Рим, открытый город (1945)

К большому сожалению для Италии, она стала родиной фашизма. Как бы прискорбно ни звучало, но именно Муссолини стал 'крестным отцом' Гитлера и военной проказы XX века, а граждане страны поддержали экспрессивного лидера. Но пройдет время, и Апеннинский полуостров разочаруется в диктаторе и в розжиге им мирового пожара, а сам Дуче разочаруется в fratelli d’Italia, братьях-итальянцах, посчитав их безвольным и бесхребетным народом, не желающим поддерживать имперские замашки надменного вождя. Но нежелание воевать, а существовать в мире - разве оно может быть слабее варварства и террора? Отважные жители Рима докажут, что они - истинные воины, навсегда увековечив мученический облик подпольщиков и их роль в борьбе с оккупантами. Эти безымянные герои, собирательные образы, не основанные на реальных событиях, с поражающей мужественностью сражаются за свободу и параллельно живут назло подлому врагу. И даже больше, они будто бы издевательски провозглашают: 'Попробуйте нас сломать!', когда готовятся гулять свадьбы под свист модных песен в осаде 1944-го. На то Рим и открытый город, что готов к противостоянию с гнусной, неверно истолкованной фашистами ницшеанской теоретикой, для которых все вокруг обезьяны, а они сами - полубоги.

Триумвират Росселлини-Феллини-Амидеи написал уже на исходе Второй мировой войны сценарий к фильму, которому будет суждено пробиться через тернии к звездам, через критику и непринятие к величию. В бесчисленном океане новаторских приемов, составивших основу и отправную точку итальянского неореализма, в первую очередь видна рассказанная история, а уже затем технические приемы, ее сопровождающие. Беспощадное месиво в европейском котле медленно близится к финалу, но никто не видит и краешка долгожданного финиша. Солдаты вермахта по-прежнему хозяйствуют в попытках вычисления шпионов, врываются в полуразрушенные от бомбежек дома, исписанные коммунистической символикой, - они еще не сдаются. Они не имеют права сдаться, нарушить приказ фюрера, умалишенного вдохновителя нации, обрекшего их на позорную смерть, потому что они выше и сильнее остальных по неведомым причинам. И признать, что 'какой-то поганый макаронник' может стоять с ними рядом, немыслимо. Однако они пытаются, бросая все силы. Храбрую Пину не остановит положение, и она ревностно встанет фактически за всю страну животом вперед, словно метафорически подставляя будущие поколения под удар. Дон Пьетро также ревностно будет требовать от мальчишек играть в футбол по правилам и оставит их, понадеявшись на их совесть, чтобы пронести через столицу контрабандные деньги для нужд сопротивления. А пацаны не останутся в долгу и проведут свою диверсию, уничтожив нацистскую цистерну с топливом, чтобы холеный офицер был уязвлен - ведь как могут эти черви, эти животные нам сопротивляться... Особенно когда эти 'черви' - малолетние дети, святой отец и беременная женщина.

Впитывать ужасы войны с каждым кадром становится сложнее. Кровь и слезы продолжают литься свинцовыми реками, и только черно-белая пленка подкрашивает внешнюю нейтральность. Так стоит ли продолжать терпеть? SS-овцы нагло уверены - хоть здесь они могут чувствовать себя кайзерами, покуда в остальной Европе их уже пинают кирзовыми сапогами. Но граждане держатся, пусть у них истощаются последние запасы надежды и гордости. Ведь не всех загнанных можно сломать или купить шубой, не все падки на страх нищеты, чтобы оскотиниться до предательства. Есть куда более сильный страх - это сдаться после многочисленных бегств по крышам от полицаев, после учиненных ими показательных порок и расстрелов, ибо это станет признанием поражения в борьбе с тоталитарным режимом. Самонадеянные враги уверены в своем расовом превосходстве, выступая против простых людей методом кнута, и получают надменную сдержанность в ответ. Дон Пьетро уверен в своих соратниках: они не сломаются, ведь можно убить тело, но душу - никогда. И сам он, символически убирая немецкий автомат под одеяло, продолжит сражаться и не прекратит молиться за ближнего полуживого старика или кого-нибудь еще и на руинах жилых многоэтажек. Так что метко рассудит ветеран двух войн на попойке офицеров: они воюют, а остальные не сдаются. И теперь вопрос меняется - стоит ли сдаваться?

