Зона интересов (2023)

Фильм Джонатана Глейзера «Зона интересов» создает жуткий контраст: уютная жизнь семьи коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса (Кристиан Фридель) и его жены Хедвиги (Сандра Хюллер), которая протекает буквально по соседству с фабрикой смерти.

Глейзер создает фильм, чтобы показать зло в повседневности. Вместо того чтобы сосредоточиться на жертвах, он переносит взгляд на тех, кто делает преступления возможными.

Сюжет фильма о жизни семьи Хёсса. Для них лагерь— не символ трагедии, а лишь источник стабильности и благополучия, такого как: слуги, которые находятся у семьи в подчинение, «новые» вещи, которые им приносят с лагеря, удобрения для сада.

Фоновые крики, гул печей и дым над лагерем не становятся поводом для тревоги. Хедвиг увлечена обустройством дома, гордится уютом и удобством, а её муж Рудольф с педантичной точностью занимается расширением лагеря, воспринимая его как инженерный проект. Режиссер не шокирует зрителя откровенной жестокостью, а заставляет ощутить, насколько обычными выглядят преступники, погруженные в свою комфортную реальность. этот Контраст и становится главным выразительным средством.

Глейзер использует минималистичную манеру съемки: почти полное отсутствие движения камеры, фиксированные кадры, будто мы смотрим камеры видео наблюдения, повешенные в доме. Движение происходит внутри кадра или остается за его пределами, будто мы просто смотрим на будни семьи, не вмешиваясь в происходящее, тем самым создается эффект документальности.

Монтаж также подчеркивает этот эффект: сцены сменяются медленно, без резких переходов, создавая ощущение монотонности. Например, эпизод с женой Хёсса, восторженно демонстрирующей своей матери сад, выращенный из праха людей, становится еще более жутким, потому что снят буднично, без музыкального акцента или драматической подачи.

Важным эпизодом становится черно-белая сцена, снятая а телевизор. Она резко выделяется из всего нейтрально светлого колорита фильма. Польская служанка, тайно прячущая яблоки узникам. Это единственный момент в фильме, где проявляется сострадание. Однако этот поступок окружен жутким гулом, подчеркивая, что милосердие здесь смертельно опасно.

«Зона интересов» показывает людей. и главные герои тоже люди, такие же, как и мы. Но именно это и опасно. Мы прекрасно понимаем, что в реальной жизни у немцев и немок в гитлеровской Германии тоже был свой быт, дети, и желание жить, спокойно и в достатке, абсолютно нормальное.

Но нельзя допускать мысль, что это нормальная обычная семья, ибо это не так. Это люди с психологическими отклонениями. Ведь когда перед твоими глазами и ушами круглосуточно происходит ужас, в конечном итоге, у человека ломается психика, и он воспринимает кошмар как часть повседневной жизни. Ближе к концу фильма, говоря по телефону с женой, Рудольф говорит: 'Я думал, как бы я всех отравил газом. Но это очень трудно с точки зрения логистики'. Или сцена, когда Хёсс говорит: «Я люблю тебя» не своей жене, а лошади, это подчеркивает его неспособность испытывать подлинную привязанность к людям. Лошадь — существо, не требующее моральных решений, и этим она ему ближе, чем собственная семья. Последние несколько минут фильма, когда мы находимся в Берлине, новом месте работы Рудольфа, его тошнит, в момент, когда он покидает свой кабинет. Это подтверждают то, что это борьба: тело против души. В которой Хесс выбрал не ту сторону.

. Или же очень символично показано, как Хедвиг пропалывает грядки и говорит: 'Как много сорняков', а за ее спиной пропалывают людей.

Но особенно важен финал: современная сцена уборки в музее Аушвица. Пыль стирают с экспонатов — как будто с памяти. Это предупреждение: если история превращается лишь в музейные экспонаты, она может повториться.

Фильм не столько о Холокосте, сколько о людях, которые его сделали возможным. Режиссёр показывает, что нацизм страшен не только фанатиками, но и людьми, которые просто следуют правилам и не задают вопросов.

У меня только одна претензия к этому фильму. Зачем было давать ему название романа Мартина Эмиса и вообще каким-либо боком привязываться к этой книге?

Единственное общее, что есть у фильма и книги – это идея о сосуществовании рядом двух абсолютно противоположных миров (отвратительного и унизительного мира концлагеря и зажиточно-бюргерского мира немцев, руководящих и работающих в концлагере, с его бытовыми и семейными проблемами, карьерными и любовными мелодрамами), и ярком контрасте, которое это соседство демонстрирует. Всё, в остальном – это два совершенно различных произведения и по сюжету, и по героям, и, главное, по атмосфере, общему посылу и расставленным акцентам. Много значимых для книги персонажей и сюжетных линий вообще отсутствуют, а те, которые остались - поданы в совершенно ином ключе, имеют другие истории, другие характеры.

Поэтому фильм, на мой взгляд, очень хорош, но сам по себе. Смотрела его в кино и была совершенно поражена аудиорядом. Притом, что я человек, который редко обращает внимание на звуковое сопровождение и аудио тонкости в кино, но тут звук – прямо отдельный ярчайший персонаж, его роль невероятно значима и ярка. Причем не только музыка, которая подобрана просто прекрасно, но и все прочие звуки и шумы – хруст, шелест, перелив воды, стук, гул, гудки, перезвон, храп, ржание, поступь, стрекот и т.д. - и, что очень важно, тишина.

Но и визуально фильм просто прекрасен, такая выветренность и гармония каждого кадра, такая красота, и некоторая даже умозрительность и стерильность (в хорошем смысле), просто поразительно. А как подобраны цвета в каждом кадре, а как классно работает прием негатива в ночных съемках!

Мне кажется, этот фильм надо смотреть именно на большом экране и с хорошим звуком – в данном случае это прям принципиально, чтобы оценить всю тонкость и красоту визуального и аудиоряда.

Очень хороши артисты в ролях коменданта концлагеря Рудольфа Хёсса и его жены Хедвиг – их играют прекрасные Кристиан Фридель и Сандра Хюллер. Здесь у них совершенно другие характеры и взаимоотношения по сравнению с книгой, никаких серьезных конфликтов особо нет, просто обыденные супружеские проблемы и дрязги, но очень тонко прорисованы все детали, достоверно показаны люди с их насущными заботами и мелкими склоками. Прекрасно подан персонаж матери Хедвиг, ее появление и исчезновение отлично подсвечивает всю дикость и слепоту людей, продолжающих выращивать цветочки и думать о воскресном обеде, воспитании детей и карьере мужа в то время, как у них под боком на полную мощь работает машина уничтожения людей. Вообще, главный козырь и прием фильма – конечно, контраст – между днем и ночью, между драмой уничтожения и вязкой тиной повседневности, между миром по эту и по ту сторону забора. И даже редкие случаи проникновения неприятного мира в полный довольства и обыденности мирок семейства, проживающего у тихой прекрасной реки, не способны разрушить выстроенный мир слепцов, надолго вывести его из строя, они создают лишь локальные возмущения, которые скоро успокаиваются, тотально не руша эту конструкцию.

Джонатан Глейзер создал, возможно, самый тревожный фильм о Холокосте — именно потому, что в нём почти нет прямого изображения насилия. «Зона интересов» — это кинематографическое исследование повседневности зла, где ужас не в газовых камерах, а в спокойных семейных ужинах на фоне крематориев.

