Примесь (2013)

Фильм Primer, снятый и написанный дебютантом Шейном Кэрраутом в 2004, не мог не стать культовым. Снятая за скромные деньги, визуально скупая и подлинно научно-фантастическая картина о путешествиях во времени, имеет, конечно, и драматургическую ценность, но, в первую очередь, увлекает продуманным нарративом временных петель (Шейн математик по профессии), что многих сподвигло на создание 'повествовательных схем', дабы разобраться в хитросплетениях временных линий. Герои фильма, учёные, ведут разговоры о своем открытии, не гнушаясь использованием научной терминологии, что даёт пищу для копании в сюжете.

На различных кинофестивалях это независимое кино пользовалось успехом, отхватило награды, в том числе гран-при Сандэнса, нашло себе прокатчика и заработало для своего автора кредит доверия на следущий фильм...

Upstream color (Примесь) вышел спустя 9 лет, в 2013.

И снова это детище полностью Шейна Кэррута, режиссура и сценарий, снова главная роль, а также монтаж и работа оператора, им же написан саундтрек, в этот раз более значимый в таком малоречивом фильме.

Все же фильм говорит о многом, но не словами. Ярко демонстрируя правило 'показывай, а не рассказывай', мастерски используя, в том числе, красноречивые методы монтажа (ассоциативный, параллельный) Кэррут ведёт зрителя по истории. Истории прыгающей по жанрам, от психологического триллера с элементами боди-хоррора, до мелодрамы, через кроткую драму, и все это в фантастической оборке.

Описать сюжет можно, но это даст мало понимания, чем же хорош фильм и вообще о чём он. О любви? О фантасмогорическом цикле связывающем людей, и не только... О беззащитности перед превратным? О непостежимом, которое таится в обыденном... Может о музыке вселенной? Или о цене прекрасного...

'Примесь' невозможно назвать претенциозным, 'новая искренность' в нем дышит, находясь в связной истории, полной сочных красок, прерываемой поэтичными паузами, сквозь которые легко читается контекст. Кино не отвечает на подспудные вопросы, оставляя объяснение механики за кадром, чем удивляет зрителя, пришедшего к этому фильму через 'Праймер'.

Критика не редко сравнивает фильм с работами Теренса Малика или Даррена Аронофски. Но философские мастодонты давят зрителя, нежели влекут за собой в эмоциональный поток.

Жизнь Крис сломана: её дом больше ей не принадлежит, все сбережения исчезли, а с работы уволили. Всему виной таинственный незнакомец, напавший на нее однажды ночью. Он завладел сознанием Крис при помощи особой личинки-паразита и под внушением обчистил беднягу до нитки. Девушка не в силах даже заикнуться об этих странных и страшных обстоятельствах, опасаясь, что её могут принять за сумасшедшую. Она безуспешно пытается наладить свою жизнь. Помочь может только её новый знакомый Джефф, с которым Крис связывает гораздо больше, чем могло бы показаться на первый взгляд.

Шейн Каррут — человек-оркестр от мира фестивального кино. Он и режиссер, и сценарист, и актер, и оператор, и монтажер, и даже композитор. Хорошо зарекомендовав себя со своим дебютным ультрабюджетным «Детонатором», Каррут возвращается с новой мозговзрывающей фантастикой. При бюджете в $50,000 режиссер выдает невероятно интересную, чувственную и многослойную драму, которую сложно уместить в голове с первого просмотра. Каррут не церемонится с разжеванными объяснениями, давая минимум диалогов и максимум визуальных метафор. Фильм заставляет зрителя выйти из зоны комфорта — настроение при просмотре неминуемо балансирует от умиротворенности до безумия. В техническом плане сложно выделить какие-то отдельные достоинства, так как особая психоделичная атмосфера достигается комплексно. Автор в своем детище немного раздвигает границы кино, почти достигая тактильных ощущений у зрителя от такого интимного и гипнотического зрелища.

«Примесь» — это паразит, который проникает в организм случайного кинолюбителя и околдовывает его до наступления титров. Важно отметить, что этот фильм воспринимается больше на эмоциональном уровне, нежели на смысловом. Независимое, авторское, да и вовсе не важно какое — кино должно дарить свою особую магию. Каррут в этом преуспел.

8 из 10.

Шейн Кэррут настолько оригинальный и гениальный художник (назовём его так), что смог снять крутое кино, имея в запасе просто смехотворные даже по меркам артхауса 50 тыс. долларов и воплощая в себе сразу режиссёра, сценариста, продюсера, оператора, монтажёра и даже композитора. И это, на секундочку, человек, не имеющий специального киношного образования, математик по профессии, который начал творческую деятельность после 30 лет. Браво, что уж тут скажешь, талант.

«Примесь» второй полнометражный фильм Кэррута, который принципиально отличается от «Детонатора», разве что жанр тот же — фантастика, поэтому, если вы знакомы с «Детонатором» приготовьтесь увидеть нечто совсем иное.

Повествование напоминает вспышки здравого ума в момент обострения шизофрении, однако всё выглядит настолько целостно, органично и визуально красиво, что даже, если вы не совсем понимаете, что происходит, это не мешает получать эстетическое удовольствие от просмотра. По желанию можете прочитать детальное описание (скорее дешифровку) сюжета, которое разъяснит, что к чему. Если это сделать до просмотра, то можно потерять некую часть загадочности происходящего, которой впрочем здесь в достатке, однако чётко понимать что ты видишь, наслаждаться визуальным рядом и обдумыванием глубинного смысла, не отвлекаясь на попытки выстроить логическую сюжетную линию, которая здесь есть, поверьте. Можно задним числом, после просмотра, узнать ответы, на интересующие вопросы, если вам такое по душе. Завидую тем, кто могут как открытую книгу читать такие сложные работы.

В целом, отвлекаться на описание сюжета не буду, синопсис довольно информативен и другие рецензии уже достаточно полно всё объяснили. Сделаем некоторые замечания к критике фильма, представленной здесь (интересно многие ли обращают на неё внимание?).

Коммерсантъ Weekend

«Когда пересказываешь этот сюжет, трудновато удержаться от иронии…». А что тут простите ироничного? Да, действительно, есть тут у нас личинки-нейропаразиты, подавляющие волю и сознание (приветик новому сериалу «Смерть мозга»/«Безмозглые»), мошенник нового поколения Вор, загадочный Сэмплер и мистическая синяя материя, но это можно назвать странным, оригинальным, шизофреничным, но не смешным. Иронию у меня вызывают синопсисы экшенов, которые едва ли друг от друга чем-то отличаются, только названия картин меняются.

