Самурай (1967)

В юности эта работа Жан-Пьера Мельвиля не произвела на меня особого впечатления, затерявшись среди более ярких (как мне тогда казалось) картин с Аленом Делоном. И вот после «Убийцы» Финчера ассоциации в голове возникли незамедлительно, и пересмотр с высоты возраста назрел сам собой. И вот теперь смело беру свои тогдашние слова назад. Лента сколь аскетична, столь при этом и объёмна. При минимуме диалогов, которые здесь, собственно, нужны-то больше для формальности, всё заполняет восхитительный и волшебный киноязык. Лента погружает, не отпускает, а приходишь в себя лишь после фирменного финала по-французски. Ну или точнее по-японски, ибо такой невероятной эклектики западной подачи с восточным содержанием в мире сыскать весьма сложно. Ален Делон — однозначно король каждой сцены и каждого эпизода. Помимо своего классического типажа «холодного красавца» артист отменно даёт «мистера Смерть», от взгляда которого натурально веет смертельным холодком, и ты понимаешь, что у тебя осталось лишь пара мгновений жизни. Невероятное и безумно стильное кино в неповторимым шармом. Большое кино великого мастера.

10 из 10

«Le Samourai» представляет собой небольшой бриллиант, ограненный с ужасной точностью: классный, элегантный, ослепительный и совершенно индивидуальный. В нем преступление рассматривается как драма, а преступники - как усталые рыцари, самураи современности, переполненные собственными видами чести, верности и стоицизма. Это фаталистическое, в высшей степени уникальное видение, по-своему романтическое. Стилизованный характер картины означает, что его случайные всплески насилия, хотя и бескровные, прокалывают поверхность с шокирующей ценностью, с которой не могут сравниться более дерзкие и грязные эпизоды в других фильмах.

Le Samourai начинается с идеальной сцены, задающей тон. Пока мелькают вступительные титры, мы видим широкий кадр старой скудной квартиры, пропитанной темными и мрачными серыми тонами. В центре кадра птица, прыгающая в своей клетке. И почти незаметен мужчина, лежащий на кровати и выпускающий легкие струйки дыма из сигареты. Он идеально сливается со своим темным, непритязательным жилищем. Эту сцену, как и весь фильм, можно назвать завораживающей. Она захватывает внимание и держит нас поглощенными своим тихим и дотошным мастерством. Далее последуют тщательно зарезервированы для определенных сцен редкие диалоги, и камера будет рассказывать большую часть истории.

Le Samourai разработан как игра в шахматы между двумя одинаково умными и решительными противниками. Один из них, Джефф Костелло, является опытным наемным убийцей, чьи деяния невозможно отследить, а алиби — нерушимы. Другой - полицейский, который уверен, что Костелло несет ответственность за недавнее убийство. Он считает, что при упорной настойчивости сможет уличить кого-то из свидетелей во лжи или обнаружить какое-то несоответствие в рассказе подозреваемого. По мере того, как фильм развивается и очевидный мат приближается, уровень напряжения в «Самурае» достигает почти невыносимого уровня. Костелло — шифр, дзен-убийца, лишенный отчаяния или психотического драйва классических нуарных убийц, но его фасад начинает трескаться, когда мир обрушивается на него, обнажая израненную психику, скрытую за его пустым лицом.

Работая с жанровыми условностями и вопреки им, фильмы Мельвиля - приглушенные, невозмутимые абстракции пространства и жестов, сдержанные, утонченные, палитра сведена к основным цветам и композициям. Его персонажи, часто курящие, задумчивые, созерцательные, каждый жест которых украшен легким щегольством, движутся по мечтательным пейзажам и интерьерам, каким-то аскетичным и лоснящимся одновременно. Они слишком круты, чтобы жить, и большинство из них умрут, как и самый красивый француз на земле, закутанный в огромный, но идеальный плащ с погонами, скрывающий глубокие синие лужи пустоты под полями шляпы-федоры. Он смотрит в парижскую морось через заляпанное дождем ветровое стекло - момент глубочайшей меланхолии, квинтэссенция одиночества.

Кто-то сказал: «прекраснее Делона лишь одна ярость забвения». И это действительно так.

Главным достоинством «Самурая» является конечно же классический Ален Делон в плаще, сигаретой во рту и потным пистолетом в кармане. Роль отыграна блестяще, если это уместно говорить про игру «таинственных молчаний в диалогах грустного киллера».

Не обязательно находится в дождливом Париже (речь не о Сенчине), чтобы «Самурай» профессионально (речь не о Бельмондо) убил вечер. Это хороший боевик, как говорится, смотреть всей семьей.

История Кастелло она больше про одинокую романтическую фигуру, обманутую и отвергнутую миром. Про sigma male ронина. Почему режиссер решил переименовать фильм в самурая? Непонятно. В сюжете нет никакой службы господину с большой буквы. Все таки Кастелло это ронин, не самурай.

Данная лента считается эталоном в жанре фильмов про наёмных убийц, поражая своей сероватой эстетикой, безмолвно-хладнокровным главным героем и монотонно-последовательным сюжетом нисколь не усыпляющим зрительский интерес спустя целые десятилетия после её выхода.

Не раз отмечалось значение «Самурая» для появления на свет таких не менее культовых киноработ, как «Наёмный убийца», «Пёс-призрак: Путь самурая», «Водитель» и даже «Леон». Рассматриваемая картина сформировала определённую структуру, опираясь на которую, воспринимая её как первозданный шаблон, можно без труда сотворить настоящее кино-совершенство, что, собственно, и удалось постановщикам вышеупомянутых лент.

Стоит также отметить некую сюжетную схожесть «Самурая» с другой популярной французской картиной о наёмнике — «Профессионал». Их разделяет всего каких-то 14 лет (картина с Бельмондо в главной роли вышла в 1981-ом году), однако невероятно разнится внутреннее наполнение этих кинолент. Если «Самурай» весьма меланхоличен, последователен и скуп на резкие извороты сюжета, то «Профессионал» полон динамики и экшена с весомой долей ироничного юмора.

Эти два популярных фильма прекрасно демонстрируют насколько развитие кинематографа в сторону упрощения смысловой, культурной и творческой нагрузки и увеличения развлекательного, неостановимого и лёгкого фарса шагнуло далёко вперёд за какие-то полторы декады лет, перейдя от невероятно провокационного, умного, часто гениального кино 60-х и первой половины 70-х годов к незамысловатому и бесшабашному кино 80-х, основной целью которого служит увеселение разума зрителя. «Профессионал» — отличная киноработа, однако выявленная в процессе сравнения с «Самураем» тенденция имеет объективный взгляд на развитие мирового кинематографа.

Конечно, нельзя не отметить великолепную роль Алена Делона, безгранично талантливо исполнившего главную партию фильма, и Франсуа Перье, бесподобно воплотившего на экране единственного «живого» персонажа картины.

«Самурай» — легенда мирового кино, удивительно прекрасно изображающий одиночество во всей минималистично-серой окружающей действительности.

- Определение из Бусидо «Нет более глубокого одиночества, чем одиночество самурая, разве что, может быть, одиночество тигра в джунглях», на самом деле никакого отношения к кодексу не имеет, но определяет фильм и то, о чём пойдёт речь. Но если вдуматься в это, то определение так себе. Как и название фильма не совсем удачно. Ну, есть же оригинальное название произведение «Ронин» — вот это полностью соответствует смысловому содержанию фильма. Ронин и самурай имеют совершенно разное значение.

В чём разница между самураем и ронином? Самурай — это тот, кто служит своему господину, сюзерену и отличается исключительной преданностью. Ронин — это деклассированный воин, который не имеет покровительства и не имеет господина — это вольный воин. Самурайскую преданность и кодекс в современном мире более чётко реализовал Джим Джармуш в фильме «Пёс-призрак. Путь самурая». А вот фильм «Самурай» реализовал суть именно ронинов, т. е. рыцарей-одиночек.

— Пусть Мельвиль и говорил, что музыка в фильме ему самому не нравится, и что вообще сложно отыскать качественного композитора где-нибудь в Бургундии или Нормандии. Но, как по мне, музыка, в целом, неплохая и удачная. Я даже качнул саундтреки из фильма. Так что отвешу свой реверанс в сторону Франсуа де Рубэ. Здесь как в компьютерной игре — каждой локации соответствует отдельное музыкальное сопровождение. Атмосферная джазовая музыка, а саксофон, как известно, отлично подчёркивает одиночество и аскетичность главного героя.

