Красная пустыня (1964)

«Красная пустыня» развивает антониониевское понимание диахронического отчуждения, когда плоды труда, творчества, свободы обращаются против создавшего их духа. В данном контексте, впервые снимая цветное кино, постановщик хочет дать безрадостную картину расчеловечивания человека научно-техническим прогрессом, ситуацию, когда урбанизация, техника – все созданное человеком мешает ему жить и порождает фрустрацию чувств. Примечательно, что сам Антониони с его слов, как цитирует их Делез, пытался противопоставить «устаревшую мораль и несчастных людей солнечному миру НТР». Однако, по факту, по результату, по тому, как показана в этом фильме деятельность фабрик, заводов, техники, разрушающих не только земные пейзажи, превращая их в однородную серость, но и человеческие личности, «Красная пустыня» получилась как раз о противоположном.

Важно, что знаменитая статья Майи Туровской о фильме была озаглавлена «Красная пустыня эротизма», что не удивительно, ведь данный фильм Антониони также эротически заряжен, как и вся «тетралогия отчуждения». Пресловутая некоммуникабельность становится у режиссера не только проблемой барьеров между полами, но и вообще герменевтических препятствий между людьми всех возрастов и профессий. Безусловно, что важным акцентом «Красной пустыни» становится болезнь Джулианны, но из изобразительной логики фильма очевидно, что именно урбанизм, НТР, заводы, фабрики, бесчеловечность технического прогресса, атмосфера тотального шума, разрушение техникой поверхности земли – вот подлинные причины неврастении и неврозов главной героини.

По мысли, неочевидной для самого Антониони, как поборника НТП, но логично вытекающей из фильма, прогресс техники делает человека одинокой песчинкой в мире машин. Рационалистическая логика функционирования машин – следствие гипертрофии разума в жизни человека, вытесняющей чувства на периферию жизненного процесса. Джулианна, также как и Коррадо, не могут быть счастливы в мире диктатуры разума и власти порожденных им процессов и механизмов. «Красная пустыня» - о внутренней пустыне человеческой личности, возникшей в результате выжигания разумом территории для своей деятельности, о том, что в мире разума и прогресса чувства – нечто лишнее. Отсюда одиночество, фрустрации, неудовлетворенность в том числе и сексуальная. Там где властвует разум, чувствам нет места, а значит не места и счастью.

Лишь в визуализации сказки Джулианны своему сыну показан по сути рай единения человека с природой, где нет машин, заводов, отравляющих воздух, дыма и шума, где все поет о счастье удовлетворенных чувств и желаний (схожим образом и в «Забриски Пойнт» Долина смерти становится для героев фильма Долиной чувств, Долиной жизни). «Красная пустыня» - возможно, самый беспросветный, самый болезненный фильм Антониони, и получилось это во многом потому, что логика изображения, причудливых комбинаций цветов и форм получилась более неумолимой, чем замысел автора, включавший в себя противоположные задачи (противопоставить несчастье людей счастью НТП).

Приглашение на главную мужскую роль Ричарда Харриса, за год до этого гениально сыгравшего в великом фильме Линдсея Андерсона «Такова спортивная жизнь», стало одним из выигрышных моментов фильма: актер прекрасно вписался в антониониевскую вселенную. Что же касается Моники Витти, то она в роли Джулианны прыгнула выше головы: играя клинический случай, она нигде не пережала, не впала в истерику, хотя героиня находится на ее грани, – и таким образом, фрустрированность героини жизнью в урбанистическом антураже, задавленность чувств рефлексией создали незабываемый портрет жертвы расчеловечивания научно-техническим прогрессом и опустошения внутреннего душевного пейзажа гипертрофией разума.

Данное кинотворение достопочтенного итальянского режиссёра-постановщика Микеланджело Антониони иллюстрирует психоделическую историю запутавшейся в собственных думах девушки, которая отчаянно пытается зацепиться за хоть какие-нибудь живые, настоящие элементы блеклой, искусственной реальности её окружающей, чтобы почувствовать себя более полноценной, чем есть на самом деле.

'Красная пустыня' - это первая цветная картина в фильмографии Антониони. И цвет в ней действительно играет крайне важную роль, передавая атмосферу того или иного фрагмента сюжетного повествования исключительно в контрастно-завуалированном виде, интересным образом раскрывая чувства и эмоциональное состояние главной героини. Музыкальное оформление с едкими, иногда пугающими, иногда даже раздражающими звуками неестественного происхождения добавляет в общий антураж фильма долю сумасшествия, прямо вытекающего из нестабильного психического самочувствия заблудившейся в чертогах израненного разума девушки.

Ход сюжета, как это обычно бывает у Микеланджело, имеет монотонный характер и на первый взгляд изобилует бессмысленным визуальным рядом с не всегда плавно переходящими друг в друга событиями, 'в высшей степени ничего не значащими' (именно так думают незнакомые с творчеством Антониони люди или киноманы, попросту не понимающие его авторского взгляда на кинематограф). Однако при более пристальном изучении содержания данной ленты начинаешь созерцать тонкое видение проблематики психоэмоционального состояния отдельно взятого индивида, неспособного примириться с откровенной автоматизацией повседневных составляющих современности и отсутствием глубины отношений между различными представителями мира сего.

Как итог, 'Красная пустыня' - это весьма неординарное кинематографическое произведение великого итальянского творца Микеланджело Антониони, которое заостряет внимание на разрыве целостности внутреннего мира некогда зрелой личности и исследует связанный с этим подрыв её психофизического здоровья. Способны ли люди особого склада ума, характера спокойно ужиться с окружающей их действительностью, которая явно не соответствует их ожиданиям? Или же они вынуждены будут окончить своё существование крайне радикальным образом?..

Это картина очень многогранна и непроста на первый взгляд.

Очень много недосказанностей и молчаний. Не понятно почему даже пустыня есть название, но в этом и суть Гения Антониони.

Сюжет в этих картинах первостепенен как и высокая игра актеров.

Пустыня есть сам город в котором проживают главные герои, а мираж это жалкая надежда Моники на попытку уйти из этого нетерпимого пространства, но при этом сама она не желает покидать совою пустыню где она чувствует себя, то комфортно, то переживает великое страдание и перенесенные эмоции.

Так же, спасением для неё может оказаться звуки отступающего парома, которые чуть ли не молят, сбежать и начать новою жизнь на новом береге! Но осознание того что покинуть свой город она не может, постоянно удручает её и загоняет в ещё больший душевный и эмоциональный ступор… В фильме это и есть удушающий мираж.

Я думаю, что свой магазинчик главная героиня либо так и оставит не по крашеным или чтоб до конца сгубить себя, покрасит его в Красный цвет, который в этом фильме является проводником действия. Но из-за пустынности городка, магазин так и не расцветёт и останется он только душевной кровью для главной героини…

Фильм прекрасен, и его должен посмотреть каждый кто чувствует себя одиноким, и надеется обрести покой в заурядных окружающих его вещах, или мыслит отыскать новое вдохновение, и душевное созерцание.

Первый цветной фильм Микеланджело Антониони. Этой лентой он на долгие годы прекращает снимать кино в Италии, и почти два десятилетия работает за пределами своей страны. Лишь в 82-ом году, на экраны появляется «Идентификация женщины» снятая в родных краях. Впереди ожидает сотрудничество с «Metro-Goldwyn-Mayer», документальный фильм про Китай и видео-цветовой эксперимент «Тайна Обервальда».

Довольно известен тот факт, что в «Красной пустыне» было принято решение окраски местности для придания картинке ярко выраженных цветов. Были окрашены реки, трава, некоторые сооружения и детали контрастирующие на фоне пейзажей. Скорее всего, Антониони был первым в кино, кто занялся таким эстетским извращением природы ради новой визуальной формы. В некоторых местах преобладает красный, в других синий, контраст ярко-зелёного на фоне серых оттенков, и появление розового в некоторых эпизодах. В творчестве Антониони не просто произошёл период перехода от чёрно-белой съёмки к цветной, а очередной этап расширения киноязыка. Как раз таки «Красную пустыню» невозможно представить в ч/б, это абсолютно зависящая от цвета картина, цвет — её главная концепция.

Целью игры с цветами, был показ извращённого восприятия мира главной героиней — невротичной женщиной, недавно пережившей аварию. Искажённая окружающая реальность показана её глазами, её ощущениями. Складывается слегка сюрреалистический взгляд на происходящее. Пустой город среди бела дня, мёртвые водоёмы, загрязнённые местными заводами, из которых всё же пытаются вытянуть рыбу, похабные друзья, играющие во взрослых, чьи диалоги порой не менее примитивны, чем детские — это всё так странно для неё, но на самом деле не она больна, а окружающий мир абсурден и нелеп.