Фильм фокусируется на семье коменданта Аушвица Рудольфа Хёсса (блестяще сыгранного Кристианом Фриделем) и его жене Хедвиг (Сандра Хюллер в одной из лучших своих ролей). Их вилла с ухоженным садом буквально примыкает к стенам концлагеря — географическая метафора моральной слепоты. Глейзер сознательно избегает показа самого лагеря, вместо этого предлагая зрителю стать невольным свидетелем того, как преступники против человечества живут своей обычной жизнью: дети играют, супруги ссорятся из-за мелочей, хозяйка гордится своим садом.

Гениальность фильма — в его звуковом дизайне. На протяжении всех двух часов мы слышим отдалённые, но узнаваемые звуки лагеря: гудки поездов, лай собак, приглушённые крики, выстрелы. Эти звуки становятся своеобразным саундтреком к семейной идиллии, создавая почти невыносимый когнитивный диссонанс. В одной из самых сильных сцен Хёсс читает детям сказку на ночь, а за окном слышен скрежет колёс тележек, перевозящих тела.

Визуальный ряд построен на контрастах: тёплые, почти пасторальные кадры семейной жизни противопоставлены холодным, безжизненным ночным съёмкам территории лагеря, сделанным с помощью тепловизора. Эти сцены, лишённые человеческого присутствия, тем не менее кричат о тысячах невидимых жертв. Особенно впечатляет финальная сцена, где пустая вилла снимается в инфракрасном спектре, обнажая тепловые следы невидимых присутствий — словно призраки жертв продолжают населять это проклятое место.

Актёрская игра поражает своей сдержанностью и реализмом. Сандра Хюллер создаёт образ не монстра, а обычной женщины, полностью погружённой в свои мелкие заботы и сознательно игнорирующей происходящее за стеной. Её персонаж временами даже вызывает сочувствие — пока не понимаешь, что это сочувствие и есть ловушка, в которую нас заманивает режиссёр. Кристиан Фридель в роли Хёсса воплощает идею «бюрократа зла» — его персонаж обсуждает эффективность крематориев с той же интонацией, что и строительство детских качелей.

«Зона интересов» — это кино, которое не пытается шокировать прямым изображением ужасов, а заставляет зрителя почувствовать себя соучастником происходящего через саму банальность показанных событий. Фильм не даёт ответов и не предлагает катарсиса — только холодное осознание того, как легко зло вписывается в повседневность. Это сложное, требующее терпения, но исключительно важное кино, которое остаётся с вами долго после окончания просмотра.

Глейзер создал не просто фильм о Холокосте — он создал универсальное исследование природы человеческого равнодушия. «Зона интересов» заставляет задуматься: сколько таких «зон интересов» существует вокруг нас сегодня? Где те места, которые мы предпочитаем не замечать, те преступления, которые удобно игнорировать? Это кино — не о прошлом, а о нас самих, и в этом его главная сила и главный ужас.

Фильм требует особого настроя и готовности к медленному, почти медитативному погружению. Это не развлекательное кино — это кино-переживание, кино-испытание. Но для тех, кто готов принять его условия, «Зона интересов» станет одним из самых сильных кинематографических опытов последних лет.

Звук даров смерти.

Нацизм и его преступления – абсолютное зло 20-го столетия. К сожалению, сегодня мир об этом забывает. Некоторые факты истории даже извратить пытаются разными способами. Но есть памятники, которые сохранены и молчаливо повествуют о прошлом. Одному из них посвящён этот фильм. Но тут этот памятник ведёт свой монолог звуками.

Есть ещё и тот факт, что сущее зло вышло из Европы, которая считается оплотом просвещения и христианства. Это удивительный факт.

Меня всегда удивляло в военных фильмах и то, как фашистов изображали. Это почти всегда статные люди, наглаженные, выбритые, чёткие, начищенные, в меру вежливые, если говорить об офицерском составе (хотя реальные полевые снимки часто говорят об обратном). Это, конечно, чаще делалось для контраста и для того, чтобы показать, что зло бывает внешне и красивым. Наш фильм какой-то такой же. И это вызывает двоякое чувство. С одной стороны, зло в ленте не демонстрируется, за исключением звука, поэтому явного осуждения нет. С другой, мы и так всё знаем, а потому и понимаем то, что явно нам не проговаривается.

В остальном перед нами просто семья, которой прислуживают другие люди. За забором дома, где живёт семья нациста, что-то постоянно происходит. Мы слышим что-то, напоминающее выстрелы, лязг, какие-то вскрики и прочее. Иногда нам рассказывают то, что происходит за стеной, но не явно, а косвенным описанием.

Ещё нам показывают то, ради чего семья нациста живёт и в кавычках трудится. Им нравится их дом, бассейн, вещи, кусочек беззаботного рая. Они стараются оградить себя от серости концентрационного лагеря красивым садом и прочим. Красивым это зло бывает, завораживающе красивым.

Возможно, самое страшное в ленте - это дети. Они живут посреди адского рая, естественно, явно или подсознательно понимая, что происходит. И разделяют с родителями их жуткую идеологию потребления даров смерти.

Некоторые фильмы напоминают удар в солнечное сплетение. Не потому что страшно, а потому что вдруг становится больно, жарко и как-то тесно внутри своего тела. «Зона интересов» именно такое кино. На экране почти ничего не происходит, но тебе всё время хочется вжаться в кресло и стать невидимкой.

Сначала ты просто наблюдаешь: милый сад, красивая оранжерея, дом в пастельных тонах, жена расчесывает волосы, дети плавают в бассейне, папа ходит на работу. Всё как в глянцевой рекламе среднего класса, если бы не... Крематорий за забором. Прямо его не показывают, но иногда дают услышать. Он всё время есть. Как запах, который нельзя выветрить из головы.

Рудольф Хёсс и его жена живут идеально нормальную, убаюкивающую жизнь. В каком-то смысле ты им даже завидуешь, но только быстро понимаешь: это хоррор не про монстров. Это хоррор про нормальность. Про то, как можно любить своих детей и одновременно быть частью чудовищного. И как легко человек учится не замечать дым, крики и косые взгляды. Главное, чтобы уродились огурцы.

И вот что особенно щемит. Эта способность не замечать страшное за забором есть у каждого. Банальная человеческая защита: не видеть то, что выбивает из уютного пейзажа. Вместо смешной картинки в ленте попадается грустная, и ты быстрее листаешь дальше. Мы так устроены. Фильм это не осуждает, а тихо, но жёстко показывает. Мол, вот ты. Вот сад. Вот пепел на розах.

Да, режиссёр Джонатан Глейзер не объясняет. Он не спорит, не обвиняет и не размахивает белым пальто. Он просто расставляет камеры повсюду и заставляет нас услышать то, что остаётся вне кадра. А это страшнее любого спилберговского реализма. Потому что в тишине ты слышишь лучше.

В фильме повторяется необычная сцена – девочка пробирается сквозь темноту. Не буду раскрывать её целей, но скажу про чувства. Мы не видим лица девочки. Но это будто память человечества пробирается через темноту истории, чтобы оставить нам напоминания. О болях, страхе, сострадании. Именно в этот момент я подумал, что кино может быть этическим экспериментом. Что оно может не просто показывать, а ставить тебя на место. Смотреть совестью, а не глазами.

