Опус (2025)

Поп-идол прошлых десятилетий Альфред Моретти вышел из тени с новым альбомом, который обязательно должен произвести фурор в мире музыки!

Естественно, это событие не обходит стороной ни одно из советских изданий, рассказывающих о знаменитостях! По части громкого события сам Моретти приглашает несколько человек в свое отдаленное поместье для закрытой презентации альбома звёзды. Вот только помимо музыкального представления гостей ждёт и ещё кое что. Опасное и смертельное…

'Опус' — это кино, которое погружает зрителя в мир творчества, страсти и внутренней борьбы музыканта, который в своей сфере вполне может считаться художником. Он пишет музыку как художник пишет картины.

Чтобы воссоздать на экране столь колоритный и эпатажным образ, нужен актер, который способен на это, который и ранее смотрелся в кадре несколько необычно, пластично и элегантно (пусть на нем была бы тюремная Роба как в 'Воздушной тюрьме' или смокинг как в 'На линии огня'). Речь конечно о Джоне Малковиче, который именно таким и является: колоритным, эпатажным и пластичным. Но без перегибов.

Когда тот или иной актер вписывается в образ, создаётся ощущение, что никто кроме него и не подошёл бы на эту роль. При просмотре сложилось впечатление, что образ Моретти как нельзя лучше подошёл как раз к Малковичу. Его эмоциональная палитра разнообразна и искренняя и сочетает гнев и любовь, жестокость и вдохновение и все это проявляется за счёт его фанатичного отношения к музыке.

Малкович, как и всегда, демонстрирует свое мастерство в сложной роли, обыгрывая персонажа, поглощённого своей собственной одержимостью. Кстати актер сам записал все песни Альфреда Моретти, которые звучат в фильме, и их можно услышать на сопутствующем альбоме OPUS: The Moretti EP.

Создатели фильма, дабы добавить напряжения и тревоги, пошли по опробованному и довольно удачному пути, когда внешняя идиллия, спокойствие и безмятежность, на деле оказываются лишь ширмой, скрывающей истинную суть вещей. Так было в 'Плетеном человеке', в 'Меню', в 'Подай знак', в 'Солнцестоянии'.

Естественно, зная, что перед тобой представитель жанра 'триллер', а также памятуя о вышеуказанных фильмах, ты понимаешь, что и 'Опус' таит в себе какой-то подвох и в скором времени за всеми улыбками будет виден оскал, а добродушные члены культа Моретти окажутся не теми, кем кажутся…

Конечно, ожидание того, что вот-вот что-то произойдет, как раз и добавляет нервных ноток.

Медленно, но верно зрителя погружают в мир ужаса, создавая и визуальные шокирующие сцены, и сцены, вызывающие шок от поведения некоторых персонажей на ранчо Моретти, и атмосферу тревоги и психологического напряжения с проявляющейся болью. Все вместе это работает довольно неплохо, представляя зрителю эстетический хоррор о музыкальном безумце, решившем создать нечто большее, чем просто произведение искусства, а скорее 'родить' нечто такое, что будет поклонников необычного искусства будоражить до СМЕРТИ!

С учётом того, что фильм о музыканте, естественно, что музыка должна быть особенной/необычной/запоминающейся. Творчество Моретти - точно не для всех ушей, а потому его способны принять только истинные ценители (ну или те, кто себя к таковым приписывает). Необычная музыка идеально передаёт 'тонкость' натуры богемных людей, которые зачастую как с Луны прилетели и все никак не могут найти свой звездолет. Но так или иначе, музыка в 'Опусе' действительно важна и она служит ещё и элементом нарастающей тревоги и напряжения.

Ну и кстати 'Опус' культивирует более психологический страх, ведь реальность и безумие здесь начинают переплетаться. Это создает более глубокое и интеллектуальное переживание, где зритель не просто пугается, а размышляет о том, что происходит в мозгах героев и насколько некоторые из них отбитые!

ФАКТЫ:

- Во время первого приёма пищи по прибытии на территорию Моретти подают тарелку синего лобстера — невероятно редкое и бесценное блюдо. Только один из двух миллионов лобстеров — синего цвета, и если рыбаки вылавливают синего лобстера, они часто выбрасывают его обратно в воду.

Впрочем, смотреть Вам. Свое мнение никому не навязываю.

Приятного просмотра.

7 из 10

Хочется написать тезисами.

Малкович здесь великолепен.

Если интересуетесь темой культов, сект — будет интересно.