Есть критики, признающие то, что 'Рим - открытый город' - единственный подлинник неореализма в итальянском кино. Фильму абсолютно чужды черты иных направлений в киноискусстве. Никогда местный ополченец-инженер Манфреди, он же Луиджи Феррарис, не сравнится по изысканности с богартовским Риком Блейном, да и режиссер сознательно не будет описывать его подвигов во всех красках. Кино данное на то и не 'Касабланка' голливудская, здесь даже необходимая для воодушевления нации помпезность низвергается авторами, никогда его или Франческо не сыграл бы известный актер и никогда они бы не вышли из тени открытого города. Быть может, творению режиссера Росселлини и коллег по сценарию был необходим именно такой способ показа. Отсутствие звезд первой величины и пораженный эхом войны город еще больше сближают зрителя с теми, кем мог стать каждый, с героями невидимого фронта с железобетонными душами. Их молчание и обыкновенное житие с походами в театры спасали мир наравне с солдатами, их тоже нельзя забывать. И необязательно быть для этого Хамфри Богартом. Достаточно быть, скажем, простым священником, кто будет до конца служить Богу, наставлять на истинный путь окружающих даже в столь гибельное время. И тем не менее, дону Пьетро тяжело морально совладать с войной. Его терзали увиденные зверства так, что он сам мог встать на путь духовного разложения, поскольку для святого отца даже выброшенное проклятие - непозволительный грех. Так пусть его воспитанники, те самые мальчишки увидят настоящее мужество от религиозного представителя, Иисуса со сломанными очками. Как и мы, простые зрители. Френсис Форд Коппола еще покажет нам безумие войны, Элем Климов - ее боль, а Росселлини передаст поколениям свою притчу о силе и, если угодно, феноменологии человеческого духа. И если воспитанники дона смогут вынести и донести мораль сей жестокой истории до остальных, то он по праву сможет гордиться ими.

Пройдет совсем немного времени, и кинематографическая нужда в итальянском неореализме пропадет, тот станет музейной классикой. Он больше и не нужен, к концу 1960-х режиссеры показали всему миру, как им стыдно за свою историю, как их народ платит за горе, принесенное их мерзавцами-политиками. Простое жизненное настроение, показанное в фильме 'Рим - открытый город', перестанет удивлять, ведь Федерико Феллини и другие покажут, что Италия готова жить и творить исключительно добро. Благодаря же подобным памятникам человеческому героизму, мы понимаем, что рот нужен не только чтобы есть, но и чтобы молчать - и в молчании скрыты бриллианты. Глупая Марина, комиссар и его утонувшая в роскоши пособница когда-нибудь поймут это. Как и мы все. Остается надеяться, что итальянский неореализм навсегда останется в прошлом.

9,5 из 10

Родоначальник итальянского неореализма в кино Роберто Росселлини в послевоенный период выпустил черно-белую кинокартину «Roma citt? aperta» («Рим — открытый город»), посвященную выживанию простого люда от бесчинств политической полиции Третьего рейха в Риме. Над сценарием поработали Серджио Амидеи, и обладатель пяти премий «Оскар» Федерико Феллини. Военная драма 1945 года начинается с такими словами: «События и персонажи этого фильма, рожденные трагическим и героическим временем в период девятимесячной оккупации Италии нацистами — вымышлены». Это послание могла подвергнуть зрителей в заблуждение, но лицезрев данную киноленту с продолжительностью один час и сорок две минуты, я убедился, что это не просто фильм, а крик души Роберто Росселлини. Каждая «частица» этой киноленты наполнена состраданием к простому люду, который был вынужден выносить зверства со стороны фашистов. Режиссер всей душой болел за свой народ, люто ненавидел гестаповцев, но не забыл, что даже среди фашистов были сочувствующие люди, что доказывает сцена с расстрелом священника, где, ослушавшись приказа, солдаты не стреляют в святого отца. Ему удалось не только заинтересовать меня своим творением, но и затронуть чувства, затаенные в глубине души. Я ненавидел этих недолюдей, сеявших ужас, всей душой, глубоко сочувствовал героям, особенно священнику по имени дон Пьетро, который не жалел себя, отдавал последнее, более того часто подвергал свою жизнь опасностям, ради того, чтобы помочь бедным многострадальным людям.

