Гражданин (1977)

Эта история всего лишь маленький фрагмент истории города. Кто знает, где её начало и когда наступит конец.

Огромная и шумная Калькутта. Такой она была даже тогда, в середине прошлого века. Нескончаемый человеческий поток, суетливо разбегающийся по разным направлениям городских улиц. Звуки автомобильных клаксонов и хрипловатые песни, рвущиеся поверх всего из высоко поднятых динамиков. Из гущи человеческой толпы камера выхватывает одного молодого человека, помогающего перейти дорогу случайной старушке. Он высок, строен, прекрасно сложен, хорошо одет в строгий костюм. Но вот он входит в бедный квартал, переступает порог обшарпанного дома и снимает парадную отцовскую одежду — остаток былого благополучия, сохраняемый для особых случаев. Молодого человека зовут Раму, и он уже давно пытается найти работу, чтобы прокормить семью, состоящую из больного немощного старика-отца, пожилой матери, переросшей возраст невесты, но так и не вышедшей замуж сестры и несмышлёного братишки.

Даже не скажешь, что Гражданин/Горожанин — дебютный фильм Ритвика Гхатака, настолько зрелая и мастерски выполненная эта работа. Возможно, если бы он вышел тогда, в 1952 году, то стал бы первым шагом бенгальского кинематографа в мир высокого искусства. Но судьба не позволила этому случиться. И первым арт-фильмом стала «Песнь дороги» (1955г.) Сатьяджита Рея. А «Горожанин» пролежал нетронутым более 20 лет и считался потерянным. Но силами энтузиастов бенгальского кинематограф его нашли, восстановили и показали зрителям. Только режиссёр не смог этого увидеть. Его уже полгода как не было в живых.

Уже в самом первом фильме видны все основные признаки будущего стиля одного из трёх выдающихся мастеров бенгальского кинематографа. Яркая экспрессивная игра актёров. Эмоциональная насыщенность сюжета. Заострение внимания на лицах, даваемых крупным планом в момент порыва чувств персонажа. Затемнённые кадры, иногда почти сливающиеся с чернотой, иногда выхватывающие лица и силуэты бледным светом. Настроение подавленности. Пессимизм, перемежаемый бурными всплесками надежды и редкими моментами радости, особенно обострёнными и хрупкими среди всеобщего сумрака происходящего. Главными темами Горожанина выступает изучение жизни отдельно взятой семьи, в тоже время олицетворяющей собой целый социальных слой индийского общества, начинающий с полного достатка, постепенно уменьшающего, с последующим переходом в средний класс. Но процесс маргинализации на этом не останавливается. Семья впадает во всё больше и больше обостряющуюся бедность с приближающейся день ото дня катастрофической нищетой.

Главных героев фактически два: брат и сестра. У них знаковые для священной индийской истории имена божественных супругов из легендарного эпоса: Рам и Сита. И хоть они связаны иными узами, но страдания и испытания, выпадающие на их долю сопоставимы по своей величине и глубине с тем, что переживают герои «Рамаяны». Одно из центральных мест в фильме занимает образ дома. Дом как воспоминание матери о прошлой богатой и сытой жизни, о цветущем дереве, посаженном ею во дворе. Дом как мечта Рама, графически запечатлённая на идиллическом рисунке календаря. И дом как жестокое настоящее, как неприглядная действительность с тёмными комнатами, разорванными занавесками вместо дверей, убогой старой мебелью, грязными обшарпанными стенами. С них местами уже отвалилась старая штукатура и обнажилась голая кирпичная кладка, словно уродливый скелет старика, проглядывающий сквозь изношенную кожу.

Особое место в фильме занимают разнообразные звуки и музыка. Есть она у городских улиц — клаксоны машин и хриплый голос динамика. Есть она у старого дома — этот лязг, стук, скрежет и рёв мотора, которые доносятся со стройки прямо за окном. От них не в состоянии спасти даже закрытые, несмотря на жар и духоту ставни. У Рама и Ситы тоже есть своя мелодия, голос их души. У Ситы она полна тоски, невысказанных страданий, внутренней муки и горечи. У Рама же напротив она полна иллюзий, светлых радостных надежд, фантазий о прекрасном будущем. Примечательно, что мелодия души Рама играет не как у Ситы сама по себе, но её исполняет нищий бродяга-скрипач. Каждый раз звуки его скрипки наполняют сердце юноши светлым предчувствием, а взор надеждой и верой. Но чем ближе финал, тем реже и всё короче становится мелодия. В самый тёмный момент почти полного отчаяния Рам бросается за скрипачом и просит его сыграть за деньги. Тот берёт купюру, но потом молча разворачивается и уходит прочь. И даже, когда нищий скрипач вспомнит свой поступок и пожалеет о содеянном, старая скрипка не выдержит мелодии веры и мечты.

У разбитых надежд — звук порванной струны.