Часовой (1992)

Быть кинорежиссёром — огромная ответственность. Быть кинорежиссёром, работающим на пересечении различных режимов и, зачастую, прямо противоположных идей, — героизм и довольно редкое явление. Малоизвестный широкой публике француз Арно Деплешен демонстрирует в своём творчестве нечто подобное. С момента дебютной короткометражки «Жизнь мертвецов», удостоенной престижной премии Жана Виго, он оказался в числе самых интересных режиссёров своей страны. За пределами родины его узнали с фильма «Как я обсуждал…», прославившего также ныне известного Матьё Амальрика. Неоднозначность творческих решений становилась причиной для сопоставлений с Бергманом, Годаром или Трюффо, который, по собственному признанию Деплешена, ему ближе всего. Если верить этим словам, нет ничего удивительного в том, что главный герой фильма «Часовой», ставшего своего рода проверкой сил и способностей, точно вылеплен из плоти и духа того времени.

Матиас, чьё формирование и воспитание во многом зависело от развития дипломатической карьеры отца, пытается найти наиболее важное обоснование своей жизни, опираясь на личные представления о мировой политике. Судьба играет с ним поистине злую шутку, в буквальном смысле слова подкидывая безотказный аргумент в его пользу, и Матиас формулирует себе задачу, которая в глазах окружающих выглядит совершенно абсурдной. Он готов стать ответственным хранителем умерших и забытых, наряду с этим доказывая на практике свою правоту. Но Париж, как известно, дело тонкое, а его пафосным жителям нужны революционные подтверждения всего нового, в противном случае наглецу грозит всеобщее порицание, либо насмешки. Вдобавок к этому, Матиас становится невольным участником в деле международных политических интриг, связанных с национальной безопасностью. Он понимает, что его жизнь идёт не так, как следовало бы, но учёба в институте судебной медицины с возможностью лабораторных практик для него важнее, ведь это — единственная возможность увидеть победу или поражение в споре с собой.

«Часовой» — это весьма занимательный пример логически странного кино с важными идеями, которые никогда не сойдутся в гармонии, не превратятся в единое целое. Разнообразие случайных и неслучайных персонажей, событий и отношений усугубляется капризной, незавершённой символикой сцен, отчего даже самые стойкие элементы интеллектуального замка теряют своё единство и рассеиваются, после чего измученным зрителям приходится вновь собирать волю в кулак, экономить силы и достраивать свои или режиссёрские упущения. Выдержать два с половиной часа в спорах с увиденным сможет не каждый, но игра стоит свеч.

Ещё одним штрихом к созданию странной атмосферы фильма служит нарочитая герметизация парижской обстановки. Деплешен не пригласит нас на медленную прогулку по Елисейским Полям и не покажет таинства Булонского леса, но познакомит с тамошней богемой в лице экспрессивной сестрицы Матиаса по имени Мари и ей подобных. В их сосредоточенных лицах и наполовину фривольных манерах проскальзывают признаки внутренней клаустрофобии, они словно бы бегут от себя, добровольно запираясь в своих мирках. Деплешен вполне сознательно опускает уровень повествования, проводит зеркальную параллель между прозой и стихами, то есть комплексом Матиаса в обычной, людской среде и философской надстройкой внутри него. В окружении всех этих персонажей Матиас чувствует внутреннее смятение, рождающее ответную негативную реакцию. Для всего мира он так и остаётся наполовину своим, наполовину чужим, не похожим на других. По мере времени пространство фильма становится всё более психологическим, противопоставляя самое себя предметному натурализму неживой человеческой плоти.

С явным азартом Арно Деплешен также демонстрирует свою «любовь» ко всему, что связано с политикой и помещает в фильм как целые куски недавнего политического прошлого, так и заведомо нелиберальные суждения о других странах и народах. Складывается ощущение, что для него все абсолютно равны и лучше ничего не менять в быстро меняющемся укладе жизни. Главное — это найти того, кто не за, а против и поиграть с ним в «забавные игры», сделав, в конечном счёте, безконечным изгоем общества, тенью реальности. Это очень жестоко, но искусство всегда требует жертв. Безжалостный к своим героям Арно Деплешен подтверждает это.