Обитель радости (2000)

«Обитель радости/Дом радости/В доме веселья» (The House of Mirth) — потрясающая картина, которая заслуживает высшей похвалы. Захватывая с первой минуты, фильм держит в напряжении до самого конца даже самого искушенного зрителя. Могу с уверенностью сказать, что это один из самых лучших фильмов когда-либо мной увиденных.

Сюжет

Все начинается в 1905 году в Нью-Йорке. Лили Барт — красивая обеспеченная девушка ищет себе жениха, она полна энергии и надежд на светлое будущее. И через 2 года, все в том же Нью-Йорке, мы видим измученную тяжелым трудом и душевными переживаниями женщину.

Несколько сюжетных линий делают картину более динамичной и непредсказуемой. Но, если часто в подобных фильмах все запутывается настолько, что уже к середине неясно, как и почему все случилось, то здесь отчетливо видны причины и следствия. Сюжет раскрывается по градации, где на каждой следующей ступени положение главной героини меняется.

Атмосфера

С первых минут зритель просто-таки с головой окунается в атмосферу ХХ века. Женщины в шикарных платьях, мужчины в костюмах и с тростью, удивительно подобранные места съемок — реалистично отображают особенности ушедшей эпохи. Ни на секунду не возникает чувства фальшивости и наигранной театральности.

На два часа просто выпадаешь из реальности погружаешься в тот Нью-Йорк 1905-го года.

Персонажи

Лили Барт (Джиллиан Андерсон) — двоякий персонаж. С одной стороны, это избалованная девочка, которая привыкла быть на содержании у своей тети (Элинор Брон), она больше увлечена азартными играми и флиртом с мужчинами, нежели попытками создать семью. Для нее материальное благополучие важнее взаимности. С другой, мы видим, что она способна на сильные чувства. Лили никогда бы не разрушила чужую жизнь ради собственного благополучия. Возможно, это и стало причиной трагической концовки.

Лоренс Сэлдон (Эрик Столц) — мужчина, любящий Лили, но не удовлетворяющий ее требования. Немного раздражает пассивность этого персонажа, но это скорее изъян сюжета, ведь к актерской игре претензий не возникает.

Остальных героев можно поделить на положительных и отрицательных. Хотя каждый из них моментами то радует, то разочаровывает. То общество, представителями которого они все являются, помешано на сохранении репутации, при этом легко давят людей, что их не устраивают. Большинство из них лицемерны: сегодня, пока ты богат, — ты уважаем; завтра, потеряв состояние, — теряешь друзей и становишься никому ненужным. Ради своего оправдания, сокрытия каких-то мелких прегрешений, они с легкостью переводят стрелки и разрушают жизни ни в чем не повинных людей, это подчеркивает несправедливость и аморальность общественных устоев. Таковы были порядки начала ХХ века, но, по сути, данные проблемы и до сих пор определяют общество.

Вывод

О чем этот фильм? Однозначно ответить просто невозможно. Вот несколько тематик, которые я смогла выделить:

• О любви и ненависти;

• О верности и предательстве;

• О настоящей дружбе и лицемерии;

• О проблемах, которые всегда существовали в обществе и которые это «культурное» общество пытается игнорировать;

• О богатстве и бедности;

• И, конечно, о жизни и смерти.

Советую к просмотру всем ценителям фильмов с глубоким смыслом. Но вряд ли он понравится любителям счастливых любовных историй и хороших концовок.

10 из 10

Роман американской писательницы Эдит Уортон (1862 — 1937) «Обитель радости», написанный в 1905 году, является первой частью трилогии о старом Нью-Йорке, в которую также вошли произведения «Обычай страны» (1913) и «Век невинности» (1920). За последнее из них Уортон была удостоена престижной Пулитцеровской премии и стала третьей женщиной-литератором, получившей эту награду. Однако следует признать, что премия была адресована Уортон явно не за один «Век невинности», а за всю трилогию в целом, поскольку писательница описывала мироуклад узкого, замкнутого круга нью-йоркской знати, который постепенно уходил в небытие, уступая место прогрессивным представителям «вульгарного двадцатого столетия».

Старый Нью-Йорк — анемичный, консервативный мирок гостиных и банкетных залов фешенебельной Пятой авеню, в котором никогда не выставляли напоказ истинные чувства и намерения, где неустанно культивировались застарелые традиции и смехотворные условности, а величайшим преступлением считался общественный скандал и скомпрометированная репутация, что зачастую вело к незамедлительному (а порой и вечному) отлучению от этого аристократического круга. Преуспевание было самим собой разумеющимся, а говорить о бедности, равно как и о деньгах, граничило с дурным тоном. Старый Нью-Йорк являлся той самой «обителью радости», чья благодатная пора цветения давно прошла, но цепкие вьюнки интриг и пересудов ещё имели свою возмутительную силу. И Уортон, имевшая к этому «райку» самое прямое отношение, ибо происходила из высокопоставленной семьи, описала этот мир в ярких, сочных тонах, что позволило американским критикам назвать писательницу «их литературной аристократкой», чему также способствовала её манера держаться в обществе высокомерно и даже надменно (хотя название для книги Уортон позаимствовала из Екклесиаста: «Сердце мудрых — в доме плача, сердце глупых — в доме веселья»).

