Цвета времени (2025)

Прежде чем перейти к сути, считаю необходимым обозначить два момента, принципиально влияющих на впечатления от просмотра:

Во-первых, фильм относится к весьма специфическому поджанру, напрямую завязанному на романтический флёр Парижа рубежа 19 и 20 веков. Не уверен, что у него есть устоявшееся название, поэтому в своей субъективной классификации обозначаю его как «Ностальгический портал в прекрасную эпоху, где не был никогда».

Не берусь утверждать наверняка, однако насколько мне известно, фильм Вуди Аллена «Полночь в Париже» (2011) если и не был его родоначальником, то уж точно стал мощнейшим катализатором взрывной популяризации поджанра в мире.

В своем актуальном состоянии он базируется на создании идеализированного образа прошлого, а конкретно Парижа, где всё было ярче, романтичнее и, что не менее важно – значительно проще и понятней. Работает это дело, как правило, на принципах магического реализма, где по определению балом правит череда необъяснимых совпадений, которые магическим образом переплетают параллельные линии истории.

Если вам нравится такое дело, то смотрите смело, т. к. со своей основной функцией - вызвать эмоциональный отклик фильм справляется на ура, однако у него есть еще одна существенная специфика.

Конкретно эта история выделяется на фоне аналогов тем, что оперирует одним весьма специфическим нюансом правоприменительной практики Франции, который за её пределами может восприниматься как какая-то притянутая за уши художественная условность.

Не буду строить из себя эксперта и честно скажу, что написанное ниже выяснил уже после просмотра, однако так как эти данные являются принципиально важными для понимания исходного авторского замысла, считаю уместным поделиться результатами своего мини-расследования.

Сюжет фильма стартует в наше время с того, что девелопер собирает более 30 родственников женщины, родившейся аж в 1873 году, чтобы выкупить у них давно заброшенный дом, находящийся где-то в богом забытой нормандской глубинке и теперь застройщик вынужден выкупать его доли у всех ныне живущих потомков, которые владеют им в равной пропорции, при этом судя по контексту до инициации процедуры даже не подозревали о том, что являются совладельцами подобной радости.

Без знания контекста воспринял такие вводные как очевидный комедийный элемент, однако где-то в подсознании проскользнула информация, что в Европе в принципе с наследованием всё не просто, из-за чего решил поискать подробности.

Оказалось, что такая ситуация не просто теоретически возможна, а является типовой для Франции юридической коллизией, исторические корни которой уходят в эпоху Древнего Рима (да-да именно того самого)!

Суть этой коллизии — в историческом разрыве между исходным смыслом коллективного наследования и её современной формой. Изначально концепция древнеримского наследования произошла из особенностей языческого культа предков. Если совсем коротко - оперировала она не конкретными долями конкретных объектов, а абстрактными «идеальными долями» в праве на всё родовое имущество, в которых права были неотделимы от обязанностей перед родом, империей и, что не менее важно, почитанием многочисленных поколений предков.

Концепт этот стал терять актуальность с распространением христианства, а несколько позже развитие товарно-денежных отношений его окончательно добило. Точнее извратило исходный смысл, полностью убрав из уравнения обязанности, в то время как права из абстрактных превратились в более чем конкретные.

Говоря проще – механизм дробления собственности сохранился, а его изначальный сакральный смысл испарился, превратив абстрактные доли в неразделимой родовой собственности и сопутствующие неотъемлемые обязанности в современную версию буквально отчуждаемых долей в конкретной собственности, которую можно свободно продать или завещать.

В результате любая попытка во Франции что-то сделать с каким-то заброшенным объектом неизбежно превращается в своего рода идеальный юридический штормом, для которого даже существует специальный термин — «indivision» (режим совместной собственности).

Для того чтобы «расчистить право собственности» («purger la propriete»), застройщик вынужден организовывать подобную «охоту за привидениями», в процессе которой приходится искать десятки, а иногда и сотни «нераздельных» совладельцев («indivisaires»), которые могут быть раскиданы по всему миру и даже не подозревать о каких-то там правах на клочок земли во Франции. При этом не только важно найти каждого, но и добиться от каждого согласия на продажу.

Только понимая вышесказанное, становится понятно, что именно такое начало тут – это не комедийный элемент, а сознательное опущение излишней информации, которая является очевидной для домашнего зрителя, который с самого начала воспринимает происходящее как суровую социальную реальность.

Понимая вышесказанное, сюжет превращается в хорошем смысле стандартное ностальгическое путешествие, в процессе которого зритель переносится в эпоху, где, с одной стороны, всё было просто и понятно, а с другой не где-то «там», а буквально на каждом шагу происходили какие-то эпические события, например, в какой-то день могли электрифицировать улицу или устроить показ какого-то там синематографа.

Учитывая какие исторические личности вплетает фильм в своё откровенно художественную историю и то какие очевидные параллели проводит, любые попытки что-то точечно подсвечивать могут стать невольными спойлерами, поэтому скажу так:

Если нравятся ностальгические вайбы какие дарит «Полночь в Париже» (2011) или путешествия по чертогам памяти как в «Земляничная поляна» (1957), или их сочетание как в относительно недавнем и очень тепло принятом у нас «Великолепная поездка (2022)», то смотрите смело.

