Любовь и честь (2006)

Интересный фильм. В нем мы имеем возможность понаблюдать и насладиться видами специфически японского этикета с его отточенными, доведенными до совершенства манерами и церемониями. Ну и, естественно, само содержание картины заслуживает похвалы, хоть оно и имеет некоторую двусмысленность.

Суть драмы в том, что в сложных жизненных обстоятельствах, любовь и отношения главного героя с женой проходят проверку на прочность. Мир наш таков, что иные деятели не гнушаются извлечь для себя выгоду из горя других, а люди с благими намерениями, желая помочь, могут совершить ошибку, — именно последнее и происходит в семье потерявшего зрение самурая. События закрутились так, что под угрозой оказалось основное для самурая — его честь. Ситуация очень непростая, ведь честь вообще — это субстанция вовсе не безобидная, она очень требовательная к своему носителю и окружающим, а чего уж говорить о понятии чести в самурайском сословии. Остановится ли задетая самурайская честь перед любовью, сможет ли ей уступить? Конечно же, нет, поэтому все, по логике, должно идти к печальному финалу. Не знаю, правдоподобно ли, но, определенно, красиво и трогательно режиссер разрешил эту проблему, как бы немного в духе древних героических легенд, и в этом чувствуется его желание придать содержанию фильма не столько реалистический, сколько некий моральный или желательный смысловой посыл, типа как в легендах или сказках. Можно заключить, что Ёдзи Ямада в этом фильме не стал выбирать и явно жертвовать одним ради другого — честью ради любви или любовью ради чести, он всё объединил, всё сохранил и примирил. Хотя, наверно, можно было бы для современного зрителя поставить понятие чести под вопрос, ведь она, объективно говоря, является культом избыточно серьезного отношения к своей персоне, т. е. фактически агрессивной и враждебной человеку психологической структурой. Однако режиссер поставил честь рядом с любовью, отчего образовался обманчивый посыл, что честь не такая уж деструктивная штука, вот, мол, посмотрите, она мирно в итоге соседствует с любовью, хотя в фильме, в его реалистичной части, мы видим, что одержимый вопросами чести человек отвергает любовь, выбрасывает ее на произвол судьбы, не желая ни разобраться в реальных причинах проступка человека, ни как-либо смягчить само изгнание провинившегося (хотя изгнание преподносится как великодушие — альтернатива прямому убийству в наказание), и только ценой последующего ухода сюжета фильма в фантастику достигается примирение чести с любовью, после ее (чести) умиротворения. Кроме того, делает ли честь что-то, чтобы вернуть любовь? А кто сначала пытается помешать изгнанию любви, а потом способствует ее возвращению? Отнюдь не лицо, наделенное честью, зато со здравым смыслом и способностью посмотреть на жизнь проще и чуть шире, жизненнее. Ёдзи Ямада, видимо, движимый какой-то любовью к старине и немного романтизирующий ее устои, затащил этого монстра чести в не совсем свойственный тому финал. На первый взгляд получилась вполне неплохая история, даже милая и трогательная, но при более пристальном и критическом взгляде на события фильма обнаруживается это заигрывание с архаичным монстром, затушевывание его характерных черт и нежелание показать его в истинном свете. В общем, моральный посыл фильма не такой уж ясный и однозначный: по сути, главный герой поступает неправильно, но тем не менее приходит к неожиданно удовлетворительному результату. Не знаю, наверно, его жена сделала для того результата больше, чем сам главный герой, слепой физически да еще с шорами чести на разуме. Впрочем, если взглянуть на главного героя с позиции исторической правды, учитывая, что в то время в Японии были именно такие представления о должном, то его поведение станет более понятным и даже можно будет заключить, что этот конкретный самурай в конце фильма все-таки сделал важный шаг в сторону от немилосердных стереотипов, для человека той культуры («культуры харакири») это, вероятно, был серьезный сдвиг (а впрочем, все равно понимаешь, что честь оказалась важнее, все для нее; был ли тот сдвиг…).

Отдельно отмечу замечательную игру Рэи Дан, которая очень хорошо воплотила фигуру образцовой жены самурая.

«Любовь и честь» — хороший фильм, показывающий необычную историю любви, необычные жизненные обстоятельства и необычную развязку. Есть в его смысловой части моральная неоднозначность, но она какая-то безобидная и мягкая и считывается уже после просмотра, да и то, наверно, лишь при соответствующем желании, жизненном опыте и критическом азарте, а непосредственно в процессе восприятия сюжета главенствуют эмоции и эстетическое чувство, которые однозначно располагают зрителя к признанию художественного достоинства фильма.