Цвета здесь служат одним из транслирующих элементов эмоций главной героини. Проведу несколько параллелей начиная с красного цвета. Красный здесь является эмоцией эроса, побуждающей к желанию удовлетворения своих потребностей. Знакомство главных героев, (у которых позже будет роман) начинается на заводе, где немного погодя, перед мужчиной вырисовывается пейзаж из множества красных бочек, затуманивающихся облаком дыма. Обсуждение стимулирующих средств для эрекции, а после и всяческие заигрывания, происходят в красной комнате-кровати. Попытка главной героини изменить мужу с моряком, происходит в окружении красных декораций — борта корабля, перил и т. д и т. п. Сам режиссёр говорил, что эротические импульсы появляются в людях из-за неполноты отношений. С помощью эротики люди заполняют эту пустоту и перестают чувствовать отчуждённость друг от друга. Название фильма по моему, как раз и происходит от этого заполнителя — только идя на поводу у своих физиологических потребностей, люди всё ещё продолжают встречаться, заводить семьи, все остальные «идеалы» по типу любви и уважения, могут и вовсе отсутствовать. Красный — главный цвет этой картины. Чуть менее подробно можно рассказать о холодных тонах, из которых самый ярко выраженный синий. Холодные тона цветов нравятся главной героине, это цвета присущие её эмоциям и желаниям. В отличие от красного, они её не раздражают, в них она готова нормально жить и работать. Но эти цвета, и синий в частности, демонстрируют её противопоставление внешнему миру. На фоне синих стен, героиня отталкивает от себя мужа и все его заботы, например. В своей сказке-притче для сына, парусники изображаются с красно-синими парусами. Метафорически, героиня рассказывает историю своей жизни, где парусники символизируют мужчин, попадающихся у неё на пути — приходящих и уходящих, в которых она видела влечение(с их стороны), одновременно с отрешённостью от серьёзных отношений. Синий — цвет отрешённости. Но есть и третий важный цвет — розовый. Наверняка был выбран цвет, схожий с красным, потому что значения этих цветов иногда путают. Как было уже сказано, красный — это цвет эроса, цвет физиологического влечения, животная связь людей. Розовый же здесь выступает как идеалистическая связь людей вне животных потребностей, существующая только в иллюзиях, сказках и умах больных людей, коей и была главная героиня. И эту возвышенную связь героиня пыталась найти в людях весь фильм. Появляется этот цвет в двух местах: проснувшись в комнате инженера, с которым у неё было что-то вроде романа, она обнаружила, что комната порозовела, и в своей выдуманной сказке она находилась в месте с розовым песком. Возможно розовый — это символ возвышенной чувственности, которая и должна на самом деле быть вместо пусты. В сказке-притче, рядом с ней таки появляется особый парусник, хоть и не на долго, но за это время успевший разбудить идеалистическое чувство, в котором она ненадолго обретает надежду на людей, и так же быстро она рушится в реальности. В финальной сцене, героиня покидает искусственные человеческие нагромождения отношений, уже набравшись понимания о том, что они ни к чему хорошему не приведут, только к одной лишь пустоте и смерти.

«Красная пустыня» — важная ступень в творчестве, а также одна из лучших картин режиссёра.

Джулиана страдает от депрессии и одиночества. Нет цели в жизни, нет радости — бессмысленное движение в пространстве, в самом кадре. Это подчеркивается нарочитым отсутствием хоть какого-нибудь сюжета — героиня бесцельно бродит по улицам родного города, пытается открыть магазин, хотя не знает, что будет в нем продавать. Круг обыденного прерывается встречей с незнакомцем — коллегой мужа по работе.

Инженер Коррадо Зеллер заинтересовался Джулианой — именно поэтому он готов следовать депрессивным мыслям героини: рассуждать о смысле жизни и невозможности верить во что-нибудь. Однако роман закончился ничем: мужчина устал от причитаний и жалоб героини, а она — от очередного человека, который ее не понимает.

Отношения с мужем так же натянуты — он скорее незнакомец, нежели родной. Найти утешения в ребенке не получается. Все, кроме нее, приспособились к новому миру — заводам, шуму, ядовитому дыму. Джулиана, напротив, сторонится жизни: бесшумно крадется по дорогам, прислоняясь к стенам домов.

Джулиана не приходит к счастливому спасению: в конце фильма во время очередного приступа — сродни панической атаке — она высказывает заветные мысли портовому рабочему — и слова ударяются об стенку. По ее мнению, тела, как и эмоции, разведены, и ничто не имеет смысла. Под ногами нет опоры, а гироскоп, который держит корабль на плаву, окончательно сломался в душе. И остается только мечтать об удивительном острове, где поют сами скалы.

Как сложится ее жизнь — той, которая считает, что в реальности есть что-то ужасное. Страхи, паранойя, вечные оглядывания назад — героиня попала в неразрешимый круг, выхода из которого нет. В этом и символ отчужденности — невозможности найти родственную душу в мире и просто цель существования.

Одиночество и страх героини сопровождаются индустриальным ландшафтом: фабриками, трубами, машинами и сожженным мусором. Здесь нет прекрасной природы Италии — только голые деревья, грязные проселочные дороги и туман, оставляющий Джулиану блуждать в неведении. На протяжении фильма раздаются странные металлические звуки — как будто они существуют только в воображении героини: другие не замечают их. Или выбирают не замечать.

Хронометраж, сцены долгих прогулок — все затянуто: зритель несколько раз поймет, что отвлекся или вообще заскучал во время просмотра. Такой этот фильм — вводящий в сон неспешным повествованием.

Давно принято называть пять фильмов Микеланджело Антониони: «Крик», «Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня» — пенталогией отчуждения. Фильмы несравненно больше одного слова. Но так легче отделаться от них образованному человеку и положить на полочку. Что ж, пусть будет слово «отчуждение».

Чуть подробнее про «отчуждение» в последнем фильме пенталогии — «Красная пустыня»? Извольте, слова могут быть очень простые:

Джулиана попала в беду… Её тело и её душа мучают её. Она одна в мире людей, в мире машин, в мире, который перестал быть прежним, который больше не опора, у которого у самого нет опоры… Она больше не знает — где она сама, что она сама… Ни цвет, ни звук, ни чувства к другому не являются надежными… Постоянны лишь страх и боль…

Но нужны опять слова, чтобы поймать — что это значит — стать чужой в самой себе? Как это — потерять всё, что прежде считалось твоим, что прежде и был ты сам — потерять и продолжить жить?…

Это больно. Это страшно. Это горько.

Боль и страх приходят из ниоткуда — разум фиксирует, что у боли и страха нет причины — но от этого они не перестают быть болью и страхом. Тело выворачивает, душа вопит. Но память еще помнит — что было до — что значило быть нормальным, что значило выглядеть прилично, что значило иметь хорошие желания и что значило жить в удовлетворении от того, что ты их достигаешь правильно. Что значило иметь мужа, ребенка, друзей, быть занятой полезным делом, иметь под ногами твердую землю… А потом всё потерять. Потом очутиться в зыбком мире, когда идешь не по тому, что твердо, а по тому, что помнишь, что оно было твердым.

Но с каждым разом всё трудней притворяться, всё трудней скрывать что ты — это не ты.

Невыносимо быть преданным. Преданным своими глазами, своими чувствами, своими мыслями… Где ты? Где я? Я?… Я — осталось лишь как место, которое болит. Место. Очерченная дыра. Дыра в призрачных образах из прежней жизни…

Как можно остаться жить преданной всем миром? Нельзя остаться. Но то пустое место, которое было тобой и болит, еще помнит зов заботы и страха за других.

Тебя нет, ты уже умерла, но взгляд на ребенка, который может попасть в беду, дарит тебе опору, чтобы выкинуть всю эту галиматью, из-за которой было невозможно оставаться жить, и кинуть все силы ему на помощь. Ведь то были всего лишь твои проблемы, а ты-то так — тьфу — сломанная машинка — а он… вот он — нежный, открытый, беззащитный, счастливый быть с тобой… даже если ты знаешь, что ты всего лишь оболочка прежней… но он-то счастлив. Поэтому плюнуть на этот ад, в который периодически превращается твое существование, принять его и жить, ходить, говорить, улыбаться, если нужно пить лекарства, от которых тускнеют последние краски мира…

Нет, еще конечно можно попытаться убежать, попытаться прислониться к тому, кто в твоих мечтах тебя понимает, а раз понимает, то может поможет… но ничего не поможет… Тебя-то нет, ты в себе чужая…

Но ты молода, ты красива, ты не одна… и, хотя, ты, раз за разом, забываешь, что это значит… хотя, раз за разом, всё это тонет в безразличии, на смену которому приходят страх и боль, но абсурдная ниточка связи с другими-живущими и память о других, которые вырастили тебя для этого мира… который оказался болью… но они-то любили тебя и отдали всё для тебя… абсурдная эта связь, потому что не имеет ничего в себе ни логичного, ни надежного — она всё еще удерживает тебя здесь с ними…

Она и еще надежда на избавление от кошмара… что весь кошмар всего лишь сон, всего лишь кошмарный сон… и достаточно лишь проснуться.