История закручивается вокруг инженера Джорджио, который по совместительству является также одним из военных руководителей комитета национального освобождения. Его укрывает соратник Франческо со своей невестой Пиной. Кстати говоря, актерская игра в кинокартине не просто профессиональна, но и я бы даже сказал, вовсе не игра, а по-настоящему прожитая жизнь. Каждая реплика, движения актеров, мимика до такой степени легки, что я до самого конца фильма был уверен, что все эти люди в том пространстве и времени абсолютно реальны. Особо хотелось бы выделить итальянскую актрису Анну Маньяни, которая так блистательно воплотила на экране добрую и отзывчивую, а самое главное, не опускающие рук, женщину по имени Пина. Прототипом Пины была партизанка-антифашистка Тереза Гуллаче. Сцена, в которой Пина бежит за машиной, увозившей ее возлюбленного, наполнена невыносимой тоски и печали. Она тронула бы даже каменное сердце. Подмогой для инженера послужил и добрейшей души священник дон Пьетро. Я думаю, что в лице священника режиссер видел себя, ведь, как показывает данный фильм, его душа горит за свой народ. Также, как священник, он желает спасти всех этих людей от лап фашистов. Также нужно отметить тему отцов и детей в этой картине. В сценах, где Франческо и его пасынок Марчелло разговаривают, видно, что не нужно быть кровными родственниками, чтобы называться отцом или сыном. Режиссер напрямую говорит, что нужно быть честным и отзывчивым, справедливым человеком, тогда твой пасынок назовет тебя отцом.

Помимо серьезной линии повествования, кинокартина не лишена комичности. За этим особенно приятно было понаблюдать. Ведь не каждому дано находить комедийность в трагичности, если, конечно, человек не обладает даром Антона Павловича снижать комедией трагичные события. Роберто Росселлини справился с этой задачей без труда. Если говорить об операторской работе Убальдо Арата, то все сделано очень достоверно, без лишних фанаберий. Никаких новшеств я не разглядел, но и недочетов тоже не было допущено. Работа костюмеров на мой взгляд сделана на совесть, однако мне не известно какие детали сопровождали гардероб того же майора Бергмана. Музыка композитора Ренцо Росселлини наполнила кинокартину «Рим — Открытый город» не только печалью, но и придала привкус надежды на лучшую жизнь. Суть данной киноленты очень хорошо передают слова дона Пьетро: «Я — священник и думаю, что тот, кто борется за справедливость и свободу, идет по пути начертанному Господом». Я думаю, что режиссер хотел сказать, что в любых обстоятельствах нужно оставаться человеком: не ронять своего достоинства, уважать жизнь других людей, а не превращаться в животное, которое сметает все на своем пути. Нужно быть справедливым и честным не только по отношению к окружающим, но и самому себе. Подтверждение этому я нахожу в последних словах священника: «Хорошо умереть не трудно, трудно хорошо жить».

Военная трилогия Роберта Росселлини «Рим — открытый город», «Пайза» и «Германия год нулевой» как известно считается фундаментом неореализма в итальянском кино. После его работ многое изменилось в кинематографе его страны, людям показали правду и то, как ужасная война виделась глазами людей, которые сражались с фашизмом, а не тех, кто были его инструментом.

От военной драмы «Рим — открытый город» замирает сердце. Это кино невозможно забыть. Оно полно с одной стороны жестокости и ужаса фашизма, а с другой невероятной отваги людей сопротивления, которые отдали свои жизни в этой отвратительной войне.

1944 год, Рим. Сюжет вертится вокруг инженера Джорджо Манфред, руководившим антифашистским сопротивлением. Ему помогает друг Франческо, и Джорджо находит приют в квартире жены друга — Пины. Череда непредвиденных событий, помогает Гестапо выйти на след Джорджо и его людей сопротивления. Мы видим невероятную историю, полную отваги и чести, добра и зла, предательства и коварства, силы духа и каждую сторону с их точки зрения…

Ну разве можно забыть священника дона Пьетро (истинного героя и по-настоящему святого человека), или отважную Пину, главную сцену с которой невозможно забыть. Кк известно прототипом Пины была партизанка-антифашистка Тереза Гуллаче. Эта сцена была самой неожиданной и шокирующей в сюжете картины.

- Назови нам все имена. (говорят фашисты, жестоко пытая Джорджо)

- Я ничего Вам не скажу.

Не смотря на как будто любительскую операторскую работу, атмосфера в картине стояла настоящая, в происходящее веришь, и как будто смотришь документальное кино, как будто мы заглянули в окошко прошлого и увидели истину, настоящую, неподдельную историю, что было в то время. И от упомянутого выше и фильм этот настолько хороший и очень сильный.

Сценарий здесь занимает ключевое место. Его предугадать невозможно, и смотря это военное кино, как будто сам идешь по минному полю, и везде тебя может ждать гибель. Актерская игра здесь прекрасна. Каждый мне неизвестный актер сыграл очень хорошо, как и актеры, игравшие героев сопротивления, так и актеры, сыгравшие фашистов.