Афиша

«.. кино… в итоге оборачивается великим фильмом о том, каково нормальному человеку любить сумасшедшую».

Ну даже и не знаю, Джефф такая же жертва Вора, как и Крис, от нормального он тоже весьма далёк, да и сложно сказать, в чём же главный смысл «Примеси». Не думаю, что это любовь, кажется, что ответы следует искать в мистическом круговороте и взаимодействии всего и сразу, в цикле паразит-человек-свинья-орхидея, а также попробовать получше разобраться в Сэмплере, кто-то в рецензии даже сравнил его с Богом, а свиней с людьми.

Ну что же, Кэррут, как истинный математик создал уравнение с множеством неизвестных и несколькими решениями, и какое из мнимое, а какое действительное, по-моему, знает только сам Кэррут. Никто ещё не отменял умное кино, в котором форма превалирует над содержанием, где мыслить важнее, чем знать.

Всё просто — любите и понимаете артхаус — не проходите мимо, а иначе не тратьте зря своего времени.

10 из 10

«Примесь/Upstream Color» один из самых странных опытов независимого авторского кино, что я видел на своей памяти, немного собой напоминающий ранние лабораторные работы Кроненберга, или же популярных режиссеров исследующих тему паразитов. Только в сравнении с ними работа Шейна Каррута лишена абсолютного холода, и немного своей визуальной составляющей отсылает к ветреному порыву Малика «К чуду», а своей загадочностью к сюрреализму работ Линча. А также она чем-то близка лирике Джармуша, из-за неопределённости главных героев к самим себе и нерешённости их проблем в личной жизни. Причём влюбленная сходит с ума, и её любимому приходится мириться с этим, потому что он её просто любит и хочет быть с ней. Что же до самого сюжета? С критической точки зрения его описать вообще нереально, легче всего сказать, о чем сама говорит история со своим зрителем, и как ни странно в итоге она говорит со зрителем о любви, о жизни и паразитологии, да говорит довольно не понятно, будто разговариваешь с душевнобольным романтиком. А он же очень странный, немного жутковатый, но, чёрт побери, его, оригинальный и самое что главное, он целиком живой, и пусть лишённый какого-то внятного пояснения происходящего на экране, он как никто другой понимает значение слова «безумной любви». Сам ни черта не понял, что написал, но думаю, как стоит понимать «Примесь», должен решать лично сам зритель, любящий кинематограф за поэтичность и такого рода необъяснимую тягу к непознанному.

Отдельной похвалы заслуживает сам постановщик за монтаж, звук и музыку, вот самым главным вспомогательным средством тут является как раз она и актёрская игра главной героини Эми Саймец.

Спасибо за внимание, любите кино…

Если хотите провести вечер, ощутив настоящий кейф от интеллектуального кино — то это то, что Вам необходимо.

Здесь и аллюзия на Творца, который отдалившись от дел мирских, сочиняет очередной industrial/dark ambient/noise, упиваясь жизнью свиней. Композитор, именно как Творец, для которого сущее вокруг — есть ни что иное, как свиньи, при убийстве которых могут распуститься шикарные цветы.

Здесь и взаимоотношения между Мужчиной и Женщиной, которым, на мой взгляд отводится отнюдь не главная роль, в данной ленте.

Основная же идея, которая проходит красной ниточкой, меж судеб всех героев — это жизнь в лесу. Одноимённое произведение Генри Дэвида Торо упоминается героями этой ленты неоднократно.

Сначала может возникнуть, что герои — потерянные создания, которые, также, как и герой «Уолдена, или Жизнь в лесу» — сосредоточены лишь на себе. На собственных переживаниях и заботах. Стоит вспомнить, как муж поддержал супругу, когда она ныряла в бассейне, за камнями. Или, финальный поединок между ней и композитором. Что также можно трактовать двояко. И, одна из трактовок, на мой взгляд — это вызов самому Творцу.

Также следует упомянуть и о мельчайших аллегориях и аллюзиях,- здесь и проблема зависимости/со-зависимости, и болезненные манипуляции человеческим сознанием.

Самое интересное, кино абсолютно бессюжетное. Вообще. И это ни сколь ни разнится с вышеописанным мною. Это как в жизни — искать в ней смысл дело неблагодарное и глупое. И, это последняя жирная метафора, которую принёс нам Шэйн Кэррат.

В общем, кино определённо стоящее. Я бы определённо пересмотрел его ещё раз.

Шэйн Кэррат, апплодирую стоя!

10 из 10

Вторая по счету полнометражная режиссерская работа одного из самых ярких представителей американского инди-муви, мультиинструменталиста Шейна Кэррата, слава к которому в узких зрительских кругах пришла в 2004 году после выхода амбициозного микробюджетного дебюта «Детонатор», в прямом смысле взорвавшем закосневший мир современной и социальной, и научной фантастики, фильм «Примесь» 2013 года, премированный спецпризом Сандэнса, едва ли относится даже к типическим представителям американского независимого кинопространства, в котором ныне мамблкор стал царем всех гор.

Очищенная от любой жанровой принадлежности, беспримесное по своей взрывчатой стилистике и бескомпромиссное по отношению ко всем зрителям, картина Кэррата лишь поначалу демонстрирует стремление быть как все, искусно притворяясь реалистической мелодрамой, в которой, впрочем, не обходится без конструирования метафорических вавилонских башен, ибо герои безымянны, заточены в чертоги условности и воспринимать их зритель должен не как живые человеческие типы, а как воплощенные метафоры всего людского бытия, подчиненного не законам логики, а всему потустороннему, иноприродному, трансцендентному. Жанровый вектор картины искривляется, мелодрама очень скоро становится крайне затруднительной для понимания фантастикой, нарративные циклы скручиваются в спираль, а «Примесь» превращается в умеренно претенциозное, но фактически воплощенное чистое кино, с размытой жанровой конвенцией. Мерять «Примесь», которая является не то продуктом галлюциногенного брожения, не то сложносочиненной притчей об утрате смысла жизни и крахе всех социальных конструкций, связывающих людей между собой окровавленной пуповиной, привычными категориями априори нельзя. Кэррат вступает на семантическо-синематическую территорию и Дэвида Линча, и Андрея Тарковского, и Терренса Малика, и чуть ли не всей «новой французской волны», и кажется подчас, что фильм буквально утопает в чужеродных аллюзиях, но это обманчивое впечатление. Кэррат, искусно переработав и переосмыслив все прошедшие кинематографические веяния, создал нечто столь аутентичное, что вписывать «Примесь» в привычную жанровую разноголосицу едва ли стоит. По факту — фильм является и в чем-то негласной экранизацией романа «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Дэвида Торо, ибо множественные отсылки к этому произведению в фильме видны и невооруженным глазом. Для Кэррата — это настольная книга, его Библия, катехизис, и невозможно ни понять, ни просто принять «Примесь» без учета творения Торо. Образы, давящие своим чрезвычайным, воистину чрезмерным обилием, становятся во главу угла фильма, в котором сюжет как таковой становится даже не второ-, и третьестепенным. Свиньи, люди, орхидеи — кажущаяся маловразумительной сюрреалистическая каша вскоре обретает черты явственного умозрительного повествования. Однако если гармония в книге Торо была не сиюминутной, а вечной, то в «Примеси» и сам путь к духовному успокоению, усмирению, и само это ощущение — вселенской целостности и единения Мир-Человек-Мир уже кажется чересчур быстротечным. Кэррат рушит мечту о любой гармонии, которой просто нет места в этом мире.

