За рекой — граница (1971)

По-разному подходили режиссёры к теме пограничников. Народный артист СССР и Народный артист Туркменской ССР Алты Карлиев нашёл своё видение службы на границе. И видение это вызывает во мне некоторую растерянность. Начало вполне соответствует теме: призывник Ата Мурадов (Ата Алавов) проводит последнюю ночь в прогулке с возлюбленной Лейлой Сарыевой (Лейла Абукова). Слова нежности и верности. Клятва непременно ждать и дождаться. В общем, хорошее лирическое начало, которым впоследствии можно «оттенить» трудности и тяготы службы молодого пограничника. Вот только на долю этих самых «тягот» приходится совсем небольшая часть общего хронометража. В основе сюжета лежит прекрасная повесть Олега Смирнова «Барханы», в которой писатель с присущими ему страстностью, любви к человеку и большим проникновением во внутренний мир своих героев рассказывает о советских пограничниках наших дней, о новом поколении солдат — преемниках и сыновьях тех, кто боролся с врагом в годы Великой Отечественной войны. Однако сценаристы Алты Карлиев и Давид Маркиш сочли нужным существенно её «подкорректировать», после чего от первоисточника почти ничего не осталось, кроме истории, в которую верится с большим трудом. Не понимаю, зачем было нужно так коверкать повесть, которая содержала в себе все необходимые элементы для хорошего приключенческого фильма: динамика, яркие персонажи, сочный колоритный слог.

Достаточно прочитать всего один абзац, чтобы полностью прочувствовать подлинную атмосферу службы в песках: «Дозоры, секреты, засады и всякое прочее — утром и вечером, днём или ночью. Дозоры, секреты, засады и всякое прочее и под осенним звёздным небом, когда змеи ищут тепла и заползают на заставу; и под зимним дождём: первые капли впитываются в песок мгновенно и без остатка, но через пять часов пенные, ливневые потоки подмывают барханы; и в весенний буран, выворачивающий опоры высоковольтных передач, дымящий песком до горизонта, в благостную пору буйного цветения маков и тюльпанов — алых, жёлтых, фиолетовых, в лепестках квартируют каракурты, скорпионы и другие паучки; и в воскресший с июня зной, с этого раскалённого добела месяца твой лучший друг — фляга в войлочном чехле, а худший враг — москиты, что прячутся днём в норах грызунов — песчанок, набираясь от них трупного яда, ночью же роятся над твоей головушкой. Но в общем ничего исключительного. Просто год службы. Триста шестьдесят пять дней. Даже с хвостиком — плюс двенадцать дней, если быть точным. Двенадцать дней второго года службы. Замечаний не имел. Совсем наоборот — благодарность имел. За бдительность в дозоре. Покамест в этом проявилась отцова суть». Зачем нужно было всё это выбрасывать, высасывая из пальца карикатурных персонажей?

Ещё более странной выглядит погоня за нарушителем. Зритель — существо доверчивое и верит многому из того, что видит на экране. Но именно по этой самой причине следует снимать такие напряжённые сцены если не максимально достоверными, то хотя бы — минимально правдоподобными. В повести читаем: «В окулярах — стебли сухой травы, складки местности. Ничего, никого. Но что это? Проступают неясные пятна. Они делаются чётче. Совсем чёткие: три лошади, три всадника! Кони трудно, устало рысят, на них — тугие мешки, всадники держат наизготовку карабины. Наряд пропускает неизвестных, и Долгов, убедившись, что за этими тремя никто не следует, подает команду: — Стой! Руки вверх! Бросай оружие! Рысивший последним всадник мгновенно поворачивается в седле, вскидывает карабин, стреляет на звук. Пуля вжикает возле уха Долгова. Прицелившись, он нажимает на спусковой крючок автомата. Короткая очередь — и нарушитель, взмахнув руками, перелетает через лошадиную голову. Двое других также открывают стрельбу по наряду — возле уха снова вжикает. Нахлестывай коней, пытаются уйти. Очереди из солдатских автоматов настигают коней: сбрасывая мешки с терьяком, подминая под себя контрабандистов, они валятся наземь». Коротко! Ёмко! Результативно! А что показывает зрителю режиссёр? Какую-то невероятную погоню, перемежающуюся кадрами с Лейлой. Да какая там Лейла, если нервы натянуты как струны, а в висках бешено пульсирует кровь!

Единственное, в чём не могу упрекнуть сценаристов — они подобрали актёров, созвучных по именам с главными героями повести: Ата — Андрей, Лейла — Лиля, Федя — Фёдор. Вот только фильм от этого лучше не стал…