Факт: буквально на днях, в апреле 2025 в Аргентине задержали основателя Секты «Ашрам Шамбала» Константина Руднева по делу о торговле людьми. Руднев уже был задержан в 2010 в России, освобожден в 2021, уехал в Черногорию, потом в Аргентину. Поговаривают, что в то время, пока он отбывал срок, секта продолжала существовать в разных точках страны и продолжала вербовать адептов…

В какое-то время Руднев проходил лечение в психиатрической больнице.

В одной из финальных сцен на столе красивая орхидея. В юнгианской психологии орхидея олицетворяет женскую энергию, бессознательные желания, баланс, духовность и путь к целостности. А еще орхидеями называют сверхчувствительных людей.

Жемчуг образуется в результате попадания в стенку мантии или между мантией и раковиной постороннего предмета (песчинки, паразита и др.), вокруг которого откладывается перламутр.

Жемчуг, как символ духовного роста, обретения себя?

Барокко — стиль, для которого характерны: контрастность, яркие краски, позолота, вычурность, величие образов, пышность форм.

Слово «барокко» произошло от португальского «perola barroca» — «жемчужина неправильной формы».

Сектанско-маньячный триллер с Джоном Малковичем в роли злодея. Не слишком оригинальная, но всегда увлекательная затравка в стиле 'гости-жертвы', какая-то интрига в развитии сюжета, динамичная, но шаблонная кульминация и в меру оригинальная, но сомнительная в идейном плане развязка. Получается, что многое держится именно на форме и игре Малковича, а сама концепция смотрится, в лучшем случае - сомнительно. И тут даже дело не в философии, а в её подаче. Слишком слабое погружение в мир и учение культистов. Нам очень подробно растолковывал саму суть и показывают какие-то поверхностные отдельные моменты, но погрузиться в эту тему не получается, потому что чересчур много отвлечения на форму.

Сюжет. Великий певец, после долгого молчания, оповещает мир о своём альбоме и приглашает к себе в гости на презентацию неких избранных, среди которых известные журналисты, блогеры, инфлюенсеры и внезапно никому не известная помощница редактора. Она и есть главная героиня и естественно, ключевое звено. Как оказывается, певец живёт в поместье в пустыне, среди множества людей, что всё вместе смахивает на секту, в которой певец - лидер и гуру. Вначале всё выглядит, хоть и странновато, но богато, интересно и увлекательно. Хотя, главная героиня на всё это смотрит скептично и подозревает, что что-то не то. Ну и дальше это что-то не то становится явственнее и перерастает в беготню и убийства. Финал, как бы делает некий смысловой перевёртыш.

Фильм несколько разочаровал своим сюжетом, но привлёк формой и актёрами и в целом, скорее понравился. Главную роль не ярко, но и не плохо сыграла Айо Эдебри, во второстепенных ролях, в том числе оказались Джульетт Люис и Мюррей Бартлетт. Отдельно порадовала Эмбер Мидфанлер.

О Марке Энтони Грине широкой аудитории особо ничего не известно, кроме пунктика о карьере в качестве бывшего редактора «GQ», потому и главная героиня его дебюта, вероятно, списана с него самого или неоперившихся коллег по цеху. Заручившись поддержкой выкупившей ленту передовой студии «А24», нежно приветствующей амбициозных начинающих кинематографистов, парень выпустил в свет сатирический триллер (кто-то ошибочно называет его ещё и комедийным хоррором) по отпечаткам субъективного уникального опыта (который молодая журналистка в фильме только пытается заполучить), в том числе затрагивающего тайную жизнь звёзд и слухи вокруг них. Естественно, не обошлось без высмеивания сложившихся социальных иерархий, поп-культуры и медиапотребления, показ на фестивале «Сандэнс» подсыпал дополнительных лавров в копилку достижений, а критики обернулись более строгими судьями, нежели зрители, и посчитали, что часть тем раскрыта поверхностно. Впрочем, так ли это?

