинодейство, — сказочно-увеличительное стекло. Настолько увеличительное, что каждый и себя, и других видит как на рентгеновском снимке. А когда никаких барьерчеков и перегородок между душами не остается, когда они омыты потопом до состояния детской прозрачности, оказывается, что все люди в душах носят общее — желание любить, желание растить, желание творить и быть счастливым … и непременно чтобы вместе со всеми. Здесь и сейчас.

Вот такая вот соборная сказка об основах (или основаниях) единства (или братства) людей (коров, собак). Вот откуда в фильме редкая по нынешним временам идиллическая тональность, гармоническое звучание. Соборность, по учению наших славянофилов, — целостное сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям. Такое понимание соборности сродни древнерусскому понятию «лад». Он и есть общая любовь, когда все любят одно и то же, стремятся к похожему. Фильм явно хочет разгадать «общий код» русской жизни и русской культуры. Но разгадывание это не имеет ничего общего с социально значимым или политически заостренным высказыванием. Оно, скорее всего, сведено к любованию, к попытке хотя бы чуть-чуть дотронуться до корней, найти их. Или просто сказать о родном с любовью.

Эстетизация соборного начала, обильно декорированный рай Таисии Игуменцевой, конечно же, проигрывает по энергетике, по уверенности, по страсти фильмам, в которых царит дух разделения, имя им легион и Ларс фон Триер. Но это выигрышный проигрыш, уже потому что «Отдать концы» — редкостное кино, не хотящее знать и понимать индивидуалистического уединения, разобщения и замкнутости. Кино, без всяких доказательств убежденное и убеждающее в исконной общности людей, в нерушимости линий связи.

Молодой режиссер — Игуменцова, выиграв приз каннского фестиваля в прошлом году, получила денежное вознаграждение к своему великолепному признанию. Денежный приз пошел на создание первого полнометражного фильма. Многообещающий режиссер (а об этом можно говорить исходя все из того же приза на Каннском кинофестивале за короткометражную работу) — это всегда волнующее событие. А, если еще и вспомнить короткометражку, за которую дан приз, то многообещающая режиссерша в квадрате выходит.

История, рассказанная в фильме, вполне попадает в мейнстрим — грядущий апокалипсис. Далее идут уже мелкие подробности: об апокалипсисе узнают жители, ну очень малонаселенной деревни. Все у них было ладно, а после объявления по телевизору о всемирной грядущей катастрофе, все не очень сильно меняется. Да, жители деревни пытаются искать правду, себя, вторую половинку или просто счастье, которым хочется насладиться в последние минуты, но все происходящее на экране выглядит как-то вяло.

Пытаясь жить на полную катушку в последние часы, жители деревни на самом деле почти не меняют ничего в ней. Что-то происходит в их душах, когда конец света дает о себе знать более явно. Сначала люди разбегаются по своим домишкам, но постепенно все оказываются под одной крышей, друг с другом. А в конце фильма радостно выдыхают и сбрасывают со своих спин этот тяжеленный груз, который навалился на них в виде конца света.

Формально в фильме пытаются показать, что люди под воздействием особых обстоятельств сначала выбирают новые, но ложные ценности, а когда накал страстей доходит до предела, они понимают, что ошиблись и верными, настоящими ценностями были те, по которым и ради которых они жили до начала всей этой неразберихи.

И все-таки, фильм язык не поворачивается назвать плохим. Чувствуется, конечно, любовь, с которой фильм делался. Он интересен особым антуражем, созданным в домах деревенских жителей: каждый дом по-настоящему самобытен и обставлен с должным вниманием. Но, к сожалению, создается впечатление, что, когда сценарий не получился должным образом, и в нем были слабенькие характеры главных героев, режиссер вместе с художником просто восполнили пробел антуражем, что все равно подкупает и заставляет смотреть с интересом.

Каждый уголок любого дома хочется рассматривать, и в каком-то из домов ценны и интересны плакаты, анонсирующие кинопоказы, а в каком-то куча неведомого хлама, который таскал в дом муж к любимой жене. Перечислять все «сладости» бессмысленно, надо просто внимательно посмотреть фильм.

Но главным провалом фильма оказываются характеры главных героев. Так вышло, что в фильме нет одного главного героя. Все жители деревни оказались в центре внимания полноценно, по чуть-чуть. Даже корова Конфета получила не меньше времени, чем изобретатель. То ли из-за того, что внимание было распределено равномерно, то ли потому что сам фильм не предполагал сложности характеров, но все герои получились плоские: они живут в одном измерении, и в лучшем случае он окажется вектором, а у некоторых это просто точка. Каждого героя хочется взять, отряхнуть и посвятить ему времени, как минимум в два раза больше, чтобы узнать, как, почему и куда он живет. А главное, хочется увидеть героев в настоящем действии, которое могло бы раскрыть и показать настоящие характеры. Но, если предположить, что это не главная цель фильма, а главное то доброе, что принес людям конец света, то фильм все равно выходит слабеньким.

Среди жителей деревни есть герои, которые почти не являются действующими лицами. Они, как декорация, которая должна помочь в понимании другого героя. Но в данном случае — это всего лишь костыль, который не очень нужен.

После просмотра фильма остаешься неудовлетворенным, вроде дали шоколадку, дали развернуть упаковку, но саму сладость отняли. Говорить в данном случае, что в следующий раз получится лучше, не хочется, потому что именно первые шаги определяют дальнейший путь. В данном случае он как-то призрачен и непонятен.