Приключение (1960)

Знаменитый фестивальный скандал с «Приключением» - освистание, неприятие, отторжение. Что же нового сделал в этом фильме Антониони, чтобы вызвать такую реакцию? Во-первых, это, конечно, сюжетная ловушка так называемого «ложного детектива» (понятие, что очевидно, появилось лишь впоследствии), обманывающего зрительские ожидания. Во-вторых, вязкий ритм почти двух-с-половиной часового повествования, в котором решительно ничего не происходит кроме психологических метаний героев. Это на тот момент было первое в чистом виде интроспективное, интровертивное кино, которое еще никто не решался снимать. В-третьих, не в последнюю очередь в еще пуританском 1960-м году зрителей раздражала и казалась в новинку очевидная эротическая заряженность атмосферы фильма. Сумма этих трех факторов вкупе с длинными планами, снятыми при минимальном монтаже, что всегда утяжеляет восприятие, и обеспечила неприятие «Приключения».

Однако, при разборе этой действительно великой картины, выдающейся и по замыслу, и по исполнению, стоит взять во внимание амбивалентность тезиса Делеза об Антониони как критике морали. С одной стороны, потому, что поступки героев «Приключения» активно расходятся с их словами и мыслями, они изворачиваются, ища возможность изменить друг другу на каждом шагу, то есть мы видим несовпадение привычной морали поведению людей. С другой стороны, по своим выводам из изображенного на экране, Антониони выглядит скорее поборником именно традиционной морали и обличителем современных ему нравов.

Как и Бертолуччи, спустя двенадцать лет в «Последнем танго в Париже», Антониони хочет показать тупик полигамии, но делает это ненавязчиво, скрыто от зрителя, подспудно, заставляя видеоматериал автоматически доказывать запрятанные в него тезисы. «Приключение» - в этом смысле грандиозный обман зрителя. Не только в плане сюжетной ловушки с исчезновением девушки, которая на получает хода, но и в плане того, что режиссер постоянно показывает персонажей-хамелеонов, изворачивающихся, меняющихся от сцены к сцене до неузнаваемости (Моника Витти достигает здесь особой виртуозности: вот глаза ее героини смеются, она счастлива, а через минуту холодна и грустна). Масштабность художественный задач, стоявших перед Антониони в «Приключении», потребовали от него сложного эстетического инструментария. Сценарий, написанный в соавторстве с Тонино Гуэррой, напоминает реку со множеством боковых рукавов, речушек, подземных источников.

Здесь каждая деталь значима и может отозваться спустя десятки минут уже на новом витке (как например, эпизод с преследованием писательницы толпой возбужденных мужчин), образ может стать кочевым, дрейфуя от сцены к сцене, постепенно разрастаясь в метафору (как например, символика мужского взгляда на женщину – сквозная в фильме). Фильм с таким незатейливым в общем-то названием становится масштабным приключением зрителя в недра кинематографии, собственно кинематографической художественности. Можно сказать в этом смысле, что это фильм о взгляде, об изображении (это было развито позднее в «Фотоувеличении», где изображение уже лжет), о силе образности, прежде всего сексуальной.

«Приключение» - о том, что притягивает друг к другу людей и о том, что их друг от друга отталкивает, он – о ненасытности мужского видения, рыскающего по женщинам, смотрящего на них и неспособного удовлетвориться чем-то одним (отсюда – измены и трагедия полигамии). Порой возникает ощущение, что мы видим героев глазами пропавшей Анны, осуждающей их за мимолетную связь. Героиня пропала, будто вышла по ту сторону экрана, стала зрителем, как и мы, а сам зрительский взгляд становится метафорой иного видения из другого измерения. Если рассматривать фильм с этой позиции, до в финале мы видим, что Антониони – всецело на стороне Клаудии с ее рефлексивными метаниями, а не на стороне аморального Сандро.

Герои «Приключения» (при том не только главные, но и почти все) готовы на любую амурную интрижку, любую авантюру их уже ничего не сдерживает – старая мораль мертва, мы, считает Антониони, действительно на пороге новых ценностей (симптоматично, что он снимает свой фильм накануне 1960-х, перевернувших привычные представления о нравственности). Однако, уже тогда он предвидит, что эти ценности не принесут человеку счастья, еще больше запутав его в лабиринте собственного эгоцентризма и гедонизма. Любовь, секс – то, что должно сближать, лишь увеличит между людьми незримую дистанцию.

Эту кинокартину не редко называют ключевой для развития не только франко-итальянской новой волны, но и всего кинематографа в целом. Режиссёр ленты Микеланджело Антониони конструирует фактически бессюжетную историю, которая, вместо того чтобы сконцентрировать своё повествовательное внимание на детективной развязке поиска неожиданно пропавшей девушки, углубляется в психологическое исследование характеров главных героев.

И действительно, по ходу сюжета зритель начинает растворяться в медитативно-монотонной атмосфере фильма, плавно и даже очень медлительно вальсирующей от таинственной пропажи красотки на безлюдном скалистом острове к постепенно разгорающейся новой любовной истории настолько же яркой, насколько и опасной.

Эта кинолента Антониони, как и вся его фильмография, не подойдёт к просмотру и изучению обычному, рядовому зрителю, привыкшему к стандартной форме кинематографического произведения с чётко обозначенными завязкой, кульминацией и развязкой. Микеланджело они не нужны. Он ставит своей задачей заворожить зрителя гипнотическим методом, демонстрируя на экране чистую 'бессмыслицу', вроде бы никак не продвигающую сюжет ни в каком из привычных направлений. Однако в концовке киномастер обязательно покажет, зачем же всё это было сделано, и думающий, размышляющий любитель синематографа сам разрешит для себя все накопившиеся в процессе просмотра вопросы, поставив точку или троеточие в разгадке этого загадочного творения.

Таким образом, 'Приключение' является уникальным примером легендарного авторского кино, которое действует исключительно по своим правилам. Стараясь низвести до атомов все 'ветхозаветные' предписания и общепринятые шаблоны в кинематографе, Микеланджело Антониони с изящной ловкостью и творческой бесцеремонностью формирует аскетически визионерскую и психологически углублённую новоизобретённую структуру фильма.

Почти все фильмы Микеланджело Антониони это фильмы о смерти, во многих из них смерть встает между двумя потоками любви. В фильме 'Крик', с которого начался кинематограф Антониони, смерть напрямую мешает любви двух человек, причем, иррационально, так как партнерша отказывается от отношений с любимым после известия о смерти далекого мужа. В фильме 'Приключение' историю запускает внезапное бесследное исчезновение девушки, это ли не смерть, не ее разновидность? Но желание любить оказывается сильнее и вчерашние знакомые становятся любовниками, несмотря на то, что он потерял невесту, а она подругу. Любовь оказывается требовательнее приличий, пусть даже она с привкусом потери, гибели. Оба героя жаждут любви и это главная их характеристика. Потеря становится не столько помехой, сколько фактором давления на персонажей, трагедия как будто вынуждает их быть рядом друг с другом. Пусть даже с ними всегда находится третий – их вина за предательство исчезнувшей... В финале вина, она же смерть, как будто убивает их связь, критически давит на ее, сметает их непрочный союз. Но не до конца. Финальный жест героини, в котором концентрируется весь фильм, символизирует истинное милосердие. В этом движении руки героини великой Моники Витти заключена вся энергия любви, настоящей и самой высокой христианской любви всепрощения.

Антониони однажды сказал 'Быть может, без драмы нет человека', и здесь он абсолютно прав. Свои драмы этот режиссер создает тончайшим инструментарием. С помощью длительности кадра, композиции, элементарных фонов, пауз, умолчаний, невербальной работы актеров, когда актриса прошла мимо, когда посмотрела из-за плеча, когда режиссер не убрал на монтаже, а оставил растерянный взгляд актера в камеру... Магия кадров, монтажа, ритма, актерской пластики выдает в Антониони документалиста. Да, есть Бергман, есть Тарковский, есть Висконти, есть другие... Но кажется, только Антониони так жестко придерживается реальности, создавая из ее грубого материала собственную реальную магию, без театральности, без эстетизма, прямым броском невидимого мяча он говорит со зрителем на языке фигур, предметов, пространств, самой жизни.

- Бууу, — кричали зрители, когда итальянский режиссёр Микеланджело Антониони демонстрировал свой фильм «Приключение» (L’Avventura) на Каннском фестивале в 1960 году. Исполнительница главной роли Моника Витти расплакалась и они с Антониони сбежали с показа.

