Дневник директора школы (1975)

У директора школы в исполнении Олега Борисова непростая задача: научить детей самостоятельно мыслить — при том, что мыслилка у них ещё не выросла. Присутствие в фильме Юрия Визбора в одной из второплановых ролей прозрачно намекает на свободомыслие и прочий либерализм, апологетом которых персонаж Борисова и является. Его оппонентом, то есть воплощением противоположной точки зрения — «держать и не пущать», выступает непоколебимая Ия Саввина.

Фильм в общем и целом неплохой, особенно первые и последние полчаса, поэтому о нём, пожалуй, и всё; отдельно хочется сказать несколько отвлечённые вещи о телевидении в советском кино. Как ни парадоксально, телевизор в фильмах СССР — воплощение бессмысленного и бесперспективного побега от реальности. Сейчас такая точка зрения на него банальна и понятна, но в то время, по идее, телевизоры были в новинку, являлись свидетельством растущего благосостояния советских людей, и должны были их радовать, в том числе и в фильмах.

Но не тут-то было.

Телевизор в советском кино, как правило, — участник тяжёлых сцен а-ля «находящиеся в прострации герои тупо пялятся в голубой экран, на котором происходит какой-то нехороший сюр типа концерта якутского ансамбля песни и пляски имени Олега Попова».

Иными словами, резко отрицательное отношение кинорежиссёров к ТВ совершенно очевидно. Возможно, они видели, что телевизор отнимает аудиторию у кинотеатров, и это их совсем не радовало. А возможно, уже в то время понимали, что у телевидения в итоге останется только одна роль — тотального дебилизатора населения.

Если посмотреть этот маленький шедевр чужеземными, европейскими глазами, то поразит в нём, конечно, не строгость наших школьных нравов (к семидесятым и в столицах изрядно ослабевшая, разлетевшись страницами своего положенного в тридцатых на ученические головы для осанки талмуда), не идеологическая инакость (стыдливо выпихиваемая нашими в те поры сплошь фигокарманными режиссёрами даже оттуда, где она одна и была бы кстати), не аленье пионерских галстуков на кофейном и матросски-синем сукне формы (полностью съедаемое монохромом плёнки), не малогабаритность даже интеллигентских квартирок на Литейном и Пестеля (в Париже в семьдесят пятом, на самом пороге деурбанизации, жили куда скученнее, квартирно безнадёжнее жили). Поражает наша отечественная, в Европе неслыханная, безответственная скороспелость ранних браков, настоящего центра повествования о буднях школьного директора Свешникова. Поскольку — и это большой, глумливый палец режиссёрского карманного кукиша — главные, нутро переворачивающие переживания Свешникова самой жизнью и средой выталкиваются из общественного, из профессионального, из школьного — в частное, в стремительно и неконтролируемо разрастающееся семейственное. И главный конфликт фильма — это сопротивление Свешникова центробежной силе десоциализирующей среды («Ах, невыносимо пахнет сдоба, жизнью оказавшаяся вдруг!»)

У нас практически не говорят об этом, но в Европе не было эпохи, когда брак в возрасте первого пика осмысленного либидо, по страсти, безудержному стремлению быть вместе, не был бы в городской, тронутой образованием среде исключительной, равной выигрышу в лотерею, привилегией. Европа лавировала между навязанным монашеством и прочими видами насильственного целибата для младших детей (чтоб не распылили, не обгрызли наследство, охальники) в странах католических и осмысленным протестантским аскетизмом («сначала надо на ноги встать и вот тогда…»), достигшим своего апогея в правление королевы Виктории, когда по некоторым подсчётам до шестидесяти процентов представителей джентри супружество не могли себе позволить и не позволяли. Мало кому позволительной роскошью считалась там невеста, что «ослепительно была молодой», и ещё меньше было молодых женихов. Своё право жениться защищали заматерев, с оружием или чековой книжкой в руках, и было это право всегда выстраданным, всегда подчинённым множеству социальных условий.

Россия этих оков не знала никогда. Склоняемая к постригу Софья из «Гардемаринов» вся целиком списана из романов Олимпии де Гуж, старец Зосима отправляет Алёшу из монастыря с заветом «и ожениться будешь должен», даже «не хочу учиться, а хочу жениться» недоросля Митрофанушки вполне сочувственно оцененивается значительной частью аудитории пьесы. В браке российские дворянство, буржуазия и разночинство пользовались беспрецедентными в Европе, но и неотрефлексированными толком свободами от общественного и семейного давления, унаследованными советской интеллигенцией. И это, как и любые неотрефлексированные свободы, имело свою оборотную сторону. Как ни странно, классический, неяркий, в тени «Доживём до понедельника» захиревший, а оттого так никем по-настоящему не проанализированный «Дневник директора школы» остался едва ли не единственной отечественной попыткой осмысления исключительного в развитых обществах культурного феномена ранних, гормональных, не оправданных и не поддержанных материальной самостоятельностью женитьб. И в оценке его Фрумин безжалостен: для него это — вновь врывающаяся в упорядоченную было осознанным самоорганичением масс жизнь архаика, запутывающая, размывающая, разрушительная.