8 из 10

Самураи зародились в Японии, прежде всего, как сословие воинское: их основная функция заключалась в защите своего сюзерена, часто ценой собственной жизни. Фильмы о самураях, как правило, освещают именно боевой аспект бусидо: сюжет строится на постепенно набирающих зрелищность сценах сражений, происходящих по причине чьей-либо оскорблённой чести. Последний фильм трилогии о самураях Ёдзи Ямады дословно хоть и называется «Честь воина», поединков на мечах почти не содержит и во многом противоречит классическим канонам.

Главный герой Синодзё Мимура служит дегустатором пищи при даймё. Должность это почётная и достойно оплачиваемая, а сама работа, как говорится, не пыльная: клади себе рисовые шарики в рот да рыбой закусывай. Синодзё, однако, особого удовольствия от оказываемой ему чести не испытывает. Ритуал дегустации он считает пережитком прошлого — да и сам режиссёр относится к обычаю не без иронии: один из самураев вечно норовит что-то утянуть у другого из тарелки, а надзиратель настолько стар, что засыпает прямо в сейдза. Ни о какой верности своему господину здесь речи тоже не идёт: Синодзё мечтает лишь о том, чтобы уйти со службы и открыть собственную школу кэндо, а второстепенные персонажи частенько отзываются о даймё с шутливым снисхождением («стар и глух, да что поделаешь»). Наконец, боевое искусство главный герой хочет преподавать методами нестандартными: искать индивидуальный подход, убрать сословное разделение, уменьшить плату за уроки и т. п. Остро революционными взгляды Синодзё, конечно, сложно назвать, но выбор именно такого центрального персонажа — добродушно насмешливого, способного увидеть истинное за напускным — отлично резонирует с тоном повествования в целом.

Ёдзи Ямада рассказывает не о битвах, которые самураи затевает друг с другом, но о битвах, происходящих в душе настоящего воина. Действие фильма буквально закупорено в интерьерах: герои постоянно находятся в комнатах, лишь некоторые короткие сцены сняты снаружи. Катана Синодзё подавляющую часть экранного времени мирно висит на гвозде. Вместо свиста мечей и хруста кулаков — слова; вместо эффектных постановочных боёв — мимика. «Любовь и честь» — это, по сути, неторопливая разговорная драма о человеческом выборе: поначалу Синодзё разрывается между мечтой открыть свою школу и навязанным ему долгом служить даймё, но очень скоро дилемма становится куда трагичней. Несчастный случай на службе лишает его зрения — вместе с возможностью хоть как-то прокормить семью. Катана — в духе японских традиций — становится неумолимой альтернативой. О харакири задумывается как сам Синодзё, в одночасье потерявший будущее, так и его жена Каё, вынужденная отдаться высокопоставленному чиновнику ради протекции. Гордиев узел завязывается ещё туже, когда главный герой узнает о предательстве любимой женщины и совершает единственно достойный самурая поступок — вызывает обидчика на бой.

Финальное сражение в фильме-таки присутствует, и оно не лишено изюминки (слепой против зрячего), однако, длится эта сцена не больше пяти минут и ни к какому моральному выводу не приводит. Куда важнее для режиссёра оказываются отношения Синодзё с женой и его внутренний выбор: жить дальше или умереть. Поразительней всего здесь игра молодого актёра Такуи Кимуры, выпускника японской «Фабрики звёзд» и участника популярного японского бойзбенда. Кажется, что сладкий мальчик Кимутаку с вечно взъерошенными волосами способен перевоплотиться в самурая не больше, чем Дима Билан — в белогвардейца. Однако, Кимура настолько аутентично смотрится в кимоно и настолько естественно передаёт все духовные сомнения своего персонажа, что ни разу не возникают подозрения в халтуре. Наоборот, образ Синодзё вызывает лишь глубочайшее уважение — такое, какого сложно добиться победой в напряжённой битве с неуязвимым соперником.

Отказавшись от классической структуры самурайского кино, Ёдзи Ямада позволяет зрителю поразмышлять о том, что значит честь не на поле боя, а в презренном быту. Что значит любить женщину, любить жизнь — и не поддаваться льстивому блеску катаны. Разрубить Гордиев узел всегда проще, чем его распутать, но именно на последнее способны настоящие воины.

Что, для нас есть — правда?