Своё признание фильм всё же получил — «Приз жюри» — третья по значимости награда фестиваля после «Золотой пальмовой ветви» и Гран-при.

Но даже в режиссёрской среде Микеланджело Антониони воспринимали по-разному. Одни считали его работы шедеврами, а другие — тягомотиной. Ведь если Антониони хочет показать, как кто-то идёт по лестнице — он продемонстрирует это от начала и до конца.

Стэнли Кубрик считал фильм «La Notte» своим любимым, хвалил Антониони и Мартин Скорсезе.

А вот Ингмар Бергман был уверен, что кроме двух фильмов у итальянского режиссёра смотреть больше нечего и не понимал, почему его так любят.

Снимать подобные фильмы — это не работать в Голливуде. У режиссёра постоянно кончались деньги. Первая часть «Приключения» снималась на острове Lisca Bianca, недалеко от Сицилии. Это была работа в тяжёлых условиях — холод, проблемы с перевозкой оборудования и даже перебои с едой.

В какой-то момент актёрам, вообще, пришлось играть без гарантий оплаты.

Сицилийские съёмки тоже шли туго. Сцены, которые планировалось снять за несколько часов, растягивались на несколько дней. В общем, это была тяжёлая работа, а одна из актрис, вообще, оказалась в больнице из-за переохлаждения.

Главная особенность фильма в том, что Антониони пытается сломать привычный канон. Ведь как делают фильмы — в них есть сюжет, сцены идут одна за другой — задача режиссёра, чтобы зритель не заскучал.

У итальянца зритель откровенно скучает. Сюжет тут нарисован пунктиром: группа людей приезжает на остров, чтобы отдохнуть, но одна из женщин, Анна, пропадает. Её будут искать Сандро и Клаудия.

Вдвоём они отправятся по Сицилии, будут блуждать в её самых заброшенных уголках — навигаторов тогда ещё не было, как и чемоданов на колёсиках. Подумать только, колёсики появились лишь в 70-х.

Зритель вместе с Сандро и Клаудией на протяжении двух с половиной часов будет созерцать сицилийскую природу, города и странноватых жителей. Постепенно окажется, что Анна не особо-то и нужна. К концу фильма никто из зрителей и не вспомнит, как она выглядела.

Сегодня мы избалованы фильмами, которые насыщены сюжетом. Смотреть бессюжетное кино — настоящее испытание. Нужно ли его проходить? Я в этом не уверен.

Если вы увлекаетесь кинематографом и хотите изучить работу, которой вдохновлялись многие режиссёры — тогда смотрите. Но если вы раздумываете, как бы весело провести вечер — «Приключение» вас лишь усыпит.

Надо ли говорить, что это только первая часть «трилогии отчуждения». За «Приключением» следует ещё два фильма: «Ночь» и «Затмение».

Антониони, хоть и был сторонником итальянского неореализма — жанра, в котором режиссёры старались показывать жизнь без прикрас, с бедностью и страданиями, всё же работает в своём стиле.

Герои у него — сплошь средний класс, да и не похожи они на нуждающихся. Страдания героев Антониони исходят от внутренних проблем.

Может ли это быть интересно зрителю? Да, но точно не каждому. Ну разве что вам охота полюбоваться на Италию 60-х.

Главная загадка «Приключения» Антониони для меня — в том, почему же, почему этот фильм не вошёл первым номером в must-see кинематографической Сицилианы. Красоты острова он показывает куда замысловатее, подробнее, умнее любого «Спрута», погрязшего в пыли и отбросах промышленных, богатых криминальной фактурой задворок Трапани, и уж тем более толковее, живее Копполы, с американской наглостью назначившего в «Крестном отце» мизерную, почти вымершую, труднодоступно нависшую над гламурной Таорминой деревушку Савока общемировой дежурной по сицилийскому колориту. Да что говорить: располагающий всеми современными средствами передачи изображений Торнаторе, эрудит, визуал, одержимый краеведением сицилиец, не смог обойтись тремя фильмами — «Маленой», «Баарией», Кинотеатром» Парадизо»» — чтобы органично вместить в них сколько-нибудь исчерпывающую часть островного образного ряда. А Антониони — смог, легко, естественно, без натуги связав в единственном кинополотне жестокую терпкость и разнообразие сицилийских благодатей с пустотой, эпизодичностью, солипсизмом, «отчужденностью» оказавшихся там людей, трусливой бессобытийностью их жалких жизней, так точно рифмующейся с мироощущением туриста.

«Приключение» всё — о Силиции. За всё, что с героями происходит (и особенно за то, чего с ними не происходит), за все те отражения, о которые долго будут биться в фильм втянутые, фильмом заболевшие — ответственна Сицилия. Сицилия одновременно отталкивает, выпихивает вон — и оплетает каждого паутиной связей всего со всем, безнадежно запутанной сетью великих культур, тысячелетиями теснящихся, толкающихся попами на этом малом клочке земли, как на коммунальной кухне. Толкающихся как-то помимо собственных жителей, но захватывая при этом весь остальной мир, выбирая с безошибочным вкусом древней расы изюм из всемирной художественной булки. Хотите русского следа? — Он будет! У Антониони на одном из необитаемых Липарских островов, в виду курящейся вершины Стромболи, исчезает в никуда невротичная молодая богачка Анна, а декадой раньше там же Росселини снял фильм «Стромболи, земля Божья», историю литовской эмигрантки из Ковно (не Каунаса, а по-русски — Ковно!), которой некуда возвращаться (в советскую Прибалтику ей нельзя), которая хочет уехать как можно дальше, например в Аргентину, но её не пускают — и она выходит замуж за сицилийца, обитателя крохотного, застрявшего в архаике островка, становящегося ей тюрьмой и адом, но адом античным, одухотворённым. Прибалтийская эмигрантка возникла в сознании Росселини не просто так: рассказывая историю Карен, он переработал биографию русской эмигрантки, уроженки Латвии Александры фон Вольф, в замужестве Томази ди Лампедуза, супруги автора «Леопарда». Княгиня Анжела Томази ди Лампедуза, актриса, племянница Джузеппе и Александры (названная в честь Анжелики Салина, героини «Леопарда»), единственный раз появится на экране именно в «Приключении» — сыграв княгиню Монтальдо, владелицу виллы под Палермо. Которой станет у Антониони вилла Нишеми, принадлежащая Марии («Мими») Иммаколате ди Вальгуанера, уже получившей к шестидесятому году известность в качестве дизайнера ювелирных украшений (работала у Тиффани, была директором отдела аксессуаров у Эльзы Скьяпарелли), но русскую паблисити приобретшей десять лет спустя, благодаря браку с представителем императорского дома Романовых Александром Никитичем, внуком великого князя Александра Михайловича, праправнуком Николая Первого.

Полицейский участок из Милаццо перенесён Антониони в причудливые, без единого прямого угла, отвесной стены, не лгущего зеркала, скульптурными уродцами наполненные интерьеры виллы Палагония («виллы чудовищ»), что в Баргерии — показанной куда подробнее в сценах съёмок «Приключения» же у Торнаторе полвека спустя. Прославленные Гёте, Суиберном и Дюма монстры Палагонии находились в тот момент в состоянии близком к полной их утрате, слиянию их с породившей их землёй, хозяева виллы и не думали тратиться на их реставрацию (собственно, в «Приключении» эпизод с найденной на островах вазой, видевшей циклопов и Цирцею, небрежно разбитой гуляющим на яхте аристократом, всё говорит об отношении тогдашних богатых и знаменитых, и профессионалов в том числе к собственному наследию). Внимание Росселини и хозяев к бесценной странности разбросанных по саду и карнизам Палагонии образин привлёк гостивший в Палермо у князей Лампедуза искусствовед Бернард Беренсон, тоже прибалтийский, а стало быть имперский уроженец. Спасение виллы Палагония стало последним художественным актом Беренсона перед смертью. От Беренсона же Антониони услышал о Ното, забытом, заброшенном, обойдённом туристами и архитектурными монографиями городке редкой, с ума сводящей барочной прелести километрах в тридцати от Сиракуз. Поднимаясь по лестницам Ното в небо — к собору или на собор, такой хрупкий, такой беззащитный перед гневом подземных богов (ведь самые древние боги сицилийцев — подземные, какими им ещё быть в этом огнедышащем, сейсмически шатком месте), Сандро, успешный, за миллионы лир уродующий долину храмов в Агридженто человейниками архитектор, ещё способен устыдиться своего предательства красоты, ещё способен ужаснуться тому, как быстро прекраснейший из оставленных большой культурой городов вновь заселяется угрюмым и злочугунно похотливым подземным племенем — устыдиться ненадолго, сам себя одергивая (портит же он намеренно, выливает же чернила на рисунок, наборосок собора, сделанный молодым, чистым, тем, у которого всё ещё впереди, художником) — но устыдиться, сдвинуться пластами души, извергнуться чем-то вроде раскаяния. Купол собора Ното рухнет из-за землетрясения в последний раз через полвека после «Приключения» — и будет вновь воздвигнут и расписан русским художником, учеником Глазунова Олегом Супереко, не постыдившимся для вящей устойчивости новой конструкции изобразить себя самого в виде евангелиста Иоанна — молодым, дворово мускулистым, скуластым, длинно- и жидковолосым.