(Достаточно найти тихое место, тихую лагуну, собраться с силами, успокоиться, услышать как тебя зовут и доплыть до спасительного корабля… Достаточно поверить, что один плюс один будет один — что человеку по силам разомкнуть круг своей отдельности, прорваться через болящее натяжение поверхности капли нашей души, даже если мы не знаем — есть ли там что-то за этой поверхностью…)

Надежда проснуться от дурного сна яви длит нашу жизнь день за днем. Мы чужие в этом сне… ведь всё должно было бы быть по-другому… мир обязан был быть другим… мы должны были быть другими. И всё будет. Осталось подождать чуть-чуть…

Я не вижу особого смысла объяснять метафоры, искать логику, даже рефлексировать. Не то кино. Это надо видеть и просто прочувствовать… или не прочувствовать. Нельзя ведь предугадать какие переживания цепляют каждого отдельного кинолюбителя.

Собственно, для определенности и стоит немного почитать перед просмотром.

Фабричный дым заменяет облака, корабли кажутся титанами, кружащими вокруг подглядывая в окна, рабочие, завернувшись в целлофановую пленку, бастуют перед высокими бетонными стенами, поля кажутся болотами, из заводских труб валит желтый дым. Джулиана (Моника Витти) в этом мире, отданном индустриальной застройке, кажется невероятно хрупкой, будто стеклянная фигура, которая вот-вот рассыпется. Ее питает одиночество, и страх на грани безумия. Муж и друзья смиренны к ее поведению, и только деловой партнер ее мужа, Коррадо (Ричард Харрис) пытается осознать ее чувства, испытывая к ней тягу, мотив которой и строит неопределенный любовный треугольник для героини.

Что б упростить обсуждение вопроса на тему «Так это… смотреть, не?», ЕСЛИ ВАМ ПОНРАВИЛСЯ ХОТЬ ОДИН ФИЛЬМ ИЗ «ТРИЛОГИИ ОТЧУЖДЕНИЯ» («Ночь», «Приключение», «Затмение») БЕГИТЕ СМОТРЕТЬ. Это кино не про сюжет и даже этот любовный треугольник не выглядит как драма. У идеального зрителя и не должен вставать вопрос об адекватности героини, а пояснение про то, что она пережила страшную автомобильную аварию, оправдывает поведение Джулианы не для нас, а окружающих ее героев. И не встает вопроса о том только ли героиня слышит гипнотически раздражающие механические завывания. Хотя даже я не смог не задаваться вопросом «Как героини жить в этом мире?», очевидно ведь что ей ничего не изменить, может быть в этом и есть та самая отчужденная обреченность?

Первый цветной фильм Антониони радует глаз, сильно радует глаз. Настолько сильно, что во время просмотра чувствуешь перенасыщенность кинематографическим изобилием. Честно говоря, за полторы тысячи просмотренных фильмов у меня так первый раз, даже немного стыдно. Вот кого мне всегда мало так это Моники Витти, так красиво и необъяснимо привлекательно страдать на экране не умеет ни одна актриса. Плюс смысловые игры с цветом, интеллектуалы возрадуются.

СТОИТ ПРЕДОСТИРЕЧЬ КАЖДОГО, фильм идет 2 часа, действия почти никакого и физически все-таки вторую часть фильма смотреть становится тяжело. Хотя «пустыня» от этого меньше страдает, чем «Приключение», на мой взгляд. Забудьте о сюжетных структурах, о «пути героя» и драматическом финале. Последних двух пунктов мне не хватило, сильно я уж вскормлен классическими кино структурами. Ищущих четких логических пояснений отдельных приемов спешу расстроить, придется воспринимать самому. Даже необъятный интернет не на все даст ответы, а позже они могут показаться не слишком изящными. Лучше прочувствовать, а не думать. Хотя чего еще ожидать от сценария Гуэрры.

МЕНЯ ЦЕПЛЯЕТ такое кино, оно любопытное, оно красивое, она (Витти) очень красивая, я люблю темы внутреннего одиночества и рефлексии в кино. Особенно если оно так поэтично. Критика индустриального общества прилагается, некоторые могут кричать об актуальности. «Красная пустыня» кино не идеальное, не изменит вас и ваше восприятие, особенно если у вас солидный кинобагаж, но другого, даже близко, похожего фильма никогда не будет, это уже достижение.

9 из 10

Заключительный фильм «пенталогии отчуждения» Микеланджело Антониони, принесший режиссеру «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля, стал первым цветным в карьере постановщика. Цветовая палитра сыграла определенно не последнюю роль, ведь действие происходит в городских окраинах: грязевые поля, одинокие деревья, заводские выбросы, море, корабельная пристань — все усеяно густым туманом; преобладают оттенки пастельного, грязно-белого и серого цветов, что подчеркивает душевную опустошенность, тоскливость и фрустрацию.

«Красная пустыня» немного отдаляется от второго, третьего и четвертого фильма пенталогии («Приключение», «Ночь» и «Затмение»), возвращаясь к первому — к «Крику» (1957). Антониони завершает пенталогию тем, чем начинал. «Красная пустыня» — своеобразный антипод «Крика». Центральные персонажи этих фильмов имеют схожие экзистенциальные проблемы, но их судьбы складываются по-разному. Главный герой «Крика» внезапно потерял место в жизни, так и не сумев его найти, что привело к плачевным последствиям. Здесь же героиня внешне преуспевает: имеет работу, жилье и семью — мужа Уго и маленького сына. Но она все равно несчастна — несчастна в незнании, как и зачем жить. Даже временная интрижка с Коррадо, новоприбывшим инженером, не придает ее стремлениям форм. Она просто движется, слепо следуя вперед, словно маленькая девочка, чью историю она рассказывала сыну, по пустынному пляжу со странным красным песком, постоянно проваливаясь, запинаясь, озираясь в поисках какого-то ориентира.

Как и всегда у Антониони — персонажи сбиваются в компанию, проводящую время за беседами; рассуждают о любви и сексе, наслаждаясь ложной душевной близостью. На этот раз центральные персонажи не принадлежат буржуазии — они обычные рабочие; обитают не в дорогущих виллах, а в дешевых квартирах и портовых ночлежках. В одной из сцен в сарайке герои внезапно начинают разрушать внутренние деревянные стены, отделяющие кровать от основного помещения, чтобы растопить печь и согреться. Маленький бунт против обыденности — одинаковый для всех, но при этом сугубо личный для каждого. Позднее Джулиана останавливает Коррадо, идущего забрать забытую ей сумочку, приковывая удивленные взгляды друзей и мужа. Она пытается вглядеться в каждое лицо по отдельности, но видит лишь размытые силуэты. А диалог, где Джуалиана говорит Коррадо, что взяла бы с собой в дальнее плавание «все, что видит и чем пользуется каждый день», подтверждает привязанность героини к своим вещам, которые заменили ей реальные эмоции. Она хочет перемен, но никто вокруг не слышит ее мольбы — все также, как и она, утопают в бренности; а уповать на высшие силы — не в правилах Антониони.

Бесцветные люди, хмурое небо, серая грязь под ногами, увядшая растительность. На фоне индустриального пейзажа вырисовываются две цветные фигурки: зелёное пальто Джулианы и коричневое её сына. Женщина кажется отрешенной, потерянной, нездешней. А вокруг недружелюбная, явно агрессивная среда: массивные, уродливые конструкции завода, из труб идет дым, внезапно откуда-то вырываются клубы пара.

Что с ней? Этот главный вопрос волнует зрителя на протяжении всего фильма. Она и сама хотела бы получить ответ на этот вопрос. Её мужу (он инженер с типично техническим мышлением без рефлексии) всё достаточно ясно: она заболела после травмы, есть причина, есть следствие — нужно лечить.

Может быть, её муж Уго недостаточно заботлив и ей не хватает тепла? Может, её избыточная сексуальная энергия, блуждая по телу, не находит выхода? Ответов может быть много: чувства Джулианы — загадка для неё самой. «Я хотела бы снять пелену», — говорит она Коррадо, другу мужа. Кто он для неё, что он для неё — человек, с которым она проводит много времени? Но и с ним не получается быть до конца откровенной: в их диалогах преобладают намёки, абстракции и недосказанность.

Между ними возникает энергетическое поле. Что это: влечение тел или просто потребность, чтобы кто-то всегда был рядом? Любит ли он её или это только её догадки, её проекции? Да и нужно ли это ей? Вопросы без ответов.