Мы хотим, порой невыносимо жаждем узнать правду, но знание истины предпочтительнее ли неведения? Знание правды — удел лишь, стойких духом. Если тебе хочется узнать правду единственно из ревности, то знание сие, приведёт лишь к безусловной опрометчивости, и ты только обнажишь ущербность своего естества, показав при этом, что ты ниже своего достоинства. Услышанная правда, какая бы они ни была, а твоё всепрощение без каких-либо условий — это и есть непреложное величие твоего благородства. Любой человек, совершивший предательство, но просветлённый твоим к нему обращённым пониманием, раскрывает необъятные потенциалы своей истинной сущности, которая есть — доброе начало.

Часто люди не вдумываются в мотивы совершённого тобой поступка. Ты мог действовать из самых благородных побуждений, но наш гнев делает нас слепыми, в буквальном понимании этого слова. Слепец — он не видит предметов вокруг себя, как же он может увидеть истину. Гнев и есть — слепота, когда родной, любимый человек приобретает, чуждые, отталкивающие черты.

Порой, ради сохранения чести, мы можем пожертвовать любовью, и часто так и бывает. Но не нужно бояться чести. Человек ставящий честь превыше всего, никогда не будет ничтожеством. Только ничтожеству свойственно пресмыкаться, идти на обман, ради удовлетворения своих низменных интересов; человек может быть самого высокого ранга, обладать превосходящим мастерством, но все его достоинства обращаются во прах, когда у него отсутствует понимание чести. И только тому, кому знакома честь, с готовностью отстаивания её до отрицания своей жизни, только к такому человеку возвращаются все блага, дарованные нам для полноценного счастья.

10 из 10

Шикарный фильм Ямады. Смотреть нужно по кадрам не отрываясь, по другому не получается, затягивает с первой минуты. История заставит прослезиться даже матерого десантника. Волшебная игра актеров, идеальная пара главных героев, понимающих друг друга по шороху кимоно, музыка. Любителям японского кино и японского мировоззрения — будет блаженство от просмотра. Малознакомым с японским кинематографом — хороший повод познакомиться и полюбить.

Азиатские фильмы всегда оставляют после себя какое — то, особое «послевкусие», этот не стал исключением. Он задевает потаенные струны души, заставляет проникнуться рассказанной историей, поверить в ее реальность, ощутить ее, сопереживать героям. Казалось бы, что нового, интересного можно снять о самураях, эта тема «затерта до дыр», но нет же, Ёдзи Ямада, сумел найти в ней чистую страницу и виртуозно воплотить на кинопленке. Фильм получился тонким, по — восточному немного сдержанным и визуально очень красивым.

Самурай, проверяющий пищу своего господина на предмет яда и не видевший его ни разу в лицо, потерявший свое здоровье и положение в обществе, и его преданная, любящая жена оказались жертвами обмана и гнусности со стороны, мнимого благодетеля и помощника.

Кодекс самурая, требующий отмщения за поруганную честь, призвал главного героя вступить в схватку с более сильным соперником. Но самурай должен, прежде всего, постоянно помнить, что он может умереть в любой момент, и если такой момент настанет, то умереть самурай должен с честью. Этот постулат объясняет практически самоубийственное решение слепца сражаться со своим врагом.

По моему мнению, наиболее трогательный момент фильма — это сцена объяснения мужа и жены, она могла бы скрыть свой проступок, но не сделала этого и покорно приняла решение своего мужа и господина.

Любовь и честь — главные составляющие отношений главных героев и они им — не изменили.

Если в двух предыдущих картинах Ёдзи Ямада выдвигал на первый план конфликты, связанные с кланом, то здесь он задвинут практически за кулисы, и всё действие происходит внутри и вокруг одной семьи; если раньше главный герой был ужасающе беден, то теперь он живет в достатке; если до этого сталкивались долг и совесть, долг и дружба, долг и любовь, то сейчас режиссер решил рассказать о союзе любви и чести.

Теперь вся история посвящена супругам. Обычной, традиционной японской семье, образ которой воплощает в себе абсолютно противоположные феминизму идеи, и хотя бы лишь поэтому так невыразимо приятно наблюдать за этой парой. При этом женщина (жена) играет равнозначную мужчине роль, занимает столько же места в сценарии и так же важна для повествования, как и он, в отличие от двух более ранних частей, где женский персонаж был больше неким чемоданом без ручки, который то бросали, то, надрываясь, тащили.