Больше всего запомнился священник. Этого персонажа прекрасно раскрыл Альдо Фабрици. Его героя мы не забудем никогда. Что касается звезды этого культового фильма, то ею является Анна Маньяни. Она была как будто душой картины. А вот Джованна Галлетти больше всех запомнилась из актеров, кто сыграл фашистов. Галлетти исполнила роль хладнокровной мерзавки, истиной фашистки, кто ни просто продал душу и тело фашизму, она сама была чистым и истинным злом.

«Рим, открытый город» — итальянская, военная драма 1945 года. Кинокартина Росселлини в свое время сразу же была замечена и горячо принята кинокритиками во многих странах, она и по сей день остается очень сильным, глубоким, драматическим фильмом, показывающим нам лицо и истину войны, глазами итальянцев. Для меня этот фильм в списке лучших и отборных картин на тему второй мирровой войны.

- Дон Пьетро, снимите шляпу.

- Да, конечно.

- Спасибо.

- Мужайтесь.

- Хорошо умереть не трудно.

- Трудно хорошо жить.

- Огонь! Ещё раз!

- Господи, прости им…

9 из 10

Почти приближённая к документальности и, в последствии, дав начало такому направлению в кинематографе, как неореализм, работа коллаборации таких талантливых людей как Серджио Амадеи и Федерико Феллини превращается в настоящий хирургический инструмент.

Дав это, особо острое орудие в руки Росселини, с остатками ещё свежей крови, последний начинает резать по живым ранам, как матёрый гестаповец.

Сюжет повествует о последних днях немецкой оккупации Рима, в частности — о повстанцах, которые любыми силами борются за освобождение родной земли от фашистских захватчиков. В первую очередь, нити истории затрагивают социальные низы римского общества и то, каким для них пришлось это испытание. И речь идёт далеко не о муссолиновской «банде», с промытыми мозгами о «великом будущем». Лицом ленты становятся совершенно обычные люди: инженер, священник и их друзья.

Что не может не радовать — проекция картины построена исключительно на трезвом взгляде на очевидные вещи (хотя, даже тут кто-то улавливает миражи пропаганды и «переобувания»).

Прекрасно переданный образ Альдом Фабрици, заставляет восхищаться и вспоминать знаменитые строчки Михаила Юрьевича: «…были люди в наше время. Не то, что нынешнее племя…». Да и остальных актёров упрекнуть в исполнении не приходится (чего стоит одна очаровательная Мария Мики).

Война, угробившая не только миллионы жизней и покалечившая намного больше судеб, не пощадила и огромнейший культурный пласт, в числе которого было и итальянское кино. Фактически, все эти трагические события удушили ещё в «зародыше» всё то, что мог дать миру римский кинематограф. Росселини же с командой, стоит оказать уважение и посмотреть данное драматическое произведение хотя бы потому, что режиссёр воспроизвёл события практически на руинах люмьеровского детища на просторах Аппенинского полуострова.

8 из 10

Невозможно смотреть этот фильм, не сравнивая его с советскими картинами, в которых люди будто привыкли к войне. Где все гремит, душа болит, а женщины сдерживают слезы. Ну не могу я почувствовать в фильме «Рим…» страдания, борьбу и отвагу. С самых первых кадров я вижу итальянцев, настоящих жизнелюбивых и игривых итальянцев.

Может это их ирония к жизни, придает оттенок театральности. Как бы то ни было, но идейность фильма изложена по пунктам, весьма четко и правильно.

Портрет нацистов в картине это — вычурное хладнокровие с ухмылкой на лице. Невольно задаешься детским вопросом: может они так шутят? Но нет, конечно, нет, деяния фашистов не вызывают никаких спорных вопросов.

Руководитель сопротивления Джорджио Манфреди отважно умирает под пытками. Пина (Анна Маньяни) просто не может не бежать за своим возлюбленным и обречена погибнуть под выстрелами автомата. При том больной старик лежит в своей кровати и отчаянно не разрешает читать над собой панихиду, уверенный в том что проживет еще до ста лет, его, кажется, вообще не волнует все вокруг. Священник идя на верную смерть не испытывает страха, напротив, смиренно выполняет свой долг. У него и нет другого выбора, все просто. Его не терзают страхи и сомнения, он погибает за мир, за веру и правду. Путь каждого героя настолько прям и четок, что можно назвать его и примитивным.

