Воскрешение (1980)

Я давний поклонник «египетской темы» в кинематографе, ибо с малых лет моя душа захвачена страной «тайного знания» о бессмертии, звероголовых божеств и трансцендентного Творца, «чьего имени не знает никто из богов». В этом году моя детская привязанность к Египту вновь вернулась, размягчая сердце и поражая разум. Посему я решила не только углубиться в постижение древнеегипетской теологии, наиболее интересной мне, но и пересмотреть любимые картины, а также познакомиться с новыми для меня произведениями.

Насколько я понимаю, пленительность страны чародейства и мумий была давней темой кинематографа и превратилась в клише, ведь прошел уже не один десяток лет с первых лент, которые не столько были уставлены традиционной египетской атрибутикой, но пытались передать дух невероятной мудрости и столь отвергаемого современным человеком фатализма египтян — начало этому положила французская «Атлантида» 1921 года. Таким образом все картины с древне- и около египетской тематикой можно разделить на «явные» и «неявные» (последние, обычно, обладают большей тонкостью идейной и изобразительной составляющей).

«Воскрешение» — это «явный» египетский фильм, затрагивающий тему древнеегипетского теосиса, круговорота души («гилгул» иудеев) и роковой предопределенности.

Формально фильм считается экранизацией «Алмаза семи звезд» Стокера, однако время действия перенесено из XIX века во восьмидесятые годы XX столетия. К тому же сюжет несколько изменен, как и тон повествования — детектив превратился в «фильм ужасов» («film du fantastique» Кристофера Ли).

Главная проблема всех фильмов о египетских мертвецах — это несоответствие религиозным представлениям самих египтян — иными словами, подмена древнеегипетских таковых западными, а именно христианскими.

Самым удивительным тут является тот факт, что древнеегипетский и христианский теосис как высшая цель духовности — во многом тождественны, хотя и принадлежат формально разным религиозным системам, а именно генотеизму и монотеизму. Праведный умерший благочестием и знанием (тайному знанию и магии в Египте отводилась большая роль) стремился стать испускающим свет духом-ах, который сможет созерцать божественный лик Творца и быть рядом с Ним в Его ладье. Созерцание божественного света достижением святости — цель всякого христианина.

Весь древнеегипетский погребальный инвентарь, от царского до бедняцкого, говорит о теосисе, о желании стать ах. Было у египтян и представление о проклятых мертвецах, но они никогда не восставали в теле. Это — сформированное христианством фольклорное представление, так сказать, нарушающее естественный ход вещей, ибо воскресение в теле совершится только с наступлением Страшного Суда. До христианства не бытовало представлений о воскресении трупа вообще: можно было вызвать лишь бестелесный дух. Эта подмена лежит во основе фильмов о мумиях, ибо это привычный для западного человека концепт.

После столь долгого вступления возвращаемся к фильму 1980 года. «Воскрешение» Ньюэлла благодаря первоисточнику обходит подмену с мумиями и уходит в более-менее близкий к восточному мировосприятию уклон. У египтян было представление о переселении душ, но с появлением религиозной мысли оно стало угасать, хотя сохранилось и поныне у африканских народов: родственников хоронят в сенях, чтобы они вернулись в семью.

В основе фильма лежит роковая связь царицы Кары, нашедшего её археолога и его дочери; связь, которую понять не дано, ибо она не принадлежит к связям нашего мира. Мечта царицы Кары — мечта еретички, стремящейся не ввысь, а сюда, в мир живых. Мечта отягощённой души колдуньи, для которой не существует ни богов, ни даже Творца, которого египтяне обозначали, среди всего прочего, эпитетом Небержер — «Владыка сущего до предела». Обнаружение её гробницы запускает роковой сценарий, который, судя по концовке, сулит гибель миру — его окончательный конец.

Вообще, интересно, как тема библейских казней египетских переплелась в культуре с образом воскресшего мертвеца. Исход — это и политическое, и религиозное событие, которое может быть связно с Апокалипсисом только метафорически и ассоциативно, ведь в библейской традиции Египет и Израиль противопоставляются от первой книги Ветхого завета до последней таковой Нового — это исключительно видение Египта авраамическими религиями как идеологического противника и символа ветхого миропорядка — здесь кинематограф напрямую наследует эти представления из литературы. Воскресение ветхого человека в мире Нового Завета есть начало конца мира, только этот вывод можно сделать из связки-штампа «мумия-казнь».

Из всего вышеперечисленного легко понять, что фильм «Воскрешение» Майка Ньюэлла — это чисто западный продукт с египетским колоритом, в котором затронуты темы рока и перерождения. Для установившегося порядка в картинах о мумиях это — новый подход к тематике, не выходящий, однако, за границы принятого европейского взгляда.

Лично я получила огромное удовольствие от просмотра этого фильма, для меня это было как возвращение в детскую сказку о собственном открытии, особенно сцены со спуском в гробницу, которая одновременно совмещает в себе декор таковой Нефертари в Долине цариц и обстановку из захоронения Тутанхамона. Этот фильм стоит внимания каждого, кто хоть раз видел кинокартины о мумиях.