Отходы предприятия стекают в воду, отравленная земля, деревья, прокрашенные какой-то химией в фиолетовый цвет — абсолютно мертвая природа. Небольшой пикничок в полу-развалившемся домике. Ярко-красные стены и прекрасно-рыжая Моника Витти на их фоне. Пошловато-шуточные игры — градус сексуального желания героини растет — идёт выплеск в импульсивные поступки.

Гнетущая атмосфера, монотонные звуки, звучащие в вакууме — тревога растёт, часы тикают — сейчас или никогда, иначе возможность будет упущена. Внутренняя борьба: между желанием и долгом, между желанием и желанием, между неосознанным и полу-осознанным — тело Джулианы-Моники мечется, бьётся, выворачивается, лицо выражает страх и страдание… Ну, наконец, контакт, искра, ток потёк между ними — и разочарование: не помогло!

Он не помог мне, констатирует Джулиана. Она видит по-прежнему серый мир вокруг, и голубое море грезится только в детской сказке. А между тем мир начал частично приобретать краски. Может она ошибается: всё же с ней произошла метаморфоза?

10 из 10

В очередной раз посмотрел «Красную пустыню» Антониони. Последний фильм его тетралогии некоммуникабельности. Наверное, самая безысходная картина из четырех. Это фильм об адаптации человека к внешнему миру. Способен или не способен человек адаптироваться в полной мере. Мы видим Джулианну в исполнении Моники Витти. Она больна. Ее болезнь это ощущение пропасти между ее видением мира, ее желаниями и устремлениями и этим миром, уже в определенной степени индустриальным. Сложность заключается еще и в том, что внутренний мир Джулианны расщеплен, в нем нет целостности, нет парадигмы убеждений. Она пытается выявить сумму этих убеждений у других. Спрашивает у Коррадо о его взглядах. Он отвечает уклончиво. Говорит, что люди сами не знают во что верят. Верят в человечность, чуть меньше в справедливость, чуть больше в прогресс. В социализм. Он говорит, что главное делать то, что считаешь правильным для себя, для других. Чтобы совесть была чиста. Джулианна же не знает, что считать правильным, а что нет. она мечется. Она хочет быть единой с этим миром, но ощущает какую-то тоску. Порыв к контакту и невозможность этого. В интервью Антониони говорил, что у Джулианны есть только два пути, адаптироваться и тогда это будет преодолением болезни, либо нет.

В большинстве текстов об этом фильме вы найдете много интересного о работе с цветом (все же это первая цветная картина Антониони, что бы и не поиграть с красками?!).

Большинство критиков также сходятся в том, что это история болезни главной героини (которая стремительно сходит с ума и скрывать это от окружающих невозможно), а также не оставляют без внимания экологический вопрос.

Все так. И все не так. Вернее, мне кажется, это все — рамка, коробочка. А внутри есть другая история. (В чем прелесть Антониони, никогда не знаешь, а в чем собственно дело — это его почерк, он специально так снимал, чтобы вы ничего не понимали, вас это раздражало и нервировало, что ни один титулованный критик не может вам сказать, о чем кино.)

На мой взгляд, Джулиана (главная героиня) абсолютно здорова. Нормально у нее все. Но ей скучно. Просто представьте. Молодая, красивая, интересующаяся жизнью, с пылким умом и наблюдательным взглядом. Она при этом ничем толком не занята. Ну какие у нее дела? Сына поцеловать, распоряжение служанке отдать, платье выбрать, туфли подобрать. Все. Муж пропадает на работе, часто в командировках. Живут они в промзоне. Друзей и развлечений особо нет. Поневоле начнешь на стену лезть.

Главный вопрос фильма (который повторяется бесконечное количество раз, рефрен такой) — почему ты об это спрашиваешь. Хоть что-нибудь интересное ищет, что-нибудь, за что можно зацепиться. «Что произошло? — «Ничего». Это и есть самое ужасное — ничегошеньки не происходит в жизни Джулианы.

Появившийся внезапно коллега мужа не вызывает в ней ничего, кроме животного желания вскрыть, поиграть, развлечься. Это новое, это игрушка. Но и он скоро надоест: у него свои дела, он ездит по миру, занят. Джулиана же вновь не спокойна не потому, что не находит любви, а потому что не находит себя.

В некоторых рецензиях пишут, что ребенок — единственный, кто по-настоящему интересует героиню. Ну что за ерунда?! Очевидно, что единственный, кто интересует Джулиану, — это она сама, ее состояние безвременья, безделья, бессмысленности.

И индустриальный пейзаж ее угнетает, мне кажется, не только потому, что она видит, как промышленность губит природу (это, конечно, ужас-ужас). Но и потому, что она видит, как люди делом заняты, как они строят новый мир. А она — что? Что она строит? Только образ сходящей с ума красотки.

Фильмы Антониони часто повествуют о нетривиальных женщинах, их проблемах, и как им тяжело жить в мире — своеобразный «женский экзистенциализм». Это не странно, ведь именно представительницы прекрасного пола обладают яркой чувствительностью к любым переменам, как в материальном, так и в духовном мире. С каждым последующим фильмом режиссера, можно наблюдать, как он оттачивает свое мастерство в передаче женских эмоций через обстановку, вокруг героини. Индустриальные пейзажи, серые заводы, грязные болота, а вспомните, как красиво оператор передал сказку, которую героиня рассказывала сыну.

Моника Витти работает с Микеланджело Антониони уже в третий раз, после фильмов «Приключение`и «Затмение». Фильм «Красная пустыня» является первой цветной работой режиссера. Здесь Моника Витти, как и в предыдущих работах, абсолютно не разочаровывает, отлично показывает нам женщину, которой все время чего-то не хватает, которая постоянно ощущает потребность в других. Потребность эту она находит в Коррадо, который словно огромный корабль, внезапно появляется в ее жизни, но на котором быстро появляется желтый флаг, сообщающий нам о карантине. Но вот проблема (или не проблема?), у нашей героини есть муж, который увы не дарит свою любовь, и даже не пытается понять нашу Джулианну. Так поймет ли ее Коррадо? Человек, который постоянно считает, что для всего нужна своя причина, что вещи не могут происходить просто так.

Очень интересная сцена в красной комнате, которая становится «красной пустыней» и затягивает всех в эту песчаную ловушку страсти и похоти. Героиня ищет «внутренний покой» в появившемся Коррадо, она сама признается, что он становится частью ее, то есть того, что ее окружает. Большое внимание нужно уделить звукам, которые то появляются, то резко пропадают, складывается впечатление, что только главная героиня их и слышит. Глубоко развитая депрессия у главной героини, ее сложности и попытки разобраться в окружающем ее мире так и манят, окружающих ее мужчин, воспользоваться слабостью, при чем всех мужчин, от Коррадо до обычного матроса на палубе. Стоит обратить внимание и на маленького сына Джулианны, который старается разобраться во всем вокруг, во всем что его окружает. У этой пары, в отличие от пар, рассматриваемых в предыдущих фильмах Антониони, есть ребенок. Возможно благодаря этому ребенку, женщина, находящаяся на последней стадии отчаяния, все же смогла сохранить рассудок, что казалось практически невозможным, во время ее последней ночной прогулки к кораблю.

Тем не менее, женщина искала покой на протяжении всего фильма. Она старалась найти выход из ситуации. Сейчас многие романтизируют депрессию, считают «душевную» боль и отчаяние — необычными чувствами, которые присущи экстравагантным личностям. Но зачем страдать? Если можно посвятить себя любви, стараться найти того, кто поймет и поддержит, чем и занималась наша героиня. Пускай героиня пыталась уйти от бытовых проблем, отрекалась от всех и всего, но ведь все последующие проблемы вызваны именно нехваткой понимания и ее внутренней опустошенностью.

Чудная Моника Витти. Ее игра путает, затягивает, ею наслаждаешься. Да, может быть, слегка манерно, театрально, но это лишь дополняет ее образ психически нездоровой девушки. Антониони в свойственной ему манере показывает конфликт личности с окружающей действительностью. Так происходит практически во всех фильмах Микеланджело. В данном случае в конфликте находится девушка, недавно вышедшая из психиатрической больницы. Мы не знаем, сколько времени она там провела, но знаем, что теперь мир вокруг изменился и стал для нее совершенно неприемлемым. Антониони очень ярко показывает ужасающие картины нынешней индустриальной действительности, когда от природы остается лишь малая часть, когда рыба с привкусом нефти, вода ужасно загрязнена, а в воздух вылетают ядовитые пары.