— Фильм сразу захватывает атмосферой. Это нуаровский концепт, так что практически все элементы, присущие этому жанру, на месте — костюм двойка (плащ+шляпа), дождь, удушающие городские пейзажи, дым сигарет (Делон успел за первые 15 минут фильма скурить 4 сигареты), и, конечно же, femme la fatale. Мельвил соблюдает все эти традиции, хотя образ роковой женщины здесь не такой очевидный и требует определенного осмысления.

- Фильм очень стильный. Здесь каждый кадр выверен, а с декорациями и интерьером комнат поработали дизайнеры. Даже в бедной обстановке комнатки главного героя есть определённые цветовые сочетания: красные этикетки на бутылке и синие-белые коробочки на шкафу.

- Не очень понимаю тех, кто пишет о симпатии к главному герою, который является наёмным убийцей да ещё и шизофреником. Надеюсь, это лишь симпатия конкретно к Алену Делону в образе эдакого холодного, отрешённого типа с невесёлым настроением.

-В фильме можно найти логические нестыковки и изъяны, но они радикально не влияют на общее впечатление. Особенно повеселила задача полицейским в начале фильма: ловить высоких молодых людей в плаще и шляпе согласно ориентировке. В итоге, Делона берут на проверку и садят в каталажку к таким же попавшимся. Но рядом с Делоном сидит какой-то старичок бомжеватого вида: в шляпе, с седой бородой и недовольным видом. А в участке на опознании вообще поставили женщину…

Добротный фильм. Понравился куда больше, чем предыдущий отсмотренный фильм Мельвиля «Красный круг»

Шикарный фильм. Шикарный Делон. Шикарный плащ и шляпа. И белые перчатки. И шоколадная пианистка в ночном клубе. И нестерпимо прекрасный классический Ситроён ДэЭс. И Мельвиль, вернувший былую славу нео-нуару, в чём-то превзошедший своих праотцов 40—50-х, тоже прекрасен. Хотя, казалось, Богарта, его ироничную с издёвкой улыбку и канонический тренч не затмить никому. И Бэколл не затмить.

А вот, поди ж ты, Делон, не сказавший за фильм и пары слов, и не выразивший ни единой эмоции, хотя камера неотступно следовала за его лицом весь фильм, побил в своём пути воина-одиночки самого Богарта. И смуглокожая роковая красотка, составившая Делону безмолвную пару, одним мимолётным движением взгляда бьёт всех классических нуаровских женщин-вамп золотой поры Голливуда.

Слишком много писать, раскладывая каждый кадр и растекаясь в бесконечном объяснении внутренних пружин драмы, чтобы хоть как-то попытаться осознать феномен и значение для мирового кинематографа Самурая. И так и не выразить и сотой доли.

Baddy Riggo, 02.06.2020

Природа убийцы странна, непредсказуема. Ни история, карающая моральными приговорами; ни криминалистика, где убийство — томная нескончаемая рутина; ни медицина и психология, исследующие феномен маньяка свыше сотен лет и не приблизившаяся к средствам его остановить — ничто не разоблачает этого человека, корнями исшедшего из металлических эр и готового убить — из-за корысти, мести или просто так. Но Жеф Кастелло — это отдельный случай, попадающий в диаспору легендарных убийц без суда и следствия. Попадает вопреки, не имея приметной индивидуальности, сливаясь с многомиллионной толпой с иголочки одетых мужчин Парижа, — абсолютно неинтересный с точки зрения криминального менталитета человек. Он и ведет себя также: не устраивает резню и пальбу, не оставляет следов, не балует себя роскошью… и не эпатирует по жизни, остается неразжеванной личностью, бесцельно метающую пули своим жертвам — таким же замкнутым — по заказу преступных боссов. Таких же замкнутых боссов. Его мир граничит с бедствием материальным, слитым в блеклые серые тона старой квартиры. Но Жефу, кажется, наплевать.

Угнетающие стены дома сменяют развалины окраин столицы. Триумфальная арка отдает свое величие напоминающему по форме гаражу, где сидит подпольный автомеханик и ловко меняет номера угнанного с помощью n-ного ключа из толстенной связки седана. А затем задание, не вызывающее восторга ни исполнением, ни послесловием, оно спокойно происходит, это убийство хозяина ночного клуба. А зачем эмоции? Жеф всецело их уничтожает, со змеиным хландокровием уходя в закулисье французского сердца. Но событийность ни в коем случае не заставляет зевать. Она играется с саспенсом, растягивает его максимально возможно без академической симфонии, затем стягивает вновь, заставляет поиграть в жмурки даже не героев с героями, а зрителей с шикарным Аленом Делоном, убегающим от религиозного и метафизического правосудия. Воистину воодушевляюще, особенно когда режиссер Жан-Пьер Мельвиль не балует ничем, кроме нуарного отображения и сопутствующей ему симптоматики. И то бодрый джаз с тенями костюмированно-новоявленных Сэмов Спейдов редко зрим на фоне бергмановских цветных и довольно свежих панорам. Ведь Мельвиль снимал не детектив и не типичный триллер. Его Кастелло — и вовсе первый медийно-раскрученный наемник, отпустивший термин «киллер» в вольное кинематографическое плавание.

И он получился мастером своего ремесла, бриллиантовым убийцей. Он с легкостью обеспечит алиби, беспечно перенесет опознание, животными инстинктами уличит прослушку. Это идеальный солдат преступного фронта, стоящий целой армии. Неубиваемый. Непреклоняемый. Он восхищает, как хищнический бросок анаконды на жертву — и сам действует подобной стратегией. Жеф филигранно заставляет собой впечатляться, хотя и при желании не сыграет в героя Кэгни или Хичкоковского убийцы. Он, скорее, достигнет и переплюнет Хамфри Богарта, что до конца не удалось сделать Годаровскому Пуаккару. И эта находка изумительна. Криминал Кастелло — эстетическое совершенство, чистое, как ангельская душа. Здесь нет крови, дырявых бездыханных тел и пустой болтовни — бутафории да и только. Неудивительно, что первые слова в фильме звучат по окончании десяти минут, а те немногочисленные, что все-таки звучат, достойны отдельных цитат. У Мельвиля получилось кино не о преступлении или преступнике, а об их природе. О первородном, обработанном — явление самого процесса, лишенного целей и наполнения.

Отсюда фигура главного героя становится ключевой с первой до последней минуты. Причем не совсем верно может появиться суждение о его оправдательной позиции, как о тяжести одиночества. Жефа тотально прессингует и организованная преступность, и интуитивно-зажимающая жандармерия тиранически настроенных, будто бы от своего бессилия, полицейских. Ненужный профессионал, одинокий профессионал, сам дошедший до такой жизни, когда сногсшибательные гонорары становятся не более чем погремушкой для подруги-канарейки, а женщина — доказательством невиновности. Но образ Жефа символизирует не совсем глубину одиночества. Даже эпиграф в начале картины за мнимым авторством кодекса самурая может задать тон опустошенности, сравнимой с тигром в джунглях (на самом деле, его придумал режиссер), но на деле прикрывает забредающий в иррациональное символизм. Жеф совершенен, его чувства отсутствуют, он не заплачет, не захочет отомстить, не испытает истинного облегчения от освобождения из-под стражи. Его поиски заказчиков — прелюдия ко встрече с собой, а не вендетта, бессмысленная и бурлящая. Легкое бегство от полиции по тоннелям метро — кошки-мышки, своеобразный досуг, замена театрам или футбольным матчам. Все человеческое ему чуждо, кроме аристократической моды. Не случаен его выбор, в черный или белый костюм одеться перед походом на дело… Еще как не случаен. Он превращает одевание в эдакий дресскод собственной судьбы. Жеф и есть само воплощение Смерти — субстанции, иррационального, чему нет дела до эмоций, до причин, до графиков и до денег. Убийца все знает заранее, отчего становится понятен выбор цвета одежды или некоторые диалоги. Более того, они приобретают необъятное осмысление.