Неудивительно, что современники тут же отнесли Эдит Уортон к последовательницам творчества её соотечественника Генри Джеймса (1843 — 1916), который на примере частных историй также писал о нравах нью-йоркского высшего света и проявил себя тонким знатоком человеческой натуры. Уортон не отрицала влияние Джеймса на свои произведения, впоследствии познакомилась с ним и стала его близкой приятельницей, но вот постоянные сравнения литературоведов, чаще всего, были не в её пользу, что огорчало писательницу. Справедливости ради надо сказать, что слог Джеймса излишне витиеват, многословен и старомоден. В его романах преобладают пессимистические настроения, словно автор, слывший отшельником, ушёл вглубь себя и на примере порывистых, сомневающихся, «бескрылых» героев решал собственные психологические проблемы, часто забывая о внешнем действии, отчего некоторые произведения Джеймса (например, «Женский портрет») страдают монотонностью и тяжеловесны. Уортон же уделяет огромное внимание не только психологической проработке персонажей, но и антуражу, светским событиям, этикету, сдабривая действие изрядной долей иронии.

Произведения Уортон — это истории о несбывшемся счастье. И, пожалуй, самой показательной является повесть «Итан Фром» (1911), о деревенском работнике, волею обстоятельств не решившемся следовать зову сердца и вынужденном влачить жалкое существование на хуторе, обитательницы которого — жена и дальняя родственница — полны скрытой ненависти к нему и друг к другу. «Итана Фрома» вряд ли можно считать образчиком «женской прозы», благодаря чуть отстранённой, и в то же время сочувствующей, интонации автора, скупым, но ёмким на детали описаниям, отсутствием высокопарного стиля, чего никак не скажешь о нью-йоркской трилогии.

В отличие от Итана Фрома, честного, доброго простолюдина, для которого долг и ответственность помешали в нужный момент сделать решающий выбор, аристократичные герои трилогии — добродетельная бесприданница мисс Лили Барт из «Обители радости», богатая наследница Ундина Спрэггс из «Обычая страны» и преуспевающий юрист Ньюленд Арчер из «Века невинности» — скованы устоями высшего общества и вынуждены играть по его правилам. И если избалованная деньгами и всеобщим восхищением Ундина Спрэггс и метущийся между двумя женщинами Ньюленд Арчер хорошо понимают и принимают условия игры, то мисс Барт, подобно толстовской Анне Карениной, презрев законы «загнивающей обители радости», не порывает с ней.

Лили Барт можно сопоставить с героинями произведений Генри Джеймса — Дейзи Миллер из его ранней одноимённой повести и Кейт Крой из его же позднего романа «Крылья голубки». Однако мисс Барт, в отличие от своих современниц и сверстниц, ни на йоту не отходит от своих моральных ценностей (единственный раз, когда она пытается это сделать, уже от полной безысходности, ей мешает не то Рок, не то само Провидение). Попав в ловко расставленную ловушку, она остаётся благородным человеком, с чистой, искренней душой, что позволяет говорить о ней, как об истинно трагической героине, которую не сломило ни двойная мораль столичной знати, ни общественное порицание, ни закономерная в таких случаях отверженность. Справедливо выражение о том, что выбор есть всегда, но не всякий выбор достоин и предпочтителен. Мисс Барт сделала, пожалуй, единственно верный в её ситуации.

Помимо театральной постановки 1906 года, либретто к которой писала сама Уортон, существует четыре экранизации её романа. И самой известной из них является версия 2000 года британца Теренса Дэвиса, наиболее близкая к оригиналу, сохраняющая дух и слог уортоновской прозы. Неудивительно, что в главные достоинства ленты Дэвис вывел отнюдь не поразительную роскошь убранств и туалетов, а хлёсткие, двусмысленные диалоги, в которых говорится одно, подразумевается другое, а цель преследуется совершенно иная.

«Вы живёте всё там же, в «Бенедике»? — интересуется Лили Барт у своего давнего друга Лоренса Селдена. «Да, на самом верху» / «А у Вас там тихо?» / «Предлагаю Вам самой в этом убедиться» / «Пожалуй, я рискну».