Джулиана блуждает по городу, ее многое пугает и ничего не нравится. Она пытается как-то развеселиться, увлечься жизнью. Именно это ей и говорили в больнице. Все, что происходит — это твоя жизнь. Так что надо просто постараться что-то полюбить и отдаться этому с головой. Но для Джулианы совершенно очевидно, что жизнь, которую она видит вокруг — жизнь не для нее. А еще точнее будет сказать — не ее жизнь.

В этой жизни все омертвело. Подобно тому, как умирает природа вокруг, умирает и истинная, настоящая природа человека. Для него люди стали лишь рабочими, профессиями. Нет настоящих чувств, нет уже тех ценностей, которые руководили человеком во веки веков. Все отмирает, но никто не замечает, что происходит что-то ужасное. Почему? Потому что люди не птицы, которые знают, что с заводов валит яд и поэтому там не летают. Птицы умные, они не находятся там, где им плохо. Только человек готов все приспосабливаться и приспосабливаться к складывающимся вокруг обстоятельствам. Ведь, как замечает один из главных героев, — Коррадо — главное, чтобы совесть не мучила, а потому проще просто не думать. Как это похоже на то, что мы видим сейчас, в наше время. Зачем же задумываться о чем-то важном, о серьезных вещах, если, скорее всего, такие размышления принесут душевные муки? Лучше думать о себе самих и ни о чем не беспокоиться — согласитесь, сейчас можно часто увидеть такую позицию. Это ужасно. Мы становимся эгоистами, окончательно теряем связь друг с другом. Прекрасен в этом отношении маленький монолог ребенка, когда он говорит, что 1+1=1. Чуть позже, в 1983 году, выйдет фильм Андрея Тарковского «Ностальгия», где великий советский режиссер отдаст дань памяти Микеланджело Антониони и введет в свой фильм ту же фразу. Надо сказать, что Антониони и Тарковский вообще довольно похожи. Они разные, но развивали очень схожие вопросы в своих фильмах.

Так вот, 1+1=1. Капля и еще капля — не будет две капли, будет одна. Это прямая отсылка к человеческим отношениям, если хотите, к христианским постулатам. Единство человека, единство людей, единство во Христе. Люди не должны быть разобщены, они должны быть близки друг к другу, но этого в современном мире не происходит.

И тут в пору задаться вопросом, а кто же действительно болен? Джулиана, которая чиста и искренна, хоть и дестабилизирована? Или все окружающие люди и весь окружающий мир, который лжив, порочен и зачастую попросту глуп? Думаю, каждый сделает свой вывод сам.

Джулиана мечтает уехать подальше от этого мира, чтобы не видеть гибель людей. В одном из диалогов она говорит, что если бы ей надо было уехать, то она взяла бы все-все, что только у нее есть. Позже, мне кажется, она понимает, что брать-то ей нечего. И в итоге решает со всем этим смириться. Человеку, в отличие от птицы, не так просто не быть там, где ему плохо..

Прекрасный фильм.

9 из 10

Первая картина Антониони в цвете, «Красная пустыня», по сути, продолжение мысли режиссера о непознаваемости отдельно взятой экзистенции человека и мира в целом, обезличенном общении героев и проблемах коммуникаций с внешней средой. «Красная пустыня» наводит на мысль о том, что только в каком-то ином психологическом состоянии, психическом здоровье и внутренней неустойчивости (в данном случае, главная героиня — Моника Витти пережила аварию, сказавшуюся на здоровье) человек способен познать окружающий мир. Джулиана (Моника Витти) помещена в безжизненную действительность, подобную пустыне, где все не на своем месте, все сместилось и остается только отдаться беспорядочному течению, и, главное, держаться крепко, чтобы тебя не унесло.

Героиня практически не общается со своим мужем на протяжении всего фильма; единственным человеком, с которым у нее налажен контакт, является инженер Зеллер (Ричард Харрис), друг мужа. Она рассказывает ему планы, связанные с открытием магазина, ездит на встречи с работниками, делится мыслями и идеями. Процесс коммуникации не помогает привести мысли Джулианы в порядок, поставить жизненные ориентиры и цели. Внутренний мир героини остается непонятным и одиноким; она не знает, как ей действовать, кого любить и как жить дальше. Мир как за тусклым темным стеклом, подобно бергмановским сюжетам, представляет собой череду образов, каждый следующий из которых наиболее близок к реальности, чем предыдущий. Так или иначе, конечный образ бесконечно таинственной реальности ускользает от человеческого восприятия.

В фильме Антониони главной проблемой коммуникации между мужчиной и женщиной является некоммуникабельность чувств, закрытость перед партнером, отстраненность от реальных бытовых проблем и попытка уйти от их решения. Это является следствием духовной опустошенности, экзистенциального кризиса личности на фоне стабилизации экономического положения итальянского общества в первые двадцать лет послевоенного периода.

10 из 10

2014

Как это говорится — классика артхауса. Кино для тех, кто может подолгу рассматривать картину, кто может, читая книгу перечитывать ее. Кроме сценарно заложенных идей это еще и очень живописно. МА — художник во всем. Раскрашенный мир (трава, асфальт и т. д.), как минимум подчеркивает чувственность героев. Но возможно все сложнее, цветовая гамма кажется слишком продуманной.

Классический герой МА — слегка ненормальный с общепризнанной психиатрической точки зрения. Только раздумьями не объяснить, например, выходку с угоном а/м. Нормальностью при этом (в том числе) считается предсказуемость поведения, успешность любой ценой, внешний вид, выражающий довольность жизнью, непонятно на чем основанную самоуверенность и много других сомнительных бараньих здоровых качеств. Так что же, за индивидуальное мышление приходится расплачиваться расстройствами? Одни отклонения вызывают другие? Маловероятно. Наверное, мы видим здесь человека еще не оправившегося от резкого прозрения, не подготовленного к тяжелым мыслям всем ходом предыдущей жизни. Знала ли она раньше, что может умереть, что до нее нет дела ни мужу ни ребенку, что все ее существование возможно бессмысленно? Все, что доставляло удовольствие раньше, стало почти безразлично. До этого ей не приходилось бывать на красной планете.

От души ли добавлена всякая социальная нагрузка (почти реклама социализма)? Или это дань моде, или без этого не победишь на фестивале? Это, кстати, не помогло фильму в советском прокате. Он попал туда через 20 лет. Для Италии «красных» идей может и достаточно, но для СССР это жалкая кучка бездельников. К тому же эротизм неприемлемый в «стране будущего» — общупывание подруги в присутствии жены, кофта без лифа, девочка-подросток топлесс, измена мужу и др. И вдруг бы узнали, что «горбатый» запорожец и «буханка» — вражеские изобретения!

А вот к чему бы сказка такая?

8 из 10

Посмотрев этот фильм, ловишь себя на мысли о том, как удивительно верно выразил Антониони мировосприятие современного человека. И хотя уже полвека прошло с тех пор, как фильм вышел в прокат, заслуженно получив сотни благодарных отзывов, и несмотря, на то, что он, как и другие творения итальянского мастера, сегодня признан классикой кинематографа, мучительные вопросы, которыми терзается главная героиня «Красной пустыни», чувство бесконечной отчужденности и гнетущей, разрывающей на части, тревоги, не только не утратили свою остроту, но даже стали восприниматься ещё болезненнее. Может быть, запечатленная в фильме, отчужденность, и связанная с нею омраченность, являются одной из самых главных характеристик бытия современного человека.

Мир, увиденный глазами Антониони — безотрадный мир, в котором вряд ли осталось что-нибудь живое и подлинное, где уже нет человека, или говоря точнее, человек низведен до автоматизма. Победившее «общество потребления», с одной стороны, возвысившее человека, подарившее ему новые возможности и счастье, о котором раньше — например в эпоху жесточайшего социального угнетения, — можно было только мечтать, с другой стороны, открыло ему новые грани нищеты и немыслимой доселе тоски. Люди словно потеряли зрение, — не обыкновенное зрение, а ту способность видеть и чувствовать, что делает нашу жизнь одновременно столь радостной и столь печальной, наполняет её стремлением к красоте, любви и вообще всему прекрасному, живущему в нас, они уже не раздираемы внутренними конфликтами, не мучаются противоречиями и безысходностью, одним словом — не видят и не хотят видеть. В этом и состоит самое печальное.

Герои «Красной пустыни» — образы, в общем-то, типичные. Их можно отнести к тому типу внешне благополучных и уверенных в себе людей, удачно сделавших карьеру, но безнадежно одиноких. Конечно же, они потеряли чувствительность, став не восприимчивыми к тонким и самым естественным человеческим проявлениям. Всеобщая механика уже не допускает ничего естественного. Все исчислено, размечено и стерильно. Кипучая эмоциональность, чувствительность и вечная потребность в любви, да и просто, желание настоящей близости с другим человеком, выглядят теперь как страшная болезнь или, в лучшем случае, как нелепая причуда. Человек, испытывающий подобные, очень понятные желания, должен чувствовать себя бесконечно одиноким в этом обществе. Он всегда во власти грусти, удел его — душевное смятение и боль.