Только загадочная джазовая пианистка Валери не поддатлива Жефу. Кроме нее на экране не встретится ни одного чернокожего. Она будто бы явно определена с самого начала инородной личностью, гораздо ближе оказавшейся к Кастелло. Она играет им и манипулирует чиновниками, дабы потом очаровать темного всадника, причем не в форме сексуального или рассудительного желания — их встречи не видны зрителю, как и козни матушки Природы. Что на них происходит, Мельвиль уже не ответит и не подскажет, ведь он сам не знает. Пусть свидетель фильма решит загадку самостоятельно. Режиссер лишь оставит замысловатую концовку, где разряженный пистолет заставит стрелять полицейских, и впервые в фильме прольется кровь, от рук людей, обезобразивших явление смерти, так и не решивших интуитивный ребус своего комиссара. А Валери даже не испугается и продолжит наигрывать мелодию. Все равно сочтутся они с Жефом, выполнившим свою тайную миссию.

Чем бы не одарил поклонников французского и мирового кино Жан-Пьер Мельвиль, он, скорее, рылся внутри себя, пытался отделаться от одних (ранних) образов своих работ и находил плацдарм для других. Оттого вне жанра картина вряд ли апогейски ценна. Но, к сожалению, его ранняя смерть не раскрыла в талантливом постановщике потенциала на все сто, и фильм стал его общепризнанной вехой. То, чем он поделился в «Самурае», безусловно раскрыло возможности гангстерского кино, доселе бывшего в тучном теле бугая с дисковым «Томпсоном» наперевес. Но его киллер так и остался, пожалуй, главным романтиком профессии. Поздние режиссеры, будь то Тарантино, Джон Ву, Люк Бессон, не могли оставить своего экзекутора без не планарного характера или драматического прошлого. Тем самым, образ молчаливого Делона утек, словно Сена, в Атлантику, иногда оседая на стенках набережных. И никто не осадил его, увековечив как эталон.

8 из 10

Джармуш щедро цитирует «Самурая» в своем чудесном «Псе-призраке». Это разные и одинаково достойные фильмы, имеющие общее волшебство тишины, как и несколько отчужденное сопереживание происходящему и действующим.

Здесь нет той теплоты, задумчивости и иронии, что хронически сквозит у Джармуша, но фильм затягивающий и целостный, при этом хирургически точный и вполне эмоциональный (в самый раз для интроверта).

Любопытно посмотреть и на представленную в массе мелочей и характерных деталей Францию середины 60-х. Может быть, даже внимательнейший Тати так не передал бы фоном контрасты быта, шершавость стен, запах метро, сырость подъезда…

Думаю, буду пересматривать не раз.

Образ наёмного убийцы живущего согласно своему собственному кодексу чести для искусства вовсе не нов, и вряд ли когда то перестанет быть популярным. Мы слишком любим романтизировать всё запретное и опасное, что бы отказаться от такого типа персонажей. Да и идея честно показать быт киллера в кино не кажется такой уж здравой, скорее всего такой герой будет банально неприятен зрителям. А вот благородные убийцы в кино точно прижились, Жан- Пьер Мельвиль может одним из первых принёс такой образ в кино, но он точно был не последним.

По форме лента наверно является криминальной драмой выполненной в похожей на нуарную стилистику. Огромную роль в ней в играют не столько поступки героев, сколько их мотивы и эмоциональное состояние. Интересно подано психологическое противостояние главного героя и расследующего его дело офицера. Довольно непривычно воспринимается ситуация когда оба героя знают друг о друге правду но ничего не могут с ней поделать. И что самое важное в фильме почти полностью отсутствуют экшен сцены, всё немалое напряжение передаётся исключительно диалогами и бытовыми деталями. И трагический финал кажется правильным, ведь у героя живущего такой жизнью и не могло быть иного её завершения.

Интересный фильм оказавший огромное влияние на кинематограф и послуживший источником вдохновения для многих режиссёров.

7 из 10

Нет более глубокого одиночества, чем у самурая, кроме, может быть, одиночества тигра в джунглях.

Жан-Пьер Мельвиль, «Самурай»

Замечательный культовый гангстерский фильм Жан-Пьера Мельвиля, в главных ролях Ален Делон, Натали Делон и Франсуа Перье. Давно классика. Талантливая атмосферная музыка Франсуа де Рубэ. Нуар.

Делон играет наемного убийцу Жефа Костелло, который живет в квартире с невзрачным интерьером. Глаза синие, холодные. Из близких существ — только птица в клетке. По квартире стелется дым от сигарет — суррогат облаков на небе, символ загазованных городских улиц.

Жеф внутренне дистанцирован от людей. С продавцом оружия у него нет эмоциональной связи, кроме, может быть, связи, которая бывает между хищниками в джунглях. Жеф тормозит на светофоре, рядом останавливается автомобиль, Жеф недолго смотрит на женщину-водителя, холодно отворачивается. Она не оставила его равнодушной, интерес на миг появился; Жеф или сознательно его пресек, или сам по себе, уже автоматически, пресекся связующий и объединяющий людей, тянущийся к ним импульс Эроса. Не равнодушие к этой случайной женщине, но подавление интереса. Почему Жеф его подавляет? Неизвестно.

То же самое с Жанной, которая дает ему алиби. Ее интерес к нему естественный, излишних внутренних ограничений у нее нет — ограничения, холодность, исходят от Жефа. Почему не поддаться Эросу, что мешает этому самураю и тигру? Неизвестно. Может быть, город он воспринимает как бетонные джунгли, а в джунглях нельзя расслабляться и ухо следует держать востро. Возможно, близость делает слабым.

Эрос, так сказать, накапливается внутри, и в конечном счете его переизбыток не даёт Жефу убить человека, которого убить нужно. Жеф не делает обычные милые и незначительные дела любви, которые свойственны другим людям; а накопившийся Эрос при этом стремится на свободу и вырывается наконец в том акте любви, который оказывается Жефу доступен, — акте самопожертвования. Жеф способен на этот поступок не только потому, что его либидо, подобно птице в его квартире, рвется на свободу из клетки, но и потому, что Жеф, говоря попросту, устал от жизни такой и его влечет к вечному покою, расхваленному Сократом в «Апологии», — самурай желает заката своего. И поэтому, как и смерть Сократа, самопожертвование Жефа сверхдетерминировано: не только Эрос участвует в нем, но и Танатос, принц смерти, живущий в каждом, вложил свою лепту в детерминацию последнего поступка самурая. «Положил душу ради ближнего», — произнесет христианин. «Благородство воина», — истолкует в этическом русле читатель «Бусидо». «Экзистенциальное одиночество и социальное отчуждение», — прокомментирует иной философ-экзистенциалист. «Патологическая структура психики, патологические паттерны разрядки энергии», — посчитает, например, фрейдист. «Здоровейшее из всех тропических чудовищ!» — воскликнет, возможно, ницшеанец.

Не обошлось и без паранойи: Жеф чувствует на себе неотступную слежку Другого, в роли которого выступает полиция. Каким бы ни был Жеф «хищным животным и хищным человеком» («По ту сторону добра и зла», 197), законы Другого, интроецированные в Сверх-Я, охотятся и за ним, и чем больше он хищник, тем яростней охотятся, и чем меньше законы интроецированы, тем охотники материальней. Атмосфера паранойи незабываемо передана в роскошной сцене, в которой полиция устраивает за Костелло слежку.

Жеф радикально отличается от людей цивилизации досуга, над которыми издевался Ницше. ««Мы изобрели счастье», — говорят последние люди и подмигивают». Это те самые люди, которые «покинули края, в которых жизнь была суровой», которые превыше всего ценят комфорт, здоровье, маленькие радости жизни, безопасность и предсказуемость. ««Любовь — а что это? Творчество — а что это? Тоска — а что это? Звезда — а что это?» — так спрашивает последний человек и подмигивает». Жеф живет в согласии с совершенно другим кодексом, кодексом, как высказался Леоне в «Однажды на Диком Западе», древних людей, исчезающего вида, и именно этим образ Жефа так ценен. Ценен для тех, кто живет в клетке иллюзий и ритуалов общества потребления. По крайней мере, это одна из возможных интерпретаций фильма.

Но я остановлюсь на другой. Ницше начисто разрушил все метафизические интерпретации, а также картины мира, постулирующие сверхъестественное, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственную интерпретацию, в центре которой воля к власти. Фрейд пошел дальше и за разрушенными интерпретациями, в том числе ницшевской, увидел живых страдающих людей. Отсюда и главная, по В. А. Медведеву, тайна фрейдизма: «…каждый взрослый человек, выросший в мире культурных запретов, невротичен и обречен на мучения, если не обратится к ближним, протягивая им руку помощи и одновременно сам прося о ней» (здесь и вариант решения важной философской проблемы: если нигилизм разрушил все основания, то на каких основаниях строить?). Протянуть руку ближнему, попросить о помощи, эффективнее использовать объектное либидо, вообще выйти ближнему навстречу — всё это недоступно самураю Жефу Костелло, и в этом его фатальный недостаток и тайна его глубокого одиночества.