Финал как нож. Там нет драматизма, нет катарсиса, но есть сдвиг. Сдвиг взгляда. Сдвиг времени. И ты выключаешь фильм не с мыслями, а с глухим, тяжёлым ощущением: что-то внутри тебя стало другим. Немного треснуло, а может и наконец проснулось.

8,5 из 10

За сад, в котором цветы пахнут газом. И за хрупкую надежду, что человек может перестать быть зверем, если научится слышать.

Вчера была на премьере «Зона интересов». Картину видела первый раз, перед фильмом я посмотрела оценку на кинопоиске, почитала парочку рецензий, после фильма услышала Ваше мнение, других зрителей, не услышала и не прочитала ни одного мнения совпадающего с моим, будто надо было увидеть и проникнуться глубже.

Я бы сформировала то, что увидела подобным образом:

Фильм «Зона интересов» производит глубокое впечатление своей холодной, почти стерильной подачей ужаса повседневности рядом со злом немыслимого масштаба. Меня особенно задел образ жены коменданта. Многие интерпретируют ее как воплощение безжалостности и зла, как будто она сознательно разделяет преступления своего мужа. Но мне показалось, что ее поведение — это, скорее, проявление внутреннего надлома и психической дезадаптации.

Я увидела в ней не только моральную глухоту, но и человека со сломанной психикой.

Сумасшествие может проявляться по-разному: у кого-то — в отрешённости, у кого-то — в смехе, у кого-то — в патологической фиксации на саде или предметах быта. В её случае — это странный, истеричный смех, болезненная зацикленность на бытовом уюте, полное вытеснение реальности, которую она ежедневно слышит и видит через забор. Мне кажется, это не столько бесчеловечность, сколько крайняя форма психологического искажения — защита от невозможности вынести правду.

Поведение жены коменданта лагеря, изображённое в фильме, можно рассматривать как проявление ряда психологических и психопатологических защитных механизмов. Одна из наиболее очевидных форм — психологическое вытеснение: она как будто отказывается признавать происходящее за стеной, переключая всё внимание на сад, быт, одежду, детей. Это классический способ психики справляться с невыносимой реальностью — бессознательно игнорировать её.

Также можно говорить о диссоциации — отделении чувств и восприятия от происходящего. Женщина, живущая в нескольких метрах от массовых убийств, словно существует в параллельной реальности. Сцена, где она истерически смеётся над ничем не смешным, может быть проявлением истерической реакции или даже аффективной декомпенсации, когда психика даёт сбой, и эмоции выходят в искажённой, неконтролируемой форме.

Не исключено, что мы видим признаки расстройства адаптации — человек, попавший в экстремальные моральные и эмоциональные условия, теряет способность оценивать реальность критически. Вместо протеста или даже внутреннего конфликта возникает механическая жизнь, в которой забота о цветах становится способом сохранить чувство контроля и нормальности.

В более тяжёлых случаях подобная симптоматика может пересекаться с шизотипическим расстройством, где эмоциональная холодность, странности поведения и отстранённость — не просто защитные механизмы, а более устойчивые патологические черты.

И наконец, в её поведении прослеживается форма нравственной анестезии, когда ценности и эмпатия перестают функционировать. Это не всегда злонамеренность — это может быть результат длительного пребывания в бесчеловечной системе, в которой адаптация возможна только за счёт выключения чувств.

Также страшна сцена с детьми, которые играются с зубами. Это уже следствие той же среды — они растут в изломанном, нелюдском мире, и их психика также будет разрушена. Они становятся частью системы, не осознавая, что это значит.

Эти люди, какими бы они ни были, не могли пойти против власти. Это был механизм, где любое инакомыслие каралось мгновенно. Мы не знаем, как бы повёл себя каждый из нас в такой ситуации. И именно это делает фильм таким страшным — он не показывает монстров, он показывает людей, которые научились жить рядом с адом. И это, пожалуй, самая пугающая правда.

Жить в непосредственной близости от лагеря смерти, где ежедневно совершаются чудовищные вещи, и при этом сохранять иллюзию нормальности, заботиться о саде, радоваться новым вещам — это, с одной стороны, симптом чудовищной нравственной глухоты, но с другой — возможно, форма вытеснения реальности, попытка сохранить рассудок в условиях абсолютного ужаса.

Мне не показалось, что она демон и садист — скорее, человек, у которого уже произошёл внутренний слом. Возможно, она не могла позволить себе другой взгляд — потому что за любую моральную реакцию, за попытку сказать «это неправильно», могла последовать расплата. Мы не знаем, как бы повёл себя каждый из нас в этой ситуации. Мне кажется важным осознавать, что в таких обстоятельствах граница между злом, равнодушием и выживанием может быть страшно тонкой.

Это, наверное, самый интересный опыт просмотра фильма, который можно было бы назвать slice of life. У фильма нет четкой трехактной структуры, нет завязки, развязки и катарсиса. Но при этом режиссеру есть что предложить вам вместо этого. Действие фильма разворачивается в 1943 году вокруг семьи коменданта Освенцима. Их жизнь в роскошной вилле с ухоженным садом, детскими играми и разговорами о быте, кажется, почти идиллической — если бы не высокая стена, отделяющая этот «рай» от концлагеря.

Режиссер избегает прямого показа насилия. Мы лишь слышим иногда крики и лай собак, видим густой черный дым за забором. При этом жизнь семьи идет своим чередом: Хёсс, холодный и расчетливый бюрократ, обсуждает «оптимизацию» газовых камер с той же отстраненностью, с какой планирует семейный пикник. Его жена гордится своим положением и построенным на “совсем недавно голой земле” шикарным домом. Даже дети, купающиеся в реке, чьи воды скрывают следы страданий, становятся частью этой системы молчаливого согласия.

Визуальный язык фильма усиливает ощущение дисбаланса. Статичные кадры, снятые словно через объектив камеры наблюдения, подчеркивают механистичность происходящего. Теплые интерьеры дома с дорогой мебелью и мягким светом контрастируют с инфракрасными ночными сценами, где природа выглядит пугающе чужеродной.

Так вышло, что я вписала этот фильм в список недавно, но при этом совершенно забыла, какие именно награды получил фильм (и получил ли). И когда я уже после просмотра увидела на КП два оскара, моя первая мысль была: “должно быть один за звук”. Так оно и оказалось. То как в повествование вплетены звуки окружения и саундтрек, рождающий тревожность буквально с первой секунды, это что-то совершенно невероятное.

Однако главная сила ленты — в ее этической позиции. Режиссер не позволяет зрителю остаться в роли стороннего наблюдателя. Он ставит нас лицом к лицемерию, заставляя задуматься: как легко привыкнуть к ужасу, если он обернут в оболочку рутины? Герои не испытывают и намека на покаяние или эмоции. И их спокойствие пугает больше любых гримас.

Традиционными методами сопоставления и смыслового контраста на всех уровнях передачи 'сообщения' вкупе с их грамотным применением авторы 'Зоны интересов' достигли высокого уровня качества.

Смысловой посыл фильма древний, но оттого никогда не теряющий своей актуальности.

'Здравый смысл' общества, психологическая нормальность его индивидов и их идеологическая конформность, помимо безопасной и сытой жизни, естественное стремление к которой эту 'нормальность' и вырабатывает, при специфичной 'повестке дня' может привести к всеобщей атрофии воли, полной гетерономии разума и, в конечном счёте, к коллективному и, что самое страшное, рациональному истреблению себе подобных.