Этот фильм ровно, как и приведенные примеры даже не пытается мудрить, а просто ведет зрителя по таким лабиринтам внутренней империи, где вроде головой понимаешь, что это не твои воспоминания, однако одновременно с этим сердце просит сознание заткнуться и не мешать наслаждаться приключением.

Резюмируя, скажу так: вполне допускаю, что как представитель поджанра «Ностальгический портал в прекрасную эпоху, где не был никогда», при интуитивном понимании контекста истории он является ультимативным шедевром. Однако впечатления от подобных аттракционов прямо зависят от насмотренности и когда это уже условно 10+ раз приблизительно про одно и тоже, то сердцу уже не всегда удается заткнуть сознание, которое начинает задавать некоторые, совершенно неуместные вопросы и только поэтому от меня «отлично».

8 из 10

Обращаясь к теме связи времён, фильм находит для неё блестящее визуальное воплощение. Путешествие между эпохами происходит через архитектуру Парижа, через его мостовые и стены, которые становятся свидетелями диалога, длящегося веками. Этот диалог обретает форму в столкновении двух способов видения мира: через призму фотографа и взгляд художника. И именно в этом противопоставлении с предельной ясностью проясняется название «Цвета времени».

Погружение в XIX век становится наглядной иллюстрацией этого конфликта. С одной стороны — ателье Надара, царство чёрно-белой точности: неподвижная поза, упор для головы, двухнедельное ожидание снимка. Это мир фотографа, стремящегося остановить время, заключить его в рамки документального, но монохромного факта. С другой — мольберт художника, где на полотне рождается картина, давшая имя целому направлению. Здесь время обретает цвет: это долгий процесс созидания, где реальность не фиксируется, а преображается, наполняясь всей палитрой эмоций и смыслов.

И это рождение — есть не что иное, как «прибытие будущего», что раскрывает глубину оригинального названия «La venue de l'avenir». Картина, которую современники могут считать мазнёй, — это и есть будущее, грубо и преждевременно вторгшееся в настоящий момент. Кульминационная драка современной искусствоведки с «недалёким» критиком XIX века — это не просто фарс, а прямое столкновение двух хронологий. Она — посланник из мира, где это «будущее» уже состоялось и стало классикой. Он — голос настоящего, которое отчаянно сопротивляется этому прибытию, отказываясь его признать.

Таким образом, фильм оказывается не о путешествии в прошлое, а о миссии будущего. Он предлагает зрителю парадоксальный взгляд: будущее не наступает плавно, оно «прибывает» — внезапно, дерзко и часто встречаемое в штыки. Искусство, в этом контексте, и есть тот самый курьер, который доставляет посылки из грядущего, заставляя настоящее содрогнуться от встречи с тем, что оно пока не в силах понять.

P. S. Не стоит, впрочем, относиться к фильму как к сухой реалистичной драме. Его комедийная составляющая ярко проявляется в сцене, где наследники, обнаружив ценную находку, предлагают с пафосом бескорыстия отдать её государству, отказавшись от вознаграждения. Что служит поводом для шумной перебранки по видеоконференции, в которой звучит такая родная фраза про маленькие пенсии (интересно есть ли она в оригинале или это шутка переводчиков).

Можно ли двигать драму вперёд без героев-антагонистов? Без злодеев, чинящих препятствия? Ну да, оказывается. Двигаемся не спеша, с любовью и нежностью к своим персонажам, земле, истории… И так, потихоньку, с улыбкой, рассказываем историю. Справедливости ради, нужно сказать, что была там одна не слишком приятная особа. Глуповатая, кичливая и с апломбом. Но ближе к середине фильма потихоньку сошла на нет. Ей сказали, что её штучки надоели. А так все остальные исключительно симпатичные. И художники, и фотографы, и проститутки, и случайные прохожие… И впечатление такое же: симпатичная, тёплая история про людей, которых любят и к которым привязываешься. И с настоящим французским ароматом.

История происходит в двух временных пластах: в наши дни, на вершине семейного древа с многочисленными родственниками и у истоков этого древа – в позапрошлом веке. После обнаружения старинного дома в Нормандии, компания-застройщик собирает всех наследников, чтобы склонить их к проекту: снести дом и построить на его месте автопарковку и ещё что-то современное. Наследники делегируют четверых своих представителей, что бы посетить дом и осмотреться в нём. И, вглядываясь в старинные семейные фото на стенах и вчитываясь в старинные семейные письма, они потихоньку погружаются к самым истокам. А истоки оказываются весьма увлекательными: Париж конца прошлого века, на взлёте, с только что сооружённой Эйфелевой башней, с фотографией, превращающейся в новое искусство, с зарождающимся импрессионизмом, с богемой и многочисленными известностями (Сара Бернар, Виктор Гюго, Пьер-Огюст Ренуар, Клод Моне…) … И четверо потомков так проникаются этим, что прошлое начинает менять их самих. В общем, если не бояться патетики, можно сказать, что фильм о связи времён, поколений и о памяти народа.

