Кто их рассудит? (1964)

Этот фильм служит напоминанием об ушедшей прекрасной эпохе и её великих фильмах. Большим достижением той эпохи, является создание отличающегося большой глубиной образа провинциальной Венгрии, обременённой своими традициями — образа, который опирался на наследие народных писателей. Из режиссёров более молодого поколения, выросшего уже после освобождения, выделяются Иштван Гааль и Иштван Сабо. Но если у Сабо чувствуется влияние французской «новой волны», у Гааля чётко просматривается итальянский след. Иштван Гааль ворвался в кинематограф как комета и создал более двух десятков работ (включая короткий метр), в которых он неустанно ищет всё новые и новые средства выразительности. В 1953 году он поступил на отделение кинорежиссуры в будапештскую Высшую школу театра и кино, где был учеником Мартона Келети. После чего в 1959—1961гг. как стипендиат министерства иностранных дел Италии был слушателем Экспериментального киноцентра в Риме, где защитил диплом шестиминутной лентой «Этюд» (1961). В 1961г. в переводе Гааля на венгерский язык вышла книга «Язык кино» итальянского исследователя Ренато Мэя, который преподавал теорию кино в римском Экспериментальном киноцентре. Позже в 1967г. Гааль перевёл на венгерский язык «Историю итальянского кино» Карло Лиццани. Игровым дебютом Гааля стал полнометражный фильм «В стремнине» (1964), положивший начало «новой венгерской волне» в кинематографе. Поставленные им вслед за тем картины «Половодье» (1965) и «Крестины» (1967) образуют вместе с дебютным фильмом трилогию.

Влияние итальянского прошлого Гааля в картине «Кто их рассудит?» («В стремнине») — вне всяких сомнений и фильм изначально рассматривался, как неудачное «приключение» из Антониони. Но! Гааль, со своей первой работой, избегая политических и исторических аллюзий, предлагает острый взгляд на разделение между желанием убежать от проблем и подсознательной экзистенциальной печали, что приводит к индивидуализму и пораженчеству. А в конечном счёте — меланхолии, характерной венгерскому менталитету, практически от рождения венгерского государства. Нельзя не отметить потрясающую работу оператора Шандора Шары — признанного мастера камеры. Фильм получил Гран-при Карловарского кинофестиваля 1964г. и приз юношеской критики фестиваля в Пезаро в 1965 году. В 1969 году фильм был признан как один из двенадцати лучших венгерских фильмов двадцатилетия (1948г. — 1968г.)

Сюжет картины о бездумных шалостях и дурачестве, окончивших школу парней и девушек. Дебют Гааля начинается как ода радости и заканчивается, как реквием. Группа молодёжи, которые излучают энергию и оптимизм, в жаркий летний день весело проводит время на берегу Тисы. Позади экзамен на аттестат зрелости. Создаётся впечатление, что ничто не может разрушить их дружную компанию. В этот день утонул 18-летний Габи. Вместе с Габи были его друзья. Но увлечённые весёлой игрой ребята даже не заметили его исчезновения. Они очень разные и вместе с тем похожи, что не сразу ясно кто же утонул. Режиссёр делал не детективный фильм, а всего лишь рассказ об одном трагическом происшествии. Никто не виноват в смерти человека, но в душах товарищей погибшего происходят перемены. Они меняются буквально на глазах, становясь взрослыми, вступают в сознательную жизнь. На глазах происходит их взросление. Фильм о неправомерности случившегося. Гааль рассказывает искреннюю и трогательную историю о взаимоотношениях в обществе. Подростки, входя в серый мир взрослых и столкнувшись с потерей участника некогда весёлой команды, разрывают дружбу, которая процветала до печальных событий. Реализуя инфантилизм собственных действий, они движутся по чистой самореализации, с обвинениями и упрёками, а также препятствиями на начальном этапе. Перед ними непростая математическая задача, они погружены в поток мыслей, у каждого поток — свой.

Прошло три дня. Тело Габи обнаружили. Группа распалась, все вернулись к своей деятельности. Габи теперь просто увядшая память. Единственный, кто остаётся безутешным — старая бабушка, которая за несколько лет до этого, потеряла своего сына, отца Габи. Теперь она осталась одна, потеряв и внука. Хрупкая и молчаливая старушка. Невыразимая боль трагедии проецируется на её морщинистое лицо. Плач, который растворяется в мёртвой тишине дома и символический ритуал на реке, в лодке, с хлебом и свечой в руках — эти великолепные чёрно-белые композиции усиливают интенсивность эмоций и подчёркивают быстротечность жизни. Там, где диалог-мораль слегка изношен, картина движения от начального импульса по-прежнему неотразима. Камера движется по улицам сонной деревни, вдоль реки Тиса и создаёт ощущение атмосферы, пропитанной затхлым воздухом. Пронизанная медлительностью и мрачностью повествовательная линия снижает темп, что напоминает — синусоиду. Кривая фактов — внезапная смерть — обеспечивает быстрый пик, а затем постепенно снижается, чтобы уступить дорогу медитации.