Наверное, ключевым аспектом здесь зиждется то, что для новоиспечённого режиссёра его крик души — не сложносочинённая демонстрация приобретённых навыков эмоционального воздействия, а развлекательный очерк, и в итоге мыслить текстовыми формами, прущими «в лоб» и «в яблочко» объяснительными репортажами, ему гораздо удобнее и легче, чем апеллировать к богатому инструментарию киноязыка. Конечно, для пущего эффекта пришлось прибегнуть к штампам, касающимся сектантства и идолопоклонничества, под предлогом освещения не конкретной системы ценностей в рамках закрытого коммьюнити, а отношения к ней представителей СМИ разных поколений — от всепрощающих раболепных «старичков» до адептов новой этики, не поддающихся соблазну лизоблюдства. Слегка обременённая двойным дном ирония наблюдается на этапе подбора актёра на роль так называемого «божественного антагониста»: Джон Малкович идеально затмевает фон даже не благодаря тому, что его можно нарядить как Элтона Джона, дав репертуар, навеянный Принсом, Дэвидом Боуи и Майклом Джексоном, но и по причине закрепившейся за ним ассоциации с «Быть Джоном Малковичем» Спайка Джонса. Сыграть самого себя, в чей мозг ведёт секретная дверка, что станет порталом для экскурсий — смелый художественный ход, позволивший и теперь перевоплотиться в некую специфическую личность, облачённую в эфемерные доспехи Господа.

И вот тут автор внезапно выдаёт намерение не увлечь, а скорее высказаться. Правда, в стремлении постичь заштрихованную истину придётся дойти до конца, претерпев всё то, из-за чего рецензенты уважаемых изданий сочли скептично вздёрнуть бровь. Медитативный темпоритм повествования, непривычный в остросюжетной окраске, обманывает ожидания: скрупулёзный и пошагово выстроенный саспенс остаётся на задворках, уступая трон тягучим расшаркиваниям и дискомфортным перформансам, пока спустя две трети сеанса не наступает кульминация, проносящаяся слишком стремительно, чтоб был шанс успеть сохранить детали кошмара в памяти. Грин порхает аки бабочка над надобностью перекармливать фанатов жути скримерами и твистами, выдавая в час по чайной ложке. Его основная хулиганская выходка — в том, чтобы подвергнуть издевательской оптике непосредственно проблему общественного доверия собирательному образу «кумира миллионов» и показать несусветную глупость разницы между заурядной девчонкой и экстравагантным, чертовски хитрым, знающим законы шоу-бизнеса подонком.

«Скелет» нарратива в данном случае было вполне целесообразно забить набором точечных клише, способствующих трепанации жанра под другим, высмеивающим каноны углом. Так, здравомыслящая малышка с непомерными амбициями тусуется в странной пустыне среди глупцов и халдеев, что при наступлении подозрительных событий вовсе не спешат к ней прислушаться, в то время как община великовозрастного забияки являет собой коллектив преданных адептов, истово соблюдающих банальные правила контроля и толком не могущих аргументировать концепцию воровано-переработанной «религии». Кажется, обряды с многовековой традицией от лица обитателей шведского поселения из «Солнцестояния» Ари Астера реально не к месту. Слугам «вожака» в попытке отдалённо соответствовать нормам сплочённых организаций не хватает чётко слаженного устава, корнями уходящего в поклонение не уморительной пародии на Всевышнего, а самому Всевышнему, группе Всевышних или высших энергий, его и их великолепно заменяющих. Вся разворачивающаяся ересь — не более чем превентивная фикция, подкреплённая не идеологией, прошедшей войны и революции, мирные эпохи и стадии выживания, а пространными рассуждениями о значимости творческого начала и капризами имеющейся власти, поддерживающими столь привлекательно-идиотский ореол статуса одиозного мэтра.

Ариэль в раздражающем кавардаке символизирует даже не зумерский взгляд, а адекватную позицию современных интеллектуалов (да и просто осознанных особей) ко всему устаревшему, притворному, броскому. Презентация альбома спустя тридцать лет молчания — да кто сейчас, в период технологического прогресса, высоких скоростей и картиночного мышления, рассчитывает таким пиар-ходом возродить интерес к своей персоне? Но Альфред — не лыком шит: следуя заветам Канье Уэста и Чарльза Мэнсона, он доказывает, что в его музыке главное — не слова и мелодии, а то чудовищное искусство порабощения, которое он методично выстраивал около себя годами, будучи якобы в забытьи. Его люди — всегда с ним, как завещала Оленька Бузова; его принципы — повсюду, ведь если ты нашёл применение таланту в том, чтобы десятилетиями убеждать всю планету в его существовании — то самого дара уже не требуется.