На примере жизни семьи коменданта Освенцима 'Зона интересов' показывает, что подобное зло являет себя не по причине какого-то аффекта (особой ненависти к евреям и т.д.), что его источник не в психическом отклонении вообще (всё это неряшливо, неэффективно и по существу фантастично). Что нацисты никакие не демоны, какое представление обычно внушают, силясь объяснить их деяния в отношении еврейского этноса (мифологизация с неумышленной целью скрыть, защитить подлинные основания нацистского режима, пароксизм которого воплотился в самой просвещенной и культурной стране).

Евреев уничтожали рационально и бездумно.

Фильм передаёт это манерой съемки, усиливающей фактическое смысловое содержание кадра, и прямыми сопоставлениями. Размеренность и постоянство визуального ряда (бытовые сцены) неизменно сопровождаются тревожной музыкой. На протяжении всего фильма режиссёр использует контраст семейной идиллии, хозяйственного порядка, внешней благопристойности с густо дымящимися трубами печей, воплями жертв концлагеря и пеплом, наполнившим местную реку.

Домашнее счастье мещанской семьи во главе с упорядочивающей всё это женщиной дискредитируется тут довольно однозначно. И при таком рассмотрении сегодня 'Зона интересов' мог бы сойти в качестве мощного антифеминистического высказывания.

Но основной посыл этого фильма всё же, конечно, другой (супруга коменданта тут, казалось бы, исчадие ада, но в действительности она попросту глупый, заслуживающий сочувствия и адекватного наказания человек).

'Зона интересов' может служить яркой иллюстрацией известного труда Ханны Арендт, название которого говорит само за себя — 'Банальность зла'.

Основанная на реальных событиях история коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса.

Трудно сказать, если ли у Зоны интересов сюжет. Скорее, нет чем да. Как это ни странно и цинично прозвучит, основа фильма - драма коменданта, которого, несмотря на все его 'заслуги', переводят на должность инспектора концлагерей, отрывая от дела всей его жизни.

Сосредоточиться на такой 'трагедии' Глейзер не смог, если это вообще возможно, поэтому выстраивает фильм из бытовых и рабочих эпизодов, которые явно важнее, чем, по правде говоря, линейный характер главного героя. Чуть интереснее его жена, замечательно сыгранная находящейся на пике актёрской формы Сандрой Хюллер. Но всё одно это фильм ощущений больше, чем размышлений и морального беспокойства, которого лишены центральные персонажи. Поэтому придётся всматриваться в экран, чтобы увидеть тачку с одеждой и угадывать, что она снята с заключённых, вслушиваться в звуки, в которых лай собак, стрельба, вскрики, шум того, что находится за стеной неуютного, но почти пасторального дома, который так долго обустраивала супруга Хёсса.

Фильм ощущений (слуховых, визуальных и интуитивных) и морального небеспокойства, в котором персонажи отнюдь не жестоки в привычном смысле искаженных от злобы лиц, мордобоя, ликвидаций и т.п., а находятся в своём мирке, где испытывают что-то вроде гипертрофированной драмы Башмачкина, потеряв привычное место в жизни...

Наверное, идея была в сопоставлении зрительского и внутриэкранного чувства и бесчувственности и показе будничности (как говорят чуть не хором критики - банальности) зла, то ли коренящегося в мещанстве, то ли укрывшегося в нем вследствие случившейся, но не замеченной моральной катастрофы...

При этом парадокс фильма в его бесконфликтности и почти отсутствии интриги, если не считать очень своеобразного пика карьеры Хёсса, когда ему поручают новое большое дело... Даже угроза в адрес польки из прислуги не воспринимается как нечто из ряда вон, как и ужас тёщи коменданта. Правильна ли такая будничная экзистенция в кино о Холокосте? Не уверен. Оригинальность взгляда и необычные художественные приёмы отнюдь не гарантируют эмоции от просмотра. Тянет ли на таковые беспокойство на заднем плане? Может быть. Но рассуждать о тонкой грани или стене между хорошим и плохим (например, противоречии между честной службой как нормой и массовыми убийствами как частью этой службы) почему-то нет почвы. Наиболее ярко подобные ощущения у меня были после прочтения Пропасти во ржи - понимаешь, что это классно, художественно сделано, но почему-то ощущение формы преобладало над пониманием содержания. Даже несмотря на вроде бы ужас пустых музеев современного Освенцима. Кстати, фильм чем-то напоминает Пианиста Поланского, но только сторона поменялась с жертвы на палача.

Главный герой занимается массовыми убийствами. Не серийными, а именно массовыми, когда счет идет на сотни тысяч. Но в фильме показана не его работа, а его быт, семья и какой он хороший семьянин. Монотонные будни нацистского преступника. Интересная точка зрения. В фильме есть и действия, и диалоги, но еще больше тишины, долгих общих планов. Все очень буднично показано и монотонно, даже скучно, в этом и состоит главный художественный прием. Жена главного героя лучше всех сыграла. Одна ее косолапая походка и брезгливое выражение лица раскрывает ее характер даже без слов.

Фильм медленный, тягучий, монотонный, но неплохой.

Картина представляет собою несколько дней из жизни коменданта концлагеря Аушвиц (больше известного как Освенцим) Рудольфа Хёсса и его семьи. Семья живёт в новеньком большом доме, построенном прямо за забором лагеря, ведь папе так удобнее ходить на работу. В самом доме и на приусадебном участке – порядок, красота и достаток. Во всем видна забота хозяйственной супруги коменданта Хедвиг. При доме сад, огород, теплица, беседка и маленький бассейн-лягушатник – отрада детворы. Их у чадолюбивого коменданта пятеро – старшенький уже ездит верхом и имеет собственную коллекцию золотых зубов, а младшенький еще пищит в коляске.

Жизнь по соседству с лагерем имеет и свои неудобства – за высоким забором с колючей проволокой торчат трубы, изрыгающие черный дым, который мешает дышать. Из-за забора слышны отдаленные звуки – собачий лай и лай команд, крики, выстрелы, шум поездов и под всем этим постоянный звуковой фон – несмолкающий гул печей. Фабрика смерти работает 24/7. Однако, человек имеет свойство привыкать ко всему, и семейство не выказывает ни малейшего дискомфорта.

То, что происходит за забором, нам не показывают ни разу. Мы видим, как комендант отдает распоряжения по телефону, обсуждает с командированными инженерами конструкцию нового эффективного крематория, катается с детьми на лодке и купается в речке, в которой (вот ведь гадость какая!) вдруг попадаются человеческие останки, а вечером, как бы ни был занят, находит время почитать детям сказки на ночь. Жена принимает гостей и примеряет новые «трофеи», конфискованные у заключенных – роскошная шуба, только подкладку заштопать! Еще ее интересуют тюбики помады и зубной пасты, в которых хитрые евреи прячут драгоценности. Трофеи привозит из лагеря изможденный садовник-заключенный. Еще он привозит в тачке свежий пепел для удобрения сада. Это один из двух заключенных, которых мы видим за весь фильм. Вторая – молодая женщина, которую приводят вечером к коменданту. Процедуру нам милостиво не показывают.