Огромное количество экранного времени занимает скрупулезное воспроизведение быта, который будто бы становится еще одним персонажем, настолько его много, так он здесь всеобъемлющ и вездесущ. И вновь внимание к деталям (чашки, утюжок, столики, ящички, клетка для птиц), мелочам и простейшим действиям вроде мытья полов и наливания воды в чашку и т. д. Повседневность показана с любовь и даже с некой толикой ностальгии. И та эстетика, которая неизменно присутствует в кадре, создает атмосферу покоя и умиротворенности.

Несмотря на вышесказанное, я бы назвала этот фильм самым напряженным и драматичным из всей трилогии. Это уже почти целиком домашняя драма.

В первой и второй частях решения были очевидными, и если выбор и стоял, то чисто символически, и проблема решалась быстро, хоть и непросто — самурайским поединком. В третьей картине этот самый поединок также присутствует, однако никакой проблемы не решает. Она остается, более того, не просто зависает на неопределенное время, ожидая решительных действий, она растягивается на всю жизнь, превращаясь в своего рода крест, который нужно нести. Однако Ямада не видит в этом трагедии, благодаря ему она становится силой. Силой, которая объединяет и не мешает, а помогает жить.

Заключительный фильм трилогии Ёдзи Ямадо, посвящённой самураям.

Первый фильм — «Сумеречный самурай» — стал воплощением гармонии формы и содержания, утончённости, красоты и философского осмысления мира.

Второй фильм — «Скрытый клинок» — оказался для меня полнейшим разочарованием и на фоне первого киношедевра буквально-таки выглядел грубой ремесленной поделкой во всех смыслах.

Последний, третий фильм — «Любовь и честь» — являет собой некую традиционную виртуозность маститого режиссера, изысканно воплощённую в кинокадрах. В трилогии по своему уровню он занимает срединное место между шедевром и поделкой, недотягивая до первого, но во многом превосходя второй как по содержанию, так и по мастерству воплощения замысла.

Прежде всего, для меня вся трилогия оказалась ценной погружением в мир традиционной японской культуры времён заката блестящей и жестокой эпохи самураев. И в моих глазах наибольшее значение имеют не красиво поставленные и виртуозно воплощённые поединки на катанах, которых в каждом фильме только по одному единственному, разыгрываемому как кровавая, драма уже ближе к финалу, а именно показ образа жизни и быта простых самураев той эпохи.

Причём быт этот показывается с огромной любовью, с применением настоящей поэтичности в кадрах по отношению к предметам каждодневного обихода. Все эти маленькие столики, похожие на изящные коробочки, деревянные клетки с пернатыми питомцами, удивительная и очень опять-таки небольших размеров посуда с традиционными палочками, напольные циновки и ширмы, женские кимоно и сложные причёски. А чего стоит только один утюг в виде металлической ёмкости, куда засыпались угли. Сколько внимания к мелочам, сколько понимания и смысла в них, сколько поэзии и красоты в каждой детали.

В этом фильме нет панорамных съёмок пейзажей как в двух предыдущих, но природа всё-таки присутствует при показе традиционного жилья самураев, их двориков и хозяйственных построек. Эстетика кадра выстраивается при этом просто виртуозно. Эти традиционные такие изящные японские домики, утопающие в зелени кустов и деревьев или окружённые ветвями, усыпанными цветами. Этот дворик с куском забора, у которого пристроилось молоденькое деревце, усыпанное осенними, уже начавшими опадать ярко-красными листьями. Этот вид, открывающийся из-за раздвижной стены на сумеречную зелень сада, полную таинственных предночных звуков и расцвеченную крохотными огоньками светлячком, залетающих и в дом. Эта яркая большая бабочка, порхающая перед глазами незрячего человека, неспособного заметить и оценить её недолгую красоту. Сколько изысканной по-японски лиричности во всём этом!

Заслуживает внимания и сама история. Она повествует о молодом гордом самурае неожиданно для себя вдруг ставшем инвалидом, нуждающемся в постоянной помощи со стороны близких. Как уязвлено его самолюбие. Как сложно ему не просто смириться с суровой страшной реальностью, но принять её и суметь достойно жить в ней, не потеряв своего самоуважения, основывающегося на принципах самурайской чести.

Это история о преданной любящей жене, которая ради счастья своего обожаемого супруга готова буквально-таки на всё.

Мне очень нравится, как показываются традиционные жёны самураев в этой трилогии Ямадо. Общеизвестным фактом является то, что женщина в традиционной японской культуре была во многом безлика и, мягко говоря, терялась на фоне мужчины, занимая по отношению к нему более низкое положение в обществе. Но в каждом из этих трёх фильмов женщина, жена самурая показана как личность, индивидуальность, глубокая и сложная натура. Все они невольно не только вызывают уважение, но и восхищение, своей внутренней силой и мужеством, с которым они отваживаются на решительные действия, даже вопреки общественному мнению.