Такова Джулиана, главная героиня фильма. Блистательная игра Моники Витти замечательно передаёт то душевное состояние, на переживание которого обречена героиня. Она слишком чувствительна, слишком обостренно ощущает неудовлетворенность жизнью, по крайней мере, достаточно сильно, чтобы её можно было бы скрывать или подавлять. Другие, окружающие её не столь восприимчивы, они в состоянии обойтись без человеческой помощи и эмоциональной поддержки. В мире, где все неестественное и автоматическое, можно сказать, серьезное до глупости, стало считаться нормой, окружающие Джулиану люди выглядят здоровыми, целеустремленными, говоря иначе, именно такими какими должны быть. Не случайно, инженер Коррадо говорит, что лучше всего — это жить со спокойной совестью и «ни о чем не думать». Действительно, там, где потеряно равновесие и где мир уже не знает, что является истиной и что ложью, где краски смешаны и все представляется размытым, такой недалекий скепсис облегчает смирение с неприглядной действительностью. Это своеобразный наркотик и дурман, привычка для множества людей. Это «одурение» ещё и способ забыть и собственном одиночестве, более не чувствовать его тяжести.

Глубоко эмоциональная Джулиана носит в себе хотя и смутное, не вполне осознаваемое нетерпение, настоящую бурю чувств, коим не суждено найти выхода и разрядки. Внутреннее смятение идущее рука об руку с внешней отстраненностью прекрасно передано режиссером на протяжении всего фильма. Спокойное, неторопливое, как будто затоморженное развитие действия выдают огромную напряженность, едва сдерживаемое желание девушки дать волю своим чувствам и эмоциям. Главная героиня пребывает будто бы в подвешенном состоянии. Она не может найти опору не только во внешнем мире, но и в внутри самой себя. Да и как иначе? Ведь и она часть окружающего её пустынного, такого призрачного и мертвого мира, и она, как и другие, не имеет почвы под ногами. Самые сокровенные мысли и (что там мысли!) переживания воспринимаются как нечто постороннее, столь же неестественное и чуждое, как и утренний туман. Непонимание окружающих, включая и человека, казалось бы способного понять и разделить муки Джулианы, заставляет её сомневаться даже в своей собственной подлинности. Отчуждение достигло той точки, когда невозможно по-настоящему пережить и почувствовать даже собственную боль. В таких условиях человек вряд ли может почувствовать свою идентичность, увидеть своё неповторимое «Я», в котором укоренена потребность в других людях, в живом общении и любви. Где искать потерянные ценности, утерянную подлинность? Может ли жить человек, оторвавшись от своего центра?

Конечно, можно назвать Антониони законченным пессимистом, не оставляющим нам никакой надежды. Это вопрос восприятия. Лично для меня, фильм «Красная пустыня» — потрясающее по своей художественной силе свидетельство духовного кризиса современности. И как раз документальность и отстраненность творческого метода Антониони только усиливает эмоциональное воздействие его лент. Во всяком случае, такой подход кажется мне наиболее оправданным.

10 из 10

Молодая женщина в изящных туфельках на фоне окрестностей промышленного района в холодную погоду в начале картины походит на одну из героинь фильмов Ренаты Литвиновой. Восклицание: «быть всегда на высоте, пить вино из бокала даже в жалкой обстановке», — вот, что приходит на ум. Поистине, нелепо! Но сцена за сценой и чувство изначального пафоса покидает, на смену приходит заинтересованность и желание докопаться до природы душевных истязаний героини, являющихся следствием автокатастрофы.

Признаюсь, отнюдь не являясь поклонницей работ Микеланджело Антониони, образ женщины, переживающей внутреннее угнетение и самобичевание, судорожно сжимающей и разжимающей пальцы рук при виде очередного образа размытой действительности, невольно заставляет превратиться с пассивного зрителя в слушающего и внимающего.

Это может произойти с кем-либо и следствием может быть вовсе не автокатастрофа, а что угодно, уже сама жизнь — катастрофа в умах слабонервных. Жизнь, как поле боя, а внутреннее равновесие — долгожданный приз, награда за терпимость. Сколько таких примеров, когда, столкнувшись с чем-то ужасным, получив внутреннюю травму, мы остаемся лицом к лицу с обстоятельствами, разрешение которых лежит в глубине нашего сознания. Человек окутан паутиной одиночества и только ему дано право выбора: самосохранение или самоуничтожение.

Самосохранение или самоуничтожение? Этот вопрос преследует героиню. С одной стороны она — жена и мать, но муж-флегматик давно смотрит на нее лишь как на объект сексуального удовлетворения, а ребенок спекулирует на материнских чувствах; с другой — у нее есть друзья, а значит интересы, собственное дело…поклонник, робко делающий шаги навстречу… Все не то… Почва уходит из под ног.

Стоит обратить внимание на красную комнату внутри вагончика для рабочих у причала. Встреча друзей, большая кровать, невинные шалости сексуального характера: поглаживание ножек, расстегивание пуговиц, выступающие соски под женскими кофточками, — все как бы невзначай. Сожжение красной комнаты, взгляды героини и ее поклонника. Показное веселье беззаботной жизни, резко обрывающееся охваченным страхом героини, убегающей прочь. Туман, окутывающий пристань, затем очертания мужа, друзей, вот оно — одиночество!

Монике Витти удалась эта роль женщины, с беспокойным взглядом, тщетно пытающейся опереться на кого-то, в результате так и не нашедшей утешения, оставшейся наедине со своей болью.

А вот Ричард Харрис мне показался слишком безучастным в картине. Очень скудно выраженные эмоции на лице, скупость жестов. Разве так должен вести себя человек, влюбленный в женщину. Впрочем, говорил ли кто-то о любви?

Картина заслуживает высокой оценки. Что, впрочем, судить не мне, т. к. все почести уже давно получены.

Так уж устроен человек, личность, что даже при внешней видимости благополучия (материальный достаток, любящий муж/жена, ребенок, возможность выполнения задуманного), счастье и душевное равновесие может быть далеко за пределами достижимого.

Угнетающий индустриальный пейзаж 60-х — такой до боли знакомый и в наше время — как символ отчужденности, замкнутости и невозможности открыться. С каждым новым достижением в науке люди отдаляются друг от друга на шаг. За нас уже все сказано, диалоги становятся все более примитивными. Но чувства не могут исчезнуть так быстро. Порой мы сами не понимаем, что же нас так мучит и не дает покоя.

У героини Моники Витти есть все, чего желает среднестатистическая женщина. Но в душе у неё царит хаос и пустота. Откуда этот страх, неопределенность и уныние? Поддаваться подобным чувствам может подросток, тогда это можно списать на возраст, но не взрослый человек.

Красная пустыня — кино из категории тех, которые невозможно пересказать или описать словами. Его нужно прочувствовать. Тем, кто не переживал хотя бы отчасти нечто подобное, он может показаться банально скучным. Я прочувствовала его каждой клеткой и поняла, что Микеланджело Антониони — истинно гениальный режиссер. Звуковое сопровождение, планы, цвета, актеры — все выверено до мелочей, атмосфера захватывает с первого кадра и ты понимаешь, что перед тобой то самое кино, которое ты искал так долго…

Не смотря на то, что гложущее чувство безысходности не покидало меня на протяжении всего фильма, я поняла, что не одинока, нужно просто поделиться тем, что у тебя внутри. И станет легче. Если, конечно, есть с кем.

10 из 10

Это был ничем не примечательный город. Воздух пропитан фабричным дымом, рабочие изображают муравьев, средний класс крепко стоит на ногах. Недавно оправившаяся от тяжелой аварии Джулианна чувствует себя здесь чужой. Да, муж все еще любит ее, маленький сын радует умилительными поступками, но героиню перманентно мучает иррациональный страх, она не чувствует связи с миром, и мечтает убежать, в том числе от своей семьи. Девушка гуляет по городу без всякой цели, встречает людей, будто бы даже влюбляется, да только все события изображаются настолько тусклыми и эфемерными, что не укладываются в единое цельное повествование, сюжет абсолютно вторичен. Микеланджело Антониони верен своему стилю, ждали катарсиса — получите угасающий нарратив, ждали острых диалогов — довольствуйтесь дребезжащей болтовней с размытым смыслом.

