Одесский пароход (2019)

Видимо, Сергея Урсуляка замкнуло на Одессе (после успеха Ликвидации) либо это какой-то новый политический заказ, коли два главных телеканала затеяли в Новый год показать сей уголок Новороссии. Неужто вслед за Крымом что-то ещё грядёт? Или вариант — надо как-то помочь Михаилу Жванецкому, который в финале появляется как гуру, светоч и вождь (нужное подчеркнуть).

Можно объяснить и более прозаической уже ностальгией — даже эпиграф об этом. Как он там звучит? Время, когда нам всем жилось плохо, но хорошо? Из фильма не очевидно ни то, ни другое. Что плохо? Что хорошо? Зачем этот хор, поющий советские песни? Это про ложную или, наоборот, истинную коллективность и симфонию?

В чём-то даже может просматриваться подобный концепт — советская жизнь, разбитая на коммуналки и эпизоды, соединяется в аляповатом хоре и финальных кадрах общего пира. Но сам себе и возражу: Не верю! Уже потому, что первые двадцать минут пытался понять, про что фильм. И сообразил только в момент, когда поймал знакомую фразу Жванецкого. Какой-то ритм и оживление вызвал и вовсе один анекдот в исполнении Машкова. Но осмысленности и стройности и он не добавил. И чем ближе были титры, тем сильнее задумываешься, а зачем вообще все это снято, коли Жванецкого умудрялись хоть как-то переводить в сценки он сам, Карцев и Ильченко? Знаменитый начальник транспортного цеха вообще оказался убит… Да ещё нарочитый южнорусский акцент, который уже с первых минут стал напрягать.

Так что Богу — богово, кесарю — кесарево, эстраде — эстрадное, кино — киношное. Условный плюс один — стоит открыть интернет и нарыть оригиналы записей Жванецкого. Конечно, если кто его любит, а то вот весь этот его юмор и сатира были и раньше не для средних умов. А теперь и подавно.

Вероятно, тут мы наблюдаем попытку пересечь непреодолимый барьер между миром рассказов Жванецкого, вымышленным совершенно, и кинореальностью, которую зритель не может абстрагировать полностью от жизни.

Другими словами, рассказ Жванецкого был смешон именно тем, что описанных диалогов и ситуаций в реальности происходить никак не может, у Жванецкого фантасмагорическая среда, в которой люди взаимодействовали парадоксально, при этом загадочно избегая катастроф, которые непременно произошли бы с ними (и с нами), окажись эти люди тут. Чудесная устойчивость развитого мира слабоумных завораживала ценителей творчества Жванецкого, хотя и критики в его адрес немало.

Однако в этом кино не отделаться от мысли, что происходящее на экране отчасти правдоподобно. Претензия на жизненность сделала «Одесский пароход» отталкивающим. Почему? Возможно, актеры слишком серьёзны, в то время как все диалоги надо было исполнять с улыбкой, или очень уж убедительны, усиленно вживаются в образы, они материальны, у них одежда, личные вещи, знакомые и работа, планы и опыт. Жуть.

Когда смотришь кино, понимаешь что некоторые персонажи абсолютные олигофрены. Настолько, что ни за какие деньги не пропускала на работу врачебная комиссии в СССР, даже встречные прохожие звонили бы в «02», и требовали справку о вменяемости. Возможно, Урсуляк не уловил — Жванецкий делал намёки, предостерегал, и именно так нужно было подать его рассказы. Режиссёр неосторожно оживил карикатурных монстров, и они вступили в бой со здравым смыслом.

Картинка, монтаж, звук мне понравились, легко и ненавязчиво. Но игра в сочетании с текстом — кошмар.

PS: Может, по ходу фильма всё изменится, но смотреть желания нет.

Сляпанный на коленке капустник злобных пенсионеров. Жванецкий исписался не потому, что обрусел, а потому, что ушла эпоха, от которой он питался (не хочу писать «паразитировал»). Как советская, так и староодесская. С новой же Одессой уже совсем не те ассоциации…

Хотели кушать — сняли УГ за госсчёт.

Нужно было взять нормальные интермедии (самолёт — это вообще жесть, ликёрный завод — неактуально), не переигрывать (про пароход, телефон, яблоко), быть подобрее (свадьба), максимально убрать антисоветчину и вместо неуместного хора с пародией на советские песни выпустить какой-нибудь «еврейский КВН» с одесским шансоном.