Собственно, вся бессобытийность «Приключения» — такова: потянешь за ниточку — окажешься погребённым под ворохом ассоциаций. Чем окончился этот случай, не узнать ни любви, ни дружбе: с каждым днём отвечаешь глуше, с каждым днём пропадаешь глубже… Не «Расщелиной» ли Цветаевой (по мотивам сицилийского путешествия, под напором героических теней Эмпедокла и прочих написанной) вдохновлялся Антониони в сюжете? Анна буквально проваливается сквозь землю (а вход в Аид на Сицилии всегда под боком — сколько вулканов), и ни любовь, ни дружба не выдерживают скуки её поисков, бестолочи и отголосков сицилийском омерты (кодекса молчания) в свидетельских показаниях, потока жизни, которая идёт дальше без Анны, не замечая оставленного ею зияния, грубо навязывая живым своё равнодушие к из потока выпавшим. Мне ли всего этого не знать: я, я тоже искала пропавшего без вести, некогда дорогого мне человека. С тем же результатом: усни, сновидец! А домашним скажи, что тщетно: грудь своих мертвецов не выдаст.

В Каннах в 60-ом году фильм Антониони был освистан зрителями. С течением времени многими критиками и влиятельными люди мира кино был признан одним из величайших фильмов в истории кино. Первую роль у мастера в фильме исполнила великолепная Моника Витти. В последствие ставшая музой режиссера. Сюжет фильма не блещет хитросплетениями и на удивление прост, но потрясающий киноязык Антониони цепляет и заставляет смаковать каждый кадр фильма. Компания итальянской молодежи плывет для отдыха на остров. Но счастливому отдыху приходит конец когда исчезает одна из девушек. Тут было место и любовным страстям между героями и даже акуле. Но так даже сам Антониони не говорит что же на самом деле случилось с Анной. Да это уже становится не так важно когда на первый план выходят взаимоотношения Клаудии и Сандро. Тема же фильма имеет очень печальный и грустный осадок-полного опустошения внутри героев. Чем то фильм напоминает некоторые работы Феллини. Но славу богу Антониони не убил человечность внутри героини Витти легкой наживой и доступным сексом.

Завязка фильма проста: представители обеспеченной мажорной верхушки среднего класса отправляются в путешествие на катере по морю.

На одном из островков близ Сицилии они высаживаются на прогулку, и одна из женщин, поссорившись с женихом, внезапно исчезает.

Начинаются поиски. Маленький остров неожиданно преображается во враждебную человеку среду, в какое-то подобие Зоны у Тарковского, вот только Сталкера у персонажей нет. В атомизированном буржуазном социуме каждый погружён в свои личные проблемы. Вроде бы пропавшую Анну нужно искать, но на самом-то деле, кому она нужна, включая потенциального жениха? Мало ли подходящих женщин вокруг шастает?

В этом плане фильм оказывается современным. Не пожив в капиталистическом обществе, его проблем не понять. А теперь-то понятно, почему далее по ходу действия герои могут искать пропавшую женщину в новопостроенном, но заброшенном гостиничном комплексе.

Поэтика природных и урбанистических пространств — это козырь Антониони, и здесь он мастерски работает с контрастом крупных планов и безбрежных пространств.

Финал у фильма, можно сказать, чеховский, и досмотрев «Приключение», вы поймёте, почему итальянские зрители начала 60-х завершали его просмотры в кинотеатрах возмущённым свистом.

«Ночь» и «Затмение» — более популярные картины из «трилогии отчуждения», но знакомство с трилогией стоит начинать именно с «Приключения». Эта работа более яркая, с относительно динамичным (по меркам Антониони) развитием сюжета. После её просмотра последующие работы мастера становятся более понятными.

Где жизни теченье сливалось

С течением небытия,

Где время для нас обрывалось,

Однажды сошлись ты и я.

Это строки из стихотворения Р. Тагора «Встреча». Я хотела, чтобы они стали эпиграфом к моему отзыву.

Мне вообще ближе восточный образ мыслей и ведение красоты, восточное искусство и кино. Но фильмы М. Антониони я очень люблю, правда, только с Моникой Витти и еще «Фотоувеличение».

Фильм «Приключение» — один из моих самых любимых. И награжден он по праву, потому что в европейском кино очень редко снимались красивые фильмы, в которых любовь была бы показана в высоком символическом смысле, поднята над обыденностью.

Сразу извинись, что не смогла написать кратко, но надеюсь, что кого-то заинтересуют мои размышления о фильме.

Начало фильма — показана любовная связь Сандро и Анны. С Анной Сандро прост: он не пускает Анну в свой внутренний мир, ограничивает и упрощает свои отношения, главное для него — физическая близость. Он хочет просто жениться на Анне и все, а желание Анны разобраться в их чувствах его раздражает, и скорее всего, именно поэтому, Анна хочет исчезнуть и потом все-таки исчезает…

Самая важная тема фильма — рождение нового чувства к Клаудии. Красиво сняты сцены внутреннего сближения Клаудии и Сандро на фоне необыкновенной природы. Словно они вдруг оказались вдвоем на острове в океане жизни. А Клаудия своей необычной красотой, в этом окружении символов и образов природы, напоминает древнюю богиню. Они как бы приподняты надо всем и существуют вне времени. В фильме есть кадры, запечатлевшие смерч над морем, так же вихрь судьбы сталкивает Сандро и Клаудию, объединяя их в едином потоке. Наступает прозрение: они не могут сопротивляться нахлынувшему чувству, и связаны теперь прочно не только Любовью, но и чувством общей Вины перед Анной.

Клавдия девушка необыкновенная, притягательная, влекущая и непостижимая. Клаудия принадлежит к той редкой категории женщин, любовь к которым проникает глубоко в душу, встряхивает человека, как яркий свет, как откровение. Какая прекрасная сцена на крыше храма. Снова двое приподняты над миром, они наедине друг с другом, в окружении уже рукотворной красоты. Сандро откровенен с Клаудией, такое возможно лишь между близкими людьми. И Клаудия его понимает, она любит его и пытается вселить в него веру в себя как в творца. Красиво заканчивается сцена: Клаудия стоит на возвышении и освещена светом, Сандро подходит к ней и смотрит вверх, на лицо Клаудии, в своей любви она выше его и может вдохновить его, дать новые силы.

Но что-то мешает Сандро, неуверенность и беспокойство не покидают его. В сцене с молодым архитектором нам приоткрываются причины: « Мне тоже было 23 года», — говорит ему Сандро. И там, в далеком прошлом, остались его дерзкие мечты, юношеское стремление к победам, к самоутверждению, к творчеству. Что же так «придавило» Сандро? Прожитые годы и компромиссы с самим собой, со своей совестью, желание заработать больше денег и более легким путем. А может быть, сама жизнь, в которой требовалось скорее приспособление к обстоятельствам, простое исполнение того, что требует заказчик, вернее, хозяин, а не творческое созидание, не искусство. Обыденность поглотила Сандро.

С Клаудией Сандро другой, затронуты и пошатнулись уже ставшие привычными жизненные установки, любовь этой необычной девушки обостряет чувство горечи и опустошенности в душе Сандро. Смятение чувств заставляет Сандро искать выход в физической близости с Клаудией (это проще, привычнее), а ее этот грубый порыв пугает, словно она вдруг столкнулась с совсем незнакомым ей человеком. Клаудия так же, как еще недавно Анна, хочет разобраться в своих чувствах и чувствах Сандро к ней. Но и ее ждет удар. Предательство Сандро. Сандро пошел по «проторенной дороге», в сексе пытается заглушить свои сомнения, снова обрести равновесие. Что это? Болезнь века: болезнь чувств?