В картине в равной степени есть как откровенно броская, на грани и за гранью китча, эстетика, созданная ради нее самой, изобретательная и полная вкусовых полутонов форма, которая как влитая в саму философскую сущность ленты; однако в погоне за формой Кэррат не теряет нить содержания, обволакивая фильм в теплое одеяло взрывных образов, чтобы к финалу зритель достиг и Истины, и Катарсиса. Но что есть эта Истина? Жизнь бессмысленна, подточена червивой червоточиной, мир на грани распада, а любовь уже не способна никого спасти? Или Истина находится где-то посередине, между этим наслоением образов. Истина, которая ускользает от большинства, ибо для ее постижения необходимо просветление.

Если перечислять топ необычных фильмов, мною просмотренных, то «Примесь» (Upstream Color) будет если не на самом верху, то определенно где-то в том районе.

Итак, некий вор внедряет неврального паразита в тело девушки и буквально уничтожает её как ячейку общества, набрав кредитов на её имя и заставив переписать на себя все имущество. Примерно таким же насильственным действиям подвергся и второй герой картины. Третья же линия разворачивается вокруг сэмплера (человека, записывающего необычные звуки), который этих паразитов из их тел извлек… вот такие вот пироги.

«Примесь» переполнена загадками и символами, но, удивительное дело, разгадывать их не возникает большого желания, а просмотр фильма становится своего рода медитативным занятием. Вопросы единства человека и природы, мужчины и женщины, единства людей в целом поднимаются здесь мимоходом под очень необычный аудиоряд, сотканный из чего-то вроде звуков нашей жизни и нашей цивилизации.

Данный фильм можно смотреть в оригинале не зная английского языка: редкие диалоги героев практически не проливают свет на таинственность происходящего на экране. А перевод, который гуляет в сети интернет, как по мне, немного портит восприятие.

В общем и целом, кино — чистейший артхаус, который может вызвать вопросы «зачем я это смотрел?», а может оставить сплошь благостное и приятное впечатление, как это случилось со мной.

7 из 10

Это была обычная история любви. Мальчик встретил девочку, вспыхнула искра, от которой вмиг разгорелся всепожирающий, всепоглощающий, всеуничтожающий огонь страсти. Но не все так обыденно и просто. Это была необычная история любви, замкнутая в клаустрофобическом микрокосме. Его звали Вор, и он действительно воровал. У нее вообще не было ни имени, ни прозвища — просто девочка, но одна из миллиона. Четыре цикла, обреченные на всевечное повторение, ад первой любви, моментами превращающийся в рай, а иногда в чистилище. Это вообще не была история любви.

Вторая по счету полнометражная режиссерская работа одного из самых ярких представителей американского инди-муви, мультиинструменталиста Шейна Кэррата, слава к которому в узких зрительских кругах пришла в 2004 году после выхода амбициозного микробюджетного дебюта «Детонатор», в прямом смысле взорвавшем закосневший мир современной и социальной, и научной фантастики, фильм «Примесь» 2013 года, премированный спецпризом Сандэнса, едва ли относится даже к типическим представителям американского независимого кинопространства, в котором ныне мамблкор стал царем всех гор.

Очищенная от любой жанровой принадлежности, беспримесное по своей взрывчатой стилистике и бескомпромиссное по отношению ко всем зрителям, картина Кэррата лишь поначалу демонстрирует стремление быть как все, искусно притворяясь реалистической мелодрамой, в которой, впрочем, не обходится без конструирования метафорических вавилонских башен, ибо герои безымянны, заточены в чертоги условности и воспринимать их зритель должен не как живые человеческие типы, а как воплощенные метафоры всего людского бытия, подчиненного не законам логики, а всему потустороннему, иноприродному, трансцендентному. Жанровый вектор картины искривляется, мелодрама очень скоро становится крайне затруднительной для понимания фантастикой, нарративные циклы скручиваются в спираль, а «Примесь» превращается в умеренно претенциозное, но фактически воплощенное чистое кино, с размытой жанровой конвенцией. Мерять «Примесь», которая является не то продуктом галлюциногенного брожения, не то сложносочиненной притчей об утрате смысла жизни и крахе всех социальных конструкций, связывающих людей между собой окровавленной пуповиной, привычными категориями априори нельзя. Кэррат вступает на семантическо-синематическую территорию и Дэвида Линча, и Андрея Тарковского, и Терренса Малика, и чуть ли не всей «новой французской волны», и кажется подчас, что фильм буквально утопает в чужеродных аллюзиях, но это обманчивое впечатление. Кэррат, искусно переработав и переосмыслив все прошедшие кинематографические веяния, создал нечто столь аутентичное, что вписывать «Примесь» в привычную жанровую разноголосицу едва ли стоит.

По факту — фильм является и в чем-то негласной экранизацией романа «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Дэвида Торо, ибо множественные отсылки к этому произведению в фильме видны и невооруженным глазом. Для Кэррата — это настольная книга, его Библия, катехизис, и невозможно ни понять, ни просто принять «Примесь» без учета творения Торо. Образы, давящие своим чрезвычайным, воистину чрезмерным обилием, становятся во главу угла фильма, в котором сюжет как таковой становится даже не второ-, и третьестепенным. Свиньи, люди, орхидеи — кажущаяся маловразумительной сюрреалистическая каша вскоре обретает черты явственного умозрительного повествования. Однако если гармония в книге Торо была не сиюминутной, а вечной, то в «Примеси» и сам путь к духовному успокоению, усмирению, и само это ощущение — вселенской целостности и единения Мир-Человек-Мир уже кажется чересчур быстротечным. Кэррат рушит мечту о любой гармонии, которой просто нет места в этом мире.