Есть только два персонажа, в идее которых случается перемена и смута. Это Марина (Мария Мики), которая живет в роскоши, балуется кокаином и постоянно находится в нервозном состоянии, потому что вообще плохо понимает что такое эта война. Поэтому, к своему горю, принимает ее за игру. Из-за этого непонимания она просто предает своего любимого, так же не зная, к чему это ведет. В конечном итоге, ее повергает сильнейшее потрясение.

Второй герой это капитан Гестапо, который доходит до таких слов: «Но если в жилах рабов течёт та же кровь, что и в жилах господ, то какая же мы избранная раса? и тогда, какой смысл в этой войне? »

По сути, он уже изменяет соей вере этим выводом, что приводит его к осознанию своей бессмысленной борьбы за идею фашизма.

В целом, впечатления от фильма очень неоднозначны. Вывод: Блаженны верующие.

8 из 10

Показывать и рассказывать о войне на экране научились режиссеры всех мастей уверенно и сильно, пронзительно и стильно, правдиво и фальшиво. С каждым разом делая фильм все более и более зрелищным, кассовым и эпичным, авторы потеряли искренность и натуральную душевную боль.

В фильмах неореализма нет полей сражения и массовых схваток. Здесь происходит война в душе и разуме, остаться человеком, или превратится в зверя. «Рим-открытый город» — начало эпической драмы души человеческой. Это тихий разговор на лестничной площадке двух влюбленных сердец, о скором светлом и прекрасном будущем, это надежда на мир и счастье детей. В этих историях нет громогласных выпадов с криками: «Ура!!!», горящих глаз с факелом, в вытянутой руке, горячих возгласов и ударных речей. Люди просто живут в своем маленьком быту, пытаясь выжить и во что бы то ни стало, донести свою правду миром.

Каждый житель оккупированного Рима имеет свою мечту, каждый видит свой путь по-разному. Кому-то легче поддаться льстивым обманкам эсесовцев, и выдать людей, которые не согласны жить с их уставом, а кто-то приносит в жертву свои страхи и свободу, ради движения против врага.

Пытаясь ослабить и заставить говорить главного героя фильма Манфреди, эсесовец подвергает его пыткам на глазах священника Дона Педро. Он жалуется своим коллегам и находится в недоумении, когда понимает, что никакие пытки не смогут сломить этого итальяшку. Это своего рода противостояние двух бойцов, только без боя, война духа. Немец, говорит о том, что если итальянец выдержит и не расколется до рассвета, его придется прировнять к немцам, так как получается, что «в жилах рабов живет такая же кровь, как и в жилах господ». На что, другой фашист ему отвечает: «Мы немцы никогда не поймем, что народ хочет быть свободным. Надежды нет, мы все погибнем». Предчувствие скорого краха неизбежно, и мысли о разгроме фашисткой армии Советским Союзом уже сидят в головах эсесовцев. Дух их арийской крови, стал омрачаться слабостью на фоне пылающих сердец русских и европейцев, борющихся с фашисткой Германией. Немцы единично стали отрезвляться и понимать, что никакие они не избранные и сила вовсе не в оружии и убийствах, сила она внутри души, порабощаемых людишек, она в их противостоянии любым пыткам и издевательствам.

«Вы хотели убить его душу, а убили только тело». Понимание того, что фашизм практически повержен, делает нацистов еще более злыми и безжалостными, но это уже только жалкое повизгивание убитого Цербера.

«Рим-открытый город» — это документальное повествование, о духовном разгроме врага. Фильм о честности, справедливости, силе и любви. Неисчерпаемый источник вдохновения, для любого человека, желающего жить в этом мире, в дружбе и согласии с народом любой национальности и вероисповедания, и окружающей природой.

Сегодня «Рим, открытый город» — это признанный шедевр мирового кинематографа, высочайшая точка неореализма и знаменательное событие в истории кино. На него ссылаются, изучают в рамках киношкол, но как мне кажется уже даже и не цитируют — все работы более поздних авторов так или иначе заимствовали многое у синьора Роберто. Поэтому, «Рим…» фактически вплетен в качестве визуального кода во множество фильмов. На нем, прямо или косвенно, выросло не одно поколение.

В год выхода этой картины нужно было кино, которое объединило бы интернациональный праведный гнев. Картина, которую безусловно приняли бы на всех уголках земного шара. Картина, в которой просто объясняли бы, почему фашизм — это плохо. И у синьора Роберто это удалось. Упрямый римлянин настоял на своем и несмотря на самые пессимистичные прогнозы добился мирового успеха. Его запутанная сюжетная канва, наполненная множеством второстепенных персонажей выводит на первый план истинного исполнителя главной роли — Roma Aeterna (*- Рим Вечный). На протяжении большей части фильма мы видим печальные зарисовки военного времени. И, признаться, получается очень реалистично. Синьор Роберто показывает нам истории отнюдь не героев. Тут нет «фанфан-тюльпанов». Обычные итальянцы, некоторые из которых составляют Сопротивление.