Будут ли Сандро и Клаудия вместе? Наверное, да. В финале фильма Клаудия, прощает своего любимого. Последние кадры фильма необыкновенно красиво сняты, каждая деталь имеет большое символическое значение. Прекрасно, что нет слов, слова не нужны, рука Клаудии медленно движется и касается головы Сандро…

Сейчас другое время, и кино другое: все проще, все примитивнее. В фильме Антониони показал, как человек (архитектор Сандро) не способен любить: ощущать не столько физическую потребность в близости и желание вступить в брак (обеим героиням, каждой в свое время, он делает это предложение), а именно внутреннюю, духовную близость. Ту связь, что питает человека такой жизненной силой, которая необходима для самосовершенствования, для ощущения своей правоты, для счастья самовыражения. Ведь только любовь дает человеку такую возможность — выйти за пределы своего «я», слиться с любимым человеком, и через это слияние осуществить смысл своего существования.

Это горький, правдивый фильм. Но снят он необыкновенно красиво, поэтично. Поэтому я и начала свой отзыв отрывком из стихотворения великого поэта и мыслителя Р. Тагора.

Я простая зрительница, не искусствовед, поэтому написала свое, личное мнение о фильме великого итальянского режиссера М. Антониони «Приключение».

Давящие скука и пустота. Вот слова, которые напрашиваются уже во время просмотра первой части выдающейся трилогии итальянского «певца некоммуникабельности». Разумеется, речь идет не о достоинствах фильма, но о его центральных персонажах, жизнь которых, невзирая на их, безусловно, высокий социальный статус и финансовое благосостояние, едва ли можно назвать счастливой в полном смысле этого слова. Напротив, события фильма убеждают зрителя в обратном: герои Антониони глубоко несчастны в своем экзистенциальном одиночестве. Они разговаривают, но словно не слышат друг друга; любят или пытаются любить, но их чувства скорее напоминают ни к чему не обязывающее увлечение, нежели подлинно глубокое переживание, и даже любовные объятия и ласки со стороны не всегда кажутся нам вполне искренними.

Будучи в духовном и эмоциональном вакууме, персонажи создают лишь видимость полноценной, наполненной событиями жизни, восполняя недостаток душевного тепла и уюта случайными происшествиями, подчас ими же и выдуманными — как в той истории с акулой, которая на поверку оказалась плодом воображения одной из женщин. Или, как дети, забавляясь находкой античной амфоры и звоном колоколов. И даже то самое приключение, о котором пойдет речь, оказывается не способным вывести героев из крутого экзистенциального пике.

Фабула «L`Avventura» довольно проста и не имеет подводных камней. Компания мужчин и женщин из высшего света отправляется на морскую прогулку и высаживается на одном из многочисленных островов архипелага с его безжизненным каменистым ландшафтом, который только подчеркивает внутреннюю пустоту и неустроенность героев. Среди бела дня теряются следы Анны, дочери известного дипломата. Начинаются поиски девушки, которые впоследствии переносятся с острова на большую землю. В поисках принимает участие и любовник Анны, Сандро, а тому активно помогает Клаудия, которая, кажется, уже успешно заняла место своей пропавшей подруги. Собственно, это и есть приключение, которое предстоит пережить героям, а вместе с ними и зрителю, который, скорее всего настроился на детективно-приключенческую историю, и отчасти он ее получит.

Однако куда более важной представляется драматическая составляющая фильма, и тут с большой долей уверенности можно сказать, что, благодаря глубокому психологизму и величайшему вниманию режиссера к внутреннему, душевному и духовному, миру человека, — «Приключение» выходит далеко за рамки детективного жанра, становясь образцом подлинной трагедии человека, переживающего собственную «экзистенцию» в своих тщетных попытках наладить утерянные коммуникативные связи и обрести элементарную эмоциональную опору, а по большому счету — смысл существования.

А финальную сцену фильма с ее высочайшим эмоциональным накалом, блестяще переданным психологически достоверной игрой постоянной актрисы режиссера Моники Витти (отмеченной номинацией Британской киноакадемии в категории «Лучшая иностранная актриса») и Габриэле Ферцетти, — без преувеличения можно назвать одной из лучших в мировом кинематографе.

10 из 10

На фильмы, способные вызывать у аудитории диаметрально противоположные чувства, всегда смотришь с особенным интересом. Картина «Приключение», снятая Микеланджело Антониони более полувека назад, относится именно к этой категории. В своё время её успели и обстоятельно отругать критики Каннского кинофестиваля, и поместить в список лучших фильмов всех времён аж на второе место, после «Гражданина Кейна» Уэллса. И тот факт, что временной интервал между этими событиями составил всего два года, свидетельствует если не о быстром признании творческого гения итальянского режиссёра, то, по крайней мере, о мощном влиянии его необычайного для тех лет, по сути революционного подхода к форме и содержанию.

Безлюдный или кажущийся таким южноевропейский вулканический остров, омываемый бушующими волнами и робеющий под пристальным взглядом неба. Для кого-то он станет идеальным местом для отдыха, для других — нейтральной территорией, для третьих — отправной точкой нового «приключения» c трагическим оттенком. Для Антониони он стал важной частью его понимания действительности — соединить цивилизационное с первозданным, поместив человека в девственные природные условия и наблюдать за изменениями его сознания и тела. В этом плане «Приключение» — не единственный его фильм, в котором используется этот приём — наиболее известным примером является «Забриски Пойнт».

Пороки и добродетели европейского капиталистического общества, без критики которых не обходится почти ни одна лента Антониони, демонстрируются здесь с чувством меры, всё это — не более чем символика на фоне основополагающих форм бытия — времени и пространства, которые именно в творчестве Антониони фактически обрели свою подлинную сущность. В данном случае они прямо противопоставляются друг другу. Ускользающее от людей Время всегда обманчиво, можно ощутить лишь его движение, тогда как Пространство чувствуется постоянно. И герои Сандро и Клаудии, сами того не осознавая, попадают под власть первого, непростительно быстро забывая о том, что испытывали после исчезновения Анны и во время поисков на острове. Начинается «исчезновение исчезновения». То, что раньше казалось им самым важным, вскоре становится второстепенным. Во второй части фильма отчётливо показано, что главные герои способны осознавать своё положение. Первоначальная эйфория от мнимого счастья обретённой близости сменяется чем-то вроде внутреннего страха, и здесь к делу подключается его величество Пространство, на фоне которого герои фильма попросту теряются во всех отношениях. Преследуемые чьим-то невидимым взглядом, возможно, самой Анны, они мечутся в поисках чего-то, застывают в нерешительных раздумьях, нередко поворачиваются к зрителям спиной, избегая прямого взгляда камеры, как бы подчёркивая своё ничтожное, беспомощное положение. В большей степени это относится к Сандро и Клаудии, но касается практически каждого персонажа картины. Совершенно банальные, на первый взгляд, темы обретают значение непостижимой философии человеческого бытия.

Эта картина оставляет у зрителя очень сильные чувства и эмоции, в том числе и восхищение игрой некоторых артистов. В первую очередь, это относится к Монике Витти, утончённой итальянской красавице, для которой именно этот фильм стал пропуском в новый мир итальянского философского кино одного режиссёра. Один из лучших образцов европейского модернистского кино 20 века, открывший дверь в новый, призрачный мир человеческой некоммуникабельности и отчуждения, а потому не имеющий права быть забытым.

«О чем ваши фильмы? О болезненности чувств?», — спрашивали у Антониони. «Нет, — отвечал он, — об их отсутствии».

Вот об этом, об отсутствии чувств, как мне кажется, и рассказывает «Приключение». Меня удивляет, когда говорят, что в фильм нет действия и нет приключения как такового. Действие — сама жизнь. Приключение — мотив большинства героев.

Группа молодых людей отправляется на морскую прогулку на катере. В их числе — Анна со своим женихом Сандро и ее лучшая подруга Клаудия. Анна разными способами пытается привлечь к себе внимание. Например, она якобы видит акулы. Отношения между девушкой и женихом явно не ладятся. Когда же компания делает остановку на скалистом и пустынном острове, Анна вдруг исчезает.