В картине в равной степени есть как откровенно броская, на грани и за гранью китча, эстетика, созданная ради нее самой, изобретательная и полная вкусовых полутонов форма, которая как влитая в саму философскую сущность ленты; однако в погоне за формой Кэррат не теряет нить содержания, обволакивая фильм в теплое одеяло взрывных образов, чтобы к финалу зритель достиг и Истины, и Катарсиса. Но что есть эта Истина? Жизнь бессмысленна, подточена червивой червоточиной, мир на грани распада, а любовь уже не способна никого спасти? Или Истина находится где-то посередине, между этим наслоением образов. Истина, которая ускользает от большинства, ибо для ее постижения необходимо просветление.

10 из 10

«Примесь» — цикл, состоящий из четырёх частей — поначалу отдельно взятых субстанций, постепенно соприкасающихся друг с другом, образуя в конечном счёте единое целое; четыре акта, четыре действующих лица: безымянный вор, Крис & Джефф, фермер-свинопас, голубая орхидея — люди, животные, растения, так или иначе, граничат с неизвестной эссенцией, особым видом червя, который трансформирует их в звенья некого процесса, где каждому элементу отведена определённая роль. Одно из значений слова «Upstream» (оригинальное название «Upstream Color») — «плывущий против течения» — именно за этим и наблюдает зритель, за сбоем работы одного механизма, бунтом, влекущим к краху всей системы.

Происходящее на экране подобно психоделическому трипу. Уникальная атмосфера медитативного водоворота, состоящая из нескольких хаотичных линий сюжета, молниеносно разворачивающегося действия, за которым разум едва успевает уследить, молчаливых героев, разговаривающих на невербальном языке чувств и, главное, — музыки; иногда заслушавшись очередным саундтреком, восприятие внешнего мира сводилось к нулю, словно находишься в состоянии забвенья. Самобытный Кэррат, имея по слухам всего 50,000$ и врождённый талант, сотворил превосходное пиршество для эстетического удовольствия искушённого киномана; обыденные сцены прогулки по улице, утра в постели или малословные диалоги о поездке на выходные, ностальгические истории из детства в данной картине обретают гипнотизирующее очарование, магию, от какой невозможно оторвать взор.

В некоторых кадрах мелькает книга, «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Дэвида Торо, которую периодически цитирует девушка Крис. В 27 лет трансценденталист Торо ушёл в лес, дабы свести жизнь к простейшим формам и погрузиться в самую суть бытия, «добраться до её сердцевины». Своим экспериментом он доказывал современным уроженцам мира бессмысленность, мелочность расточительного существования материалиста, так как можно быть свободным и счастливым, без общества и вечной спешки, удовлетворяя лишь естественные потребности собственным трудом. Очевидная связь «Примеси» с «Уолденом» выражается хотя бы в наименовании глав книги, а это 18 эссе, что находят прямой отклик в фильме: «Хозяйство», «Чтение», «Звуки», «Одиночество» и т. д.

Пожалуй, центральной связующей между кинопроизведением и книжным изданием является гармония окружающего мира. В лесу, Генри Торо наибольшую часть пребывал один, но не ощущал себя одиноким, ибо в определённый отрезок времени обнаружил нечто душевно-близкое даже в самых мрачных и диких аспектах природы. Персонаж Крис испытал схожие эмоции — на протяжении ленты, в агонии тревоги не могла найти себе места, до минуты воссоединения со своим животным; и вот мы лицезрим отражение безмятежности и умиротворения в глазах девушки, с томящим наслаждением убаюкивающей своего поросёнка. Таким образом, «Примесь» приводит мораль о невообразимо близком контакте всех организмов, ментальной нити (она предстаёт буквально, в виде червя), пронзившей все живое.

Символическую загадочность картины бесполезно трактовать посредством общепринятой логики. Формирование целостной композиции регулярно прерывается очередным нескладным кадром или выбивающимся вопросом, потому и прийти к более-менее радикальному умозаключению удаётся едва ли — полностью распутать клубок оборванных домыслов и незаконченных мыслей, досконально изложить все аллюзии и провести параллели способен разве что создатель, Шэйн Кэррат. Но, несомненно, попробовать стоит каждому ценителю арт-хауса и авторского кино.

Мужчина с условным прозвищем Вор занимается экстремальным видом садоводства — выращивает орхидеи для извлечения из почвы загадочных личинок, оказывающих парализующее воздействие на нервную систему человека. Заскучав после организации отдающего гейством червивого братства с соседскими подростками, Вор находит вариант более прибыльного использования орхидейных солитеров — не только барыжить ими в виде таблеток по ночным клубам, но и насильно внедрять в тела посетителей, обчищая их до нитки благодаря гипнотическим сектантским бредням. В этот раз его жертвой становится личинка не в биологическом, но офисном смысле Крис, отдавшая привидевшемуся человеку с солнцеподобной кожей и навыками получения питательных веществ из воды и льда все сбережения, лишившаяся не только памяти об этих событиях, что хорошо, но за прогулы и работы, что плохо. Однако влачить спокойное нищебродское существование ей все равно не суждено — таинственный ультразвук привлекает паразитов, а, значит, и их носителя, на ферму, где персонаж с говорящим именем Сэмплер пересаживает их наркозно похрюкивающей свинье. Через какое-то время Крис познакомится с Джеффом, такой же жертвой биокриминального эксперимента, героев начнет невероятно тянуть друг у другу, но обыкновенное ли это сексуальное влечение или неразрывная метафизическая связь «паразит — человек — свинья» понять зрителю «Примеси» не так уж и просто.