10 из 10

В аскетичной вселенной Жан-Пьера Мельвиля не видно солнце и незаметна луна. Свет фонарей отливает мертвенной голубизной, а от ярких ламп слепнут глаза. Выстроенная на фанатизме творца сферическая реальность существует по малопонятным для непосвященных законам. Жизнь здесь главная условность, а смерть — единственный шанс почувствовать. Начала не существует, оно — фикция, а конец, свой и чужой, приближают все — каждый по-разному. Люди-миражи перемещаются между тусклыми локациями, заполняют мизансцены, встают и засыпают, не зная о пользе сна. Их присутствие необходимо лишь для решения кинематографической задачи. Подчеркнутая бесстрастность мельвилевского стиля должна отталкивать, сушить мозг, страшить неестественностью, вводить в транс, но происходит нечто другое. Интеллигентный фаталист не занимается мистификациями, не стремится ни в чем убедить, не открывает глаз на загадочную правду. Он заставляет поверить в силу запредельного профессионализма, который становится хозяином души, изгоняя из нее все, что можно считать чрезмерным либо несовершенным.

Гармоничный убийца Жеф Костелло подобен воплощенному призраку. Невозможно поверить в его способность любить, сочувствовать, переживать или ненавидеть. Он привязан к своей домашней птичке, но и она для него скорее щебечущая сигнализация. Костелло — такое же оружие, как начищенный до блеска револьвер, только крупнее калибром. Наемный убийца работает за деньги, однако ни они, ни распластанное тело очередного клиента не приносят удовлетворения. Этот человек мертвее собственных жертв, фантазия Мельвиля породила его таким, и для него смертельное ремесло — не просто идеология, а полноценная религия с отработанными ритуалами. Мастер безупречных исполнений живет привычками, следует жестокому кодексу, и в нем не найти страницы с пометкой «ошибка». Допустить просчет означает нарушить красоту молчаливой поэзии, испортить ее фальшивыми словами и превратиться в изгнанника-ронина. Костелло — не грешник и не праведник, он вершитель особой морали, главное место в которой определено отрицанию.

В отличие от более позднего «Красного круга», Мельвиль не дает теоретического обоснования преступлению, как ровняющей потребности. Две ленты схожи примерно в той же степени как «На несколько долларов больше» и «Хороший, плохой, злой» — единство стилистики компенсируется различием в направленности. «Самурай» — прежде всего, признание в любви к классическому нуару. Это возведенный в абсолютную степень фетиш к оружию, одежде, шляпам и любым аксессуарам, позволяющим отличать людей от бессловесных изваяний. И законченный образец отшлифованного стиля, со строгим выбором тонов от серебристо-сизого до сумрачно-синего. Ни единого пестрого пятна, никаких брызг крови, лишь изящные кольца табачного дыма и причудливые облака пороха. Элитный ресторан, шикарные апартаменты гангстеров и, как обочина лощеной действительности, — скромное логово убийцы да гараж для смены номеров. Меланхоличные симфонии сопровождают немногословного специалиста, а высочайшая эстетика убийства выводит на новый уровень от привычного понятия «преступление». Показное нарушение заповеди Господней преобразуется в искупительное действие. Против всякой логики оружие живет своей жизнью, подчиняет себе руки хозяина, совершенствует его сознание и не позволяет усомниться в справедливости сделанного выбора.

Неправдоподобно красивый Делон в стильном плаще и фетровой шляпе выглядит ангелом возмездия, но это не более чем видимость. В криминализированном городе убийства — норма жизни, и не случайно комиссар полиции в исполнении Франсуа Перье типологически близок к Жефу Костелло. Добро не противостоит злу, порядок не соотносится с хаосом, черное нутро мельвилевского Парижа стирает различия и подводит людей к единственно возможной дилемме «позорно сгинуть сейчас или затем погибнуть с достоинством». Убийца и комиссар схватываются с обстоятельствами, держа в голове мысль, что друг без друга им никак, и выделяются среди прочих людей только расширенным функционалом. Маниакальная щепетильность режиссера превратила характерные эпизоды в уникальные, позволяя регулярно изумляться отточенному минимализму. Мельвиль тщательно следил за каждым словом, не допускал ни единого лишнего жеста, выстраивал кадр с тонкостью нейрохирурга и вовремя нажимал на болевые точки, напоминая о трагедии одиночества. Родство Костелло с образом самурая особо сильное в отношении к смерти. Она желанна и почетна, но лишь в том случае, если миссия выполнена. Психология контурного персонажа определяет фильм как притчу, хотя ближе он все-таки к нуару. В непроглядном мраке ночи легко растворяется человек с пустым сердцем. Он не лучше и не хуже своего мира, он — ведущая деталь, символ, воплощение и главное несчастье.

Ранним утром французский самурай глядится в зеркало. И видит в нем он не свое отражение, а молчаливую укоризну миру, что лишился живости прекрасного и обзавелся очарованием механистического. Мельвиль многое отдал за свой талант. Он был равнодушен к богатству и по-настоящему любил только свою работу, не нуждаясь ни в почитателях, ни в исследователях. Близкий друг Жана Кокто, он жил в царстве персонифицированного сюрреализма, в котором было лишь его искусство. Для Мельвиля не существовало критиков — ни один не мог сравниться с его собственной нетерпимостью. Великий циник оставался верен себе, отрекаясь от только что снятых фильмов. Он называл это гигиенической привычкой и тут же принимался за новое дело. Естественно, что и методичный убийца не был знаком с умиротворением, ожидая следующего контракта. А если очередному суждено оказаться последним, то хотя бы со стуком затихающего пульса придет подобие счастья. Но холодного спокойствия на лице не нарушить даже ему.

Фильм «Самурай» можно назвать духовным отцом ряда известных и не очень фильмов про одинокого антигероя с пистолетом, вроде «Таксиста», «Пса-призрака» или «Драйва». И хотя эта картина и уступает по популярности перечисленным кинотворениям, тем не менее её можно смело назвать фильмом высшей пробы, благодаря как замечательной смысловой составляющей, так и неповторимому шарму, присущему французскому кинематографу тех лет.

«Самурай» с первого кадра покоряет своей атмосферой, в которой словно чувствуется болезненное одиночество, отчуждённость, подчёркнутая приглушённой цветовой гаммой, кадрами ночных улиц Парижа и обшарпанной, почти пустой квартиры самого главного героя. Несмотря на неторопливое повествование, чувство тревоги охватывает с самого начала просмотра, и понимаешь обречённость главного героя, что перекликается со словами из трактата о бусидо: «путь самурая — это смерть». Вторит напряжённому духу картины и саундтрек с высокими, беспокойными струнными и органными нотами.

При ближайшем рассмотрении можно заметить, что образ идеального киллера в лице главного героя не так уж и идеален, и в его действиях можно заметить ряд оплошностей, за которые запросто бы зацепился пытливый глаз профессионального сыщика. Однако благодаря тому, что фильм акцентирует внимание не на логичности поведения, а на чёткости и выверенности действий наёмного убийцы, этого почти не замечаешь. Более того, «Самурай» — не детективное кино, а чистый неонуар, в котором эстетика и стиль важнее логики, и эту эстетичность фильм воплощает великолепно. Отдельно стоит отметить роль Алена Делона, его персонаж, несмотря на свою немногословность и практически каменную мимику, получился весьма выразительным; это тот случай, когда важны актёрская харизма и «игра глазами».

Вердикт — потрясающе красивое произведение, обладающее изысканным стилем и отличным сюжетом. Однозначный must-see.

9 из 10

Образ наемного убийцы очень популярен в мировой культуре, в том числе занимает важное место в кинематографе. Данная картина великого французского режиссера Жан-Пьер Мельвиля вышедшая в далеком 1967 году, является одной из самых выдающихся криминальных лент в истории мирового кино. Это знаковое произведение, во многом определившее развитие жанра и оказавшее значительное влияние на таких мастеров как Джон Ву, Квентин Тарантино, Люк Бессон и многих других. Классика.