Где-то в середине картины мы получаем ставшую культовой за свое визуальное совершенство пробежку беременной Пины, а вскоре приходим к знаменательному финалу. Честно говоря, без него сам фильм так и остался бы приятным атмосферным погружением в годы страха. Но, синьор Роберто придал всему истинно евангелическую концовку. Коварное предательство оказалось лишь одним из ее элементов.

Та простота с которой Альдо Фабрицци и Марчелло Пальеро принимают свою участь ставит их вровень со многими мучениками. Нужны ли еще какие-то дополнительные разъяснения, если священник терпит страшные муки и готов идти до самого конца ради приверженности своим убеждениям, защищая невинных? В этом и сила картины. Роберто Росселлини поставил борцов фашизма в один ряд с христианскими мучениками, защищающими дело Христа и сделал это очень изысканно, осторожно и лаконично. Все остальное, поверьте, просто болтовня критиков — фильм стилистически неоднороден и в технической компоненте совсем не идеален. Но именно в силу своего искреннего эмоционального заряда и визуальной красоты я ставлю его во много крат выше «Списка Шиндлера» и прочих прагматично выверенных картин о второй мировой.

10 из 10

«Рим открытый город» принято считать эталоном итальянского неореализма. В неореализме пристально рассматривается жизнь бедноты и рабочего класса в Италии послевоенного времени, присутствует стремление к почти документальному изображению жизни, отказу от приукрашения действительности, павильонных съемок, часто использование непрофессиональных актеров, эмоциональные переживания и нравственный выбор предпочитаются абстрактным идеям.

Действие происходит в оккупированном Риме, гестапо охотится за руководителем сопротивления Джорджио Манфреди. Он находит убежище в квартире друга Франческо и его невесты Пины (Анна Маньяни). Также ему помогает священник Дон Пьетро (Альдо Фабрици), который выполняет роль связиста.

На первый взгляд сюжет кажется раздробленным и несвязным, со случайными как будто сценами, но когда привыкаешь к стилю подачи, линии сходятся в единой повествование о жизни итальянского народа в конце войны. Опасности военного положения переплетаются с бытовыми ситуациями; зарисовки тяжелой, но с надеждой на светлое будущее, обыденной жизни превращаются затем в трагедию предательства и борьбу за идеалы против зла гестаповских пыточных. Борцы сопротивления явно противопоставлены немцам, как чистота противостоит пороку, разделение добра и зла, «здоровья и болезни» категорично черно-белое.

Поразительна игра Анны Маньяни, ее экранное время относительно недолго, но ей удается выразить самый менталитет, состоящий из чувственности, простоты и экспрессивности. Также силен образ Альдо Фабрици, чей герой становится моральной опорой для идейного каркаса фильма.

Технически картина несовершенна, иногда едва можно различить, что происходит на экране. Никакого постановочного освещения, только свет солнца или тусклых ламп, снимали чуть ли не на обрывки пленки, что смогли достать. Но технические изъяны придают, на мой вкус, больше жизнеподобия и документальности.

8 из 10

Рим- открытый город- это фильм, который считают отправной точкой итальянского реализма. В работе над картиной сошлись, кроме остальных, три великие фигуры- это Роберто Росселлини, Федерико Феллини и Анна Маньяни. Этот творческий союз и привёл к возникновению, действительно, шедевра в итальянском кинематографе. Щемящая боль, пронизывающая экранизацию, на мой взгляд связана с тем, что сценарий писался на живую именно во время происходящих в фильме событий — немецкой оккупации Италии. Поэтому для меня этот фильм явился сколько художественным, столько и документальным творением.

Кроме талантливо написанного сценария, правдоподобно переданной атмосферы в фильме есть замечательные актёрские работы — это Пина (Анна Маньяни), которая до последнего сопротивляется фашистской власти и погибает от автоматной очереди, её антипод Марина (Мария Мики), которая предаёт свою любовь за красивое манто, а потом падает в ударе от осознания того, что она натворила. Это и священник, и сам Ферари, который отважно переносит муки и пытки фашистов. Интересно ещё и то, что кроме героев картины, слом происходит и у отрицательных персонажей — это капитан Гестапо, который сам осознаёт и презирает всё происходящее («Германия сейчас творит то, за что в последующие годы их будут ненавидеть и презирать все нации» прим. текст.)