Вот это вопрос меня и мучит. Что-то кучненько пошло «за Одессу». В один год — «Одесса» (не смотрела, но осуждаю — читала критику), этот «Пароход», теперь вот римейк «Зелёного фургона» (даже и смотреть не подумаю). Спрашивается, раз всё равно снимать в Ростове — так снимайте уже за Ростов. Там и фактура есть, и говорок. И Кубань тоже не заграница, если хочется малороссийского элемента. И Крым экзотичен настолько, что «Кавказскую пленницу» там отсняли на одном глазу. И Кавказ, даже русский, колоритен (и белая шляпа, и тёмные ночи…) Да и угрюмый север не чужд юмора («Ирония судьбы» — и та про Питер…) Чего ж на Одессе-то зациклились?

Фильм получился откровенно натужный и вызывающий скорее зубную боль, чем сочувствие и смех. Понятно, авторы ставили задачу воплотить мягкий лиризм и ностальгию по добрым наивным временам с задачей выполнения идеологического заказа на умеренный, но чётко читаемый антисоветизм. Без этой приправы ни один фильм о советском времени не имеет шанса увидеть свет. Но проблема в том, что оказалось возможным собрать в кучу массу талантов и всем вместе сделать провальную вещь. Судьба «Ликвидации» или «Иронии судьбы» «Одесскому пароходу» явно не светит. Его не то что пересматривать не будут — его досмотреть до конца многие не смогли, об этом говорят отзывы многих моих знакомых, которые переключили фильм после первых 10—15 минут просмотра. Не понравился откровенный стёб выросших и получивших бесплатное образование создателей над временем, которое уже не может постоять за себя и упрекнуть во лжи. Сцены с плохой телефонной связью и ЧП в самолёте так явственно не соответствуют реальности того времени, что зритель чувствует себя соучастником чего-то постыдного. Он стесняется смеяться над этими сценами. На самом деле это сейчас опасно летать на самолётах, а тогда как раз всё было вполне надёжно. Те, кто тогда жил и летал, подтвердят. Система гражданской авиации по уровню квалификации лётного состава и качеству работы техников не вызывала никаких страхов и аэрофобии. Это сейчас летать — что играть в русскую рулетку. Но авторы не смеются над нынешним временем. Весь их сарказм нацелен туда, в свою советскую молодость и своё прошлое. Зачем? Денег не хватает? Или ума? Сцена с телефонным разговором тоже доведена до абсурда ради усиления смеха. У молодых реально возникает впечатление, что «в совке по батареям перестукивались». Да, наверное, были проблемы со связью, сейчас их не меньше, но проблемы эти были довольно редкие, и они были обусловлены тем уровнем технического прогресса, что был во всём мире, а не нашей отсталостью и криворукостью. Жванецкий сконструировал вымышленную ситуацию, но в кино она стала типажом, обобщением картинки реальности. Все должны были узнать там себя — но почему-то никто не узнал. Положа руку на сердце, телефоны тогда работали вполне нормально. Сцена с яблоками так сильно переиграна, что из комедии превращается в сцену бытового насилия над ребёнком. Так много там агрессии и так мало мягкого юмора. Про сцену с участием Михаила Ефремова даже разных мнений не отмечено — все отметили откровенно угнетающее её воздействие и неприязнь к актёру, известному как своим бытовым пьянством, так и своей ненавистью к России во все её исторические времена. Но даже те сцены, в которых было можно прочесть мягкую иронию и лирику, сняты с разрывами в темпе, с провалами прямо по ходу сюжета. Между репликами — пустоты, сбои темпа, провалы ритма. Нет ощущения единого действия, вместо этого наспех сшитые отдельные фразы и реплики. Актёрам играть явно тяжело, хотя они так профессиональны, что им, казалось бы, по плечу создавать динамику без монтажных склеек. Не было у них настроя, не было симпатии к героям. Вдохновения не было, как говорили когда-то в СССР.

