Эми (1997)

Судя по количеству оценок, этот фильм очевидно неизвестен отечественному зрителю, что странно, так как работа вполне добротная и выделяется рядом особенностей среди дущещипательных фильмов о детской психологической травме, излечить которую можно, да не сразу. Все же режиссер фильма не пытается эксплуатировать на полную катушку страдающую физиономию ставшей в одночасье глухонемой девочки. Выбор Аланы де Рома оказался как нельзя удачным, потому что естественное обаяние и добродушная открытость характера столь юной актрисы сильно корректируют впечатление от непростых обстоятельств, в которых оказалась героиня и ее мать. Потеряв своего отца и мужа, дочь и мать вынуждены скрываться как от ювенальной юстиции, так и в какой-то мере бежать от своего прошлого. которое, впрочем, не отпускает по-настоящему обеих героинь.

Конечно, не стоит ждать от фильма самой интриги прошлого. Обстоятельства мортальной травмы расшифрованы к середине фильма, это вам не «Завороженный» или «Марни» Хичкока, где интрига сохраняется и раскрывается только в конце фильма. Режиссера интересует другое: как героиня постепенно раскрывается миру и другим людям, и как другие люди и мир меняются под ее воздействием. И вот тут в фильме возникает очевидная стилистическая двусмысленность, которая не преодолевается, а только усиливается к концу фильма. Режиссер как будто не может выбрать из двух стратегий: серьезной психологической драмы и условной рождественской истории. Сами персонажи фильма очень неровны. Если одни герои вполне «реальны», то представители ювенальной юстиции, безжалостный папарацци или очерствевшая к старости соседка словно шагнули со страниц какой-то подростковой нравоучительной книги, где вместо психологизма всегда представлены более-менее шаржированные типы. Иногда фильм склоняется едва ли не к мюзиклу, хотя понятно, что с девочкой, которая слышит не речь, но пение, приходится петь, а не разговаривать, но несколько раз это перерастает в очевидную условность, которая, правда, иногда смотрится сентиментально щемяще (например, поющие полицейские в парке).

Однако склонность к компромиссу в пользу поэтики рождественской истории может привести разве что к стандартным мотивам «счастливого финала». Впрочем, тем, кто считает, что количество человеческой доброты в мире сосчитать нельзя, должно понравиться именно это, хоть и вопреки художественным достоинствам, которые у фильма не то, чтобы велики, но и не так, что скромны.