Антониони впервые выходит за рамки черно-белого пространства, а потому неудивительно, что применительно к этой работе в первую очередь принято отмечать цветовые решения. Меж тем, семантика цветов незамысловата и одномерна, красно-синие оппозиции не более, чем индикаторы эмоций, и совершенно ни к чему выделять их на фоне прочих визуальных приемов. Гораздо более интересно, к примеру, то, как обыгрываются элементы эротики. В этом контексте у автора нет прямых высказываний, только полунамеки. Случайно оголившееся женское плечо, поднятая чуть выше дозволенного юбка. Полуобнаженные тела никогда не попадают в кадр полностью, ракурсы причудливы, сцены выходят дергаными, обрывочными. Любовь вообще отсутствует, даже самые светлые чувства в «Красной пустыне» мутируют, они отравлены страхом и заражены сомнениями. Но наиболее красочно здесь представлена главная героиня: она продирается сквозь ржавые заросли урбанистических джунглей, болезненно извивается, не может найти себе места. Куда бы Джулианна ни направлялась, отсутствует четкая траектория, она оборачивается, мечется и, едва вырвавшись из всамделишного тумана, попадает в туман ментальный, оказываясь среди фальшивых друзей. Менять окружение сообразно переживаниям героя — идея отнюдь не новая, но эту эстетику пронзительного одиночества даже по прошествии многих лет, пожалуй, трудно с чем-то перепутать.

Одиночество, правда, имеет несколько более широкий смысл, чем неизбывное «эх, с кем бы поговорить…». Автор довольно точно проецирует положения уже достаточно распространившейся к тому моменту по матушке Европе «философии существования», что, как ни странно, особенно ценно именно сейчас, когда всякий умник, скорчивший грустную мину, объявляет себя экзистенциалистом, а смысл понятия теряется в языковых закоулках где-то между осенней депрессией и заумным пустословием. Антониони удается изобразить базовую временную связку, когда человек уже существует, но еще не обрел свою сущность, когда нет цели и нет причины. В начале фильма Джулианна спит, ей снится, как кровать утопает в зыбучих песках — удивительно меткая метафора лишнего человека: бытие вечным сном в сердце красной пустыни, красной, потому что окружение причиняет острую боль. Не обошелся итальянец и без своего любимого образа — «пустая улица». Улица, на которой могут быть какие-то люди, их можно наблюдать, слушать, всячески «ощущать», но с точки зрения героя их все равно не существует, они словно из другой вселенной, что только внушает дополнительный страх. «Заброшенность, тревога, отчаяние» — все, как завещали классики.

Но Антониони, конечно же, не строгий философ, он художник. Едва ли его хоть сколько-нибудь интересовало, кто победит в концептуальном бою Сартра с Хайдеггером, поэтому ни экзистенциальные, ни любые другие парадигмы не ограничивают полет мысли, а мысль тянется к глобальным выводам и красочным обобщениям на радость зрителю. Другое дело, что эти выводы не имеют ничего общего с уже порядком поднадоевшей критикой потребления, банальным порицанием вещизма, и уж тем более не стоит воспринимать желтый дым и крупные планы унылых груд металлолома в разрезе высокохудожественной экологической дидактики. Рай по замыслу режиссера там, где техногенные чудовища подружились с детьми природы, что косвенно иллюстрируется мечтами Джулианны о необитаемом острове с утесами и пальмами. Однако наука идет в противофазе с культурой, а мышление не поспевает за прогрессом. Да, что-то неладно с этим миром. Да, все, подобно Данте, очутятся в сумрачном лесу, земную жизнь пройдя до половины. Умирает ли цивилизация? Разве что в системе отсчета человечества. Разве что в той степени, как сонному пассажиру утреннего автобуса чудится, будто он не двигается с места, а придорожные деревья перемещаются в окне. Умираем здесь только мы, каждый в отдельности, пока вокруг неумолимо покоится вечность. И ей, вероятно, тоже очень одиноко.

Казалось бы, предопределенность пути не должна стать капканом безысходности, сильное чувство, претендующее по праву быть движущей силой, не может сломиться под давлением разума, как единого способа достигнуть смысла. Сложно представить женщину, попавшую, словно птица, в кислотную тучу, не желающую сполна вдохнуть чистоты, наполниться свежестью, способной дать уверенность. Антониони как мастер отражения человеческих чувств, тонко вплетающий их трепетность в контекстуальную обстановку окружающего мира, приводит зрителю сильнейший конфликт экзистенции, по праву претендующий на отклик.

Однозначно весомой видится автору картина динамики развития человеческой эмоциональности в период столкновения с тем, на что судорожно тратят жизнь в поисках ответа. Глаза, которые закрыты, глаза, которые не хотят смотреть сквозь призму удручающих перемен — эти глаза грустны и полны чувственной скрытности, которая так жаждет быть раскрытой. Героиня Моники Витти, узнав, что есть та грань, когда еще немного и возможность оказаться вне жизни слишком высока, сталкивается с кризисом. Назвать ее состояние лишь проявлением посттравматического стресса столь же неверно, сколь рассматривать ее окружение как эталон счастливого образа жизни.

В своем первом цветном фильме Микеланджело представляет зрителю глубокую и неординарную проблему как состояний, так и отношений, что мастерски тонко воссоздает игрой цвета. Отсутствие музыкального сопровождения и, вместо этого, режущие слух звуки, подчеркивают ту механическую часть человеческой природы, в которой теряются при погоне за достатком, а также передают холодную палитру чувств героини. Она наделена как сопутствующим страхом, так и чувственностью и страстью, которая то переполняет, то ставит жестокие грани, отталкивающие ее саму же от органичности в отношениях. Так, выбор краски, который представляется очередной трудностью при оформлении своего же дела, позволяет автору как бы хаотичными стежками набросить капли, рисуя словно сюрреалистический образ понятия реальности главного персонажа, что все же наделяет верой ее возможного спутника.

Ей сказали, она должна научиться любить. Любить кого-либо, чувствовать, отдаваться порыву, наслаждаться переполняющему переживанию и смелости его проявления для героини представляется невозможным. Неспособность ввиду такой ригидности закрывает ее от окружающих маской, так и непонятой до конца. Потому только лишь слегка приоткрывшись и взглянув вверх на быстротечность и мрачность, приходит мысль об избегании как способе приспособления для того, чтобы жить.

К 5-летию смерти великого режиссёра

(29. 09. 1912 — 30. 07. 2007)

Есть фильмы интеллектуального кино, предназначенные для рационального восприятия. Таков, например, кинематограф Жан-Люка Годара, Питера Гринуэя, Джима Джармуша. Есть кинематограф психологический, предназначенный для тех, кто не боится заглядывать в человеческую душу. Таковы фильмы Карла Теодора Дрейера, Ингмара Бергмана, Андрея Тарковского. А есть кинематограф чувств или, как в нашем случае, некоммуникабельности чувств, где настроение не только всего фильма, но и каждой отдельной сцены, положение актёра в пространстве кадра, психология цвета и звука важнее всего остального. Ведь для Антониони жизнь — это и есть едва уловимая эмоция, непонятное настроение, ветер, налетевший как будто из ниоткуда. Вот и главная героиня фильма, молодая, успешная Джулиана, у которой есть сын и муж, тем не менее, страдает, сама не зная от чего. Чего-то непоправимо не хватает, хотя, казалось бы, всё есть. Но реален ли весь мир или только кажется таковым? И не является ли иллюзией её семейное счастье?

Случайная интрижка с инженером, коллегой её мужа, на первый взгляд могла бы придать её жизни смысл. Но всё ускользает, как песок сквозь пальцы, героиня потеряна и не может найти эмоциональный контакт ни со своим мужем, который воспринимается как некий робот, наподобие того, что он подарил своему сыну, ни со своим окружением.

Посреди холодного, мёртвого мира, населённого людьми-роботами, исполняющими некие функции, на фоне страшного индустриального пейзажа, представляющего собой огромные заводы с дымящимися жёлтым дымом трубами, Джулиана воспринимается единственно живым существом. Её душа ссохлась в атмосфере холодного безразличия. Она хочет любить и быть любимой, но не может преодолеть эмоциональную пропасть даже между близкими людьми. Она лишь повторяет: «В реальности таится что-то страшное». Как будто всё окружающее пространство — некий кукольный мир, зазеркалье Льюиса Кэрролла, а люди — марионетки, движимые неведомыми и опасными силами.

Друг её мужа Коррадо кажется единственным из всех окружающих её людей, кто не утратил способности чувствовать. Он тоже ощущает себя чужим посреди механического конструктора, представляющего собой индустриальное человеческое общество. Люди отгородились друг от друга толстыми стенами и ядовитым дымом, отравляющим чистый воздух человеческих взаимоотношений.

Джулиана живёт в вакууме и не может вырваться из него, как ни пытается. Мир как тюрьма, как раскалённая пустыня, где отчаянный человеческий крик никто не услышит. Она постоянно ощущает приближение чего-то ужасного, сигнализирующего о себе пока лишь металлическим грохотом. Возможно, так технократический ад приходит на смену человеческому общежитию. Люди больше не люди, а механизмы. А тот же, кто пока не утратил свою душу в погоне за внешним преуспеянием, обречён на мучительно переживаемое одиночество.