Для меня этот фильм явился неким рассказом о том, как Рим сопротивлялся. Как героически вели себя итальянцы под гнётом фашистов. А сопротивлялись они, я вам скажу, до последнего. А в это время оставались беспризорными их дети… в финале фильма- мальчишки, потерявшие родителей, наставников спускаются со склонов города, их головы опущены- это дети войны.

10 из 10

Посмотрев этот фильм, меня захлестнула огромная ненависть к фашистам. Больше всего в этом режиме меня поражает отношение к церкви и к детям. Точнее — отсутствие такового, глубокое безразличие, а иногда и ни чем не оправданная ненависть. Фашисты — люди, запуганные правительством, которое не боится ни Бога, ни чёрта. Роботы, запрограммированные на убийство, внедрение безумного плана… Смотрю фильмы на военные темы, и всё равно не представляю, как можно было жить, выживать в те времена, не теряя, порой, надежды в светлое будущее.

Росселини достоверно показал нам- то запуганное общество тех времён. Я так сужу не из-за своего присутствия в то время, естественно. По рассказам дедушки и бабушки понимаешь, что вся показанная на экране жестокость взаправду, без преувеличения. Эти опустевшие улицы, недостаток еды, пропуск «в жизнь» отпускается только при наличии карточек — так достоверно показал нам эти сцены из военной жизни мастер.

Известная и полюбившаяся актриса Анна Маньяни, даже пробыв на экране лишь половину фильма, вспоминается сразу как главная героиня (естественно, после священника дона Пьетро). Снова она в роли сильной женщины. На этот раз она с сыном, ждущая ещё одного ребёнка, ждущая свадьбы с «изменником фашизма».

Что мне нравится, это как бы неоконченный сюжет.

Альдо Фабрици в роли священника — тот герой, который мне импонирует больше всех. Серьёзный с долей юмора, с проскальзывающей шкодностью в словах и поступках, и в то же время — герой, с которого всем нужно брать пример: с его стойкости, самопожертвования.

В этот режим даже дети волей-неволей становятся взрослыми мужчинами, готовыми защищать свою Родину, свой город, свою семью и друзей. И возможно они это делают, не продумав всё как следует, основываясь лишь на эмоциях. Но дело ведь совершенно не в этом. Как горько смотреть на поколение нашего времени, на многих своих сверстников, которым уступить даме место в трамвае — уже непосильный подвиг. Как хочется отправить их, хотя бы не на долго, в те жёсткие условия, чтобы в их деградированных мозгах щёлкнула кнопка «Совесть. Доблесть. Честь.» Моя знакомая не хочет жить на этом свете, потому что ей всё надоело, а она катается как сыр в масле — родители живы- здоровы, сама здорова, умна, не голодна. Попробовал она выжить в такое время, какое показано у Росселини, а не вызывали бы во мне чувство глубокого презрения.

Оператор Убальдо Арата прекрасно поработал над этой картиной, очень грамотно выделив многие моменты. Например, очень напряжённой оказалась сцена приезда фашистов при ловле инженера, их бегство, и при этом дон Пьетро с мальчиком прячет боеприпасы молодых бойцов. Очень напряжённая атмосфера. Хотя, в принципе, как и весь фильм.

Война — ужасная вещь, и её тяготы, затрагивая любую страну, одинаково ложатся на плечи граждан. Русский, немец, француз, итальянец — нет разницы, кто ты по национальности. Борьба с фашистским режимом у каждой нации оставила глубокую рану в истории каждой страны. Как создавались эти раны нам и показал великий итальянский режиссёр Роберто Росселини.

Фильм о подлой власти, прибегающей к услугам политической полиции.

Каждый народ имеет право на протест против властей на вооруженное сопротивление и власти должны или принять этот бой или отступить. Но подлая власть демонстрирует в этом фильме тиранию, макиавеллиевски орудуя тайной полицией, подавляя сопротивление при помощи пыток. Народу затыкают рот раньше, чем он успевает подумать о протесте. И понятно, что нацистский офицер тайной полиции старательно и с садистским увлечением служит подлецам, не имеющим мужества глядеть в лицо истории с открытым забралом, пожиная или лавр или отставку или, что приуготовлено для власти подлой, отправление на гильотину.

Никто из разумных людей не выступает против властей в принципе, но уж если выступает, то мужчины берутся за оружие и поле боя должно решить, кто прав.

Естественно, в современном обществе «поле боя» это выборы в парламент, где может попробовать свои силы каждый гражданин, вместо ружья запасшись доводами.