Сюжет как таковой практически отсутствует. Единственная драма состоит в том, что Хёсса хотят перевести в Германию с повышением – сделать его главным инспектором всех концлагерей – о чем он с крайней неохотой и опаской сообщает жене. Хедвиг воспринимает предложение в штыки – ей ни за что не хочется уезжать из с таким трудом построенного рая и терять титул «королевы Аушвица». По ее настоянию, Хёсс едет один. Последние несколько сцен происходят в Германии зимой, после чего фильм неожиданно заканчивается. Мы видим, как комендант символически уходит вниз по лестнице в темноту, а в следующем кадре – современные уборщицы лагеря-музея подметают газовую камеру, в которой насорили туристы…

Я не нашел фильм особенно интересным, хотя и смотрел его, не отрываясь, в каком-то оцепенении. Перед нами не драма с кульминацией, развязкой и всем, что полагается, а кусок жизни, словно бы увиденный человеком-невидимкой, прибывшим на машине времени. Этой задаче подчинено всё – в первую очередь актерская игра. Христиан Фридель и восходящая звезда Сандра Хюллер играют главных антигероев c с потрясающим реализмом, буквально живя в кадре. При этом, опять-таки, они не очень интересны – заурядная семейная пара, переживающая обычные дрязги. Мы не видим, каков херр Коммандант «на работе», но дома это интроверт с мягкими манерами, который находится под каблуком властной жены…

Визуальная часть великолепна – дом и сад были скрупулезно воссозданы по старым планам и фотографиям и напичканы видеокамерами, снимавшими одновременно с разных точек, так что актеры даже не знали, в каком ракурсе их покажут. Большая часть фильма состоит из общих планов, на которых всё в фокусе, давая возможность зрителю рассмотреть во всех подробностях то, что происходит в кадре, и не давая возможности ни на минуту забыть, ГДЕ это происходит.

В фильме есть пара сцен, которые я воспринял как визуальный хоррор: служанка-полька ночью приносит яблоки туда, где днем работают заключенные, чтобы немного их подкормить. Эти сцены сняты камерой ночного видения и выглядят необычно-пугающе, тем более что их озвучивает голос Хёсса, читающего детям страшные сказки. Однако, повторюсь, самое жуткое в этом фильме – звук! Если будете смотреть дома, обязательно смотрите в наушниках или с хорошей аудиосистемой.

Стоит ли смотреть этот фильм? Не знаю. Я затрудняюсь дать ему оценку в баллах и рекомендовать кому-либо. Повторюсь, вы не увидите в нем ничего особенно интересного – сюжета, психологии, тенденции. Фильм действует на каком-то подсознательном, животном уровне. Хотите ли вы испытать чувство почти физического удушья, которое испытал при просмотре я – решайте сами…

Перед просмотром фильма была мысль: ну сколько можно о концлагерях, ведь на эту тему в кино уже сказано очень много. О Холокосте мощно и ярко в своё время высказались создатели 'Списка Шиндлера', 'Пианиста' и 'Мальчика в полосатой пижаме'. А в советском кино для меня самой пронзительной картиной на эту тему стала 'Помни имя своё'.

'Зона интересов' действительно не рассказывает ничего нового с точки зрения фактов. Она просто рассказывает по-другому. Суть не в самой этой страшной странице истории, а в том, как на неё посмотрели, с какого угла.

Предыдущие фильмы показывали жертв Холокоста, посыл был в сострадании к ним – зритель ставил себя на место жертв.

В 'Зоне интересов' жертв не показывают. На первом плане – комендант Освенцима Рудольф Хёсс, его семья и их обыденная бюргерская жизнь. И месседж от автора фильма к зрителю – увидеть в этой семье себя нынешнего. Не в жертве, а в злодее. Себя, огородившегося от мирового зла стеной и не желающего это зло замечать.

Фильм снят на современном киноязыке: неспешном, немногословном, но изобилующем огромным количеством символов и метафор. Поставлены вопросы, а ответить на них предлагается зрителю.

Нам показывают сценки из повседневной и местами даже идиллической жизни семьи немецкого служаки: вот он с женой и пятью детьми возвращается с отдыха на речке, на руках мирно дремлет младенец. Вот мать прохаживается с этим младенцем по саду, показывает ему красивые цветочки. У папочки день рождения – детки завязали ему глаза и устроили сюрприз. Вот к маме пришли подружки, и они сплетничают на кухне, пока муж со своими сослуживцами обсуждает дела в кабинете. А вот приехала мамуля – типичная грузная туповатая бюргерша. Дочь с гордостью хвастается ей своим огородиком: тут у нас тыквы, тут капустка, тут кольраби – детки её обожают. Маме предоставляется кровать внучки в опрятной девичьей комнатке в розовых тонах.

Идиллия и пастораль, но есть нюанс: дом и сад непосредственно прилегают с лагерю смерти. Он буквально у них за стеной. Пока мама показывает малышу цветы, папочка трудится тут же рядом во имя идей фюрера. Пока подружки обсуждают за чаем светские новости и хитрость евреев, отец семейства слушает детали проекта по оптимизации крематориев – как за день сжечь ещё больше людей. Хозяйка дома деловито разбирает мешки с одеждой заключённых – эти вот можно раздать служанкам. А это у нас норковая шуба – пойду примерю.

А вот семья устраивает светский приём. Дети резвятся в бассейне, родители отдыхают в шезлонгах. На фоне, за стеной – трубы крематория, из них постоянно идёт дым.

И этот гул. На протяжении почти всего фильма мы слышим звуки другой, жуткой обыденности - гул печей и вопли людей за стеной сада.

Меня в какой-то момент одолело раздражение – не могло же всё быть НАСТОЛЬКО цинично? Ну не мог комендант жить с пятью детьми прямо за стеной, где умерщвляли сотни тысяч людей. Это нездорОво, в конце концов. Дым, пепел, нечистый воздух и всё такое. Разве могут в таких условиях расти цветы и овощи? А дети? Они же всё слышат... Пеплом удобряют растения. Им что, самим не было противно? Ну передёрнуто же.

А всё было так. Фильм снимали в Освенциме. Дом коменданта Хёсса стоит там по сей день, в нём живет польская семья. За стеной – территория лагеря. Дом легко найти на гугл-картах. Есть фотографии детей Хёсса в том самом саду – для фильма построили новый дом, но на его фоне – здания Освенцима, и сад с бассейном воссоздали во всех деталях.

Эта история реальна. Вчера я полночи бродила по сети и вновь открывала для себя подробности Холокоста. Фотографии людей-скелетов. Фотографии Хёсса, его жены и детей. Цифры и факты. Которые в очередной раз я не могу уместить в голове и принять, потому что это невозможно принять. Этому противится естество человеческое. Даже естество самого Хёсса – в конце фильма есть символический момент, когда после телефонного разговора с женой (хвастался, что его снова переводят руководить лагерем – 'Ну что, ты рада, мамуля?') его начинает тошнить, и он пытается что-то из себя выблевать, но не получается.

Символика в фильме – это вообще отдельная тема. Белый костюм Хёсса, например. Белый – цвет невинности. Или сцена, где Хёсс восторгается собакой случайной прохожей на улице – единственная сцена, где он показывает эмоции. 'Ihr Hund ist entzuckend!' – говорит он. 'У вас замечательная собака!' Первое, буквальное значение слова entzuckend – 'зажигающий', 'воспламеняющий'. Таких вот смыслов, связанных с огнём, в фильме немало.