Сюжет очень прост и банален. Наёмный убийца Жеф Кастелло получает заказ на ликвидацию влиятельного человека. С успехом выполнив поручение, он становится целью как для полиции, так и для заказчиков преступления. При этом сама история подаётся как экзистенциальная притча об одиночестве человека в окружающем мире. Она несет в себе глубокую философскую мысль, несмотря на кажущуюся простоту.

Возможно многие современные зрители картину по достоинству не оценят. В фильме своя специфическая атмосфера. Медлительность, немногословность, использование естественных шумов, а также символизм, которым Жан-Пьер Мельвиль наделяет своих персонажей и всё что их окружает. Все эти черты являются важной частью данного произведения.

Ален Делон создал образ невозмутимого и хладнокровного наёмного убийцы, с ангельской внешностью и пронзительными голубыми глазами. Нам не дают ни малейшего объяснения, каковы его мотивы и как он выбрал свой путь. Мы видим профессионала со своим кодексом чести и долга. Его действия хорошо спланированы, всегда продуманны на несколько ходов вперёд. А незабываемый плащ, в котором расхаживает герой на протяжении большей части фильма навсегда отпечатался в сознании зрителей. Неудивительно, что именно эту роль вспоминаешь при упоминание Делона. Очень тонкая, выверенная актерская работа легендарного француза.

Его противником выступает комиссар полиции в исполнении Франсуа Перье, также очень известного актера того времени. Они чем то похожи друг на друга, ими обоими двигает чувство долга и справедливости. Также важные женские роли замечательно исполняют Натали Делон и Кати Розье, хотя им и уделяется совсем немного экранного времени.

Самурай это настоящее произведение искусства. Одна из лучших работ режиссера Жан-Пьер Мельвиля, а также знаковая роль для великолепного Алена Делона. Криминальная драма, выполненная в мрачных тонах. Экзистенциальная притча с глубокой философской мыслью. Важная веха в истории мирового кинематографа. Картина обязательна к просмотру.

8 из 10

«Нет более глубокого одиночества, чем у самурая, кроме, может быть, одиночества тигра в джунглях».

Если прочесть описание сюжета фильма «Самурай» то скорее всего он вам покажется дикой банальщиной — наемный убийца, Жеф Кастелло, выполняет заказы на устранение людей безукоризненно и хладнокровно, он профессионал, лучший в своем деле, но однажды при выполнении очередного заказа что-то идет не так и Жеф попадает в полицию как главный подозреваемый, откуда, без особых трудностей, выходит свободным и имеющим «железное» алиби, которое он заранее ловко подстроил. Организации, которая его нанимала, такое стечение обстоятельств не пришлось по душе и они решают убрать своего киллера, пока не стало слишком поздно.

Я думаю вы согласитесь со мной, что не бывает плохих историй — бывают плохие рассказчики. Взяв за основу уже ставший классическим для гангстерского кино сюжет, Жан-Пьер Мельвиль подарил нам прекрасную и не лишенную глубоко смысла трагическую историю одинокого человека. Жеф Кастелло в исполнении Алена Делона — абсолютно лишенный эмоций убийца, он хладнокровен и методичен, даже когда он подбирает ключ для зажигания из огромной связки при угоне автомобиля, он делает это абсолютно спокойно и расчетливо. Но вместе с тем он обладает невероятной, притягивающей к себе харизмой, а его глаза выдают не жестокость, а скорее глубокую грусть и печаль. Жеф напоминает некого падшего ангела, которого заперли в этот грязный и серый город, дабы вершить жесткое и весьма сомнительное правосудие.

Фильм выполнен в серых и мрачных тонах, что очень дополняет образ самого Жефа и города, как его невольную обитель. Сам Жеф живет в чахлой квартирке, которая прям окутана мраком и отчаянием, единственная «жизнь» в этой дыре это маленькая канарейка, да и та живет в клетке. Вам может показаться, что описанная выше мрачность и тоска покажется весьма скучной, но, будьте уверены это не так. К великолепной режиссуре и операторской работе добавьте музыку, которая уникальным образом сочетает в себе одновременно и тоску и некую экзистенциальную тревогу, которой окутан весь фильм.

Настоятельно рекомендую данный шедевр к просмотру!

Смотря «Самурая» во второй раз трудно отделаться от впечатления, что все в этой условной, абстрактной ленте, созданной исключительно воображением постановщика, лишенной даже малейшего правдоподобия, создано как будто для зрителя-подростка, заигравшегося в гангстерские ребусы. Это целиком синефильское кино, наполненное цитатами из лучших американских образцов жанра нуар, лишенное даже малейшего психологизма, безэмоциональное и жесткое.

Предоставив Делону почти идеальный типаж человека без прошлого, сияющего ледяной красотой убийцы, Мельвиль будто испытывает на прочность его амплуа, насыщая его ничего не значащей пустой, симуляционной стильностью, за которой ничего, кроме эффекта не стоит. Удивительно, что такой полый образ, в котором полностью отсутствует реальное, психологическое содержание, пользуется такой популярностью среди поклонников кино, становится своего рода эмблемой одиночества и неприкаянности.

Пытаясь создать аналог высокой трагедии в криминальном жанре, Мельвиль противопоставляет героя-одиночку (в одной из сцен едущего на улицу Байрона) фатуму, олицетворенному комиссаром полиции, все знающему и не жалеющему сил для преследования героя. Много внимания в картине уделено механизмам полицейской облавы, полиция представлена как некая безличная сила, вторгающаяся в личную жизнь, обладающая полнотой власти и могущества.

Сам Мельвиль называл героя Делона шизофреником, намекая на расколотость его сознания на выполнение жестокого долга и неподконтрольные разуму чувства. Впрочем, герой уже мертв, как человек он лишен всего человеческого, это чистая эмблема одиночества и неприкаянности в абстрактном кинематографическом уравнении, которое предлагает нам Мельвиль.

Монтаж картины тоже не лишен внешней эффектности, расчета на красивость монтажной фразы, из-за чего эти фразы становятся излишне вычурными, манерными, даже пижонскими, впрочем, их брессоновская отточенность, скрупулезность пластической выверенности изображения, поведения персонажей, музыкального сопровождения не единожды заставляет зрителя восхититься своей законченностью.

«Самурай» — лента абстрактная в своем кинематографическом языке, рассчитанная на тех синефилов, кто любит поиграть с формой, для кого психологическое содержание вторично по отношению к концепции и структуре, ее можно использовать как пособие для постановщика гангстерского кино, как перечень необходимых стильных клише для создания требуемой атмосферы.

«Самурай» Жана-Пьера Мельвиля — шедевр, вошедший в историю мирового кино. Именно в этом фильме Ален Делон прекрасен и выразителен как никогда. Жеф Кастелло — наемный убийца, который хладнокровно и идеально совершает жестокие преступления. Он может угнать любой автомобиль, подбирая ключи из огромной связки, с невозмутимым и спокойным выражением лица. Французский самурай олицетворяет абсолютный холод: отрешенный взгляд, в котором нельзя ничего прочитать, разве что «одиночка по жизни». Никто не знает, откуда он, где вырос, о чем думает, что чувствует. Герой Делона настолько весь в себе, что раскрыть его внутренний мир совершенно невозможно. Да и есть ли он? Холодный одинокий красавец, идущий своим кровавым путем. Такое ощущение, что деньги не играют для Кастелло большой роли, хотя он выполняет заказы ради них.

В фильмах Мельвиля особое место уделено фатуму. В «Самурае» происходит то, чего не ожидал киллер, сразу после убийства его лицо увидела певица. Девушка почему-то не узнает его, то ли от страха, то ли еще от чего-то. Полиция и другие свидетели не сомневаются в том, что Кастелло и есть тот самый убийца. Но нужны доказательства, а их нет. У героя Делона — железное алиби, будто бы в момент совершения преступления он был у своей девушки (Натали Делон). Но никто ему не верит. За Кастелло устанавливают слежку представители закона и заказчики убийства. Теперь он на крючке.

