Пусть начнется праздник (1975)

На вручении премии Сезар в 1976 году этот фильм был главным и безусловным фаворитом. Он взял 4 Сезара: Бертрану Тавернье за лучшую режиссуру, Жану Рошфору, как лучшему актеру второго плана, а также за лучший сценарий и работу художника. Уж не знаю, с какими лентами в тот год пришлось соревноваться картине, но всех своих номинаций и тем более премий она, безусловно, достойна. Впрочем, фильм далеко не однозначен, как и все картины французского классика Бертрана Тавернье, поэтому попробуем разобраться поподробнее.

По содержанию своему фильм — типичная историческая драма, которая переносит зрителей во Францию середины 18 века, когда королевский двор был уже слаб и постепенно тонул в грехе и безделье, народ начинал постанывать под игом вымирающей аристократии, и уже не желал мириться с произволом дворян, творивших на своих землях беззаконие и насильно отправлявших за солидные вознаграждения кого попало в Америку в качестве рабочего скота. Тавернье и его камера застает французский королевский двор в глубочайшем кризисе — король — 9-летний пацаненок, не обещает быть когда-нибудь сведущим и справедливым монархом, вместо него правит регент, со всех сторон окруженный недругами и условностями своего непостоянного положения, королевский двор погряз в разврате, прелюбодеянии, грязных сплетнях, обжорстве, интригах и наслаждениях. Дворянская честь, совесть, мораль, правда, ум — все это пустые слова для эпохи увядающего Просвещения, превратившегося из эпохи познания в эпоху самодовольного красноречия и пустословия.

Священники и шлюхи, регент и его любовница, родственники, замешанные во всяких заговорах и враги, которые честны и благородны, народ, тихо сидящий в своих грязных норах, но теперь уже начавший огрызаться на тычки и затрещины, восстающие дворяне в провинциях, подыхающих от нищеты, юный жестокий и бесполезный король, толпы продажных женщин и еще более продажных мужчин, сделки с совестью, и с Богом… Все это сплетается в один сплошной, дурно пахнущий клубок безверия, безнадежности и близкой гибели.

Скупыми, но точными и ровными мазками без излишних эмоций и особого трагизма показывает Тавернье, как некогда блестящая аристократия, прогнившая у самого своего основания, доживала свои последние дни в атмосфере всеобщей ненависти и междоусобных конфликтов. Близящаяся революция чувствуется в воздухе ленты Тавернье, хотя, кажется, лишь один финальный кадр с горящей дворянской каретой и пророческие слова бедной женщины «мы еще много таких карет пережгем!» может сказать что-то внятное о грядущих великих переменах. Но нет, во всей картине чувствуется какое-то вулканическое, временное затишье, спокойствие, которое должно вот-вот обернуться бурей.

Тавернье не драматизирует и не иронизирует над положением аристократов — кто-то из них еще сохраняет лицо, кто-то пускается во все тяжкие, не чувствуя никакой ответственности за свои поступки. Но главное — он спокойно и безо всяких терзаний рисует тусклую и беспросветную картину существования знати, которая обычно изображается роскошной и блестящей. Нет, нету уже блеска в этих поношенных, пошлых людях, роскошные дворцы кажутся склепами, а бегающие по золоченому паркету королевских покоев крысы создают картину просто апокалептическую, хот, повторяю, все это додумываешь позже — Тавернье чужд любым внешним эффектам. Нищета Бретони, утопающий в грязи Париж, унылый Прованс, пасмурная погода, невеселые пиры и скучные оргии… Это — быт. Режиссер рисует историю такой, какая она, возможно, должна была быть. Очень показательны в этом плане сцены маскарада в доме регента. Такого озлобленно-унылого и пошлого зрелища нужно поискать.

Но самое страшное в том, что в руках у этих почти не вылезающих из борделей деятелей судьба Франции — великой страны, от которой во многом зависит и судьба Европы. И вот тут выступает с особой силой нарисованный великим актером Филиппом Нуаре образ регента короля. Достойный муж королевских кровей, он личность очень интересная и глубокая. С одной стороны, Филипп Орлеанский — воспитанник и представитель этой мерзкой эпохи и своего времени. Он также пошл, развратен, чужд высоким чувствам, падок до легких женщин и даже с удовольствием «оприходовал» бы собственную 15-летнюю крестницу, если б она не отправилась в монастырь. С другой, он человек большого ума и далеко не такой одиозный, как другие люди в его положении. Сложную гамму чувств передает актер в этой роли. Постепенно все осмысленней становится взгляд его героя, все явственнее сквозят в нем нечеловеческая мука и смятение. Он видит и прекрасно понимает, что казнятся невинные, что ведомая им и другими богачами страна на грани катастрофы, но сделать он может немногое. В нем идет постоянная внутренняя борьба — ему хочется чувствовать себя в блаженстве и безопасности, отдаваясь утехам с любимой куртизанкой, но на нем лежит венец, которым он должен казнить и разрушать. Чувствуя к нищему повстанцу из Бретани больше добрых чувств, чем к членам своей семьи, он должен казнить первого и терпеть других. Он окружен злостью, ненавистью, ложью, и он не может уйти от этого. Блестяще разыграна сцена, когда Филиппу чудится, что его рука гниет и воняет и он просит отрубить ему руку. И правда — этот человек прогнил наполовину, в нем еще есть то, что называется человеческими качествами, но его дорога уже неразрывна с общей дорогой знати, идущей на эшафот.

Полностью оправдан Сезар Жана Рошфора, который предстает в совсем ином свете. Это одни из самых страшных фигур фильма. Выходец из низов, добившийся поста архиепископа, не верящий, ни в Бога, ни в дьявола, ни в дружбу, ни в любовь, он жаждет власти и вершит свои пакостные дела ложью, подкупом, предательством, лестью, прыгая от радости по стульям после каждого удавшегося грязного дела. Настоящий циник, подлец и сводник. Но как прекрасно играет это Рошфор.

Замыкает тройку главных персонажей Жан-Пьер Мариэль, бретонский повстанец, нищий дворянин, от которого отвернулись все, кроме 3-х гвардейцев, но который даже с ними готов идти на битву с многотысячной армией, лишь бы не продать своих убеждений.

Из женских ролей, пожалуй лишь роль прекрасной Кристины Паскаль — той самой «регентовской шлюхи», которая имеет на него большое влияние, и, прекрасно понимая свою судьбу и свое положение, оказывается хотя бы честной, не участвует в интригах и имеет доброе от природы сердце.

В фильм нет и намека на костюмные приключенческие фильмы, которыми так славилась Франция времен расцветы карьеры Жана Марэ и Жерара Филипа. Это именно драма, сложная и многозначная, полная символов и смысловых подтекстов, лишенная помпезности и внешней эффектности. Смотреть ее мне было не легко, но после нее я чувствовал себя удовлетворенным инстинктивно — хотя бы потому, что такие фильмы не дают заснуть мозгу.

10 из 10