Но я вернусь к идее. Смысл показа такой вот обыденной жизни злодея – не в том, чтобы мы увидели, что он тоже человек. И не в том, чтобы мы прониклись ужасом от того, что такие вот обычные люди хладнокровно творили абсолютное зло и весьма счастливо жили за стеной прибежища смерти, которой сами же и потворствовали. Суть в том, чтобы обратить наше внимание на нас самих. Погрязших в потреблении и уткнувшихся в экраны гаджетов. Экраны смартфонов – это та же стена. За которой творится мировое зло.

Это особенно подчёркнуто концовкой. Фильм заканчивается на моменте, когда Хёсс получает особо важную миссию по уничтожению новой, особенно крупной партии заключённых из Венгрии. Он радуется, что вернётся в свой прекрасный дом в Освенциме к жене и детям. И любимой работе. Неслучайно нам не говорят, что с ним станет потом. Его через пару лет повесят у входа в лагерь. Виселица стоит там по сей день. Но финал фильма оптимистичен с точки зрения главного героя.

Я не могу принять эту идею. Не потому что я малодушно огораживаюсь от зла и делаю вид, что его не происходит. Я вообще ничего не делаю, потому что... а что делать-то? Совершенно разные вещи: знать о зле и быть не в силах его остановить или собственноручно творить зло, как это делал Хёсс. Мне вспомнилась цитата: 'У человека нет возможности всем делать добро, но у него есть возможность никому не причинять зла'. У всех есть выбор – стать героем или просто жить жизнь. Выбрать первое может не каждый, и нас никто не вправе за это судить. Но есть и другой выбор – делать или не делать зло.

Героем становится не каждый, но каждый может вносить свой вклад в препятствование злу. Например, воспитывая своих детей в правильных ценностях. Или напоминая им и себе о том, что определённые люди творили тогда в Освенциме. Что нельзя допускать этого снова. Что можно просто жить жизнь, испытывать радость и не причинять боль окружающим.

Рудольф Хёсс работает комендантом концентрационного лагеря Освенцим. В нескольких метрах от его работы стоит его дом с просторным участком: небольшой бассейн, беседка, ухоженные лужайки, огород и даже оранжерея — его жена много времени уделяет ландшафтному дизайну. В этом райском уголке, за стеной которого днём и ночью раздаются крики и непрерывно работает крематорий, растут пятеро детей Хёссов, сюда приходят гости и коллеги, здесь пара планирует своё будущее.

За всю историю кинематографа было снято огромное количество различных фильмов, которые осуждали последствия действий фашистской Германии во время Второй Мировой Войны. Не говоря уже о их действиях во многочисленных концлагерях. Казалось бы, после «Списка Шиндлера» Стивена Спиберга», «Пианиста» Романа Поланского и «Мальчика в полосатой пижаме» сказать, что-либо новое на данную тему было бы невозможно. Однако Джонатану Глейзеру это определенно удается и нисколько историей, сколько своей режиссурой.

Я не читал оригинального романа Мартина Эмиса, который послужил основой данной ленты. Однако оценивая сценарий картины можно смело заявить, что по-настоящему работающим и особенным его делает именно Глейзер.

Вместо того, чтобы показывать все эти ужасы, что творили нацисты в концлагерях, Глейзер намеренно оставляет это за кадром. Не показывая буквально сквозь призму камеры оператора Лукаша Жаля, но в полной мере воспроизводя на уровне звука, который имеет немаловажную роль в развитии истории и вполне заслуженно был награжден за это Оскаром. Тем символично, что все эти ужасы, которые мы слышим на протяжении всего экранного времени происходят на фоне мелкобуржуазного и размеренного быта главных героев, который мы видим уже своими глазами. Именно на фоне этого контраста и поднимая тему банальности зла.

Нельзя не отметить отличные актерские работы Кристифана Фриделя и особенно Сандры Хюллер, для которой последний год оказался очень удачным. Её роль в данной ленте не столь глубока и сильна как в «Анатомии падения». Однако всё равно обнажает ярко выраженный драматический талант актрисы.

8 из 10

Зона интересов – это еще одно обращение не тему злодеяний и зверств фашистской Германии в концлагерях и во время Второй мировой войны. Но аналогично тому как один фильм Глейзера не похож на другого, подходящий к выбранной теме с необычной и наиболее эффективной стороны. Заслужил ли данный фильм Оскар за лучший фильм на иностранном языке? Сказать, сложно. Однако то, что фильм оставит для вас пищу для размышлений при просмотре – неоспоримый факт.

Страшный фильм о фашизме с неоднозначным восприятием. Возможно из-за этого он и хорош, что не просто пугает, а заставляет обдумать. В фильме нет какой-то сюжетной конкретики.

Нам показывают быт семьи коменданта Освенцима. Монотонная бытовая драма с периодическими криками за стеной и утробным звуком не смолкающих печей, беспрерывно сжигающих тысячи людей. По сюжету муссируется одна и та же эта контрастная тема. Жестокость и беспричинная ненависть к другим людям, как нечто естественное.

Есть ещё непонятная ветка с девочкой из прислуги, раздающей еду. Не понятная в контексте общей идеи. Если кто-то понял, объясните. Может, как всегда, из книги недобрали.

Но тема фильма очевидная. Люди не плохие. Хотя, может быть, все люди плохие, слабые и готовые быть ведомыми, кем угодно. И в этом нельзя всех винить. Такова природа. Люди не стремятся быть плохими. Люди хотят, что бы было спокойно и комфортно. И ради этого готовы принять многое. Но вот идеологии - это зло против человечества. И все кто поддерживает эти идеологии, в любой мере - преступники. Можно сказать, что всё идёт от самих людей. Но всё же уровень зла у людей наверное разный. И отсюда как-то должно включаться критическое мышление с пониманием последствий.

Чисто художественно, кино - эксплуатация темы. Потому что нам не рассказывают, что же на самом деле происходит. Из-за этого могут быть неверные интерпретации. Сделано так, скорее всего, ради художественной составляющей, что выглядит несколько не честно и умаляет общую идею. Хотя, чисто художественно - приём интересный. Но эта недосказанность очень коварная. И я не уверен, что такой подход именно к тематике памяти о преступлении фашистов - правильный.

Но всё равно, фильм важен историческим фактом трагедии, который актуален особенно сейчас. Как говорится, на безрыбье и рак - рыба.

Финал с музеем мне скорее понравился. То что видишь каждый день становится обыденным. И опять же, это очень художественный посыл, который в целом слабоват для тематики.

Общая идея понятна, что люди не слишком меняются и всё может повториться. Но как бы открытость, что выводы делайте сами - не правильная. Должен быть конкретный вывод, подводящий к тому, насколько всё же ужасно такое происходящее и насколько ужасно, если такое снова повторится. А этого нет.

Кино интересное в художественном плане, но концептуально слабоватое. Слишком много этих «но» получилось.

Оскар за Лучший звук и Лучший фильм на иностранном языке. Несколько призов на Каннском кинофестивале, в том числе Гран-при жюри.

Смотреть стоит, хотя бы ради собственных выводов.