Служение собственному эго — вот в чём имитация силы и влияния: когда никому и в голову не приходит закатить глаза от сальной шутки, надменно отвергнуть флирт, презрительно фыркнуть при виде глупых танцев в костюме андроида-калеки или катаний по полу в пафосных индийских одеяниях. Когда нет ни одного близкого человека, норовящего в нужный момент спустить с небес на землю. Господин Моретти — ходячее недоразумение и синоним кринжа из того прошлого, что никак не может позволить себе умереть, признав поражение перед скоротечностью актуальных веяний, и использует целую стратегическую машину ради самосохранения в веках, не подозревая, что фантазии хватит лишь на тщетную вереницу пошлости, грязи и безумия. Благоустроенный спектакль ужаса трещит по швам, отрезанная от цивилизации территория на практике оказывается подходящей для возможного побега, а огласка играет на руку обоим участникам конфликта — и честному Дебютанту, и лживому Цезарю.

Вот теперь-то, пройдя фазы депрессии, отрицания, торга и смирения, высказывание создателя обрастает плотью и костями, подвергая разумному сомнению массовую истерию по поводу своих фаворитов и ставя вопрос ребром: а стоит ли вообще уделять внимание тем, кто этого не заслуживает? Слепы ли мы, разрешая им управлять нами так безыскусно и нелепо? Блестит ли золото? Ответы — внутри, а не снаружи.

«Опус» — то ли вердикт, то ли приговор, то ли хирургическая операция, нарочно проведённая Марком Энтони Грином с предательской небрежностью, на общепринятых убеждениях, захватывающих область почитания и обожания самобытных икон сцены, всего-то отвечающих за формирование вкусовых пристрастий, но настойчиво претендующих на нечто большее. Определённо кино на любителя, не располагающее к удовлетворению всех желаний голодных до впечатлений очевидцев, но под тенью нагромождённых увеселений скрывающее весьма любопытный смысловой контекст, транслирующий двойственную (но кажущуюся очень явной) интерпретацию, позволяющую публике самой решить, кому верить в этой истории.

7 из 10

«Это как если бы 'Меню' Марка Майлода скрестили с плохим фанфиком о Дэвиде Боуи, но забыли добавить смысл»*.

---

Сюжет: Культ без культа

Молодая журналистка Ариэль (Айо Эдебири) попадает в поместье эксцентричного поп-идола Альфреда Моретти (Джон Малкович), который 30 лет прятался от мира, чтобы… устроить вечеринку с ритуальным бритьём лобков и прослушиванием альбома «Просьба Цезаря». Вместо сатиры на фанатизм шоу-бизнеса зритель получает набор абсурдных клише:

- Культ «уровнистов», чья философия сводится к «Моретти — бог, а вы — нет».

- Стрижка гостей как метафора медийной стерильности (или просто повод для шуток про парикмахерские кошмары).

- Устрицы с жемчугом — символ… ээ, пустоты? Или это просто продюсеры A24 решили, что «красиво = глубоко»?

Фильм пытается шокировать, но вместо этого вызывает смех: когда Малкович в костюме «Элтон Джон meets Daft Punk» поёт трек *Dina Simone*, хочется спросить: «Это пародия? Или cry for help?».

---

Проблемы: Когда ирония съедает саму себя

1. Малкович vs. Сценарий

Джон Малкович, мастер играть психов, здесь напоминает пародию на самого себя. Его Моретти — помесь Принса, Боуи и Канье Уэста, но без харизмы. Даже его монологи о «триумфе творца» звучат так, будто актёр читает инструкцию к микроволновке.

2. Сатира? Какая сатира?

Режиссёр Марк Энтони Грин хотел высмеять культ знаменитостей, но вместо этого создал *«Медведь» в мире поп-арта*: героиня Ариэль большую часть фильма просто ходит с испуганным лицом, а кульминация сводится к предсказуемой бойне «потому что все журналисты — сволочи».

3. Визуальный шик vs. Сюжетный провал

Красивые кадры (босоножки Prada в луже брусничного соуса!) не спасают от ощущения, что сценарий писал ИИ, натренированный на статьях из BuzzFeed о «тёмной стороне фэшн-индустрии».

---

Почему это (непреднамеренно) смешно?

- Диалоги уровня TikTok-философии:

«Искусство — это когда ты ешь устрицу и находишь в ней своё отражение» — возможно, самая глубокая реплика Моретти. Или нет?

- Ритуальное бритьё лобков как метафора… Ну, вы поняли.

- Финал: После всех пыток зритель узнаёт, что Моретти хотел просто отомстить критикам. Оказывается, даже поп-боги — обиженные дети.

---

Итог: «Опус» — это

...кино для тех, кто считает, что «Быть Джоном Малковичем» был недостаточно сюрреалистичным. Здесь нет порталов в сознание актёра, зато есть портал в альтернативную реальность, где «глубокомыслие» измеряется количеством перьев на костюме Малковича.