В растерянности перед юной и наглой жаждой узаконенного совокупления за родительский счёт союзниками становятся директор-либерал и завуч-консерватор, поскольку оба знают, что в своё время он, женившись, вынужден был бросить писательскую карьеру, а она, несмотря на тонкую, в зрелости сохранную красоту, замуж так и не вышла. Они — духовные собратья по половым веригам, сотрапезники в аскезе, сокамерники по свободе, которая есть осознанная необходимость, а потому — настоящие европейцы, совершенно понятные и близкие по ту сторону границы персонажи. И они — беспомощны перед вовсю захлёстывающей общество путаницей в фундаментальных понятиях. Они пока ещё способны поставить на место дурную свадебную бабёнку, ответив на её «Вот какой отец хороший, и образование дал, и кооператив молодым построил!», что образование детям дало все-таки государство, а на «Молодые теперь живут самостоятельно, сами на ногах стоят!» — заметив, что какая ж это самостоятельность, в на родительские деньги построенной квартире. Но все их аргументы рассыпаются в пыль перед неоспоримым фактом того, что «кооператив — это хорошо!» У поколения фронтовиков, сиречь победителей, согласно Фрумину, не остается другого способа одержать победу в реалиях его, всего-то на три десятилетия отстоящей от Войны современности, как не поступиться личными принципами, не осквернить фронтовую дружбу превращением её в блат (ах, как они хотели бы, чтоб в словаре не было такого слова!) — собственной семье в ущерб. Как профессионалы и педагоги, ответственные за воспитание юношества — они уже побеждены основным инстинктом и кооперативами. Уже мертвы, не подавая виду. Встретятся — заголосят в тоске: «Господи, ведь нас по алфавиту вызывали первыми к доске!»

Любопытный фильм о школе, не имеющий стройного сюжета и по существу повторяющий основные мотивы «Доживём до понедельника». Особенность как раз в эпизодности фильма — своеобразных зарисовках, в которых каждый день все начинается сначала — вот только люди разные в разных обстоятельствах (директор, например, еще и учитель, и муж, и отец), да ещё и меняющиеся.

Как всегда два типа учителей — понимающий, чувствительный либерал (Олег Борисов) и жёсткий требовательный… консерватор, видимо (Ия Саввина) в духе «мягко стелет да жёстко спать». Впрочем, режиссёр, в отличие от Ростоцкого, предпочитает относительно мирное сосуществование этих типов, не отдавая победу ни одному из них, хотя и симпатизирует главному герою.

Есть и ещё одно отличие — отвергание насилия в качестве метода воспитания и несколько важных деталей о системе образования: типа работы с двоечниками. Так что просмотр бессмысленным и беспощадным не будет.

Взяв за основу сценарий Анатолия Гребнева, режиссёр Борис Фрумин решил снять актуальное и злободневное кино о школьниках, «Дневник директора школы». Те, кто видел фильм «Доживём до понедельника» путём нехитрых сопоставлений могут уловить некоторое сходство этих двух картин. Там и там учитель мужчина, учитель в возрасте, фронтовик. Оба горячо и беззаветно, по боевому, преданы и верны своему делу. Только Илья Семёнович (Вячеслав Тихонов), учитель истории, а Борис Николаевич (Олег Борисов) учитель литературы и по совместительству директор школы. Идеи и мысли, которые они стараются донести до молодого поколения также схожи, равно как и методы их работы. Но всё-таки, это кино, надо быть откровенными, немного попроще.

Если в начале картины мы видим пятерых друзей-фронтовиков, которые отмечают какой-то праздник, возможно День Победы, то действие это скоротечно и быстро перетекает в школьные будни Бориса Николаевича. Его только-только назначили директором школы N183. Он, хоть по его словам и отбивался от этой возложенной на него миссии, но отбиться, так и не смог, а может быть не захотел. Так вот, мы видим его рабочие будни, отношения с учителями и главным образом с завучем, Валентиной Фёдоровной, которую играет Ия Саввина. Валентина Фёдоровна ведёт химию, но чувство прекрасного, как то, стихи, ей ведомо и небезразлично. Как завуч, она устраивает клуб интересных встреч. Но не все, разумеется поддерживают эту инициативу. Нет, учителя может и все, а вот ученик Кольцов, способный, одарённый парень, никак не хочет идти на встречу с современным поэтом. Более того, он при всех дерзит завучу, за что получает грамотный втык от директора. Но эта история ещё не закончена…

Помимо работы, режиссёр в полных красках даёт представление о личной жизни директора Свешникова. Он женат, у него сын студент, который хочет бросить ВУЗ и жениться. Такая вот лирика без арифметики. Словом, есть над чем поломать голову. Олег Борисов в роли директора Бориса Николаевича Свешникова просто идеальное попадание в образ. Настолько тонко и точно передан персонаж, что веришь не задумываясь. При приёме на работу молодых учителей у Бориса Николаевича есть интересный вопрос, который заставляет улыбнуться. В чём он заключается ? Всё очень просто. Если девушка, пришла работать учителем и говорит «транвай», вместо положенного «трамвай», то работу она не получит. Такой вот нехитрый вопрос.

Ия Саввина таже замечательно смотрится в роли завуча. И при внимательном просмотре этой картины, можно увидеть, что недавно назначенный директор ей симпатичен, хотя они бывает и спорят. Сцена, когда герой Олега Борисова навещает больную героиню Ии Саввиной умиляет и трогает. Диалогов в этой сцене практически нет, зато есть такое чувство, как уважение. Понравилась мне и музыка В. Лебедева к этому фильму. В целом, очень хорошее кино, базирующееся на морально-нравственных принципах и устоях.

8 из 10

Очень и очень люблю Олега Борисова и его творчество. И какое наслаждение я получила, посмотрев этот фильм. Фильм добрый, чистый, правильный и в рамках того времени — немного наивен. И от этого становится грустно, когда понимаешь, что в наше время практически не осталось школьных учителей, которые могли бы говорить стихами и толковать на грамотном красивом Русском языке.

Не осталось школьников, которые могут поспорить с учителем о поэзии, не осталось директоров школ, которые среди ночи приедут забирать ученика из милиции.

И давайте читать классику!