Очень трудно и практически кощунственно, оценивать фильмы про Холокост. Рекомендовать тоже глупо, но удивительное дело, увидеть их, должны, как мне кажется, все. Чтобы помнить, до чего может дойти человек и почтить память жертв. Тут вы не увидите всех ужасов конвейера смерти, не изможденных лиц живых скелетов, не предсмертной агонии несчастных людей. А увидите только, густой дым из труб крематориев, где сжигают сутками живых людей, на фоне которого, играют счастливо и беззаботно дети коменданта Хесса. Услышите выстрелы и душераздирающие вопли женщин и детей, на фоне которых за большим и колючим забором, жена Коменданта Хесса, показывает своей маме, какой она разбила Прелестный сад на территории дома, около лагеря. Такой небольшой, центр праздника Жизни, когда вокруг одна лишь Смерть. Мы видим, что это такие же люди, как и мы, они едят и спят, мечтают и строят планы на будущее. У них нет рогов и клыков, но что с ними не так?. Это все не спойлеры, так как в этом фильме нет сюжета, просто сытая и довольная жизнь семьи коменданта, но от которой бросает в дрожь. Против вашей воли, в душе будет поднимается немой вопрос, 'Зачем?' Но вы не получите на него ответ, так же как не получите ответ, в чем смысл зла?, почему небо голубое а трава зелёная?. Помните, что все относительно, зыбко и порой бессмысленно.. Память тоже с годами уходит и пока мы будем помнить это, мы должны говорить себе и следующим поколениям Я НЕ ЗАБУДУ И ВЫ НЕ ЗАБЫВАЙТЕ.

8 из 10

О чём. Пугающая своей обыденностью история жизни коменданта лагеря в Освенциме, снятая без единой капли крови в кадре.

Перед нами картина не просто о жутком факте истории, а приглашение к размышлению о банальности зла, о том, как за рутиной мы забываем о чудовищных вещах, происходящих вокруг, и стараемся их не замечать.

Ожидания. Мне нравятся фильмы, вскрывающие социальные проблемы, показывающие жуткие страницы истории, то, что не каждый решится показать. И при этом предлагающие новый взгляд и новую форму повествования. Казалось бы, что про холокост сказано уже много и всё, что можно было. Есть великолепный художественный «Список Шиндлера» и документальный «Шоа» (до которого у меня всё руки не дойдут). Список фильмов на эту тему явно не исчисляется одним десятком. Поэтому, казалось, что ничего интересного здесь не будет.

Как снято. Мы видим семейную идиллию коменданта концлагеря, дом которого примыкает к самому аду на Земле, отглаженного стеной и колючей проволокой. Мы воспринимаем мир через быт этих людей, их взгляды и разговоры. Но! Здесь нет ни единой сцены насилия, жестокости, кадров самого концлагеря.

И это просто гениальное режиссерское решение!!! Которое не выдавливает слезу, не играет с эмоциями зрителя, а предлагает воображению самому дорисовать.

Как показать весь происходящий ужас, избегая грязи и крови? Здесь режиссер мастерски пользуется какофонией звуков, пугающими деталями быта, жестокими светскими разговорами, при этом не превращая диалоги в философские и пропагандистские размышления.

И вся эта «нормальная жизнь» фашистской семьи, ход их мыслей и отношения к реальности просто леденят кровь от ужаса своей простотой и банальностью. Ведь для них их дом — это райское место, хотя за стенами ад, в котором под ужасающие крики гибнут тысячи людей.

Меняются эпохи, контекст и люди. Но делать отстраненный вид и не замечать происходящего, всегда проще, чем понять и принять реальность.

Это очень правильная экранизация романа Мартина Эмиса. Потому что у кинематографа другие инструменты (типа звуковых и визуальных эффектов), поэтому нет нужды воспроизводить все сюжетные линии, чтобы воссоздать ощущение, над которым писатель бьётся одними лишь буквами. И Глейзеру это именно и удалось.

Он показывает нам семейные и немножко трудовые будни 'красного директора' времён первых пятилеток, балансирующего между очередным орденом 'Трудового Красного Знамени' и 'партбилет на стол положишь' (со всеми вытекающими последствиями). Вот только речь идёт не о выполнении планов по производству цемента, чугуна или авиамоторов, а об утилизации евреев. И форма у него другая, и партия не та, и вовсе он не директор, а комендант.

Но это на 'производстве' (производстве дыма, пепла и неприятного запаха из евреев), которое в фильме представлено исключительно 'производственными' совещаниями и сопутствующими звуками (заслуженный Оскар за звуковые эффекты). А две трети фильма это - счастливый семейный быт (и здесь примерная жена и мать -восхитительная Сандра Хюллер - по праву в касте идёт первым номером). Который расположился прямо за стеной Аушвица, и которому совершенно не мешает непрерывно раздающийся из-за неё 'саундтрек'. Возможно, немного досаждает запах, но зато всегда к услугам в неограниченных объёмах зола для раскисления почвы в саду...

И вот здесь Глейзер вслед за Эмисом ставит вопрос: все эти люди, директор - комендант, его начальники и подчинённые, ежедневно искренно решающие задачу максимально эффективного выполнения производственного задания партии, их семьи и жёны, испытывающие за своих мужей гордость, а внутри себя - глубокое удовлетворение от осознания своей счастливой семейственности (жена коменданта Освенцима так и говорит об их доме за забором концлагеря: 'Это мир, о котором мы мечтали с 17-ти лет!'), они - клинические идиоты от рождения, неспособные воспринимать реальность и лишь радующиеся представившейся возможности полноценно и с наслаждением реализовывать первичные инстинкты (размножаться, потреблять и творить (конструирование газовой камеры - чем не творчество)) или в это состояние они вводят себя сознательно, убивая душу, глуша совесть и выжигая в себе всё человеческое ради сугубо эгоистического?

На оба эти вопроса Глейзер отвечает двумя эпизодами: в одном коменданта Хёсса, спускающегося после очередного совещания по бесконечной и очень парадной лестнице (очень похоже на сошествие в ад) внезапно стошнит, а в другом 80 лет спустя в мемориальном комплексе Аушвица уборщики наводят порядок с тем же тщанием, с каким они могли бы делать это в торговом центре или офисе.

И похоже, оба раза этот ответ утвердительный.

Зона интересов Джонатана Глейзера яркий пример того, как можно снимать фильмы о войне.

Сюжет фильма мне очень понравился, так как в нем я не нашел никаких дыр, которые бы помешали повествованию. Потрясающая кинематографическая работа. Глейзер очень хорошо поработал над своим детищем. Видно, что работал профессионал. Фильм действительно снят хорошо. История не затянута, повествование идет ровно, последовательно, без задержек. Это очень важная деталь. Так как современные фильмы, к сожалению не завлекают зрителя так быстро, с первых минут.

Визуальная составляющая достойна похвалы. Режиссер смог передать свое видение истории четко и понятно, так, чтобы обычному зрителю не вызывало затруднений смотреть фильм.

Некоторые образы и моменты заставляют зрителя впитать каждую деталь которую хотел показать автор.

Понравилась операторская работа. Статичные кадры добавляли некой загадочности и индивидуальности фильму. Оператор сработал хорошо во всех аспектах. Но больше меня поразило то, что фильм снимали преимущественно в реальном доме в Освенциме и при естественном освещении. В наше время, свет в фильмах, играет очень большую роль в создании атмосферы. Некое новаторство Глейзера очень мне понравилось и я считаю, что фильмы должны сниматься преимущественно при естественном свете.