Антониони блестяще показывает вроде бы привычный нам всем мир холодным и таинственным, в утреннем тумане которого могут прятаться любые демоны. Человек же кажется чем-то маленьким, незначительным, как букашка, посреди железа и бетона городов. Он потерян в большом пространстве, в лабиринтах итальянских улочек и больших труб, по которым ежедневно в атмосферу выбрасываются всевозможные отходы. Антониониевский мир похож на болото, в которое чем больше погружаешься, тем непонятнее становится, где мы, собственно, живём. Реальность расступается, открывая взору лишь туман, смысл жизни улетучивается, подобно утренней дымке, а всякое движение, будь то души или тела, оказывается бегством от себя, поистине ложным, напрасным движением.

9,5 из 10

Красная Пустыня (1964), поставленный Микеланджело Антониони — это фильм идеальный в том плане, что его выразительные средства, подобно массовой атаке, воздействуют на зрителя на всех возможных уровнях — психологическом, эмоциональном и физиологическом.

Это фильм, который вызывает чувство угнетённости, тревоги, неосознанной тоски с самого первого кадра и не отпускает до финал с заводскими трубами, извергающими ядовито-жёлтый дым, который птицы научились облетать. Это фильм, в котором Антониони хотел показать индустриальный мир, созданный человеком в противовес натуральному миру. По словам самого мастера, он находил своеобразную красоту в индустриальном пейзаже и понимал, что модернизация и индустриализация неизбежны, и человеку придётся приспособиться к ним.

Это фильм о том, что есть люди, сверх чувствительные и душевно хрупкие, как героиня Моники Витти, Джулиана, которые в окружении бездушного холодного нового мира теряют чувство реальности и не могу приспособиться к нему.

Красная Пустыня — первый фильм Антониони в цвете, и, пожалуй, одно из самых потрясающих использований цветовой палитры в истории кино. Использование звуковых эффектов, странных и сюрреалистичеких образов (огромные зловещие корабли, с пугающей периодичностью проплывающие по реке, поющий розовый песок в фантазии Джулианы, игрушечный заводной робот, поступательно двигающийся ночью в спальне её маленького сына) создаёт мир страный, диссонансный, равнодушный и отчуждённый. Я не могу сказать, что я влюбилась в этот фильм беззаветно. Нет. Он слишком аналитичен и отстранён для меня — как 2001: Космичеcкая Одиссея Стeнли Кубрика. НО не признать величие, мастерство и возможно даже гениальность, стоящие за ним, я не могу.

9 из 10

Начнем с того, что если я стану петь дифирамбы Антониони — покажусь банальной, но если не напомню о том, что он действительно являет собой вершину стиля и художественности, рецензия эта потеряет значимость. Так вот, да, «Красная пустыня» несомненно, высококачественное и высокохудожественное творение таланта, кино для думающих, «не привык смотреть артхаус — уснешь» и тому подобное.

Итак, что мы видим.

Промышленный район, загрязненный отходами, в котором от природы остались крупицы.

Измученную женщину, загрязненную внутренним духовным кризисом, депрессией, в которой от жизни остались только рефлексы, да капельки надежды.

При просмотре «Красной пустыни» я увидела точную и четкую идею, выраженную Эрихом Фроммом и развиваемую им долгое время. Идея эта гласит о том, что чем больше отчуждение человека от природы, внешнего мира и самого себя, тем больше у него проблем, тем глубже он самопотакает своим слабостям и тем меньше для него поводов любить жизнь и радоваться ей. Этот фильм Антониони — прямая иллюстрация к данному тезису. В мире слишком мало любви, и любить мы не умеем… Будь у нее рядом человек, который полюбил бы ее и которого полюбила бы она, все утихло бы.. Найдись хоть одна душа, которая по-человечески тонко поняла бы ее, ей бы стало легче, а она потянулась бы за этим человеком, одолжила бы у него силы… Но, увы, мужу почти что все равно, он даже не приехал в больницу, когда она попала в аварию, да и сейчас он ничего не замечает, не тревожится. Друзья — это просто временное развлечение… А больше и нет никого… А с другой стороны, будучи в таком состоянии, возможно ли это, полюбить кого-то? Эта женщина не чувствует ничего, кроме самой себя. Круг замыкается и все, что возможно сделать — только в ее власти… Но у нее нет сил.

Разделим для удобства фильм на три части.

Первая, как вступление и знакомство с обстановкой.

Ее тяготят индустриальные пейзажи, загрязненные реки и вечно непрозрачный, туманный воздух. Тяготит саму себя и она, как часть природы, которая неимоверным образом загрязнилась и от которой хочется избавиться. Она раздваивается внутри самой себя… Отталкивает себя от себя, но не может этого сделать окончательно. Ни принять, ни выбросить.

Вторая, как главное разъяснение, вполне короткая в рамках фильма, но емкая в рамках ее внутреннего мира.

Ее мечта, рассказанная сыну в качестве сказки — это нетронутая природа, кристально чистое море, одиночество и одновременное единение с природой, которое заполняет все существо человека и не оставляет места для всякого рода самокопаний. Парусник, который она видит, это, видимо нечто, она сама не знает что (знала бы, спаслась бы), чего она ждет как чуда, что наконец изменит ее жизнь. Все поет, внутри и снаружи — это то, чего она хочет, чувствовать наполненность и принадлежность к миру… Хотя, она готова и на то, чтобы ощутить принадлежность к человеку, к мужчине… Но и тут ее ждет разочарование. Мужчина, которого она выбрала как последнюю надежду, принял ее за женщину-загадку, которая манит и которую хочется заполучить. А что она там рассказывает, о чем бормочет — неважно, для поддержания разговора можно поговорить и об этом.

Ну и третья часть, крушение надежд, разочарование и возвращение к той точке, с которой начинался наш рассказ. Попытки пошли прахом, она по-прежнему здесь, по прежнему ходит по этому грязному району, а ее недавняя «надежда» уплыла куда-то на корабле и совсем ее не спасла. А ее по-прежнему затягивают зыбучие пески… И ее по-прежнему никто не понимает.

И еще, от себя, напоследок. О вреде такого рода кино… Не стоит смотреть его так, будто героиня — это вы. А то, знаете, смотрят девушки такое кино, а потом говорят, вот, мол, как героиня на меня похожа! Эта эстетичная похожесть служит оправданием подобного рода состояний для некоторых групп людей, вместо повода для борьбы с этим. Такого рода фильмы — это все правда, таких женщин, пожалуй, сотни тысяч. Они слоняются по миру, ощущая свою непринадлежность к нему… боящихся уйти и страдающих от того, что их надежда каждый раз летит в пропасть. Ведь, заметьте, проблема выдуманной, раздутой «депрессивности» очень актуальна в наше время, отчасти в том виновата культура, которая поет о боли, как о самом прекрасном, что есть на свете. И вместо того, чтобы учить на этом, как на плохом примере, люди грязнут в этом еще больше.

10 из 10

«Мне сказали: все, что со мной происходит, это моя жизнь»

События, которые происходят с нами со всеми, их совокупность, мы характеризуем как «жизнь». Героини Джулианы сказали: «Живи!». Что это значит? Люби мужа, детей, свои вещи, собаку-что-нибудь, люби это. Почва ушла из-под ног Джулианы, нарушился привычный ход вещей. И девушка удаляется в красную пустыню, потом что там тихо и спокойно. Прекрасная тишина. И парусники ходят мимо. Но вот плывет величественный белый парусник, на вид не такой как все. Однако же подплыв ближе, и он оказывается пустынным.

«Девочка привыкла к странностям людей, и это ее не удивило»

Но вот голос, который поет. Не принадлежащий кому-то, но исходящий отовсюду, от утесов и скал, от моря и трав. От природы. Но не от людей. Красная пустыня оказывается выжженой.

Джулиана говорит, и действует, порывами, естественно. Однако для окружающих это всего лишь причуды и ненормальность, списанные на травму после аварии. Никто не захотел вникать во внутренний смысл этой «анамальности». И замкнутость на своем внутреннем мире, отчаянное одиночество, и в то же время жажда, потребность в других людях, нуждающихся лишь в самих себе, и безразличных к ней.

Великий Микеланджело смог изобразительными средствами, образами, движениями воплотить на экране душевный поиск, страдание, отчаяние и жажду, томление по «быть понятой». Воплощение того смысла жизни, к которому многие стремятся, однако на своем жизненном пути никогда не находят его, как не нашла его и главная героиня.

«Птички знают, что это яд, и больше не летят сюда»

Лишь человек способен продолжать жить, не обращая внимания на собственное опустошение.