Маленькие происшествия (2014)

Чуть придя в себя после комы, помятый и поломанный, Амос возвращается в хмурый шахтерский посёлок, жители которого с ожиданием смотрят на единственного, кто пережил тот ужасный взрыв. Все ждут от него своей правды: родственники погибших в надежде на наказание виновных и в расчёте на компенсации, другие шахтёры — оправдания хозяев шахты, чтобы не лишиться работы, если её вдруг смогут закрыть.

Ожидающий решения своей участи босс вступает в разлад со своей женой, нервно переживающей внезапное исчезновение их сына, а где-то на отшибе, отмахиваясь от матери, слоняется сражённый испугом приятель пропавшего подростка, ворочающего тяжеленные камни неповоротливых мыслей о происшедшем с ними недавно в лесу, боясь за себя и за брата — дауна, связанного с ним обещанием секрета не выдавать.

Сводя всех их вместе, режиссёр доводит концентрацию депрессивности до предельного уровня, намереваясь выкристаллизовать в ней исцеляющее решение, очевидно болезненное и опасное для одной из сторон, вынужденной выбирать из нескольких зол, зная, что одно из них станет их личной расплатой за правду, которая сохранит одному чистую совесть, но, неизбежно, сломает ему будущую жизнь. Виновные и причастные, они притягиваются один к другому непреодолимой силой вины и прощения, сбитые с толку горем и ответственностью, о которых не кому рассказать, и которые не с кем разделить, вынужденно таская их на привязи за собой.

Подавленность — основное состояние всех героев этой картины, подавленность, подчёркнутая сумеречностью большей части происходящих в нём событий, отнесённых к земной ночи или во тьму шахтного подземелья, оставляющая размытым светом в конце тоннеля мысль о сплочённости семей, так или иначе определяющей решения ведущих персонажей, которыми исподволь становятся пришибленный Амос и растерянный Оуэн, нагружающие фильм своей бедой.

И та беда, в изложении Бойда Холбрука и Джейкоба Лофленда приобретает решающее значение в восприятии всей этой малоподвижной истории, заключённой не в стенах домов и не в глубинах земли, а в головах этих двоих, связанных выбором своей правды людей. Причем, очевидная актёрская зрелость Холбрука самым приятным образом совпадает с юношеским чутьём Лофленда, говорящего лицом намного больше, чем текст его слов, артикулируя своё состояние простым взлётом бровей, достигая полного контакта с партнёрами при внешнем ощущении эмоциональной сопричастности с тем, что обязывает совершать его роль.

Понимая, что кино построено на идее, а не на экшене, можно оценить вес актёрского состава, дополненного отнюдь не простыми лаконичными работами Элизабет Бэнкс, Джоша Лукаса и Хлои Севиньи, формирующими контекст обстоятельств, определяющих настроение всего фильма, как его, очевидно, замыслил сам режиссёр, выбирая нравственный мотив для анализа допустимого и возможного, вместе со своими героями переживая муки грузных сомнений, на грани опасной правды и рискованной лжи.

Фильм о потере близких людей и о том, как мы выбираем, как справляться с этим или нет.

Получилось оч. любопытное кинонаблюдение за повседневностью. Ведь трагедия всегда нарушает привычный порядок повседневности — и это позволяет проявить ее внутренние механизмы. Например, зритель в фильме может увидеть источник формирования в людях здорового консерватизма. Если человек в принципе не связывает с будущим никаких надежд на значительное улучшение собственной жизни, а сейчас жить получается и без особых проблем — то естественно желать, чтобы ничего не менялось: ведь с чего бы ожидать чего-то хорошего, если не можешь никак контролировать перемены? А когда происходят трагедии — естественно желать, чтобы все вернулось «как было»: лучшего-то и пожелать не можешь…

Режиссер-дебютант применяет несколько любопытных визуальных приемов. Например, в первой же сцене игра с «выключением» части кадров фильма интересно передает ощущение рутины, когда человек настолько привык что-то делать на автомате, что будто делает с выключенной головой, а внимание «просыпается» лишь для того, чтобы поправить ерзающий элемент одежды или если что-то, например неожиданно яркий свет, режет глаза.

Режиссер занятно играет с внешностью героев. С одной стороны, у супружеской пары героев модельная внешность — обычный голливудский прием, делающий кино более «зрибельным». С другой, они представители высшей социальной страты маленького город и противопоставление им характерной внешности рядовых шахтеров подчеркивает занятный житейский факт современной жизни: когда люди на более высокой социальной иерархии и выглядят получше: постильнее, поспортивнее и т. п.

Не все, конечно, у режиссера-дебютанта получилось. Например, она как-то перестаралась с «умной съемкой», когда зрителя информируют о произошедших событиях исключительно по обрывкам будничных разговоров. Иногда этот прием выглядит как самоцель. Также, наверное, излишне линия с отцом выжившего шахтера — она скорее просто перегружает восприятие.

Но в целом, «Маленькие происшествия» — добротный фильм. Даже как-то удивительно, что у него и сборы микроскопические и фестивальная история так себе. Похоже, у маленькой независимой компании, взявшейся за раскрутку фильма, просто не хватило на фильм силенок. Но лично я ни разу не пожалел затраченного на просмотр времени. Пожалуй, буду ждать, чего еще снимет Сара Коланджело.

7 из 10