Подлые политиканы, естественно, не могут быть демократами, но и в архаичной Европе избирают для себя самую омерзительную поведенческую модель для политика — модель Макиавелли и нацистский офицер политической полиции ведет салонные разговоры за перегородкой пыточной камеры и это не одно и то же, что балы Людовика XV, где все разместились, на шее, как им тогда представлялось, заслуживающего этого крестьянина. Это не бравада аристократа, это цинизм подлеца.

Другое дело, что подлые политиканы, которых Росселлини обвиняет в тирании, в отсутствии мужества терпеть народную молву, народные движения, знать, что возможно и восстание и пытаться как-то управиться с всем этим мирно или уж, в крайнем случае, на поле боя, «презирают» эти наши обвинения.

«Но не пытать же своих граждан!» — воскликнут все трезвомыслящие мужчины в гневе, которые чувствуют, что их пытаются превратить в бессловесных рабов, которым запрещено собираться потрое, которым запрещены демонстрация, баррикада, у которых отобрали дедовское ружье, с которым можно защищать дом.

Макбет (политический преступник) ждал восстания с открытым забралом, но подлец не Макбет. Он более чем политический преступник, он позор Европы.

Фильм даже не о нацистах, фильм о политической подлости вообще, о соблазнах властей, которые не изжиты до сих пор.

Нацисты вообще были мастера смаковать насилие. Есть насилие и насилие. Есть насилие когда убивают врага и это … понятно, но насилие подлой власти это другое насилие, это насилие … над здравым смыслом. Всем понятно, что политическая полиция — подлость (со времен взятия Бастилии), но нацисты возродили ее. Они мало того, что убивали, но пытались еще растоптать веру в разум. Человека убивали иррационально (хотя и идеалистически) — убивали врача, ученого, занимаясь оккультными верованиями. Это были времена прежде всего поразительного унижения человечества, сладострастно унижали разумное в человеке не веря в очевидные вещи и культивируя … нелепое. Это были страшные времена для человека прямого и здравого.

Это фильм о войне в Италии. Вернее, о борьбе с фашизмом. Эту картину снимали всего через несколько месяцев после войны, так что и у режиссера, и у актеров свежи были воспоминания о пережитом и они сняли один из самых правдивых и тяжелых фильмов о войне (конечно, с «Летят журавли» не сравнить).

В картине поднимается много тем — борьба за Родину, вера в Бога, бессмысленность войны. И, конечно, показываются все ужасы, которые творили фашисты.

Очень тяжелый фильм.

10 из 10

Я в последнее время смотрел много советских, американских, фильмов о второй мировой. Но мне был интересен ещё и итальянский взгляд на этот великий исторический период. К тому же этот фильм первая в мире работа в жанре неореализма, и это тоже было стимулом к просмотру.

Режиссеры европейских стран изображают войну так, как она затронула их страну, советские — как затронула нашу. Как жили во время войны в Италии и было изображено в этом фильме. Оккупация — жесткая, как и во всей Европе. Небольшие группировки оппозиционного движения, голодные и бессильные граждане, забывшие за 2 долгих года, что такое свобода и живущие только надеждой.

Тех кто пытается хоть как-то бороться против фашистов запихивают в комнату с гестаповцами. Но у итальянцев достаточно мужества, что бы не сломаться и не сдаться. Они готовы к борьбе.

«Но если в жилах рабов течёт та же кровь, что и в жилах господ, то какая же мы избранная раса? и тогда, какой смысл в этой войне? »

Бесполезная война. Которая только приведёт к лютой ненависти всего мира по отношению к немцам. Как можно быть настолько безрассудным что бы поставить себе такую высокомерную цель: захватить весь мир только потому что у немцев особенная форма черепа и белый цвет кожи. Это никому никогда не удавалось и не удастся. Именно потому что всегда найдутся мужественные и объединенные одной целью люди. Именно это и говорит Росселини.

Таких фильмов было достаточно много. Но эти картины нужны, именно в таком количестве, что бы память о тех событиях жила вечно, что бы каждый родившийся ребёнок знал, чтил и помнил о тех героях, тех жертвах, о том времени. Это достаточно избитая фраза, но я бы не написал её, если бы современный среднестатистический школьник хотя бы на 9 мая задумывался об этом.

У Бога в этом фильме определённое место. Росселини показывает, что именно с помощью веры люди остались людьми даже в таком положении. Бог был вселён режиссером в священника, который помогал людям, достойным и нуждающимся в поддержке.