Интеррабанг (1969)

Фильм 1969 года. До моды на джалло еще года 2—3. Тогда их начнут снимать по 50 фильмов в.. . полгода. Это зарождение жанра. И зарождение много интереснее, чем некоторые образцы. Есть: заброшенный остров, фотограф, модели, убийства.

Пока фотограф и модели ждут помощи от друзей, происходит побег маньяка из тюрьмы. И теперь всем им угрожает опасность.

Но затем маньяк приходит и все становится сложнее.

Название фильма — это еще один изящный ход. Не слово, а символ в названии фильма. Это как Принс, когда -то сменил имидж и имя, и его стало невозможно произнести, поэтому его называли для простоты Мистер Символ. Здесь такая же схема проделана с названием фильма, а интеррабанг — это лишь расшифровка знака, что означает это слово — смотрите внимательно фильм. Но собственно, такие чувства он, безусловно вызывает.

В роли маньяка замечательный стильный Умберто Орсини, который к сожалению ни в чем более привлекательном не снимался, в дальнейшем ему остались какие-то продолжения «Эммануэлей» и чего-то в том же духе.

Режиссер Бъяджетти, о котором мы ничего не знаем начал снимать еще в конце 50-х годов. И вот попал под моду на триллеры Марио Бавы и К. Но вдохновлялся он больше «Фотоувеличением», сами знаете чьим. Перед нами пляжный вариант джалло. Пляжный во всем. Легкий и ненавязчивый. Большую часть времени герои проводят купаясь и загорая, весь фильм герои и героини находятся в бикини и купальниках. Однако все рамки приличия соблюдены и даже в откровенных сценах (это, кстати забавно смотреть) бюстгальтер героинь расстегивается, но не спадает вниз, отчего эти эпизоды уже нельзя называть откровенными. По сравнению с тем, во что превратит джалло госпожа Фенек — здесь пионерский костер.

Пляжность присутствует и в сюжете. При таком солнце и таких девушках — ну какие могут быть убийства. Но заброшенный остров требует интриги. И она приходит. Один за одним герои исчезают или погибают. А атмосфера блаженства на фоне солнечной природы островной Италии расслабляет. И мы получаем джалло без джалло. Интрига с убийством и без убийства. Как в сказке — приди в одежде и без одежды. Такой чертенок в табакерке. Шило в мешке наизнанку. И это конечно, не может не притягивать и завораживать. Девушки гуляют в купальниках, фотографируются в купальниках, погибают в купальниках. Страшно, но кровавых сцен тоже не показывают. Просто детектив на воде и жаре. Саспенс, лето, Италия.

Такая цепочка выстраивается, но перед финалом режиссер не сдержался и показал-таки гибель. Она конечно лишена логики, поскольку все было весьма изящно, секс без крупных планов, убийства без кровавых подробностей… Но убийство ли это? Ну то есть как показал, может быть все это вновь подстроенная мистификация на фоне яркого солнца?

П. С. Что касается диалогов главных героев, то мне подумалось, ну наконец-то, люди обсуждают здравые идеи и разговаривают на языке обобщений, обсуждая глобальные проблемы отношений, сыпят афоризмами (для кого-то это философствование? ну, я не могу!) вместо обыденного «А ты с кем переспала?».

Герметичный триллер, жаркий летний остров, ломается катер. Напоминает «Пять кукол для августовской луны», правда? Но нет, речь идет о ленте Джулиано Бьяджетти «Interrabang».

Сюжет: Фотограф с моделями оказываются заперты на острове, где по невероятной случайности прогуливается сбежавший убийца. Впрочем, это нетипичный пример джалло — большая часть фильма построена на диалогах, убийца не ходит в плаще и не действует как рука с ножом, а плавает в джинсах и майке. Вообще говоря, само появление убийцы в фильме провоцирует не последовательную резню, а конфликт характеров. В какой-то момент становится сложно поручиться за то, что мы смотрим триллер, а не психоделический сон.

Психоделическое кино на рубеже шестидесятых-семидесятых было естественным феноменом, и я имею ввиду даже не кормановский «Trip», а якобы жанровые фильмы, типа «Суккуба», «Ящерицы в женской коже», «Se sei vivo spara» и «Иди, иди, вечная девственница». «Интеррабанг» не похож на них. В нем нет аудиальной и/или визуальной сюрреальности в привычном смысле этого слова, он достаточно рационально снят, и вообще напоминает какую-то рекламу: дефилирующие девушки в купальниках, яхты, и все это под лаундж-босса-нова. Но стоит героям открыть рот — звучит (как будто афоризм) риторическая конструкция. Емкая, стройная, осмысленная, но в силу специфической риторичности почти полностью абстрагированная от остального вербального состава фильма, который процентов на 70 — аналогичные риторические фразы.

В какой-то момент фильм приходит к стандартным рычагам джалло: насилию и сексу. Фильм совершенно невинен, однако какие-то очертания эротического модуса полностью ясны, и оказываются (да-да) вновь риторичными, на грани профанного теоретизирования гендерного «я». Показательна сцена, когда героиня кричит: «Полов больше не существует! Это величайшее завоевание, как первые люди на луне!». Создается чувство, что смотришь не просто рекламу, а рекламу снятую инопланетянами для героев этой же рекламы. Насилие в фильме столь же риторично, невинно и кислотно. Каждое «убийство» сопровождается либо каким-то инопланетным монологом, либо почти театральным (по Арто) действием.

Фильм странен, интересен. Это безусловно психоделическое, но латентно психоделическое кино. Подобное кино, конструкторное, простое, но неповторимое, встречается как-то случайно, по наитию. И это наитие странным образом созвучно «случайности», «брошенности» риторических конструктов, находимых в самих кинолентах.

Возникает искушение предположить, что этот фильм является не столько единицей психоделического кино, сколько психоделическим фактом истории, потому сюжет его присутствия и последующего восприятия оказывается изоморфен сюжетам его содержания.

Кулон в виде интерробанга носит на груди одна из героинь фильма.

10 из 10