Отдельной грустью воспринимаются откровенно глумливые сцены с хором, символом советской системы, замшелость и престарелость которой всячески подчёркивали тоскливые и немного свирепые лица поющих. Карикатурность усиливало выпяченное демонстрирование одинаковых орденов — намёк на брежневские атрибуты и возведение этого образа в символ эпохи. Герои всех сюжетов — какие-то зощенковские типы, провинциальные мещане, либо немного кретины, либо алкоголики, либо аморалы. Весь фон соткан так, что молодняк верит: какое счастье, что они не родились в те кошмарные времена. Если даже современники так их рисуют, радуясь, что они закончились, то как им можно не верить? Понятно, что пароход одесский, но герои там всесоюзные. Либо тупые нарьянмарцы, либо похотливые кавказцы, либо полукриминальные зубные врачи, либо вечно пьяные пролетарии, либо туповатые руководители. Если это все, что увидели творцы фильма в творчестве Жванецкого, — грош им цена. И на этом фоне в толпе маразматичной родни молодые люди пытаются создать своё счастье, безнадёжность которого уже показана на примерах более старших героев. Лучшей сценой фильма стали заключительные кадры разбора декораций. Вся это квазисоветская реальность — вымысел создателей от начала до конца. Да, Жванецкий не случайно молчал в фильме на фоне разбора декораций старой Одессы. Его фигура была не просто грустной — она была трагической. Его Одессу уничтожили не современники, её уничтожили он сам и ему подобные. Те, кто писал, и те, кто смеялся над написанным. Жванецкий был вместе со страной, в высмеивании которой он так здорово преуспел. Думал, что борется с недостатками, а получается, помог уничтожить свой дом. Который, несомненно, по-своему любил. Фильм стал неудачным капустником в исполнении профессиональных, но равнодушных актёров. «Одесский пароход» не поплыл, он затонул под Новый год, как «Титаник». Только тот тонул под звуки корабельного оркестра, а этот — под оливье и сельдь под шубой. Как корабль назовешь — так он и поплывет. Ушло время для добрых и талантливых кинокомедий. Пришла эпоха злых и циничных деляг, утративших свой талант в погоне за деньгами, которые не пахнут. Оказалось, бывает, что пахнут — позором и утратой того, что не измеряется в деньгах — любви и уважения. Лучше бы этот фильм не делали.

Мне остаточне нет дела до Одессы. Говорят, «до исторического материализма» в ней был некий цимес. Пускай так. И если шевеление неугомонного креатива вновь забросило Урсуляка на этот истоптанный смехополигон, значит такова карма его тараканов. Не моих.

Другое дело — Жванецкий. Он давно уже наша скрепа. Живой автор идиом великого и могучего. И здесь я уже не могу оставаться в фиолете, потому как я в теме — по простому и естественному праву носителя языка.

Если долго не менять батарейки в пульте, он начинает тормозить. И когда скачешь по каналам, задержки с переключением хватает, чтобы подвергнуть своё чувство юмора внезапному испытанию — хохмачей на ТВ довольно. Вот только среди тех, над кем они шутят, давно уже нет не только «отцов нации», но и просто связно мыслящих людей. «Смешными» нынче стали преимущественно фрики, идиоты и пьяницы. За относительно «нормальных» отдувается тема секса.

Рядом с этой замкнутой и, видимо, инцестуозной хуторской популяцией мир персонажей Жванецкого предстаёт как континент. Там много, чего есть. Вот только нет дурашливых губошлёпов, которые для смеху коверкают слова и акценты. Жванецкий не смеётся над дураками. Видимо, поэтому для них он тоже «не смешной».

Михал Михалыч, — это в основном про то, как сталкиваются два (не)понимания. Его знаменитые вещи («Раки», «Доцент Авас» и пр.) сугубо диалогичны, даже если это монолог. В них чёткий джазовый ритм с характерными вариациями темы. В напряжённом внутреннем диалоге навязчивые повторения про «сегодня по три, а вот вчера…» смешны, потому что за этим угадывалась не глупость, а нешуточная борьба узнаваемых страстей… На сцене богатство интонаций автора (либо созвучных ему Карцева-Ильченко) всегда дополняло тексты тонкими психологическими нюансами.

Ничего этого в экранизации нет. Её герои заметно тупят. И в этом главный провал. Вместо истеричных невротиков (хрестоматийных «евреев») Урсуляк подсовывает в лучшем случае тормозных недотёп, в худшем — каких-то злобных психопатов. Под последними имею в виду Машкова (с морковкой) и Гармаша (похоронный оркестр). В итоге вместо искромётных истерик звучит зубовной скрежет.