Вопрос «Что стало с Анной?» такой же риторический, как и «Кто убил Лору Палмер?». Она могла упасть со скалы, покончить с собой. Это могло быть убийство, похищение или бегство с контрабандистами… Версии разные. Но, как оказывается, история не об этом, а об отношениях, которые вдруг завязываются между Сандро и Клаудией. Похоже, что молодой человек больше увлечен подругой своей невесты, чем поисками пропавшей возлюбленной. Клаудия не знает, как себя вести в такой ситуации.

Морские пейзажи в первой части фильма великолепны. Почти обнаженные скалы подчеркивают атмосферу душевной тоски Клаудии, ее тревоги. Мало что меняется, когда главные герои возвращаются в город. И среди друзей, и в суете светского приема Клаудия не может отделаться от тотального чувства пустоты. Она то и дело задает вопрос «Зачем?». Но отвечает ей разве что эхо пустого дома.

В мире, где чувства лишь симулируются, душевная близость — помеха в череде любовных приключений.

9 из 10

Странно, но этот фильм в голове прочно связался со «Временем» Кима Ки Дука. По крайней мере, когда смотрела, думала: надо же, а послания-то схожи.

В обоих фильмах то, что терпеть не могу, проверка любви или испытание чувств. Причем не столько на прочность, сколько на вес (прямо-таки ритуал посмертного взвешивания души). Одно отличие. В фильме Ки Дука пытку подобной проверкой устраивают и проходят герои, режиссер ведет стороннее наблюдение, не перехватывая инициативу, не мозоля глаза оценками. Режиссер «Приключения»- проверяющий контролер и кукловод, холодный, дотошно жестокий, как Карабас, только справедливый, а не гнусный. Герои (Сандро и Клаудия) и не догадываются, что их роман — проверка, испытание, и что тестирует их вовсе не пропавшая подруга (исчезну и посмотрю, как пойдет без меня); что они фигурки в руках умного шахматиста, а не разочарованной женщины с безнадежным приветом.

Анна необходима Антониони в этой истории не как личность — как повод. Потому мотивировки ее состояний, причины ее поступков (почему уходит? убила себя или просто сбежала? в чем суть разногласий с Сандро? и т. д.) не суть важны. Важен, повторю, предлог. Она дала его режиссеру, и он им в полной мере воспользовался, вывернув любовь наизнанку — отчуждением вверх, осветив мощным фонариком непредвзятости ее донышко, показав, что там на самом деле, чтобы мы ужаснулись, чтобы спросили себя, воплем или шепотом спросили: умеем ли любить, знаем ли что это такое… Что это такое! Настоящая любовь.

Но стоп. А есть ли она в фильме? Любовь это? Или Антониони искал дно этой бездны, а нашел крышку и заколотил ее изящными интеллектуальными гвоздиками, не похоронив при этом, а оставив разлагаться в наших головах, сдвинутых набекрень его беспощадным финальным ответом — прикосновением?..

Хм. Похоже, мне стоит обратиться к чему-то попроще.

Итак, Анна исчезает. Сандро и Клаудиа с космической скоростью попадают в сети самой обворожительной ловушки на земле, магнитно-неизбежной ловушки — страсти.

Страсти… которая крадет, ворует, истончает до невесомости душу, совесть, порядочность, верность.

Страсть — всегда воровка. Любовь дарит, а страсть крадет. Вот почему так часто синоним ее — преступление.

Смотрите, разве это неправда?

Так, от века здесь, на земле, до века,

И опять, и вновь

Суждено невинному человеку -

Воровать любовь.

По камням гадать, оступаться в лужи

Сторожа часами — чужого мужа,

Не свою жену.

Счастье впроголодь? у закона в пасти!

Без свечей, печей…

О несчастное городское счастье

Воровских ночей!

У чужих ворот — не идут ли следом? -

Поцелуи красть…

- Так растёт себе под дождём и снегом

Воровская страсть…

Цветаева — все же логик. Видите, как строго, рационально, беспощадно она превращает свой текст в окольцовывающую безвыходностью формулу. Невинность осужденного на любовь (словно сам Рок вменяет ее нам в обязанность). Далее — преступление (воровство чужого). Далее — несчастное, потому что не насыщаемое, потому вечно голодное счастье. Далее — воровская страсть. Всё. Ни невинности, ни любви не осталось. Съедены голодом ее.

Антониони рисует голод страсти как оскудение любви. Поедание любви страстью. Он показывает, что счастье, черпаемое в страсти, вне морали (героиня Витти просто сияет счастьем в объятьях Сандро… или все же сладострастьем?). Вне морали — это за гранью добра и зла, на территории, где все, что мы мнили о себе и мире, сворачивается, схлопывается, теряя привычные очертания. Где только Я и ОН. Адам и Ева до/без рая, до/без Бога, до/без Змея, до/без зло-доброго яблока. Ни опор, ни границ, ни раскаяния, ни предательства, ни стыда, ни расчета, ни доводов против и за…

О, какая ж беспощадная проверка на прочность, какая безжалостная: ее НЕТ, а мы ЕСТЬ. Почему мы должны оглядываться, останавливаться, играть в приличия, выжидая?

Вы осудите их?! Я склоняюсь к тому, что ловушка, в которой они, как на сковородке, поджариваются (им кажется, конечно, что на огне любви), не аморальна, а ВНЕморальна. И тут стоило бы привести парочку цитат из Ницше, наверное, но не буду. Процитирую лучше Сандро — его слабого ученика. Клаудия говорит любовнику о создавшейся «бермудской» ситуации: «Это абсурдно». Он произносит гениальную вещь: «Хорошо, что абсурдно, это значит, иначе мы поступить не можем».

И напоследок о впечатляющей разнице Сандро и Клаудии, которая оборачивается финальным сиамством (ее рука, покоящаяся (или умершая?) на его плече). Режиссер акцентирует несходство откровенными оценками героев: она прекрасна, ею хочется любоваться, он — аморфное пустоглазое существо, погрязшее в доведенном до автоматизма самолюбовании.

Для него ситуация с Анной — неудобная (всего лишь), а ситуация с Клаудией — приятное приключение. (Она: «Мне кажется, что ты мне совсем незнаком». Он: «И ты недовольна? Это же новое приключение!»). Клаудия испытывает стыд по отношении к Анне, поначалу испытывает («я решила, что это она, и захотела спрятаться», «то, что мы делаем, это плохо»), а по отношении к Сандро — любовь (ей искренне так кажется). Она инициирует странный любовный диалог (признание):

Она: Скажи, что любишь меня.

Он: Люблю тебя.

Она: Скажи еще.

Он: Не люблю тебя.

Она: Так мне и надо.

Он: Я сказал неправду. Я люблю тебя.

И не то чтобы да, и не то чтобы нет? Сомнение? Игра? Нежелание смотреть глубоко в отношения, разгадывать их, определять как-то?..

Сандро потом оправдает эти свои ответы, проведя ночь с той, которую не любит и, возможно, даже не знает, как зовут, изменив вслед за Анной и Клаудии. Промискуитет, злодейство прельстителя или что попроще, решайте сами. Но одно эта измена проясняет точно. И это одно касается ГЛАВНОЙ разницы между героями. В ситуации с Анной, вокруг которой топчется сюжет, преступила и предала Клаудия, а не Сандро. Он все время оставался самим собой — ни больше и не меньше («я был искренен с ней, а сейчас я искренен с тобой»). Зато она совершила двойное предательство — переступив и через подругу, и через себя.

Вот почему в финале ее рука, БЕССИЛЬНО утешающая, понимающая, прощающая, на его плече. Вот почему так и не прозвучала пощечина.

Сел смотреть только ради того, чтобы взглянуть на прекрасную Монику Витти, позже ассоциируя себя с одним из компании молодых людей, смотрящих на неё и перешёптывающихся между собой, когда её героиня шла по площади. Уверен, они обсуждали именно её красоту. Время было позднее, думал скоротать его за частью данного произведения великого итальянского режиссёра Микеланджело Антониони. Собирался посмотреть часть, а самое вкусное оставить на утро, но не тут-то было. Кино меня затянуло своим качеством, своей непосредственностью, искренностью и умелым повествованием. Хотя, чего уж греха таить — где-то глубоко в душе я этого ждал. И только обрадовался, что предчувствия меня не обманули.

