Большая жизнь (1939)

С великим удовольствием снова посмотрела «Большую жизнь». Давно нет у нас этой большой жизни, есть у каждого своя, маленькая, очень маленькая, и мало кому есть дело до того, что происходит в стране, куда она катится.

Но именно тут я услышала мысль, что не всё потеряно. Потому что новую, большую жизнь будут строить не идеальные люди, а именно такие, какие есть — испорченные, развращённые капитализмом. И построят, потому что идея большой общей жизни непременно возьмёт верх. Можно верить, что всё изменится, и будет опять у нас Большая жизнь.

Такие фильмы как «Большая жизнь» «на пустом месте» не рождаются. Для их появления обязательно нужны определённые предпосылки. И таких «предпосылок» на момент создания картины имелось великое множество. Во-первых, это первая книга русского советского писателя Павла Филипповича Нилина «Человек идёт в гору. Очерки обыкновенной жизни» (1936), по которой несколько позднее Нилин написал сценарий для картины «Большая жизнь». За сценарий писатель получил Сталинскую премию второй степени (1941). Во-вторых, небывалый размах по всей стране Стахановского движения. И коль речь в фильме идёт о шахтёрах, то как же не вспомнить Алексея Григорьевича Стаханова, который в 1935 году при помощи двух крепильщиков за одну смену добыл в 14,5 раз больше угля, чем предписывалось по норме на одного забойщика. Тот факт, что рекордная смена была спланирована заранее, было перепроверено оборудование, организован вывоз угля, проведено дополнительное освещение забоя, а все заслуги приписывались лично Стаханову, нас сейчас мало интересует. В-третьих, «Большой террор» (термин современной историографии) 1937—1938 года уже успел «перемолоть» массу человеческих судеб, но запущенная машина останавливаться не собиралась, поэтому продолжалось выполнение решений Политбюро ЦК ВКП(б), которые принимались в соответствии с теорией Сталина об усилении органов диктатуры пролетариата для борьбы с остатками капиталистических классов и для уничтожения их путём изоляции или ликвидации враждебных (с точки зрения руководства СССР) советскому строю лиц. Осуществлялись на основании «спущенных на места» цифр «плановых заданий» по выявлению и наказанию так называемых «врагов народа».

Перечисленные выше «предпосылки» — это те самые мифические «три кита», на которых построен фильм. Пострен грамотно и надёжно. Крепко построен, поэтому без малого 80 лет радует зрителя и актёрской игрой и атмосферой того времени, которую современными средствами визуализации передать невозможно, ибо фильм сам по себе — уже история. Можно совершенно по разному относиться к сюжету, (кстати, писатель Нилин служил в уголовном розыске советской милиции в Тулуне под Иркутском, и его «криминальные» произведения известны гораздо больше, нежели «Человек идёт в гору»), но у него не отнять главного — искренности в изображении людей. Совершенно не случайно фильм неоднократно подвергался цензуре, и сегодня можно найти несколько вариантов как первого, так и второго фильма («Большая жизнь» Вторая серия (1946)). Всё это потому, что положить на полку ТАКОЙ фильм не смогли даже в весьма «смутные времена», ограничившись политическими «купюрами». Останавливаться на них подробно не вижу смысла, потому что даже в «урезанном» виде фильм абсолютно самодостаточен. Самодостаточен как памятник эпохи небывалых человеческих свершений. Сегодня модно стало ругать советские «идеологические почины». Ведь это так просто — обливать грязью тех, кто уже никогда не сможет произнести слова в свою защиту. При этом, забывают главное: «сотворённые из небытия» «агитки» позволили утереть нос всему «цивилизованному миру», доказав, что и энтузиазм способен творить чудеса.

Структурное построение картины классическое для лент тех лет: положительный начальник — секретарь парткома Хадаров (Иван Новосельцев), «мятущийся» молодой специалист — горный инженер Борис Николаевич Петухов (Марк Бернес), «исправившийся» труженик — шахтёр Харитон Егорович Балун (Борис Андреев), «болтун-балобол-балагур» Ваня Курский (Пётр Алейников), девушка, чья любовь помогает её избраннику выбрать правильную дорогу — Соня Осипова (Вера Шершнёва), бюрократ до мозга костей — председатель шахткома Усынин (Степан Каюков) и «тайный враг» — десятник шахты Иван Сергеевич Кузьмин (Юрий Лавров). Врагов народа здесь нет, зато есть вредители, и данное сюжетное «ответвление» сильно портит картину. Здравомыслящий человек понимает, что подобными методами стахановское движение не задушить, так в чём же сверхидея вредителей? Наверное, они есть в фильме только с одной целью — показать простым людям, что врагом может оказаться даже твой близкий приятель. Тема перевоспитания на примере героев труда тема широко востребованная, но в полной мере оправданная. Что 8 десятилетий назад, что сегодня встречается масса «работяг», которые оправдывают свою лень расхожей фразой: «работодатель делает вид, что платит, а мы делаем вид, что работаем». С оплатой шахтёрского труда в 1939 году было всё в полном порядке, поэтому любителям «сбрызнуть горло» было, где «потушить пожар». Одна из заслуг картины в том, что она не героизирует пьяниц, а методом «проб и ошибок» заставляет их выбрать «большую жизнь».

Специально для фильма поэтом Борисом Ласкиным и композитором Никитой Богословским была написана песня «Спят курганы тёмные». В фильме песню исполнил Лаврентий Масоха — один из самых снимаемых киноактёров (в кино — с 1929 года!). Песня исключительная как по содержанию, так и по тональности. Вскоре после выхода фильма на экраны эту песню исполнил по радио, а потом и записал на пластинку (в 1940 г.) Марк Бернес. Тогда же шахтёры подарили Никите Богословскому большой кусок антрацита, на котором были написаны дарственный текст и отрывок из песни. Во время Великой Отечественной войны в оккупированной Одессе песня была запрещена приказом N 12 корпусного генерала Петра Думитреску от 3 июня 1942 года. Также существовала антинемецкая песня на мотив «Спят курганы темные». Песня некоторое время была гимном г. Макеевка Донецкой области.

«Спят курганы тёмные, солнцем опалённые, и туманы белые ходят чередой… Через рощи шумные и поля зелёные вышел в степь донецкую парень молодой. Там, на шахте угольной, паренька приметили, руку дружбы подали, повели с собой. Девушки пригожие тихой песней встретили, и в забой направился парень молодой.» («Спят курганы тёмные», слова Б. Ласкина музыка Н. Богословского)