Холодно — горячо (1971)

На мой взгляд, одно из основных отличий советского кинопроцесса от современного российского (и от западных любых эпох) — в очень высоком художественном уровне (и какой-то неизменной одухотворенности) средних, проходных, нацеленных на одноразовое потребление массами работ. Шедевры кино в СССР представляли собой вершины, вознесенные мощным горным хребтом крепкого среднего кино-уровня, а не редкие вулканические образования среди равнин штамповок и бездушных поделок. Полагаю, нынешний российский зритель, заставший еще «то» время, говоря о вырождении отечественного кино, сокрушается больше всего об утрате (точнее, невозобновляемости) именно этой прослойки фильмов, позволявших ему без надругательств над собственным, сформированным ими же неплохим вкусом душевно отдохнуть после работы (поскольку — будем объективны — по-настоящему выдающихся, серьезных, сложных работ сейчас не меньше, чем когда-либо).

Телефильм «Холодно-горячо» из таких — качественных и непритязательных, почти невзрачных, но полных какого-то неизъяснимого очарования советских середнячков. Он снят очень малыми средствами, актеры в нем собраны с бору да по сосенке, неизвестные, кроме Валентины Владимировой не примелькавшиеся и позже, он грубовато смонтирован (очень заметны, в частности, цензурные, вероятно, купюры, не сглаженные по какой-то причине более органичными переходами от сцены к сцене), но и при всей своей вторичности и скромности смотрится он на удивление свежо, радостно, с удовольствием не только ностальгическим, но и эстетическим, и сопереживательно-эмпатическим, и — что самое неожиданное — поражает местами такой зрелостью, проблесками такого мастерства, какие сделали бы честь и лучшим образцам киноискусства. Этот фильм, вне всякого сомнения, смотрел и изучал Алексей Мизгирев, готовя свой «Бубен-барабан» (явная полемичность которого по отношению к основательно забытой кино-истории не может не броситься в глаза внимательному зрителю), лепке образа Инной Кондратьевой сознательно подражала Наталья Негода.

Да и само мизгиревское повествование не есть ли лишь доведенный до постмодернистского абсурда пересказ сюжета Николая Чуковского, превративший женскую невостребованность интеллигентной библиотекарши в бешенство матки, демобилизованного — в бывшего зека, веселого клоуна — в бездомного шута, соцреализм — в «Анжелику»?..

В «Холодно-горячо» режиссеру Николаю Розанцеву и актерам (Елене Одинцовой, Платону Андрюшину, Лидии Штыкан, Инне Кондратьевой) удается создать главное — живых, объемных, достоверных, вызывающих сложные чувства персонажей. Очень привлекателен — горяч, порывист, но и нежен, тонок — рабочий паренек Володя в исполнении Андрюшина. Красива и внешне подчернуто, до бесчувствия холодна обжегшаяся в прошлом и боящаяся новых разочарований Вера — заведующая библиотекой, потомственная интеллигентка, принципиальная и бескомпромиссная, ранимая и истосковавшаяся по любви. Очень хорош — просто до дрожи — ее диалог с героиней Кондратьевой — такой же одинокой, такой же истосковавшейся, но давно уже утратившей надежду. Очень сильна сцена игры в «холодно-горячо», в которых за незначащим жонглированием репликами так ощутимо протекает, утекает верина жизнь. Ненавязчива, но чувствительна символика: две любимые картины Веры — «Дети, бегущие от грозы» (сестренка, поглощенная заботой о братишке) и «Княжна Тараканова» (бесстыдно декольтированная, изнывающая и на стену лезущая не от страсти ли красавица) — как два полюса, к которым ее попеременно тянет и которые она не умеет, не знает как примирить; платье с выпускного, в котором Вера бежит провожать Володю; стихи Евтушенко, позже растиражированные «Иронией судьбы», а помимо него — Пушкин, Некрасов, Шекспир… Конечно, этот фильм не стоит переоценивать, он никак не тянет на забытый шедевр, но на душе после него светло и покойно, чисто, нежно, чуть грустно. А это уже немало.