Два с лишним часа пролетели на одном дыхании — вот она, истинная сила настоящего искусства. Искусства, проверенного годами, и, кажется, как вино, с годами становящегося изысканнее и крепче. Детективная составляющая добавляет действию динамики, но кино и без того не скучное, воспринимается легче ранее просмотренных «Красной пустыни» и «Затмения». Разумеется, как в настоящей итальянской драме, не обошлось и без пылких, красивых, моментами обжигающих страстей без тени искусственности.

9 из 10

Фильмы волшебника Антониони завораживают мой взгляд сильнее всех других кинолент, которые довелось увидеть. Медленное, неизвестно к чему ведущее действо — дарит покой: люди, пейзажи, интерьеры так естественны и прекрасны, что глаз отдыхает, будто перед ним — не бегущие кадры кинопленки, а огонь в камине или морской горизонт.

Жизнь на экране — просто течет — какая есть. Тревожное, необъяснимое ожидание героинями неких дурных событий — не передается. Зритель, которому происходящее на экране — по душе, перестает заботиться о сюжетной линии и позволяет себе беспечно качаться на волнах событий фильма — и невольно оказывается вовлеченным в излюбленную антонионевскую тему отчужденности, подчиняясь, покоряясь ей. И вот в конце — когда на экране, казалось бы, вот-вот разобьется чье-то сердце — зритель ловит себя на ощущении, что ему все равно. Он чужд происходящему на экране — так же, как и две главных героини — Анна и Клаудия — оказываются чужды миру, в котором живут. Меня утешило и умиротворило плавное покачивание на волнах «Приключения». Кино в стиле «йога» — медитация на черно-белое кинополотно — особенно волнительное для тех, кому близка тема отчужденности от многих людей и многих явлений. Но как бы ни было равнодушно, сердце все же щемит от сочувствия к прекрасным героиням, души которых тоскуют, наверняка — об идеальной любви. Хоть ими ни слова не обронено об этом…

«Я не думаю, что фильмы нужно снимать ради зрителей, денег или популярности, фильмы, по -моему нужно снимать ради красоты и это как мне кажется лучший способ быть искренним в своей работе.» Микеланджело Антониони.

По признаю итальянского режиссера Микеланджело Антониони, фильмы которые снимает он не созданы для того что бы развлекать людей, они как книжки раскрывают какую-то характерную для всего общества реальную проблему. Им присуща красота в эстетическом плане, они не бессмысленны и не являются проповедническими. Антониони не морализатор, он не учит людей чему-то, как это делают большинство американских режиссеров, фильмы Антониони это, прежде всего погружение в одну глобальную человеческую проблему, проблему реальную, которая действительно существует и имеет место быть.

В своем творчестве Антониони присоединяясь к остальным кино-неореалистам Италии, снимает свою самую лучшую и новаторскую работу, затрагивающую темы и проблемы экзистенциальной философии — «Приключение».

Приключение, это драма о душевной черствости, некоммуникабельности чувств двух главных героев, которые пытаются найти главное решение для своей жизни, но не могут найти. Приключение — фильм о поисках душевной гармонии, о внутреннем конфликте человека со своими собственными чувствами.

Подобная проблема «разобщенности чувств и их успокоении» будет так же затронута Антониони в последующих картинах, но этот фильм дал толчок новой эре кино. Антониони в истину первооткрыватель кино, снимая свои фильмы, он открывает перед зрителями совершенно новый язык кино.

Хотя картина и не собрала множество кино премий и всевозможных кино наград, она была удостоена очень большого внимания современниками Антониони, доказательством тому стала записка с подписями и признаниями знаменитых режиссеров: «Вчера на фестивале мы видели лучший фильм в жизни».

10 из 10

Не всегда человек способен распознать истинную драгоценность. Когда ему в мешочке подают россыпь бриллиантов и стразов, он способен по ошибке отбросить самый ценный камень. Тоже самое случилось и с знаменитым фильмом Микеланджело Антониони «Приключение». В 1960 году Каннское жюри обошло его своим вниманием, что несказанно расстроило амбициозную группу итальянского режиссера, правда на следующий день, как рассказывает Моника Витти в одном из интервью, им принесли телеграмму, в которой стояло множество подписей самых значимых людей в мировой культуре. Они подписались под тем, что видели накануне самый великий фильм в их жизни.

История, рассказанная в «Приключении», простая, в ней нет событий, которые можно было бы трактовать иначе, чем они показаны. Во время морского круиза исчезает молодая девушка — избалованная дочь дипломата Анна (Леа Массари), которая запуталась в отношениях со своим молодым человеком Сандро. Анна, истосковавшаяся и заскучавшая от буржуазного, предопределенного быта, вся в ощущении тоски, и в этой тоске она бесследно пропадает на маленьком острове. Гипотезы многочисленны и одна невероятнее другой. Сандро и лучшая подруга Анны Клаудия (Моника Витти) неутомимо ищут ее, и у них вспыхивает роман, который и представляет собой то самое приключение, выведенное в название фильма.

Антониони считал, что время фильма должно соответствовать реальному, что нужно преодолеть этот предрассудок, что все должно происходить быстро и сжато, ведь в жизни так не бывает. Поэтому поиски Анны на острове занимают целый час экранного времени. Позже они продолжаются на материке. Приключение героев изначально кажется абсурдным и лишенным смысла: куда могла пропасть Анна? Утонула? Покончила с собой? Уплыла с контрабандистами? Сандро и Клаудия фактически бегут от знакомых, осуждающих глаз, убеждая себя, что продолжают поиски, и как позже выясняется, Клаудия и Сандро совсем разные люди. На этом этапе псевдо детектив Антониони превращается в псевдо детектив героев. Истинный вопрос фильма не куда пропала девушка, а способны ли мы понять другого человека, которого считаем близким себе, и из-за него предающим все и вся.

Антониони выбирает средний класс и показывает степень их пресыщенности и фривольности. Здесь есть истинные аристократы, услаждающие себя юными телами семнадцатилетних художников, и те, кто пробился наверх и постепенно приспосабливается к свободному ночному образу жизни. Клаудия, девушка небогатая, смотрится наиболее выигрышно и неиспорченно. Но она идет на поводу своих чувств и постепенно осознает, что мало чем отличается от прочих светских львиц в своих поступках. Видя их, видя себя со стороны, она смертельно боится, что Анна вернется, хотя еще недавно убивалась от горя по поводу ее пропажи, но еще больше она боится, что Сандро поступит с ней так же, как и она сама поступила со своей подругой. Моника Витти, для которой роль Клаудии стала первой в многолетнем сотрудничестве с Микеланджело Антониони, с блеском воплотила на экране эту красивую, мятущуюся женщину, неспособную понять не то, что возлюбленного от застилающих глаза чувств, но и саму себя, со страхом открывающую в своей личности новые, непривлекательные грани.

«Приключение» демонстрирует невероятную проработку и чувство материала и способность создать увлекательный и глубокий сюжет. Его следует посмотреть несколько раз, чтобы в полной мере насладиться каменными пейзажами Италии и игрой Витти, чтобы прочувствовать вкус горькой иронии печального положения героини. И еще раз убедиться как несхожи вечность мужчины и вечность женщины. Именно с «Приключения» началось торжественное шествие сурового интеллектуала Антониони, фильма, прославившего его на весь мир, множество раз цитированного, и по выражению Умберто Эко, являющегося «эталоном современного произведения, открытого для бесчисленных интерпретаций».

9 из 10

Редко бывает такое в современном кино, чтобы фильм заставлял сломать голову в поисках истины. Обычно отыскание последней скрывается за суждением о фильме вроде «да-нет», «понравился-не понравился». Эра думательного кино в эпоху потребления не снискала лавров, а постепенно начала умирать после интервью Вуди Аллена Жану-Люку Годару, где они всё расставили по своим местам, объяснив всё популярно. Эра телевидения и потребления.

И я благодарен таким людям, таким фильмам и тем эмоциям, тем краскам, которыми они наполнили мою жизнь. Пусть ненамного, пусть всего на недолгих, совсем не чувствующихся 140 минут наслаждения каждым кадром, каждым движением, мыслью, каждым мёртвым кусочком такой живой, Говорящей природы!