Отдельная чёрного цвета неблагодарность лично от меня — за извращение изящной вещицы про Бабу-ягу. Автор даже не понял, что главный герой там — ошарашенный ребёнок. Именно он и должен был оставаться в фокусе.

Но куда там… Чувствуется отсутствие сыгранности. Будто каждая роль записывалась отдельно. Энергетика шикарного речевого свинга сдулась. Актёры элементарно не попадают в ритм. Коронные упругие, как подачи в теннисе, «персеверативные» диалоги Жванецкого превращаются в занудное попугайство. Уходит драйв живого контакта. Может автору следовало подвинуть жанр в сторону буфф?

Тем более, что как минимум, одну унылую попытку в этом направлении он сделал. Хор почтенных пенсов из какого-то убогого интерната в погребальной стилистике исполняет «задорные» советские песни. Это о чём, музыкальный вы наш? Маразм сарказма? Или глухой на мелодику речи режиссёр побаловал нас концертом? Ну тогда где танцы?

Думаю, этот выстрел эстрадной хлопушкой оказался для фильма контрольным. Поздравим Урсуляка с дебютом в по сути немом жанре «весёлые картинки». Уверен, что экранизация станет проходной. И если Жванецкий это одобрил, я из уважения к мэтру сделаю вид, что ничего такого не слышал.

Считаю Жванецкого великим писателем уровня А. П. Чехова. Поэтому досадно и жаль, что ярчайшие образы не удостоились тщательной проработки при подборе актёров и подготовки последних к тому, чтобы мы поверили и почувствовали то «что-то», что есть в этой нервной почве, в этих сбегающих к морю улицам города на нашем юге (в фильме политкорректно «на чьём-то юге) и чьём-то севере. Автор дал точнейшие интонации и драматургию в своих аудиозаписях «Рассказы и „Одесские дачи. Послушай и улови (это я режиссёру). Вы же не будете играть «Дядю Ваню“ или „Гамлета“ спустя рукава, не понимая сути происходящего и внутреннего мира героя, изображая в итоге тот самый «вечнозелёный помидор, выросший под стеклом и дозревший в ящике». Как можно было из нервного интеллигента-холерика, любящего своего сына, сделать брутального алкаша, которому вожжа под хвост попала (2 яблока)? Или настолько провалиться в жемчужине мирового юмора и драматургии «Как шутят в Одессе», где достойно выглядел только Жилец?! Боже мой, зачем это все так скоро и скомканно в стиле «Маэстро, урежьте марш»? Неужели закрытие «Дежурного» и этот надрывный бенефис своеобразное прощание с нами великого современника, уходящего как остатки величия, ума и настоящей радости этой бедной страны? Крючкова, Ефремов и Председатель собрания ЛВЗ порадовали, но этого так мало и от этого так не смешно. Михаил Михайлович, не грустите — Вас ещё долго смогут прочесть и потом «цицировать» всю жизнь, добавляя «как это у Жванецкого…». А создателям фильма хочется напомнить: «Вы и не увидите — надо слышать… И перестаньте ходить!»

В первый день 2020 года телеканал «РОССИЯ» показал новый фильм Сергея Урсуляка «Одесский пароход», снятый по рассказам писателя-сатирика Михаила Жванецкого. Признаться честно, к творчеству обоих этих людей я отношусь с уважением. А учитывая мощный актёрский состав фильма, состоящий, в основном, из тех, с кем Урсуляк ранее работал, мне казалось что могло получится, как минимум, недурно. Увы, но ожидания себя не оправдали.

Начать следует, пожалуй, с формата фильма. Конечно зрителя трудно сегодня удивить таким жанром, как альманах. Навскидку приходят и фильмы Гайдая «Деловые люди» (по рассказам О’Генри) и «Не может быть!» (по произведениям Зощенко), и киносериал Бекмамбетова «Ёлки», в которых несколько киноновелл развивались параллельно. Но здесь же всё выглядит несколько странноватым, местами раздражающим. Едва сюжетная линия началась, как тут же даётся развязка и мы переходим к другим героям. Лишь появление в кадре хора и певца (с внешностью не то Ободзинского, не то солиста типичного ВИА) в исполнении Тимофея Трибунцева было в фильме неким мостиком при переходе от одной сцены к другой. Вот только мостик этот смотрелся как инородное тело. Поэтому может быть в формате скетч-шоу экранизация рассказов Жванецкого смотрелась бы выигрышно. Но вот для полного метра получилось так себе.