Самородком современного независимого кинематографа отчего-то принято считать Ксавье Долана, но нынче есть режиссеры, гораздо самобытнее в сценарном мастерстве и умеющие куда как более затейливо подковать операторскую блоху, чем кудрявый хипстер в очках. Таким арт-хаусным Левшой оказывается именно Шейн Кэррат, легко перемещающийся из банахова пространства математического триллера «Детонатора» в эпистемологические просторы философской притчи «Примеси». Как минимум радостно, что на тему бренности бытия, которую в фильмах проще всего опознать по страсти их создателей к мельтещащему монтажу и в которой сейчас не скрыться от Малика, упивающегося единением травинок и всея природы, наконец-то появилось сколько-нибудь антропоцентричное высказывание. При этом удивительно, что кино у Кэррата выходит откровенно мизантропское и гуманистическое до сентиментальности одновременно. Действительно, решение включить в жизненный цикл единого организма обязательным звеном не грациозную лань или гордого тигра, а свинью, с удовольствием валяющуюся день деньской в грязи, только и ждущую, что очередной порции комбикорма, многое говорит об отношении режиссера к человечеству и его навозной возне. Загоны для животных тут рифмуются с вагонами городского трамвая, дружеское тыкание мохнатыми рыльцами запараллеливается с проявлениями романтических чувств Крис и Джеффа, предсмертная поросячья агония находит зеркальное отражение в людских панических атаках. Но там, где Теренс смиренно вздыхает со словами «Так предначертано», Шейн дерзко призывает не ждать милостей от природы, а использовать конкурентные преимущества рода человеческого, все же от прочей фауны нас отличают не только прямохождение и румянец. Кэррат в сценарии практически полностью отказывается от диалогов в пользу визуальной демонстрации удивительных способностей интеллекта, ведь даже паразиты смекнули, какое оружие противника лучше всего нейтрализовать для комфортного реципиенства.

Режиссер аккуратно расставляет красные флаги для понимания сюжета с помощью неожиданных смен ракурса, на первый взгляд грубой нарезке, создающей впечатление, что дальше предварительной стадии монтажа тут не ушли, вставке совершенно посторонних кадров, как будто Кэррат все время о чем-то неожиданно вспоминает. Тем самым он создает иллюзию наблюдения за работой мозга, позволяя зрителю проникнуть в запутавшееся сознание героев и попытаться понять происходящее изнутри, а не просто расписаться в благоговении перед хаотичностью сил природы. Все гносеологические ответы Кэррат находит исключительно в научном подходе, от того так ярко колоризируются кадры, с любовью стилизованные под взгляд в микроскоп. Кэррат вообще представляется довольно противоречивой личностью — безусловно занудствует, но так красиво, что, не отрываясь, следишь за однообразными действиями героини под гипнозом; в нем нет ни капли фатализма в вопросах устройства Вселенной, но простой романтичности ему не занимать. Лишь случайно найдя друг друга, Джефф и Крис смогли разобраться в своем прошлом, только взаимопроникновение сознаний, растворение воспоминаний друг в друге позволили им получить столь необходимую для элементарного выживания одну судьбу на двоих и избавиться от катастрофического одиночества. Герои так исступленно цепляются в ладони партнера, а слова «Я люблю тебя» в другой паре как на повторе болевого шока раз за разом остаются без ответа, что по-настоящему кажется, обретение тривиальной второй половинки стоит тройки паразитов в организме и лишения жалких накоплений офисного планктона… как бы по-шизофренически наивно это не прозвучало.

С самой первой минуты понимаешь, что в этом фильме не за что зацепиться. Ракурсы быстро меняются, эпизоды мимолётны, кадры расплывчаты. Весь фильм как один длинный сон — надо смотреть залпом, от начала до конца, иначе потеряешься и проснёшься.

Умело захватив внимание зрителя фантастической ноткой, история перерастает в беспощадное мошенничество, сменяющееся зарождением реалистично-идеальной истории любви, превращающейся в детективную охоту за призраком. Чтобы выжить в этом хитросплетении главным героям, находящимся на грани безумия, остаётся только полностью довериться и покрепче схватиться друг за друга.

Картина похожа на смелый, экспериментальный полёт мысли начинающего режиссёра, ещё не определившегося со своим стилем. Мотив парадоксального сюрреализма, щепотка высоких чувств, горсть безнадёжного отчаяния — смешав этот коктель, получаем, всё равно, явно мейнстримный неартхаусный конец.

После просмотра хочется улыбнуться и сказать:«Продолжайте, мистер Кэррат, я с удовольствием ознакомлюсь с вашим следующим фильмом.»

Сперва будет интересно, потом не очень, потом Вы запутаетесь, дальше — зададитесь вопросом, зачем Вам тратить время, и, наконец, поймете, зачем все-таки выбрали этот фильм. В конце концов Вам может и не понравиться, но суть же в эмоциях, какие останутся после. Итого, что мы имеем:

1. Сюжет.

Запутанный, неясный, я до конца так и не поняла (может это моя вина?). Но разобраться можно, если же в этом весь смысл.

2. Постановка.

Сначала неясна, но в итоге видно последовательность и разобраться не сложно.

3. Герои.

Главные герои, как по мне, сделали свое дело и полностью выложились. Игра актеров хорошая, нету никаких двояких чувств.

4. Музыка, кадры, картины и т. д. — все прекрасно, если для Вас это играет существенную роль.

5. Свиньи как отдельная часть. — мне до конца не ясно, какую же роль они занимают в фильме, но так как ничего похожего я еще не видела в фильмах — то это было и трогательно, и мерзко, и можно даже сказать в тему всего фильма.

Мой совет — смотреть и досмотреть. Что-то для себя Вы и найдете.

Мне, как человеку не сильно понимающему арт-хаус и некие замысловатые постановки, нов то же время не любящему попсу вообще, понравилось.

Столкнувшись впервые с тем, что вытворяет на экране Шэйн Кэррат, очень трудно заставить хаотично мечущиеся в голове мысли собраться воедино и сформулировать впечатления во что-то вербальное: не то чтобы речевые обороты не складываются в предложения, а скорее буквы — в слова. Но условно действие можно попытаться обвить вокруг центральной сюжетной линии. Так некий ученый умудряется из орхидей выводить паразитов, которые влияют на сознание и нервную систему человека. Безымянный грабитель, приторговывающий ими как ценным наркотиком решает обокрасть случайно выбранную женщину, а осушив ее до капли (в материальном плане), удаляется восвояси. Та, в свою очередь, попадает на свиноферму к ее закадычному владельцу посредством воздействия последнего на тех самых паразитов-червяков чем-то вроде аудио-магнита. Пересадив паразита из ее органа в свинью, фермер вроде бы решает проблему, но вскоре появляются две другие: она вскоре встретит и полюбит также освободившегося от зловредного воздействия психотропных веществ человека, и связь между ней и розовым млекопитающим образуется достаточно плотная. Впрочем, имеет ли это значение? И является ли все вышеперечисленное проблемами?