Сюжет «Самурая» протекает медитативно и неспешно. В гордом одиночестве, по мрачным французским улочкам, ускользает от преследователей красавец Делон. Правда, все-таки есть в его жизни кое-какие люди. Красавица, которая любит его и рискует своей жизнью, обманывая полицию. Такой же, как и Кастелло, немногословный автомеханик, помогающий ему за деньги менять номера на украденных машинах. И маленькая птичка в клетке, живущая у убийцы дома. Именно ее одинокий самурай понимает лучше всего. Это видно из сцены, когда в квартире Кастелло побывали полицейские, птичье неспокойное поведение рассказало хозяину о непрошеных гостях. Образ птицы в клетке вообще очень символичен. Преступника будет преследовать вся полиция Парижа. Герой Делона попытается укрыться в метро. Кстати, сцены, снятые во французской подземке, очень и очень остросюжетны. Все силы закона будут направлены на ловлю киллера в метро. Кастелло, как загнанный зверь, попытается убежать от охотников.

Но каким бы невозмутимым ни был главный герой, он приходит к своей подруге попрощаться, предчувствуя смерть. В это визите нет тепла, голубой стальной взгляд ни разу не изменится. На протяжении всего фильма Делон будет молчаливым, одиноким и бесстрашным. Возможно, что-то и екнет в его сердце, но этого не заметит ни зритель, ни камера. Потрясающе сыгранный образ. Пустынные серые улицы города любви выглядят уныло и тоскливо, что придает Кастелло еще более отчужденный вид. Он — странник в этом мире, чья судьба предопределена. Финал кинокартины обескураживает. Пожалуй, такого развития событий не ожидал никто.

«Самурай» поистине красивый фильм, снятый в нужном темпе. Звучащая в киноленте музыка трогает за живое. Бесчувственный взгляд молодого и невозмутимого обольстителя Делона — визитная карточка мельвильского шедевра. Можно было сняться в таком кино всего лишь раз, чтобы прославиться на века.

Ален Делон, находясь в роли умного, хладнокровного профессионала Жефа Кастелло, одно из основных украшений «Самурая» Мельвиля, прообраз всех киллеров современных кинолент, да само произведение уже давно признано культовым. Некоторые режиссеры, включая Джима Джармуша, под влиянием культового, криминального триллера 1967 года, взяв от него несколько запоминающихся деталей, сняли своё кино. Взять хотя бы факт того, что в «Псе-Призраке» Форест Уитакер цитирует похожие изречения из кодекса самураев — бусидо, тут они как титры, кстати, здесь выдуманы самим режиссером. Из фильма 1967 года сцена угона автомобиля уютно перекочевала к Джармушу, с поправкой на то, связку ключей заменило портативное устройство. Ещё примечательно, там и там, главный герой имел в своём доме птичек.

Можно резко дать вывод, — «Самурай» 1967 года, эталон от коего многие известные авторы мужского, колючего жанра кино, криминального триллера, взяли к себе на вооружение многие элементы и целые сюжетные ходы. И ими являются не только Джармуш, Китано и Джон Ву, но и даже Люк Бессон с Николасом Рефном (надо прекратить упоминать имя датчанина). Ведь образ героя-одиночки, невозмутимого, спокойного, является не чем иным, как образом сверхчеловека, превозмогающего своё одиночество и невидимую душевную прошлую травму, у Мельвиля он фаталист, тем не менее, шагающий до конца, без намерений сдаваться.

Так же Жан-Пьер Мельвиль, управляя приемами, взятыми из голливудского нуара 30-ых годов вместе с оператором Анри Декэ и композитором Франсуа де Рубэ, смогли создать настоящий шедевр. Шедевр, где всё заключается на деле одного человека. Необходимо понимать, сыгранный Делоном персонаж, немногословный дьявол с ангельской внешностью загнанный аки раненный тигр, всё ещё способен больно укусить, остаётся, прежде всего, живым человеком, который не против любви и романтики. Ведь тут имеются красавицы современности Натали Делон (тогда была в браке с Делоном, через год они разведутся) и Кати Розье.

С самого начала сюжета, нам не известна ни предыстория персонажа, ни его мотивы, все его переживания и характер точно переданы благодаря блистательной игре превосходного, французского мастера и атмосфере проистекающего действа. Весь «Самурай» как раз на этом выдержан, — минимум диалогов, больше действия, холодной тон картинки, вдобавок держится на неком душевном, эстетическом элементе, благодаря ему в кинокартину попросту невозможно не влюбиться, а к его герою испытываешь сильнейшее уважение, несмотря на то, что он наёмный убийца. В первую очередь перед нами фильм об одиночестве, а уж потом о криминале. Скромно обставленная комната, на кровати лежит человек с зажжённой сигаретой, вверх потолка идёт струйка дыма, внизу экрана выступает фраза:

«Нет более глубокого одиночества, чем у самурая, кроме, может быть, одиночества тигра в джунглях».

Смотреть обязательно!

Эта картина — шедевр. Никаких сентиментов, пафосных любовных историй, дурацких перестрелок, притянутого за уши метафизического подтекста, еле прикрывающего внутреннюю пустоту. Главный герой это практически ницшеанский сверхчеловек. Формально являясь членом социума, он существует вне его. Здесь нет и бондовского элитизма и апломба. Смерть показана быстро и лаконично. Одинокий киллер не первый раз встречается в кино, достаточно вспомнить «Оружие для найма». Но из всех подобных фильмов в «Самурае» этот мрачный образ получился самым великолепным. Конечно же изрядную роль в этом сыграла невероятная внешность Делона, которая на фоне контраста с экзистенциальным ужасом городских джунглей показывает нам человека, который бросает вызов року, живя по своим собственным правилам. Разумеется, силы неравны, а перед нами не очередная сказка, поэтому конец предсказуем. И как я уже говорил данная проблематика рассматривается без излишних артхаусных нагромождений символов, как например в недавнем «Только Бог простит». Не менее впечатляющ образ следователя, который с ненавистью преследует Кастелло. Для него, как для воплощения ценностей общества и государства, презрение к этим ценностям — самое страшное кощунство. Но если он от собственной слабости прячется от экзистенциального ужаса за аппаратом легитимного насилия, то герой Делона сражается честно, в открытую. Он не скрывает свою природу, которая столь же ужасна и жестока как и окружающая действительность. В фильме так и не дается никакой информации о прошлом Кастелло. Это короткая притча, эпизод, выхваченный из небытия, и в небытие ушедший. Но и конечно нельзя не отметить эстетику происходящего. Картина выдержана в холодных и мрачных тонах, в сером тоне. Она практически медитативна, но при этом форма не не скрывает отсутствие содержания, как часто бывает в подобных случаях. Это один из лучших фильмов столетия, рекомендуется к просмотру абсолютно всем.

Суббота. Шесть часов вечера. Одинокий мужчина в плаще и шляпе выходит из своего более чем скромного жилища, похожего на номер в дешёвом отеле и направляется к только что припаркованному Porsche. В его кармане внушительная связка ключей зажигания для этой марки автомобилей, а потому угнать её — вопрос пары минут. Сменив номера и купив револьвер у знакомого механика, он отправляется к любовнице, а затем в компанию картёжников, дабы обеспечить себе алиби. Далее его путь лежит в ночной бар «Martey`s», где ему предстоит выполнить очередной заказ — убить хозяина бара. Его зовут Джеф Кастелло, 30 лет, профессиональный киллер по прозвищу Самурай.

Жан-Пьер Мелвилль снял классический французский детектив, причём почти эталонный, со строгим соблюдением всех канонов жанра. В основу его сценария лёг роман Джоан Маклеод «Ронин». В центре сюжета противостояние двух интеллектуалов — преступника и комиссара полиции, но и заказчик, узнав, что по следу Самурая идёт полиция, начинает охоту на него. Джеф Кастелло оказывается меж двух огней.

Роль Джефа Кастелло исполнил Ален Делон. Эта роль просто создана для него. Его герой немногословен, поскольку предпочитает слову дело. Он бесконечно одинок, как всякий самурай. Любовница Джане Лагранж (Натали Делон) не в счёт, поскольку это не любовь, а скорее физические упражнения для поддержания здоровья. Его единственный друг — птичка в клетке, впрочем, как и он сам. Он умён и просчитывает свои комбинации на много ходов вперёд, но что-то не сложилось с последним заказом и земля начала гореть у него под ногами.

Главного соперника Самурая — комиссара полиции сыграл Франсуа Перье. Опытный, достойный противник, не верящий разной туфте. Его интуиция позволяет распознавать малейшую фальшь.