В этом фильме больше красок, чем в культовом Фотоувеличении, это парадокс, но это так. Здесь свой собственный, уникальный язык. Это язык без слов, язык жестов, движений, называйте как хотите (существует общепризнанный термин «теория некоммуникабельности»). Моя мечта по истечении некоторого промежутка времени — пересмотреть данный фильм без звука, и мне кажется, можно увидеть больше, чем сказано в фильме. Можно увидеть больше, просто потому, что когда люди лишены какого-либо органа чувств, другие органы чувств развиты у них лучше. Мне кажется, это сугубо моё личное мнение, что фильм только выиграет для повторного посмотра, если его смотреть без звука, это антология немого кино в цвете! У меня просто не хватает слов, ведь если в Фотоувеличении цвет был говорящим, это гимн цветному кино, то здесь интонации, выражения глаз, тени, чёрный и белый цвет, мертвая, но такая живая, природа, здесь у всего свой собственный язык. Его нужно ценить, его нужно изучать, разбирать по полочкам, потому что подобного пока ещё никто не достиг. Разве что извечный враг Антониони, Бергман, не менее гениальный, своеобразный, не имеющий практически ничего общего с Микеланджело, разве что только он в мировом кинематографе мог заставлять застывшие кадры говорить, будь то сцены из «Молчания» или из, в особенности, «Шёпоты и Крик».

Хотел бы изложить своё понимание данного произведения. Наверное, это один из тех фильмов, увиденных мною за последнее время, который наряду с Энни Холл Вуди Аллена заставил меня действительно задуматься. Я ненавижу так делать, но местами приходилось останавливать фильм, делать его ещё более тягучим, менее динамичным, чтобы провести параллели и обозначить позиции всего, вплоть до мельчайший деталей, самых незаметных предметов, ведь здесь нужно быть особенно внимательным! Не зря ведь мэтр, выстраивающий некоторые из своих фильмов в жанре детектива, на протяжении всего фильма держит вас в напряжении, подбрасывая в сюжет всё новые и новые детали: приходится тщательно обдумывать каждое сказанное в фильме слово, думать, что же в данном контексте значит «приключение», искать подсказки, пытаться залезть внутрь, почувствовать, что думает каждый из героев, поставить себя на их место. Это только с виду в отношениях главных героев всё легко, на самом деле за тщательно продуманными действиями, сдобренными порцией отменной лжи и манипуляции, скрывается круговорот, самое сердце отношений. И Сандро, уже сам окончательно запутавшийся после потери возлюбленной, не знает, любит ли он Клаудию или нет. И он не обманывает её, он запутался и сам не знает. Эта Попытка заменить в его душе Анну кем-нибудь другим, попытка забыть её не приводит ни к чему, он старательно возвращается к ней, он видит в Клаудии её, Анну, он признаётся в любви ей, Клаудии, но думает, что Анне и так до бесконечности.

И фраза Клаудии примерно около двух часов просмотра фильма: «Мне кажется, будто мы совсем незнакомы!» И последующий ответ Сандро:«И ты недовольна? Это ведь новое приключение!». Это фраза является кульминацией словесной части фильма, к этому автор подводил и вот наконец это воплотилось в позиционирование главного героя как отчаянного любителя приключений, пытающегося заменить Анну кем-нибудь другим, будь то Клаудия или девушка на диване.

Это его внутренняя борьба, это нежелание принять случившееся, нежелание поверить, что её больше нет, заставляет его говорить неправду, совершать глупые поступки. Неужели только одному мне показалось, что эта девушка на диване удивительным образом похожа на саму Анну? В ней он видит её, ей он пытается овладеть, потому что она и воспоминания о ней всё ещё живы в нём. Её он пытается заполнить, повторюсь, Клаудией. И эта борьба, эти поиски, эти приключения завершаются громыхающим рыданием отчаянного человека, потерявшего близкого человека, который полностью запутался, но тем не менее любит Анну. Он не знает что делать, он потерян, и его искренне жаль. Фильм, начавшийся с великолепного путешествия на потрясающий таинственный остров, продолжился путешествием на поиски Анны, таинственно пропавшей, далее в кульминации своей развернувшийся авЕ(а)нтюрой главного героя, запутавшегося, отчаявшегося, потерянного. Вектор настроения, подхвативший нас у берегов созерцания красотой природы, стремительно вынес нас на берега душевных исканий Сандро.

(Мне хочется извиниться за круговорот моих мыслей, одна вытесняет другую и я не могу сконцентрироваться на одной, закончить её и перейти к следующей, здесь получилась настоящая, выражаясь физическим термином, интерференция мыслей.)

Стоить восхититься прекрасной игрой Моники Витти, пожалуй, лучшей, среди увиденных мною в фильмах с её участием. Нужно писать отдельную рецензии, чтобы отдать ей должное, то же самое можно сказать и про второплановых персонажей фильма. Хочу сказать отдельное спасибо Антониони за портрет на стене Фредерика Шопена и за лучшую роль потрясающей Моники Витти.

Наверное, наряду с 8,5 Феллини, этому фильму нужно аплодировать стоя, и каждый должен решить для себя «за что». Остаётся добавить, что на минутку мне стало жаль, что я не родился на 50 лет раньше и не увидел этот фильм в кинотеатре.

Ведь я аплодировал бы стоя..

В 1960 году, когда в Каннах состоялась премьера фильма «Приключение», он вовсе не пользовался успехом у зрителей. Что скрывать, тогда публика освистала творение Микеланджело Антониони. Кстати, после просмотра легко понять, почему. Синопсис и название картины заманчиво обещают нечто приключенчески-детективное, притом, что на самом деле детективная составляющая сюжета «Приключения» служит лишь завязкой истории и с основной идеей фильма связана косвенно.

К счастью, время всё расставило на свои места. Антониони теперь находится в числе величайших режиссёров, его фильмы считаются эталонами, на которые всем остальным кинематографистам стоит равняться, а досадный случай на премьере «Приключения» лишь подтверждает теорию о том, что современники часто выносят ошибочно-негативные суждения о том, что впоследствии становится шедеврами.

Первая половина «Приключения» — это история пропажи лучшей подруги Клаудии — Анны. Скучный морской круиз превращается в настоящее приключение, когда нервная и взбалмошная Анна, после небольшой ссоры с Сандро, своим любовником, никого не предупредив, вдруг пропадает там, где, казалось бы, невозможно пропасть — на крошечном островке где-то посреди Средиземного моря. Поиски тщетны, полиция и водолазы не находят никаких следов этой странной девушки, неизвестно даже погибла ли она или сбежала с острова с кем-то, как вдруг появляются противоречивые сведения о том, что молодую особу, очень похожую на Анну, видели в провинциальной аптеке, покупающую успокоительное. Клаудия и Сандро тотчас отправляются по её следам…

На этом весь «детектив» в «Приключении» заканчивается и начинается типично антониониевскиое исследование внутреннего мира главных героев во влюблённости. Мелодрама, проще говоря. Совместное путешествие творит с нашими героями чудеса, теперь им уже неважно кого искать и куда ехать, ведь между ними вспыхнуло чувство, которого они так опасались. Первая половина фильма не случайно столь детально и продолжительно описывает поиски Анны, ведь режиссёру необходимо показать, что Клаудию долгое время терзало чувство вины перед своей пропавшей подругой, какой длинный путь прошли Клаудия и Сандро до того как стали любовниками.

Это первый фильм Микеланджело Антониони, в котором снялась Моники Витти, девушка поистине неземной красоты. Восхитительна и её актёрская игра. Я не знаю, доводилось ли мне видеть что-нибудь более впечатляющее, чем сцена, в которой Клаудия в гостиничном номере ждёт прихода Сандро. Она пытается себя чем-то занять, листает журнал, смотрится в зеркало, но отчаяние и страх, что её любимый сейчас в постели с другой, буквально написаны на её лице.

«Приключение» — классический фильм знаменитого режиссёра, тут он вновь показывает недоступность понимания чувств постороннего человека, даже во влюбленности. Хотя при этом финал мне показался чуть более оптимистичным, чем, например, в «Затмении» или «Красной пустыне». Наконец, после стольких сомнений и страхов Клаудия осознаёт, как сильно она влюблена в Сандро и то, как он ей дорог. Она вновь и вновь просит Сандро напоминать ей, как он её любит, но с его стороны лишь сухой ответ «Ты ведь это и так знаешь». Нет, он, конечно, её любит, но не так, он её не понимает. Казалось бы, что ещё нужно нашим героям для счастья: они влюблены, но непонимание вновь влечёт за собой трагические последствия. И Клаудии приходится уступить, она это чувствует, нужно перешагнуть через своё самолюбие ради того чтобы быть вместе. В общем, этот фильм об умении прощать и о высокой цене этого самого «прощения».