Кульминация картины – церемония Аяуаска, которую делегаты устраивают сами себе, чтобы отправится в мир предков. Волшебно и комично одновременно.

А вступительная сцена, где блоггерша делает фотосессию на фоне картины Моне и предлагает откорректировать по цвету картину, чтобы она была гармоничнее с её нарядом… Эта сцена улыбает и в то же время задаёт камертон теме фильма. И дальше всё хорошо звучит.

Да, пару слов о режиссёре – Седрике Клапише: когда я наткнулся на этот фильм, с удивлением обнаружил, что его снял один из авторов сериала «Десять процентов» (Dix pour cent). Который я как раз закончил смотреть. Четыре сезона на одном дыхании! Такой уютный, французский, ироничный, тёплый… Но это уже совсем другая история.

Четверо главных героев фильма «Цвета времени» возвращаются вместе из поездки в дом предков, о котором ещё неделю назад они ничего не знали. Неделю назад им объявили, что в Гавре, в двухстах километрах от Парижа, где они живут сейчас, жила в конце девятнадцатого века их общая прабабушка, чей дом муниципалитет собирается снести. В связи с этим местные власти заказали генеалогическое расследование, чтобы найти потомков и спросить у них разрешение на снос дома.

Завязка, конечно, на мой вкус, не самая реалистичная: во-первых, странно, что ни один потомок не сохранил памяти о своём недавнем предке и месте расположения достаточно большого дома, а, во-вторых, трудно себе представить, что даже французский муниципалитет нашёл бы средства на составление генеалогического древа и поиск всех ныне живущих потомков бывшей хозяйки.

Ну да ладно. Вернусь к нашей четвёрке в поездке. Словоохотливый герой Венсана Макена предлагает рассказать новоиспечённым родственникам о себе. И, имея в виду предков, заключает: «Вам не кажется, что, узнавая что-то о них, мы узнаём что-то и о себе?». Подробности романтической жизни их прабабушки оставлю вам на личное ознакомление: тут авторы вволю проявили свою художественную фантазию. Но заострю внимание, ЧТО герой Макена называет «сокровищем», найденным в забытом доме: письма, документы, фотографии, то есть семейный архив.

Разбирая письма к своей прабабушке, четвёрка узнаёт детали её жизни, которые на горизонте нескольких десятилетий должны были быть просто забыты, но именно они и являются самой жизнью. Например, о том, что корова в её родной деревне родила телёнка по имени «Мяу», о том, что друг молодости служит под Верденом в Первую Мировую войну, а сама прабабушка в свои сорок два года работает учительницей.

Мне показалось, что авторы фильма также пытаются нам показать связь профессий предков и потомков. Так, один из её потомков, также учитель – учитель французского языка. А герой Абрахама Ваплера утверждается в профессии фотографа – тоже важной профессии для прошлой жизни прабабки. Именно герой Ваплера проходит трансформацию через весь фильм и в конце благодарит своего деда за то, что тот вовлёк его в изучение прошлого их семьи и таким образом помог ему познать самого себя.

Тут можно лишь, чуть изменив, повторить фразу героя Макена: «узнавая что-то о предках, мы узнаём что-то и о себе».

Чудесный фильм, легкий, свежий, будто написанный акварельными красками. Снять подобное можно было только во Франции - на родине импрессионизма. Два часа пролетают как одна минута, и на душе остается удивительное ощущение тепла и света.

Как мы можем узнать из первых кадров картины, во Франции намного бережнее относятся к понятию частной собственности. Потому, когда на месте старого дома, когда-то принадлежавшего даме по имени Адель Вермийяр, планируют построить торговый центр, застройщики собирают всех ее наследников. Двадцать человек прежде не знавших друг друга, проживающих в разных уголках мира. Представители наследников, четверо парижан, отправляются в старый дом, чтобы провести там ревизию. И находят... застывшее время, старые фото и удивительные картины.

Параллельно развивается другая история - юная нормандка Адель приезжает в Париж в поисках матери. Город поражает своей вечной юностью и красотой, а девушка быстро находит друзей - художника и фотографа. Вместе они селятся в небольшой гостинице, Адель работает в трактире и натурщицей, параллельно ищет себя и свои корни. Мать она найдет тоже - и это будет один из самых удивительных моментов в ее судьбе.

Через историю Адели - такую незамысловатую, но такую волшебную, четверо ее потомков переосмысливают свои жизни. Молодой фотограф, учитель на пенсии, инженер-железнодорожник и пчеловод, к финалу истории они не только станут по-настоящему родными людьми, но и поймут многое о себе и окружающем мире. Что есть действительные ценности, а что наносное, не стоящее внимания. И что истинное и настоящее измеряется совсем не деньгами.

Удивительный фильм. Он как легкий ветерок с берегов Сены, как шелест травы Нормандии или кувшинки на пруду в саду Моне. Актриса Сюзанн Линдон, вовсе не классическая красавица -всё же прекрасна. И сама история добрая, нежная и жизнеутверждающая.

10 из 10