Очень интересный персонаж сыгран Кати Розье. Пианистка в баре — это лишь то, что мы видим на поверхности. Чем она зарабатывает на жизнь, причём, судя по интерьеру дома, весьма недурно — вопрос отдельный. Почему она не выдала комиссару Джеффа? И здесь есть пища для размышлений. Кроме того, что роль сыграна отлично, актриса обладает яркой, запоминающейся внешностью. Впрочем и Делон здесь чертовски обаятелен.

Фильм снят очень тонко, стильно, в сдержанной манере, ни одного лишнего выстрела или удара кулаком — всё по делу. Оператор Анри Декэ поработал на славу. Картинка получилась на загляденье. Невозможно не упомянуть композитора Франсуа де Рубэ. Его музыка создаёт и поддерживает напряжение и настроение в нужных местах, а уж джаз, да ещё в исполнении такой шикарной женщины, просто великолепен.

К сожалению, до сей поры я был не очень хорошо знаком с творчеством Алена Делона. Большей частью видел его работы в более зрелом возрасте, поэтому картина стала для меня подлинным откровением. Этот фильм заслуживает достойного места в моей личной коллекции.

10 из 10

Начать знакомство с творчеством знаменитого французского режиссёра Жан-Пьера Мельвиля, я решил с самого известного его творения — фильма «Самурай». В итоге фильм произвёл на меня огромное впечатление и сходу попал в список самых любимых.

Наверное, один из самых атмосферных фильмов, что мне доводилось смотреть. Неторопливое, даже медитативное кино, от просмотра которого просто невозможно оторваться. Сразу видно, каким фильмом вдохновлялся Джармуш при создании «Пса-Призрака» и «Предела контроля».

Ну и конечно нельзя не выделить шикарную актёрскую игру Алена Делона. Наглядный пример того, как произнеся за фильм всего 5—10 слов, можно сыграть просто гениальную роль и создать одного из самых харизматичных персонажей в истории кино! Теперь понятно, откуда Райан Гослинг взял образ молчаливого крутого парня в фильме «Драйв».

Отдельно хотелось бы выделить шикарный саундтрек Франсуа де Рубэ, отлично дополнивший фильм. А главная музыкальная тема фильма, похоже, на долго засела в моей голове.

Фильм категорически рекомендую к просмотру абсолютно всем, пожалуй, только за исключением тех, кто ожидает от фильма экшена, погонь и перестрелок.

10 из 10

Атмосфера каждого кадра какая-то промозглая, такая, что хочется укутаться в пальто и поднять воротник, отточенным движением нахлобучить шляпу. И все эти ощущения создаются штрихами, чисто кинематографическими методами. То есть не словами, ибо они — вещь литературная. А именно минималистичным музыкальным сопровождением, слегка тревожным, спешащим куда-то. Игрой Алена Делона, о, этот ледяной ангел, которого я теперь люблю в той степени, в какой вообще возможно мужчине любить мужчину, не вызывая возмущений. Сюжетом о вступающем на эшафот самурае XX века. Самурае, который мог бы быть персонажем Камю. Мог и не мог одновременно, ведь Жефф — персонаж кинематографа такого, который можно назвать «чистое искусство».

Я хочу сказать, в целом, что одно из тех редких произведений родов искусства, которое возможно для осуществления только в одном из них. Они-то и показывают самобытность и ценность жанров.

И да, я не жалел Делона. Он просто пришел в свой красный круг и это просто-напросто было невозможно предотвратить. Он закончил свой путь, а я снова и снова смогу это наблюдать, ценность кино же — возможность бесчисленного количества раз для повторного воспроизведения.

Нарисованная пеплом на стене жизнь галантного убийцы не имеет права обрываться на полуслове. Начало уверенно приближает конец, и уже никому нет дела до событий, непосредственно предваряющих кульминацию. Красивая мизансцена в финале — апогей безысходности, квинтэссенция опустошения. Если вы видели, как поднимался занавес, вам не составит труда его самостоятельно опустить.

Это сейчас у молчаливых одиночек нет фамилий, но ведь когда-то и Джон Доу был просто безымянным подозреваемым. Жеф Кастелло — напишите себе на лбу и купите карманное зеркало. Картина его существования представляет собой украдкой выхваченный из костра клочок бумаги, на котором еле различимы немногочисленные слова. Кажется, дунет ветер, и мы никогда не узнаем, что там на самом деле было.

Не увидим железобетонную грусть вперемешку с яростью на лице случайного француза, не захотим первым же делом прикупить бежевое пальто и цилиндрическую шляпу с узкими полями, не прочитаем столь часто цитируемую Книгу Самурая. Париж тысячи трупов останется в стороне, неспешно будут мелькать полуночные огни, а мы медленно удалимся прочь. Сбежим, потому что боимся. Сбежим, потому что не умеем так жить.

Он же останется. Перестанет спешить и прятаться, избегать общественного транспорта и людных мест. Поставленный перед выбором и неспособный решить проблему иначе, зарядит револьвер и с черепашьим задором отправит себя в ад. Хотя и там ждать его будет некому.

Экзистенциальная эстетская история о том, что лишенную смысла жизнь можно поменять только на лишенную смысла смерть, но есть шанс сделать это красиво. «Красиво» — вообще ключевое слово для этого фильма. Красива тонко чувствующая пианистка, красив Делон, красива одежда, красива цветовая гамма, красивы интерьеры, красива музыка. Все это потихоньку завораживает и с какого-то момента начинаешь смотреть фильм, как смотришь на живописное полотно, выставленное в зале, где склонный к экспериментам галерист включил музыку, которая, по его мнению, способствует обострению восприятия картины. И действительно способствует.

Рассматривать фильм в качестве «триллера о киллере» — значит лишить себя большого удовольствия. Сразу бросятся в глаза «ляпы», ведь мы все виртуальные заказные убийцы и знаем, что в таких плащах убивать не ходят, и не убивают, пройдя через людное место, где кто-нибудь обязательно тебя увидит и запомнит, и свидетелей в живых не оставляют… И все это как-то странно сочетается с действительно виртуозно созданным двойным алиби. Если ты такой умный, то почему такой глупый? На самом деле, эти ляпы — лишь условности, подобные тем, которые были приняты в театре времен Шекспира. Согласно одной из них, например, если герой переодевался, его никто не узнавал. Ведь это история не только экзистенциальная, но и эстетская, и зритель бы ее не воспринял, если бы на месте Делона был упитанный мордоворот с бычьей шеей, стоящий куда ближе к оригиналу, а на месте пианистки — пятидесятилетняя грымза, севшая за фортепиано только потому, что на панели она уже заработать не могла.

Почему герой Делона назван самураем и почему для обоснования этого был придуман эпиграф, якобы взятый из бусидо, который, однако, там отсутствует и был придуман сценаристом или режиссером? Наверное, потому что он верен какому-то своему кодексу, вроде бусидо. Не совсем понятно (и так, видимо, и было задумано), приходит ли он к своему концу, потому что, впервые поддавшись человеческому чувству, отошел от своего кодекса или потому что этому кодексу слишком верно следовал, так как сам кодекс нам остается неведом. Но ответ нам на самом деле не нужен, потому что фильм, в конечном счете, опровергает сам себя, что вообще свойственно многим экзистенциальным произведениям: не может быть совсем лишено смысла то, что так красиво, потому что красота сама по себе уже представляет собой какой-то смысл.

9 из 10

После очередного задания Жефф Костелло попадает в положение тигра в джунглях. Ему отовсюду угрожает опасность: киллер со стажем, он понимает, что пока остается единственным подозреваемым, полиция не прекратит слежку, к тому же, мафиозные боссы решили «убрать» его за не слишком чисто выполненную работу. Другой бы начал метаться и, допустив множество оплошностей, попал бы в капкан. Но только не Костелло. Он до конца остается хладнокровным и непоколебимым, в конечном итоге, принимая совсем неожиданное решение.

Фильм, в котором едва ли наберется больше 3—4 диалогов, конечно же, требует гениальной актерской игры: мимика, жесты, — все должно быть на высшем уровне. И это прекрасно удается Алену Делону. Он идеально воплотил на экране наемного убийцу, которого судьба и профессия вынуждают на одиночество, одиночество самурая.

Картину, конечно, стоит смотреть: сюжет достаточно размерен, однако, динамичных поворотов хватает, да и великолепная игра Делона так и приковывает внимание к экрану. Также хочется отметить Натали Делон: женщина, которая любит так страстно и самозабвенно, что даже то, что ее используют, радует ее, прекрасно удалась актрисе.