Рейтинг иронии: 10/10 («Золотая пальмовая ветвь» за лучший непреднамеренный трэш).

Рейтинг смысла: 2/10 («Просьба Цезаря» осталась неуслышанной).

P.S. Если после просмотра захотите побрить лобок — вините только себя.

Удивительно, но мне понравилось. Фильм не шедевр, но лично меня ему удалось подкупить. Я люблю иронию, и «Опус» именно это – ироничная зарисовка о чистом листе Ариэль Эктон (Айо Эдебири), а не сатира глобального масштаба на зажравшуюся мегазвезду Альфреда Моретти (Джон Малкович). Видимо, удовлетворение от просмотра зависит от того, на кого ты смотришь. При всем уважении к Джону Малковичу, я очень внимательно следила за Айо Эдебири. И (повторюсь) мне понравилось.

Мне нравится, что Марк Энтони Грин, режиссер «Опуса», не скрывается и закладывает иронию уже в само название фильма. Опус – это и монумент, и что-то противоположное, произнесенное с насмешкой, возможно, и в собственный адрес. Мне нравится, что в настроении Грина нет злости, скорее в нем угадывается самоирония. Ведь он сам новичок, дебютант в шоу-бизнесе, поэтому, при всех симпатиях к героине Айо Эдебири с говорящим именем, особенно если вспомнить, что Русалочка вошла в культурное сознание благодаря своим шрамам, а не диснеевскому хэппи-энду, он не забывает от этом и, вместо постоянной прописки на Парнас, в финале он щелкает Ариэль по носу. Это достойно уважения.

Мне нравится, что Марк Энтони Грин пытается говорить символами. И даже создает с их помощью сложносочиненную метафору о шрамах и перлах, намекая, что песню о любви не написать без разбитого сердца, а талант не компенсирует того факта, что рассказчику (Ариэль) не о чем поведать этому миру. Именно такой описывает зрителям и самой Ариэль ее друг Кент (Янг Мазино), с которым они аппетитно уплетают суши – неопыленный цветок, выращенный в тепличных условиях, и Ариэль ничего не остается, как только согласиться с ним – ей нечем крыть.

Ее приключение в резиденции суперзвезды Альфреда Моретти вроде как восполняет ей нехватку личного опыта, она даже приобретает те самые фигуральные шрамы, когда перелезает через забор из рабицы, но все, что она может дать миру из этой истории в итоге будет лишь тенью, образуемой по прихоти творца. Она не самостоятельная величина, а часть плана. Это способно разочаровать. Поэтому мне нравится, что Марк Энтони Грин не скрывает своих симпатий в сторону героя Малковича. И видимо это так не понравилось критикам.

Хотя эту симпатию не назовешь фанатичной. Режиссер «Опуса» не сверкает глазами-звездочками (мне так нравится титровая заставка этого фильма – невероятно телесная и ироничная, мне сразу захотелось представить этих людей в их обычной жизни; думаю, такой и была задумка автора – показать для чего нужны рок-звезды, и поклонение здесь ни при чем – терапия важнее), художественный образ Альфреда Моретти тоже имеет одну символичную сцену. Когда в героя Мюррэя Бартлетта попадает стрела, выпущенная желторотым юнцом, воспитанником секты Моретти, чье учение настаивает на том, что в каждом можно отыскать Моцарта, если создать стимулирующие на творчество условия. В этом бытовом происшествии, чуть не закончившемся трагедией, угадывается насмешка режиссера над теоретизированием спятившей суперзвезды, и в этом кроется мое главное разочарование «Опусом» - Грин пасует, и никак не развивает свою мысль дальше, сводя психологическое противостояние к банальной резне (в свою очередь поклонники категоричности снова будут разочарованы, ведь жанр «ужасы» снова обман).

Но музыка в фильме замечательная. Малкович в космических костюмах сногсшибательно потентен, а у Айо Эдебири не только скулы Пэм Гриер, но и потрясающая фигура (спецовка в «Медведе» как-то мешала мне в этом убедиться). Несмотря на недовольство критиков, считаю, что у Грина получился хороший старт – умение посмотреть правде в глаза, что современная поп-культура невероятно систематична и туга на душевные откровения и глубокие раны, достойно уважения. Марку Энтони Грину осталось сделать всего ничего – обзавестись собственными шрамами и, возможно, в следующий раз рассказать нам уже совсем другую историю.