Повесть непогашенной луны (1990)

Фильм своего времени. Разрозненный, рваный, неоднородный, с масштабным замыслом и посредственным исполнением. А самое важное — с революционным надрывом. Даже забавно, ибо лента осуждает эту слепую страсть с которой люди создавали новый мир, рушили и терялись в этом всем. При этом фильм вполне можно упрекнуть в подобных — слепых и однозначных оценках.

Конечно ключевая фигура ленты — это не главный герой. Нет. Это — Сталин. И выполнен он достаточно бесхитростно. Перед нами самый невзыскательный, заурядный и серый человек. Ничего выдающегося. Грубит, матерится, ведет себя резко и эмоционально. Иными поступками ничем не выделяется. Ну да… Но таков слепок эпохи. Это отражает скорее не исторические истины, а дух того нигилистического времени, когда был создан фильм.

Интересен подход к роли Сталина от Виктора Проскурина. При полной внешней непохожести актер постарался наметить общие поведенческие точки, умело выделил их. Разработал он и образ. Его Сталин не похож на привычные, сделанные через клише о «грузинах» актерские работы. Так происходит чудо актерского мастерства — при полном внешнем несовпадении мы понимаем — это Сталин. Вот такой, особенный. И это большая работа для Проскурина. Другое дело, что трактовка образа, его содержание вызывает вопросы. Это уже было дело режиссерское сформулировать смысл.

Так что, эту ленту вряд ли можно считать сколько-нибудь интересной. В рамках исторического погружения рассказ о странном исходе дней героя Гражданской войны по причине навязанной операции в предложенном виде не увлекает. Тут куда более значимой будет краткая историческая справка. Атмосфера и декорации скорее соответствуют девяностым годам двадцатого века, нежели умело воссоздают то непростое время. Это вам не германовский «Хрусталев». Да и сама история, личная психологическая драма, четко не прочерчена. Увы.

Очень жаль, что этот невыразительный фильм стал одним из последних в творческой биографии Витаутаса Жалакявичюса (он тут выступил сценаристом). Позже он будет весьма критично отзываться о предоставленной в девяностых свободе. В советские годы, при цензуре и прессинге такую тему ему точно не позволили бы реализовать. Но, при этом, такой слабой и невыразительной работы бы тоже, точно не вышло.

5 из 10

Пожалуй, главная слабость фильма в том, что это фактически пересказ модных сплетен, усиленных в годы перестройки, о загадочной смерти военачальника Фрунзе, а не экранизация собственно повести Пильняка.

Переводить Пильняка в кино — дело вообще неблагодарное, так как пильняковский язык (как и бабелевский, платоновский) перенасыщен метафорами, поэтическими образами. Кроме того, главная тема повести — это и трагическая беспомощность человека перед катом истории, и обостроенное для крупного человека, привыкшего повелевать судьбами, ощущение близости смерти, и печаль, что большое дело выбивается из рук и развивается по каким-то своим законам, а не так, как было задумано.

Но в фильме почти ничего этого нет, а есть лишь сквозная печаль, что ленинская святыня — революция — была осквернена коварным Сталиным, а ее гвардия — уничтожена. В перестройку подобные настроения были популярны, когда злому и плохому Сталину противопоставлялся миф о добром и праведном Ленине.

Но в исходнике роль Сталина выглядит не столь зловещей; там лишь присутствуют обычные сомнения человека, который не стоял за операционным столом: все ли было сделано, как надо; надежные ли были врачи. В конце повести есть даже такой эпизод: «… Все вышли из палаты, в палате остались негорбящийся человек [Сталин] и труп человека Гаврилова [Фрунзе]. Человек сел на кровать к ногам трупа. Руки Гаврилова лежали над одеялом вдоль тела. Человек долго сидел около трупа, склонившись, затихнув. Тишина была в палате. Человек взял руку Гаврилова, пожал руку, сказал: Прощай, товарищ! Прощай, брат!» Если бы Пильняк был уверен в коварстве Сталина, то вряд ли бы он привел такие подробности: «…долго сидел около трупа, склонившись, затихнув».

До сих пор слухи о том, что Фрунзе был убит по приказу Сталина, не подтверждаются никакими данными, и пока нет никаких оснований не верить официальной версии смерти.