Фильм Bushi no Ichibun (в российском прокате «Любовь и честь») — самый простой и самый камерный из трех фильмов «самурайской трилогии» знаменитого японского режиссера Ёдзи Ямады.

В двух первых фильмах — «Сумеречном самурае» и «Скрытом клинке» — параллельно развивалось сразу несколько сюжетных линий, причем события «внешние» — социальные, общественно-политические, — доминировали и определяли судьбу главных героев, их личную жизнь и поступки. В «Любви и чести» история, напротив, очень компактная, без каких-либо сюжетных ответвлений, и практически полностью сосредоточена на взаимоотношениях внутри молодой семьи, поставленной в ситуацию форс-мажора нелепым и трагическим стечением обстоятельств.

В «Сумеречном самурае» история любви Сэйбея де-факто оказывалась на периферии сюжета, а в центре был конфликт долга и чести. В «Скрытом клинке» «запретная» любовь Катагири к своей милой служанке уже была как минимум равноправна с еще одной вариацией на тему долга перед кланом и собственным пониманием чести. А вот «Bushi no Ichibun» Ямада уже однозначно снял «про любовь» — и про честь, которая эту любовь защищает.

Bushi — самый лиричный и эмоционально открытый фильм из трех. Возможно еще и потому, что главные герои Bushi молоды — куда моложе по годам, чем персонажи «Сумеречного самурая» и «Скрытого клинка». И хотя принятый в самурайской среде кодекс поведения на людях жестко ограничивает внешнее выражение их чувств, между собой муж и жена ведут себя именно как люди молодые — и влюбленные друг в друга. Синнодзё Мимура (Такуя Кимура) и его жена Кайо (Рэй Дан) — очень подходящая друг другу пара. Тихая, сдержанная и прагматичная «идеальная японская жена», Кайо с любовью и нежностью смотрит на своего порывистого, смешливого, «мальчишистого» идеалиста-супруга, вольнолюбивой натуре которого так тяжко вписываться в правила самурайского протокола.

Интересно, что Bushi — первый фильм в трилогии, где мужчина и женщина художественно равноправны в структуре повествования. Если «Сумеречный самурай» все же был историей Сэйбея, а «Клинок» — историей Катагири, то в «Чести самурая» это именно история двоих — Синнодзё и Кайо — история любящей семейной пары, разлученной несчастьем.

Помимо прочих достоинств, самурайские фильмы Ёдзи Ямады очаровывают и своей законченной «японскостью» во всем — ритме, манере повествования, любовании каждой вещной мелочью, существующей в пространстве кадра. А еще у них совершенно особая, тоже абсолютно японская цветовая гамма — приглушенная коричневато-золотисто-зеленовато-серая с вкраплениями бордового и синего, будто сошедшая с гравюр старых японских мастеров. К тому же мэтр Ямада подобрал на главные роли в Bushi актеров, даже внешне обладающих классическим «аристократическим» типажом — тем самым, который прославили знаменитые японские художники 18—19 веков. Лица героев фильма как будто сошли со старинных гравюр.

В общем, этот камерный, поэтичный, очень эмоциональный и на редкость красивый фильм похож на традиционные японские вещицы ручной работы. Предельно простой, но настолько гармоничный и изысканный, что с ним себя очень уютно чувствуешь, и в руках подержать хочется. Очень «дзенское» и удивительно японское по духу и атмосфере кино. Ну а сам Ямада сказал по поводу Bushi: «Я снимал фильм, который мне самому захотелось бы посмотреть»…

10 из 10

Эта история из жизни одного самурая, которого постигло несчастье и который был на грани самоубийства.

Таким образом, главная тема фильма это отношения, которые возникают у людей, когда к ним приходит большое несчастье. Картина эта показывает то, как резко способно по случаю судьбы измениться жизнь и поставить человека на грань отчаянья, а также о высоких моральных чувствах и настоящей любви между людьми, которых постигло несчастье и о том, как найти в себе силы продолжать жить дальше.

Особенно мне понравилась, как закончилась эта история. Это один из тех редких фильмов, где можно увидеть высокий уровень игры актеров и при просмотре которого чувствуешь душевное переживание за героев фильма, а также эстетическое наслаждение.

9 из 10