Если кому вдруг данный синопсис покажется слегка путанным, мало чего объясняющим, то сам фильм, вероятнее всего, промелькнет перед сознанием жутковатым нашептыванием только что освободившегося от смирительной рубашки шизофреника — даже страшным в первые полчаса — а как подобное воспринимает зритель, голосующей долларом (рублем уже, судя по всему, не получится), рассказывать не надо. «Upstream Color», торжество гения-энтузиаста, собиралась на коленке, кропотливо, молекула за молекулой не для того, чтобы ворваться на большие экраны мультиплексов — хоть он и невероятно до подкашивания в ногах красив и настолько же аутентичен — и не в угоду фестивальным жюри, хвалящих сдержанно и через раз бубнящих о Малике. Да, все, что укладывается в эти два часа, действительно с попеременным успехом напоминает то Малика, то Кроненберга, то Каракса (или Годара?): но цитирование здесь либо очень умелое, либо вовсе случайное. По поводу последнего утверждения можно долго неодобрительно качать головой, но Кэррат, киношкол не оканчивающий и слышавший о тонкостях своей профессии лишь понаслышке, да из умных книжек, ни радикал, ни постмодернист, и даже не в полной степени концептуалист. Он, отличник в точных науках, берет от всего понемногу, складывает, вычитает лишнее, решает сложные уравнения — на самые простые темы, вроде любви — словом, оперирует знакомыми до боли элементами так, будто до него этого никто не делал.

В том же «Древе жизни» или «К чуду» экзистенциальный кризис преодолевался через религиозный катарсис, внутренний мир героев требовал скорее не сопереживания, но возможности разогнать свой двигатель до метафизического пространства, Кэррат же элементарно соскальзывает в биохимию. Также ловко совмещая в подобном материале макро и микро, заталкивая нас в почти осязаемую, с любовью созданную вселенную — параллельную нашей — необъятную, исполинскую по своей площади, но в то же время строго подчиняющейся своим законам. Нет вчера, нет завтра, есть только сегодня, только сейчас, постоянное движение вперед, легко уловимое сквозь симфонию образов. Где, между прочим, работа со звуком куда важнее трудов оператора — он играет в картине роль не менее важную, чем та, что у Саймец или Кэррата (да-да, он успевает играть — и прекрасно играть).

И за такую самоотверженность, за стертую грань между неадекватной формой нарратива и вполне себе стройной поэзией Шэйн уже застолбил себе место где-то между Ричардом Келли и Дэвидом Линчем — королями пугающих фантазий. А история о червяке, скрепляющем наши души в единый организм — хотим мы того, или нет — через жгучую боль, чувство отчужденности, растерянности и осознания собственной ненужности в этом или любом другом мире, сама по себе заслуживает внимания. Может, бог — это и вправду такой фокусник-свинопас, извлекающий из самых обычных предметов звучную мелодию. А человек и свинья — два диаметрально противоположных определения, может, не так далеко, как нам кажется, ушли друг от друга: в вопросах, на которые пытается дать ответ Кэррат уж точно.

8 из 10

У фильма Шейна Каррута «Примесь», вызвавшего бурную полемику среди киноманов, есть своя неопровержимая логика в построении сюжета- логика сна. Быстрое движение глаз, когда человек меняет направление своего взгляда может вызвать «смену ракурса». Но что произойдет, если человек сменит направление взгляда во время сна? Шейн Каррут прибегает к подобному приему в «Примеси», на протяжении всего фильма он меняет направление взгляда столь стремительно, что проследить за развитием сюжета у большинства зрителей просто не получается. Остается в ответ на произвол режиссера выдумывать смыслы. Перефразируя Платона, можно сказать о том, что все кино Каррута — изощренный обман чувств, то есть ложь. Проще всего интерпретировать образы вызванные подсознанием режиссера как библейские и тогда все станет на свои места. Свиньи превратятся в в стадо свиней в которых Иисус изгнал бесов, а сам фильм Каррута в «попытку изгнать содержание в обычном смысле слова; где нет содержания, там нечего ис­толковывать». Можно так же прибегнуть к поэтическому истолкованию Примеси и обнаружить множество литературных реминисценций от Бориса Виана с его Хлоей, в легких которой расцветает орхидеи, до натуралиста Генри Дэвида Торо с его призывами «Живи так, как тебе хочется». Эволюция человека (а можно и так истолковать смысл «пути всякого червя») завершится приобретением общих воспоминаний, но если прибегнуть к высказыванию Шопенгауэра, то все мы все погружены в один и тот же сон; более того, что все видящие этот сон являются единым существом. По Кэрроту, жизнь и есть «быстрое движение глаз»,которую называют быстрым или парадоксальным сном.

Почему смотрел : По версии журнала Sight&Sound — один из лучших фильмов 2013 года. спецприз фестиваля в Сандансе, по описанию необычный фантастический сюжет — достаточные основания.

Сюжет Тут сразу начинаются сложности. Во-первых, его не очень просто описать, во-вторых, почти все сказанное об этом фильме может расцениваться как спойлер. Ну я постараюсь осторожно…

Обычная ничем не примечательная женщина Крис, оказывается похищенной криминальным незнакомцем, который инфильтрирует в нее некоего червя, погружая при этом в безвольное гипнотическое состояние. В результате Крис передает ему все свои средства. После того, как червь оказывается извлеченной из нее и пересажен поросенку, она обнаруживает себя без работы и без средств, с серьезными психическими отклонениями. Она знакомится со случайным попутчиком Джеффом и между ними возникает чувство. Но червь совсем не закончил свой путь…

Как это сделано: Фильм разбит на эпизоды, между которыми старательно убраны связи. Зрителю приходится восстанавливать их самому, помощь со стороны режиссера ему минимальна. Приём конечно совсем не новый. Совсем недавно смотрел фильм Брессона «Наудачу, Бальтазар». Трудно найти два менее похожих фильма, но формально они похожи — эпизоды с убранными или ослабленными между ними связями. Правда помимо этого в фильм Каррута вторгаются некие артефакты — вдруг меняются окружающие действие декорации, герои оказываются то дома, то вдруг на свиноферме, диалоги повторяются, вторгаются эпизоды то из прошлого, то из будущего. Это можно рассматривать как символы, которые надо разобрать, а можно даже в порядке бреда рассматривать как некоторые итерации жизненного цикла червя, наложенные друг на друга, в принципе фильм позволяет интерпретировать события даже и так.