Поразил один кадр, когда показали то, как комендант лагеря, куря сигарету на территории своего дома смотрел на трубу концлагеря из которой шел дым и прах людей, которых безжалостно сжигали немцы во время Холокоста. Вся гениальность кадра в том, что идет как бы противопоставление двух совершенно разных рас. Раса евреев и раса Фашистов. Сопоставление их жизней, какая жизнь у немцев, какая у евреев.

Фильм некий образец новой эры в киноиндустрии. Режиссер пытался снять его так, чтобы фильм, события которого происходили в 1943 казался таким же современным, как и вчерашние новости. Режиссер не побоялся внести что-то новое, и за это респект.

Актерский состав заслуживает отдельной похвалы. Да, это не звезды голливуда, но в этом и суть. Фильм, без особо известных личностей смог выстрелить благодаря тому, что каждый на площадке знал что и как ему надо делать.

Актуальность фильма очень большая. Так как в последние годы, фильмов о том ужасном времени, 2 Мировой очень мало. Они есть, но очень мало качественных. Данный фильм - как пример исторического кино.

Сценарий фильма заслуживает отдельной похвалы, ничего не запутанно, реплики героев в тему, без лишнего. Показана обычная, повседневная жизнь с обычными диалогами, которые помогают зрителю не запутаться в происходящем. Порой в простоте и заключается гениальность. Еще и в совокупности с видением режиссера, просто вау.

В фильме довольно много аудиовизуальных контрапунктов это вы поймете при просмотре.

В целом Зона интересов - это шедевр. Я думаю его номинация Оскар - заслуженная. Режиссер гений, надеюсь увидеть его работы еще.

10 из 10

Комендант Освенцима Рудольф Хёсс живёт с семьёй в большом доме; они ходят на природу, отдыхают в просторном саду, читают на ночь сказки… А прямо за их оградой в конце лагере гибнет и страдает множество неповинных людей.

Фильм явно не для всех: он практически бессюжетный, почти лишённый ярких эмоций. Кому-то будет скучно, кто-то скажет, что для авторского высказывания о равнодушии и обыденности зла хватило бы и короткометражки. Кому-нибудь наверняка покажется, что режиссёр упивается своим мастерством и забывает рассказать историю.

Но мне понравилось. Потому что свежо, странно, необычно.

Это эдакий бытовой хоррор – не происходит толком ничего, но именно из-за обыденности ты сидишь весь на нервах, в ожидании, что ещё чуть-чуть - и кажущаяся идиллия рухнет, похороненная под ужасающей реальностью.

Визуально фильм я бы назвала довольно аскетичным и отстранённым – холодновато-приглушённая палитра, дальние статичные ракурсы, толком не позволяющие взглянуть в лица персонажам – то ли отражение внутренней пустоты, замороженности героев, то ли попытка отдалить от них нас, зрителей, то ли добиться эффекта документальности, реалистичности.

А вот звуковая среда фильма, наоборот, насыщенная, живая. Кино скорее слушаешь, чем смотришь. То вслушиваешься в шаги по паркету и щебет птиц, то хочешь заткнуть уши, лишь бы не слышать гнетущую музыку, крики, гудение печей.

Но затыкать их, разумеется, не нужно. Действующие лица как раз этим и страдали – ничего не видели ничего не слышали – или старательно делали вид. Ведь собственное благополучие для них гораздо важнее.

Делали вид, что всё хорошо, но гниль разлагающегося мира просачивалась сквозь занавесь безмятежности: беспокойством детей, нервным смехом матери. Останками сожжённых тел, плывущими по реке.

Фильм умудряется напугать, не показывая ужасы войны напрямую, но, пожалуй, именно косвенность, отголосочность ужасают сильнее всего – ведь как можно наслаждаться жизнью, когда буквально у тебя за стеной творится настоящий ад, к которому ты причастен?

Как показывает жизнь – очень даже можно.

Наверное, самый спорный Оскаровский номинант на лучший фильм года.

В 1939 году фашистская Германия начала расширять свою зону влияния на восток, а уже в 1940 году на территории Польши вблизи городка Освенцим был построен, наверное, самый известный концлагерь в истории, в котором был уничтожен один миллион человек – евреи, поляки, советские военнопленные и цыгане. За несколько лет своего существования лагерь значительно разросся и превратился в своеобразный индустриальный город с фабриками, научными лабораториями и шахтами, на которых использовался рабский труд заключенных. Но все управляющие должности и должности, требующие технических знаний (например, инженеры), естественно, были заняты немцами. Они переезжали в Освенцим со всех уголков Германии и жили жизнью обычных тружеников: ходили на работу, растили детей, пытались продвинуться по службе. В общем, жили так, словно вокруг не происходило ничего необычного.

Джонатан Глейзер решил снять фильм как раз об этом. То есть посмотреть на концлагерь не со стандартного угла зрения (изнутри), а снаружи. И в качестве главных героев взял коменданта лагеря Рудольфа Хесса, его жену Хедвигу и их пятерых детей, которые построили буквально за стеной лагеря свою фазенду: большой дом с бассейном и садом, и теперь пытались всячески устроить свою бюргерскую жизнь.

Глейзер очень талантливый режиссер, который прежде всего сделал себе имя на поприще музыкальных клипов и рекламных роликов, и его конек - создание атмосферы. Он, как никто, умеет передавать настроение, мысли, мотивы посредством визуальных образов. В большое кино он пришел в последнюю очередь, и на его счету только четыре художественные картины, которые безусловно сказали свое слово в кинематографе, но у них есть одна жирная общая черта – это отсутствие четкой сюжетной линии. И «Зона интересов» не исключение. Глейзеру великолепно удалось воссоздать мирную атмосферу бюргерской жизни настолько, что она даже вызывает чувство легкой ностальгии по прошедшим временам. Но если он таким сравнением пытался вызвать шок или удивление у зрителя, то у него этого не получилось, потому что чтобы удивляться подобным вещам, нужно совершенно не смотреть по сторонам и не знать историю человечества.

Миллионы «врагов народа» в сталинских лагерях и столько же рыдающих, на похоронах самого Сталина. 250 лет рабства в США, где с одной стороны дома жили сытые и довольные белые, а с другой стороны голодные и избитые африканцы. Альбиносы в Африке, которых убивают и расчленяют собственные соседи, чтобы продать местным колдунам. Бесчисленные человеческие жертвы военных и политических конфликтов и бесчисленные жертвы издевательств среди животного мира. И кто-то лишился сна? (как не тонко обращает наше внимание режиссер на состояние здоровья Хесса ближе к концовке фильма) Нет, все спят, поглощают пищу, занимаются своими ежедневными делами. Жизнь продолжается.

Самое интересное, что Глейзер также не пытается заглянуть в душу героев и разобраться, почему они совершают такие поступки. Хотя в том же «Чтеце», который по неизвестной для меня причине заклевали критики, на этот вопрос отвечают очень четко. Да и сам Хесс говорил: «Прежде всего, мы должны слушать фюрера, а не философствовать».

По сути, «Зона интересов» — это документальный фильм, который сняли по сценарию и с живыми актерами. То есть это просто короткий срез жизни тех лет и немного современных.

У меня остался только один вопрос. Почему люди ночью изображены, как рентгеновские снимки? Если у вас есть мысли на этот счет, пожалуйста поделитесь ими в комментариях.

К слову, Рудольф Хесс закончил свою жизнь тоже в Освенциме. В 1947 году после долгого суда, он был повешен прямо на территории лагеря. В фильме, правда, вы этого тоже не увидите.

7 из 10