На самом деле, в контексте последующих событий диалог следует трактовать примерно так: «Ты по-прежнему не женился, милый Лоренс?» / «Нет, и не собираюсь. Я достиг того, чего хотел, но предпочитаю остаться свободным». / «Но ты ведь хотел бы остаться со мной наедине?» / «Что ж, рискни своей репутацией, но не забывай, что ты до сих пор не замужем». / «Рискну, почему бы и нет!».

И благодаря этим изящным словесным пассажам, уже чисто подсознательно отмечаешь, что, видимо, недостаток денежных средств помешал сделать нужное количество натурных съёмок, отчего часть натуры была искусно воссоздана в павильонах, в которых актёры выглядели столь же естественно и органично, как если бы там оказались сами представители того «старого Нью-Йорка».

Исполнительнице главной роли Джиллиан Андерсон, возможно, не всегда удаётся играть ровно и убедительно, но в целом её работа вполне добротна и вызывает подлинное волнение за судьбу героини. Это усиливается замечательно подобранным музыкальным оформлением, с пунктирно проходящей через весь фильм аранжировкой концерта Д-минор для гобоя и струнных Алессандро Марчелло, которая надолго западает в душу и вызывает грусть и сожаление от того, что для благородных и порядочных натур показная мишура обители радости является сумрачной, холодной юдолью скорби…

8 из 10

Не люблю я фильмы подобного жанра, и все же не смогла оторваться от просмотра. История о девушке, что осталась верной сама себе, не смотря ни на что, не поддавшись чужим уловкам. А стоила ли игра свеч?

Отличная игра Джиллиан Андерсон, режиссура и художественное оформление сделали свое дело, фильм действительно хорош.

Картина втягивает начиная со сцены на вокзале. Красивая девушка, парень, хитросплетения и интриги общества, старая карга не оставившая ни цента. Фильм пролетел незаметно. Грустно. Печальный конец, но так все и должно было быть, у Лили нет будущего…

Да, оставаться самой собой и не идти на сделки с совестью, действительно, стоит очень дорого.

9 из 10

«Дом радости» покоряет с первых сцен — завораживающей игрой Джиллиан Андерсон и душеизвертывающим классическим сюжетом, основанным на пьесе Эдит Уортон («Век невинности»). История — западный аналог «Жестокого романса» («Бесприданницы» Островского), замешанная на страстях «Анны Карениной».

В 1905-м в Нью-Йорке прекрасная Лили Барт охотится за влиятельным мужем, чтобы сохранить своё положение в высшем свете. Лили Барт должна выйти замуж — она проиграла значительную сумму в карты, и ее положение угрожающе непрочно. Тетка, у которой она живет, — чопорная и высокомерная старуха с презрительно сжатыми губами. Лили могла бы выбрать одного из невнятных ухажеров, но это для нее означает заключить сделку с совестью, принципами — и со своими чувствами. Она любит аристократа Селдона (Эрик Штольц), но этот красавчик и светский лев — просто охотник до развлечений и никогда не жениться на ней.

Намерение Лили следовать чувствам и отказ играть по правилам высшего света — с их «репутацией», влиянием и фальшивой обходительностью — довольно быстро обходится девушке очень дорого. Неискушенную в игре — как карточной, так и в игре между людьми — Лили используют в неприглядной интриге с супружеской изменой, после чего она становится персоной «нон грата» и неподходящей партией для всех этих напыщенных банкиров и аристократов. Брошенная всеми, Лили падает все глубже в пропасть бедности.

Фильм — та же самая «Игра престолов», вид сбоку. На экране разыгрывается впечатляющая драма борьбы интересов, в которой Лили остается чистой, честной, принципиальной, как Эддард Старк, а против нее — весь высший свет и миссис Берта Дорсет, бьющая интригой почище Серсеи Ланнистер.

Первое, чем фильм захватывает — великолепные диалоги. Высший свет общается не прямо — дурным тоном считается высказать, чего хочешь на самом деле, не прибегнув к изящной иносказательности в речах. Но порой эти словесные игры жалят так больно, что вроде бы сказана милая фраза — но выходишь, едва ли шатаясь, на негнущихся ногах.

Таков же и флирт: возбуждает одно только изящество разговоров Лили с Селдоном — как они заманчиво ходят вокруг друг друга, как обходительно говорят, сгорая при этом в огне желания. Это дорогого стоит — прямой разговор многое бы разрушил между Лили и Селдоном. Но вместо этого — иносказательные изысканные реплики и словесная игра, напоминающая сразу многих разных людей из памяти:

- Разве это не естественно для меня — унижать все то, чего я не могу дать вам?

- Почему, когда мы встречаемся, мы всегда играем в эту сложную игру?