Было бы негуманно говорить за качество юмора (тем более, что юмор — вещь субъективная). Но по мне, так фильм оказался ни разу не смешным. Более того, обидно становится за «Ликвидацию», снятую Урсуляком в далёком 2007 году. Вот там ощущался и одесский колорит, и одесский юмор. А здесь что? То капитана в исполнении Сергея Маковецкого никто из подчинённых не хочет слушать, то пилоты самолёта не знают как посадить самолёт и за этой просьбой обращаются к пассажирам, то герой Михаила Ефремова сперва расспрашивает соседа по камере (Александр Яценко) о событиях вчерашнего дня и только потом понимает, что он в милиции. Про мучительно долгий и раздражающий диалог по телефону персонажей Хаматовой и Пускепалиса, сводящийся к тому, что Пускепалис собеседницу слышит хорошо (о чём он постоянно твердит в трубку), а она — нет, я вообще молчу. Опять же с такими передачами-экранизациями анекдотов, как «Городок», «6 кадров», «Даёшь молодёжь» и др. особых проблем нет. Ведь когда смотришь их, ты понимаешь, что ситуации могут быть бредовыми и абсурдными, но главное — они будут смешными. Здесь же не ожидаешь увидеть бред (а он есть), к тому же не смешной, настроившись посмотреть современную комедию в стиле старых фильмов (даже титры у «Одесского парохода» решились сделать как в «Бриллиантовой руке»).

К игре актёров, в принципе, вопросов не было. В рамках поставленной задачи они справились неплохо (другое дело, что сам сценарий был слабым). Поэтому даже такая галерея звёзд российского кинематографа не смогла спасти фильм от катастрофы.

Если песня актёров и была уместной в качестве заключительного аккорда, то появление в кадре самого Михаила Жванецкого (который появился в кадре и ушёл прочь, не произнеся не слова) вызвало недоумение. Зачем нужно было его показывать именно так? Не лучше было бы пустить титр со словами благодарности Михаилу Михайловичу, чем так вот — обозначить его присутствие в кадре и всё? То же самое про финальный кадр. Я понимаю, что в виду сложной политической ситуации между Россией и Украиной рассчитывать на съёмки в самой Одессе не приходится. Но зачем нужно было показывать зрителю, что весь фильм снять в бутафорской «Одессе», построенной в центре Москвы? Это рушит всю магию кино.

Общий вывод: обидно за столь слабый, не смешной, вторичный по отношению к шикарной «Ликвидации» фильм.

3 из 10

Вот великий Урсуляк и промахнулся. Снимали по Жванецкому, а получилось совсем не смешно. Видимо, не зря сам автор в финале такой грустный.

Особенно не смешными стали первые две истории. Единственное, что получилось действительно удачно, так это сцена с обучение героем Машкова своего «идьёта» сына. Всё остальное либо мимо, либо плохо.

Актеры сыграли, кто в лес, а кто и по дрова. К примеру, совсем плох здесь Сергей Маковецкий. Ужасно раздражает его кривлянье. Одесский Чаплин из него, как и Стэтема актер. Сергей Гармаш какой-то уж совсем не Гармаш — без изюминки, хотя забавный герой прям напрашивался. Вечно пьяный Роман Мадянов играет здесь самого себя — вечно пьяного Романа Мадянова, но хорошо играет. Он лучший «алкаш» российского кино. А вот Чулпан Хаматова умудрилась сыграть разу и хорошо, и плохо — совершенно отвратительная сцена с одесским акцентом на телефонных переговорах, и тут же весьма забавная сцена заигрывания с героем Пореченкова. Ирина Пегова получилась совсем дурочкой с переулочка. Сцена с Ефремовым не понятно к чему и для чего? Как можно было Ефремова показать настолько нелепым и несмешным? КАК!?

Картина эта — наглядное руководство о том, как с хорошим актерским составом можно звучно и громко обкакаться.

Кроме того, на протяжении всей картины не покидает чувство, что хотели снять «Ликвидацию 2», а из-за санкций сняли «Одесский пароход». Хотя, зачем тогда там Пореченков?

4 из 10

И 4 балла только за Машкова.