Музыкальное сопровождение, безусловно, задает настроение фильма.

10 из 10

Жан-Пьер Мельвиль принадлежал к когорте французских режиссеров «новой волны», и был среди них далеко не последним — даже среди новаторов вроде Трюффо и Годара (между прочим, знаменитый «рваный монтаж» Годара был придуман именно Мельвилем). Но при этом сам Мельвиль всегда оставался несколько в тени своих известных соотечественников, и далеко не каждый киноман может похвастаться знанием фильмов этого «серого кардинала» французского кинематографа. Но среди современных творцов кино — режиссеров, сценаристов и иных — классик пользуется большим почетом и уважением, а элементы его фирменного стиля очень хорошо прижились в творчестве, скажем, Оливье Маршаля, снимающего драматические и остросюжетные картины о противостоянии полицейских и преступников (разве что полярность у него другая).

«Самурай» 67-го — не вершина творчества режиссера (которой он достиг, на мой взгляд, в «Армии теней» и «Красном круге»), но наиболее характерный его фильм. Для пересказа сюжета будет достаточно прочтения кратенькой аннотации в описании фильма, и на этом формальная часть знакомства с «Самураем» может быть закончена. Нарративную линию нельзя назвать необычной или оригинальной, и здесь Мельвиль без тени стеснения копирует обыкновенную фабулу какого-нибудь средненького детектива о противостоянии сыщика и преступника — все карты известны, все фигуры на позициях, а зрителю остается лишь наблюдать за исходом сражения, обыкновенно довольно предсказуемым. Чем сразу выделяется творение Мельвиля — так это спокойным и сосредоточенным характером повествования и отсутствием каких-либо попыток на создание напряжения посредством сюжета или драматургии. Удивляет и скрупулезная пристрастность режиссера к изображению рутинных для персонажей действий — тщательно изображен процесс подготовки к заказному убийству, тщательно изображена установка прослушки и не менее тщательно — сыск и дознание в полицейском участке. Ритуальность, обрядовость исполнения героями своих обязанностей — одна из ключевых особенностей фильма и творчества Мельвиля вообще.

Одновременно с развитием сюжетной линии на экране развертывается и своеобразный стиль режиссера, на который огромное влияние оказал американский кинематограф и эстетика голливудских нуар-детективов, бывших в пору молодости и зрелости Мельвиля одним из самых лаконичных и законченных в художественном отношении жанров фабрики грез. Именно оттуда — и одежда героев (с непременным плащом и шляпой), и типажи персонажей (асоциальные, харизматичные, с ярко обозначенными чертами характера), но главное — общая мрачность происходящих событий и обреченность главного героя, который либо умирает, либо остается «у разбитого корыта», лишь иногда возвращаясь к прежнему образу жизни (тоже обычно безрадостному и тупиковому). «Самурай» словно губкой впитал в себя все эти особенности, но, в отличие от классического черно-белого нуара, Мельвилю пришлось работать еще и с цветом — и потому фильм выполнен в прохладных, неподвижных тонах, где доминируют синий, серый и голубой. Тусклый мир из дождя и пасмурных облаков с редким солнцем в гостях — более адекватного изображения вселенной нуара в цвете трудно было бы и сыскать. Оператор особенно акцентирует долгие, молчаливые кадры, перемежающиеся быстрой сменой лиц героев, изображенных крупным планом; сцены убийств сняты посредством резкой перемены положения камеры, когда она последовательно выделяет сперва общий план (вид), затем отдельные детали — пистолет, лица, а потом снова возвращается к исходному положению, и лишь тогда происходит выстрел и чья-то, увы, смерть.

Не отрицая драматургии и необходимости «истории» каждому персонажу, Мельвиль все же избегает давать ретроспективу жизни главных действующих лиц. Режиссер более склонен к символическому толкованию персонажей и всего фильма в целом — тому служат и птичка в клетке в квартире главного героя, и выдуманный Мельвилем эпиграф вкупе с названием киноленты, но главным образом — манера и поведение персонажей, их внешний облик (хотя здесь нужно избегать грубого разбора совокупности символов на малозначимые в отдельности элементы).

В фильме есть два главных действующих лица, наиболее загадочных и необъяснимых — это собственно Костелло в исполнении Делона и его визави, чернокожая пианистка, сыгранная Кати Розье. Первый даже более понятен, поскольку неизбежно трактуется как тот самый, вынесенный в эпиграф самурай. Живущий по кодексу и ради кодекса, содержание которого ясно лишь ему самому, он находится на пути полного освобождения от человеческой сущности как таковой, словно отходящие в нирвану древние буддисты. Он достигает этого освобождения путем соблюдения доскональной ритуальности, столь присущей истинным самураям, и ни на шаг не отступает от того, что (а также «как») должно быть выполнено. За спокойными глазами пребывает абсолютный дух, который ступает по предначертанному пути, метафизически совершенно исключенный реальным миром из круговорота бытия. Экзистенциальный вопрос решен раз и навсегда, без сомнений и проволочек. Я уверен, что персонаж Делона мог бы существовать многие тысячи лет — настолько он отделен от всех прочих, настолько в его жизни отсутствует категория смысла как таковая. Разве есть цель у бесконечности?

Персонаж Кати Розье оказывается тем роковым утесом, о который разобьется любая, даже самая могучая волна. Именно она ставит герою Делона экзистенциальные проблемы, именно она нарушает все течение его неторопливой и завершенной ритуальности. Он вновь принужден выбирать, и его выбор — человеческий выбор — всегда будет нарушать правила кодекса. Уничтожив собственную вечность, он заново становится человеком, и вновь нарушает правила кодекса. Он вызвал к жизни собственную волю, он стал решать и выбирать — и человеческое, слишком человеческое это качество обратило его в простого смертного. А разве неизвестен простому смертному его собственный, неизбежный конец? Наверное, неспроста некоторые критики сочли персонаж Розье персонифицированной смертью главного героя (хотя это сравнение, должно быть, несколько прямолинейно).

Трудно избежать клишированности, но еще труднее — воспользоваться клише так, чтобы на выходе получить нечто совершенно новое и необычное. Так и поступил Мельвиль, и из множества разрозненных кусочков — экзистенциализма, нуар-кинематографа, европейски понятого самурайства и собственной, внутренне присущей эстетики и чувства стиля — создал кино, по праву заслужившее место в пантеоне шедевров не только синематографа, но и искусства вообще.

Наверное самый известный «поляр» Мельвиля стал абсолютным апофеозом минимализма, шедевром безукоризненной закрытости. Помнится как «Красный круг» поразил своим совершенным временным соответствием фактического времени ограбления со временем показанным на экране. Со скрупулезной тщательностью швейцарского часового механизма. Этот факт тогда сильно удивлял.

«Самурай» же стал настолько выточенно-выверенным, леденисто-ограненным, что местами чудится чуть ли не восточной поэмой в гангстерской прозе. Не в блеске многогранности многозначности — синопсис довольно обычен для такого жанра, да и развитие сценарных ходов кажется абсолютно традиционным. И толком не понимая, не видя ни богатства форм, ни богатства характеров, ни богатства красок.. тем не менее ощущаешь и чувствуешь.. как по пути к финалу глубоко вдыхаешь понимание, что эта история — наряду с «Апокалипсисом сегодня» безупречно шедевральна с какого угла ни посмотри. От музыкального начала композитора Рубэ в почти пустой комнате до возмутительно трагичного конца сюжета. От опущенной в карман плаща руки до отточенно поправляемой шляпы с черным ободком.

10 из 10

Люблю старые французские детективы. Именно французы умели их делать как никто другой. Там такая особенная атмосфера. А фильмы Жан-Пьера Мельвиля стоят особняком. И главный из них- Самурай

Фильм без погонь и перестрелок, а оторваться от экрана невозможно. Конечно, есть кое какие нестыковки, но все это сглаживается игрой актеров (особенно Делона), очень красивой музыкой и точно построенным действием. Все на своем месте. Ничего лишнего

Убийца, человек без слабостей, без привязанностей, без привычек. Он не делает ошибок. А если делает, то идет, до конца, с холодной самоуверенностью.

Он как бы сам разыгрывает спектакль своей смерти. Не полиция ловит его, а он сам ведет ее за собой, до последнего действия, до финального выстрела. Гениально.

10 из 10