Мне нравятся фильмы-биографии, посвящённые знаковым личностям 20 века. Особенно в «Стране Советов». Мне очень понравился многосерийный фильм «Брежнев», понравились «Серые волки» про Хрущёва, «Пиры Валтасара или ночь со Сталиным». В школе, да и в университете я не особо любил историю, а эти фильмы помогают что-то узнать, подавая эти знания пусть не в строго историческом, но в художественном ключе.

«Повесть непогашенной луны» рассказывает о последних днях жизни наркомвоенмора СССР Михаила Фрунзе. В каждом городе есть улица Фрунзе, но кем он был и кто таков я никогда не представлял себе. Как я понял, в фильме показана лишь одна из версий его смерти, заключающаяся в том, что Сталин и политбюро практически заставили Фрунзе лечь на операционный стол. Есть и другие версии. Что это было заражение крови. Что эта была случайная смерть, не желаемая руководящей верхушкой. Что никто его не заставлял, а он сам хотел оперироваться и сам ждал начала операции. Как оно там было неизвестно, но, думаю, посмотреть художественный вариант воплощения одной из версий вполне можно. Хотя смущала мрачность и блёклость изображения и некая тягучесть повествования. Не каждому любителю фильмов-биографии понравится.

5 из 10

Одноименную повесть Бориса Пильняка запретили сразу же после издания в 1926 году — такого едва прикрытого разоблачения своего режима Сталин потерпеть не мог. Легализовано произведение было только в 1987 году — и сразу стало актуальным на волне гласности и осуждения кровавого советского прошлого. Настолько актуальным, что не заставила себя ждать экранизация авторства Евгения Цымбала.

Обретя признание, «Повесть» разделила судьбу всех политически-заостренных произведений — публика предпочла свести заложенный Пильняком идейный фундамент к конкретным событиям. Между тем, писателем двигало не столько неприятие сталинских подковерных интриг, сколько размышления о жертвах истории, ее «расходном материале», к которому он причислял и загубленного врачами Фрунзе.

Пильняк описал частный случай тенденции, о которой говорит его герой: «Историческое колесо, к сожалению, я полагаю, в очень большой мере движется смертью и кровью — особенно колесо революции». Мавр сделал свое дело — мавр может умереть. Поэтому выполнивший миссию герой Гражданской войны все понимает, но не находит в себе силы противиться гибели. Неотвратимость исхода вызывает ассоциации со всевластным Роком античных трагедий. Его символом в повести является безучастная и холодная «непогашенная луна», для которой нет ни правых, ни виноватых.

Безусловно, на рубеже 80—90-х, когда российское общество сотрясала новая революция, мысли Пильняка были ценны. И Евгений Цымбал их не растерял. Причем изобразил «киношными», миметическими средствами: аналогии между белогвардейцами, которых Фрунзе пускал в расход в 1919-м году, и самим наркомвоенмором проведены достаточно ясные. Даже холодная желтая луна несколько раз всплывает в кадре.

Другое дело, что Пильняк, литератор до мозга костей, большое внимание уделял форме. И то, как написана «Повесть», исключает малейшую возможность ее удачной экранизации — если, конечно, не переписать сюжет заново. Если бумага стерпит отстраненную, почти хроникальную манеру изложения (ведь, согласно заголовку, повесть пишет луна), то на экране сухость и анемичность, которых усердно придерживается Цымбал, просто противопоказаны.

Более того, текст первоисточника будто соткан из частностей — позже этот стиль назовут орнаментальной прозой. У Пильняка нет цельного образа протагониста, служащего центральным ядром истории. То же и в фильме: колоритный Сталин ведет себя в кадре куда интереснее, чем Фрунзе, который вызывает недоумение излишней для матерого вояки сентиментальностью и мягкостью. Как вы догадываетесь, чести фильму этот факт не делает.

Откровенно слабых мест в «Повести» нет, но все же это весьма средняя картина. Она располагает к раздумьям, но цепляющим зрелищем ни разу не является — не вытянул Цымбал крайне малособытийный сюжет. Хотя, справедливости ради, эстетской съемке удалось частично передать словесную магию орнаментальной прозы. В качестве компенсации за скуку зритель получит красивые ракурсы и цветовую гамму в духе винтажных фотоаппаратов «Зенит».

5 из 10