Чуть отвлекаясь, но этот фильм — удобная возможность сказать… Почему режиссеры выбирают нарочито усложненный язык для рассказа своих киноисторий, с чем это связано ? Ответ, мне кажется, обобщенно один — разбудить зрителя, сделать его активным участником, СОучастником, СОтворцом истории, чтобы через его активное участие приблизить к нему фильм. Если это получается — то фильм является художественной удачей. Каррут, я думаю, неслучайно начинает фильм с триллерски- остросюжетной линии, далее почти сходящей на нет. Зритель заинтересован, он пытается наладить отсутствующие связи, чтобы разобраться в истории, а режиссеру того и надо.

Артисты: Про них ничего особенного сказать не могу, как это тоже часто бывает — артисты здесь- воплощение воли и идеи Демиурга — Режиссера, и от них в принципе никакой особенной актерской игры не требуется, фильм интересен не этим.

Впечатления: Противоречивые, но в целом очень хорошие. Фильм очень понравился своей изобретательностью, изощренностью, и тем, что я пожалуй больше всего ценю в кино — богатством и свободой фантазии. Он приглашает к разговору, к совместному творчеству, к размышлениям — о разных вещах. Например о нашем предназначении — не может ли так случиться, что мы — всего лишь элемент жизненного цикла некоторого внешнего к нам существа и в этом и есть наше предназначение, принципиально мало отличающееся от предназначения следующего элемента цепочки — хрюшек. Или о коллективном бессознательном, имеющим в своей основе опять же совместное пребывание в экологической цепочке. да много о чём… Есть много идей по фильму, которыми бы хотелось обменяться, но к сожалению это повлечёт к спойлингу. Поэтому буду подытоживать.

Рекомендую фильм. Всех любителей интеллектуального кино он должен заинтересовать. Но нужно сказать, что это очень рассудочный фильм. Каррут так был заинтересован своей идеей, что на лирическую линию, очень важную в фильме, обратил меньшее внимание, чем на свои образы, символы и фантазии. В результате голова принимает фильм, но сердце по большому счету остается к нему равнодушным. Мне трудно представить себе человека, который скажет о нем «Это мой любимый фильм», хотя конечно могу ошибаться.

На полях: Свинки в этом фильме — совершенно гениальная идея и, на мой взгляд, ключевой составной момент, замкнувший цикл. Думаю, что когда Каррут их придумал, фильм сложился как пазл.

С учетом вышесказанного

7 из 10

Upstream Color Шейна Кэррата целиком состоит из холодных пустот и тянущихся сквозь всю картину пауз, которые зритель по мере своего интеллектуального развития вынужден заполнять самостоятельно. Что значат повторяющиеся движения мальчишек? Что это за книга, которую переписывает героиня? Кто этот загадочный фермер, слушающий музыку посреди загаженной свинарни и записывающий звуки природы?

Вся загвоздка в том, что режиссер и не старается дать ответы на поставленные вопросы. Играя на территории Малика и Тарковского, за метафизическими высказываниями которых определенно стоят четкие жизненные позиции, Кэррат, снявший до этого всего один фильм, но уже обладающий навыками тонкого мастера, не держит за душой никакой глубокой истины или идеи. Создавая на экране невероятной красоты картинку, от которой все полтора часа невозможно оторвать глаз, дополняя её сложными звуковыми эффектами и божественной глубины музыкой, автор стремится к передаче пограничных состояний и настроений, проецированию чувств и эмоций на зрителя с помощью образов и скрытых метафор.

Скорее всего, переключившись с математики, царствовавшей в «Праймере», на биологию и душевные состояния, Кэррат столкнулся с невозможностью точного просчета человеческой жизни. Стремясь объяснить загадочную природу человеческих отношений, он придумывает для своих героев странную болезнь, рисует её жизненный цикл, попутно подсовывая в историю свиней, круглых червей и голубые орхидеи. Но помещая человека в выдуманную им систему, Кэррат сам становится её заложником. Подобно главному герою, который не знает, как помочь одержимой навязчивыми состояниями девушке, режиссер старается логично закольцевать картину, попутно заново изобретая невербальный киноязык, но в итоге уходит в сторону, оставив все заумные вопросы на обочине. С формальной точки зрения, его захватывающий эксперимент удался. Но за всем этим чувствуется растерянность взрослого человека, который раскрыл перед собой непостижимую книгу жизни, а в ответ почувствовал лишь холод.

Уже прошло много времени после моего просмотра «Upstream Color», но Загадочные Свиньи всё никак не дают мне покоя. Признаться честно, приступая к изложению своих впечатлений в текстовом виде, я понятия не имею, как на этот фильм вообще можно написать рецензию.

«Примесь» (не знаю, насколько точен перевод) — это проект Шэйна Кэррата, в котором он выступил в качестве режиссёра, сценариста, оператора, монтажёра, композитора, актёра и продюсера. Авторское кино в чистом виде. Это запредельно претенциозная вещица. Любители старой-доброй американской классики 40-х, иными словами, будут недовольны. Впрочем, и с современным массовым зрителем Кэррат не находит общего языка. Конечно, случаев, когда современное эстетское и странное кино приглянулось бы пожирателям поп-корна известно не так уж много: лично мне вспоминается разве что «Малхолланд Драйв», популярный среди далёких от киноискусства людей из-за его спекулятивной нетривиальности.

Жанровая завязка «Примеси» — это работа высочайшей пробы. Именно такого пугающего сочетания конспирологии и естественности не хватает массовым подделкам в духе «Транса». В «Примеси» зритель встречается с чем-то загадочным и необъяснимым.

Ты даже не подозреваешь о том, что где-то выращивают растения с целью добывания червей, один из которых будет особенным. Возвращаешься с работы, но внезапно на тебя нападает неизвестный человек, насильно скармливая паразита. Так он полностью подчинит себе твою волю, заставит делать всё, что только пожелает. Тотальное зомбирование, но об этом ты даже не вспомнишь, очнувшись через несколько дней в машине. Где ты? Как сюда попал? Со счетов исчезли все сбережения, а служба безопасности банка предоставляет видео-подтверждение невероятного факта: именно ты снял все деньги. Вскоре тебе предстоит встретить человека, с которым сразу же найдёшь общий язык. Ты быстро поймёшь, что вас связывает какая-то мистическая тайна.