Картина очень глубока и довольно сложна для просмотра (хронометраж около 2,5 часов). Я, по правде говоря, не уверен, что каждый посмотревший «Приключение» поймёт его точно так же как и я, скорее поймёт совсем иначе, хотя это неважно. Главное не ждать от этого фильма приключений в стиле «Индианы Джонса» и детективной интриги вроде той, что бывает в романах Агаты Кристи, Нужно помнить, что фильмы Микеланджело Антониони, это не просто «фильмы», это кое-что гораздо более ценное. Его произведения помогают лучше понять жизнь, вне зависимости от вашего образования, политических взглядов или чего-нибудь ещё. Уже за это Антониони достоин благодарности.

9,5 из 10

Как просто иногда объяснить человеческие отношения, но как же сложно понять их природу. Природу их стремительного возникновения и мгновенного увядания.

В период с 1960 по 1962 год Микеланджело Антониони снял 3 фильма, вошедших в историю как «трилогия некоммуникабельности». Картина «Приключение» стала первой в этой трилогии. Она же стала первой настоящей ролью Моники Витти у Мастера.

Я не буду передавать сюжет фильма, скорее напишу о своей интерпретации увиденного. А интерпретировать, поверьте, есть что. Антониони снова предается к своей любимой манере повествования, манере в стиле мнимого детектива. Основная мысль фильма — исследование человеческих отношений, скорее практическая невозможность жить в мире и согласии с любимыми людьми. По ходу фильма мы знакомимся с 3-мя семьями, которые явно не живут в согласии друг с другом. Тут и фригидная аристократка, которая не чувствует страсти ни к своему любовнику, ни к мужу, тут и несмышленая девушка, которую ни в грош не ставит ее муж, постоянно ее словесно унижая, пытающаяся хоть как-то обратить на себя внимания, плетя интриги с молодым художником. Это и ревнивая жена, которая не дает своему любимому ни минуты покоя, постоянно подозревая его в связях с другими женщинами. В центре же повествования 2 девушки, влюбившиеся в Казанову-красавца, который не пропускает ни одной юбки. Но если первая ему этого не прощает и уходит (не важно куда, не суть…), то вторая, даже застукав любимого со шлюхой, все равно мысленно соглашается со своей участью жены дон жуана.

После премьеры фильма в Каннах, он не снискал славы, не получив ни одного приза. Но, как вспоминает Моника Витти, после окончания фестиваля ряд известных режиссеров и кинокритиков собрали подписи в поддержку фильма, высказав общую мысль — «Это лучший фильм, который мы видели в своей жизни!» Не правда ли, неплохое резюме!

PS. Уже после премьеры следующего фильма Антониони — «Ночь», Микеланджело получил мировое признание. Фильм стал победителем Берлинале 1961 года. Это дало начало карьере великого мэтра.

9 из 10

Фабулу «Приключения» трудно назвать сложной. Большая компания друзей — богатые прожигатели жизни — отправляются в морскую прогулку на яхте. На одном острове пропадает девушка. Очень скоро в действии остаются только два персонажа — её мужчина, с которым она ощущала кризис отношений, и лучшая подруга, убитая горем, после исчезновения подруги. Между ними вспыхивает что-то похожее на любовь.

Эта картина Антониони (через четыре года он снимет «Красную пустыню», после которой вообще можно было ничего не снимать и даже забыть, всё снятое до неё) крайне неровная. Начало — почти гениально, его можно пересматривать и пересматривать, пересматривать до бесконечности, учась и наслаждаясь лучшему, что есть в кинематографе. Тонкий психологизм, когда каждый жест, взгляд, фраза — точно и безошибочно подрисовывают новую черту к психологическому портрету персонажа; и при этом нет пустых разговоров, не несущих ничего нового о понимании героя. Изысканное чувство эстетики кадра, без необычных ракурсов, неестественных композиций, вычурной красивости — кадр просто фиксирует жизнь, как она есть, но так, что от него трудно оторваться. Хорошо просчитанный (прочувствованный?) ритм смены сцен, планов. Лёгкая, светлая Мопасановская атмосфера, хотя рассказ о серьёзных вещах. Антониони заставляет мурашки бежать по спине, когда сцена требует драматичности, но при этом находит и место для иронии, и для юмора, не перегружая фильм. Легко и свободного он рисует портрет общества потерявшего Бога и увязшего в собственных развлечениях.

Но к середине всё это постепенно испаряется. Остаются только два персонажа, раскрывшиеся по полной. Сюжет вязнет и топчется на месте, топчутся на месте и развитее отношений героев. Теряется блестящий ритм смены планов. Становится скучно. Совсем не понятно куда движется кино, и только финал — заставляет снова мурашки бежать по спине.

P.S. В 50-х, 60-х годах было не принято показывать обнажённых женщин (даже у Годара их почти нет), и это ограничение, мне кажется, иногда было очень плодотворным. В сцене переодевания после купания одна из героинь так божественно поводит лопатками, что от красоты этого зрелища рискует остановиться сердце.

Многие, наверное, не знают, но этот год, так уж получилось, вышел годом смертей известных людей, да и не только. Среди них был Микеланджело Антониони, Ингмар Бергман, Жан Бодрийяр, Сидни Шелдон, Курт Воннегут и другие. Думаю, было бы неплохо, если бы каждый из нас посмотрел хотя бы один из их фильмов или прочитал одну из книг, все-таки великие люди. Возможно, глупость, но, мне кажется, это было бы хорошо. У Антониони в июле месяце я купил «Ночь», намеревался посмотреть просто потому что надо было отходить от той «драмы», которую я привык искать, захотелось погрузиться немного в прошлое, да и ценители именно такого кино лестно отзывались. И 30 июля вместе с Бергманом Антониони не стало, необычно получилось, будто договорились. «Ночь» так и осталась не просмотренной только потому, что я переехал в другой город и фильм забыл взять с собой. Но список большой и в этом новом городе, к моему удивлению, нашелся недорогой сборник картин Антониони, который я, естественно, не поскупился приобрести. В нем как раз и было «Приключение».

Не знаю, возможно, раньше я видел его фильмы, но не знал, что именно смотрю. Теперь знал. Если Кубрик в своей психологической драме «С широко закрытыми глазами» констатирует что в любви, измене, и влечении не все так просто, то в «Приключении» мы видим очень реалистичную картину разрушения отношений и развития любви к другому человеку, и в то же время, и здесь концовка может поставить зрителя в некий тупик, в неоднозначность оценки и понимания происходящего между главными героями. Что восхитило у Антониони — это завершенность сцен. К слову сказать, как и у Кубрика картина получилась более 2,5 часов и столь же плотная. Здесь каждая сцена проработана. К примеру, если мы видим, как один герой заходит в дом, то камера не идет за ним, а остается, чтобы в подробностях показать, что при этом чувствует другой и что с ним происходит. Режиссер не стесняется задерживаться в комнатах, показывая сцены между женщиной и мужчиной, его герои очень просты, совершают правильные действия, думают и ведут себя соразмерно обстоятельствам, они правдивы и чисты в своих поступках. Ты не можешь их любить или ненавидеть, ты на них смотришь и наслаждаешься их естеством. В этом их прелесть. И это чертовски красиво. Для сравнения герои многих современных мелодрам и драм слишком гламурны в своих страданиях.

Притягивает также чувство кадра, эстетика кадра на высоте. Мы видим то, что несет максимальную визуальную и чувственную информацию. Если это пейзаж, то мы его видим, и чувствуем, что при этом могут чувствовать главные герои, которые видят то же самое, как это отражается на их настроении и поведении. И здесь режиссер сумел также в полной мере развернуться, исследуя очень внимательно происходящее с главной героиней, сначала переживающей о пропаже ее подруге, а затем нервничающую из-за того, что она может появиться, когда отношения с ее мужем перерастают в любовные. Здесь нет этой бешеной мелодраматичной тоскливости переживания, здесь мы видим, как меняются отношения, как меняются надежды, как любовь берет верх над чувством стыдливости, страха, и что любовь — это не только чувство, но еще и приключение. Красивое и настоящее кино.