С точки зрения прямоты самым адекватным героем оказывается банкир Роздэйл (Энтони ЛаПалья) — при встречах он всякий раз единственный говорит с Лили прямо и честно, но она всякий раз с негодованием отвергает эту искренность. В этом тоже — свой особый замысел: «Дом радости» рассказывает об обществе и отношениях, в которых нет места прямоте и уж тем более категоричности — все заняли соглашательские позиции и молчат насчет низости других. Об этом хорошо рассказал Ричард Олдингтон в романе «Смерть героя» — это погубило старую Англию перед Первой Мировой.

Наконец, бескомпромиссность Лили Барт в исполнении Джиллиан Андерсон — завораживает: ей восхищаешься, её любишь, ни один из остальных героев фильма её слезинки не стоит. Но этот мир ест на завтрак таких, как Лили. И «Дом радости», начавшись нравоучительной историей про то, как «стрекоза лето красное пропела», заканчивается мощнейшей драмой про хорошего человека, которого уничтожила лживая общественная мораль.

9 из 10

Элегантный женский силуэт постепенно проступает из вокзального мрака, паровозной копоти, клубов белого дыма; приближается — и зритель видит прекрасное бледное лицо за кружевной вуалеткой… Как эффектен этот киноштамп! И неважно, что он давно уже живет своей жизнью, влача за собой ржавые цепи устойчивых литературных ассоциаций, а потому требует крайне бережного с собой обращения: ведь использование подобной визуальной связки в начале фильма вне зависимости от желания автора, на одной логике образной наследственности превращает героиню в слепок с Анны Карениной — что в контексте не-толстовских экранизаций может в одиночку загубить весь сценарный замысел. Неудивительно, что и Теренс Дэвис в «Обители радости» поддался на его соблазн, пошел на поводу у готовой красивости, благо исходный материал формально-содержательно к тому располагал (роман Уортон, в отличие от толстовского, действительно начинается сценой на вокзале). Как неудивительно и то, что выбранный режиссером легкий путь художественной выразительности завел его совершенно не туда, куда шло книжное повествование и куда он сам, несомненно, изначально направлялся. Шлейф Анны роковым образом потянулся за беззубым светским львеночком Лили Барт, моральные вериги толстовского христианства избыточно нагрузили, бессмысленно отяжелили это грациозное создание. Стройная, с безупречным вкусом выстроенная, чисто и по-англосаксонски восхительно социальная драма (не)соответствия гламурным критериям обросла в киноверсии Дэвиса целлюлитом назидательности и прикрылась кричащими тряпками дешевого мелодраматизма. Расхлебать же постылую нравственную закваску оказалось ему не по силам.

И это тем более обидно, что изобразительно Дэвис ухватил дух прозы Эдит Уортон куда точнее Скорсезе, чья «Эпоха невинности» считается эталонной. При очень скромном бюджете ему удалось идеально попасть в типажи персонажей, в нюансы интерьеров, в мельчайшие детали материальной культуры Нью-Йоркского бомонда рубежа веков, выдержав стиль ар-деко вплоть до дверных ручек и вышивок на сорочках. Визуальный ряд кажется чередой перетекающих друг и друга картин американских импрессионистов — Мэри Кассет, Грега Харриса, Чайлда Хэссема, причем особенно хороши сцены на плэнере: девушка с зонтиком, шагающая против ветра, в ниспадающие кружева убранные дамы под узорчатой тенью вяза, палладианская вилла в брызгах летнего дождя. Фактурная и эмоциональная точность рукотворных и нерукотворных эмпиреев для богатых (единственного понятного героине рая) в контрасте с ничтожеством, бренностью, грязью обстановки, в которой она вынуждена жить после изгнания драматически в известной мере компенсирует сценарную невнятицу: именно благодаря работе художников центральная драма романа — наркотическая зависимость от роскоши раз ее хлебнувшего, неутолимая горечь лишения — получают-таки свою долю авторских акцентов. Социальный и человеческий конфликт, решенный чисто декоративными средствами — не в этом ли дух и буква гламура, этой суетнейшей из всех сует, этого томительнейшего из томлений духа?

Начало 20 века. Нью-Йорк. Множество запретов уже не действуют, однако общество по-прежнему следит за каждым шагом леди. Героиня, Лили Барт, красива и умна, вызывает восхищение у мужчин и зависть у женщин. Несмотря на славу охотницы на мужа, в душе Лили претит мысль о браке по-расчету. Попав в водоворот чужих интриг, она оказывается в отчаянном положении, но даже тогда Лили остается верна своей совести.

Очень хорошее кино по мотивам романа Эдит Уортон, автора романа «Век невинности». И Джиллиан Андерсон смотрится совсем неплохо.

Естественно, для тех, кто не против подобного жанра.

9 из 10