Последующие события разделят зрителей на два лагеря: кто-то может спокойно преодолеть запредельную претенциозность, по своим масштабам превосходящую то, что мы видели в последнем фильме Малика, но многие будут не готовы к эстетике по своей сути близкой к поэзии романтичной четырнадцатилетней девочки, плотно подсевшей на ЛСД. В кадре появляются Загадочные Свиньи, всё происходящее начинает напоминать сон алкоголика с приличным стажем. И вот об этом, об этом совершенно невозможно что-то написать. Тут Кэррат переходит на язык образов. Их можно пытаться анализировать, но это разрушит целостность восприятия. Если у вас не получится воображаемым тумблером отключить рациональное мышление на период просмотра, то «Примесь» может вас разочаровать своей бессмысленностью, даже вызвать раздражение.

На деле, конечно, всей это чертовщиной и полунамёками подготовленного киномана не удивишь. «Примесь», несмотря ни на что, один из самых интересных фильмов года, но что меня действительно поражает в творении Кэррата, так это его уровень технического совершенства. У меня есть потрясающие новости для тех, кто мечтает снять свой фильм: продвинутый уровень операторской работы, грамотный монтаж и хороший звук в независимом кино — это не мечты, а реальность. Теперь мы точно знаем, что при большом желании можно реализовать всё что угодно и при этом вовсе необязательно отказываться от «киношной» картинки, что характерно для некоторых «фестивальных» режиссёров.

«Примесь» это фильм, что находится на тончайшей грани между загадочным, визуально совершенным арт-хаусом и драмой о человеческих отношениях, пустоте и одиночестве. В целом описывать происходящее на экране даже как-то глупо. Это кино-медитация, это кино-отрешение, это кино-загадка, это кино-настроение, где каждый элемент мозаики складывается в некий образ абстрактного повествования. Самое странное, но такое сочетание в картине, дает некую глубинную подпитку для мыслей и почву для размышления. Красивые ракурсы, цвета, музыка, все это создает неповторимую иллюзию некоего астрального путешествия в рамках «Примеси», и практически полное отсутствие диалогов не портят фильма. Рассматривая каждый кадр, ты удивляешься, насколько совершенно создатели фильма работают со своей фантазией. В фильме есть сюжет, в фильме есть герои, но все это не имеет значения пока «Примесь» проникает в вас.

8 из 10

Гений или безумец? Программист или режиссёр?

Среди самых сильных последних впечатлений выделяю и обращаю ваше внимание на второй фильм — Upstream Color — американца Шэйна Кэррата. Это кино было премировано в январе на «Сандэнсе» — самом престижном фестивале независимого кино в Америке, а в феврале его показали на МКФ в Берлине. Вероятность выхода в российский прокат близка нулю: слишком своеобразно и слишком маргинально на сегодняшний день.

«Интересно, что он курит?», — наверняка спросила бы меня одна знакомая синефилка, попадись ей это кино. Ну что ответить ей? «Точно, что не «Беломор». У меня почти случайно появилась возможность увидеть этот фильм на большом экране, и я не мог оторваться: смотрел как околдованный. Кино, делавшееся на коленке несколько лет, несмотря на вызывающую некоммуникабельность, отдающую доморощенным науч-попом, прорывается куда-то к экзистенциальным глубинам, не раз заставив меня впасть в оцепенение.

Полагаю, всем самозваным нашим «режиссерам», тупо копирующим штампы массового кино, надо теперь застрелиться (дай им бог здоровья, конечно), в смысле — уйти в управдомы. Уж если и делать кино «в гараже», так вот такое — ни на что не похожее. Хотя, вру. Одна пара аналогий у меня по ходу просмотра всё-таки возникла. Если говорить о стиле, то это отчасти напомнило фильм Малика «Древо жизни», удостоенное, между прочим, не так давно «Золотой пальмы». Что касается темы, то в чем-то подобном раньше любил покопаться Дэвид Кроненберг. И в то же время картина Кэррата оставляет немало загадок и совершенно непредсказуема. А всё потому, что молодой американец пытается снимать так, как будто раньше до него никто не снимал кино.

Такой неофитской отвагой обладают избранные единицы, по большей части, остающиеся впоследствии на обочине большого кинематографа, в ими самими же организованных маргиналиях. Полагаю, Кэррат раздвинет эти границы: между его дебютной работой, названной у нас «Детонатор», и второй, названной у нас «Примесь», куда больше различий, чем общих мест. Первая чем-то напомнила мне «977» Николая Хомерики, а вторая — уже сказал, что и кого, но в куда меньшей степени.

Однозначно утверждать, кто в перспективе возьмёт верх — гений или безумец — применительно к этому режиссёру на данный момент просто невозможно. Обучавшийся режиссуре по теоретическим книжкам и на чужих фильмах, этот бывший программист-математик ухитрился проигнорировать всех своих учителей, даже Годара, с которым у него при желании, конечно, тоже можно обнаружить концептуальные переклички. Но почему-то лично у меня нет никакого желания искать тех, кто с той или иной долей вероятности мог повлиять на развитие этого самобытного таланта. Просто режиссерская самость здесь слишком очевидна. Но кино ли это вообще? А может это такая визуальная форма программного обеспечения?

Кэррат, как мне представляется, задействует тут несколько вполне самостоятельных историй (если вообще в данном случае можно говорить о каких-то внятных сюжетных линиях). А именно: молодой женщины, над которой поставили довольно жесткий биологический эксперимент, чтобы затем экспроприировать её банковские вложения, звукооператора, по совместительству свиновода и «эскулапа», и молодого человека, который пытается завязать отношения с уже упомянутой жертвой ненаучного опыта.

Если первый фильм Кэррата был очень даже словоохотлив, то во втором говорят куда меньше. Но что особенно бросается в глаза в новой работе, так это совершенно иной стиль высказывания, который во многом предопределяет непередаваемо изощренный, я бы сказал — ассоциативный, монтаж. Вместе с подложенной под изображение музыкой он превращает фильм в почти что музыкальный клип. Кроме того, в «Примеси» гораздо чаще используются крупные и сверхкрупные планы. Но смотреть это кино на мониторе — чисто конкретное убийство.

Я попробовал — почти вся магия пропадает. Получается не кино, а суррогат. Поэтому вдвойне обидно за тех потенциальных зрителей, которым придётся знакомиться с этим на «13 дюймах по диагонали». Но о полноэкранном варианте приходится скорее забыть: ни один дистрибьютор в России, спустя более полугода после мировой премьеры не изъявил желания приобретать Upstream Color. А теперь, после появления «Примеси» в открытом доступе, и тем более вряд ли захочет покупать.