Простые сложности Нико Фишера (2012)

Фильм — рефлексия режиссера Яна Оле Герштера. Черно — белый цвет не для стиля, а для того, чтобы ничего не отвлекало от сути. Суть, глубина… А есть ли они? Один день, абсолютно ничем не примечательный, из жизни героя. Не то потерянного, не то нашедшего себя, не то нашедшего себя в потерянности. И сам герой настолько обесцвечен, что, кажется, что он — закадровый голос, титр. Появляясь в кадре, он становится камерой-обскура, через которую мы видим людей из его окружения. Каждый встречный, а у героя насыщенный день (продавщица кофе, бармен, друг — киноактер, неуравновешенный сосед, контроллер в метро, пожилой немец, отец, помощник отца) — читаются через него.

Несмотря на априори присутствующий в жизни каждого общественный договор, предписывающий быть обезличенным, насколько это возможно, окружающие героя люди обретают черты в отведенное в фильме время. Создается впечатление, что у маститого психиатра на приеме все становятся самими собой. Поэтому абсолютно любой эпизод в фильме мог бы стать финальной точкой. Хорошо, что такая точка поставлена в ситуации, когда мы видим героя наедине с собой на рассвете. Возможно, прием не новый, но оставляет надежду на вхождение героя в русло (рутину — для героя) жизни. Отдельное спасибо оператору: увидеть свет в черном и инферно — в белом, безусловно, мастерство.

Мы ходим по широким и узким улицам,

Спускаемся в подземные переходы.

И есть ощущение, что мы часть

Какой-то большой и недоигранной коды…

Потерянный человек просыпается в огромном мегаполисе. В постели потерянного человека лежит девушка, зачем все это? Девушка уходит. Потерянный человек стоит под струями падающей воды. Потерянный человек собирается, прикуривает от тостера и выбегает в огромный мегаполис. Потерянный человек опаздывает на встречу с психологом, чтобы вернуть водительские права. Отказано, неустойчивая психика. Потерянному человеку нужен кофе. Карта заблокирована, денег нет.

Потерянности и чувству одиночества в толпе, по большому счету, и посвящен этот фильм. Нико не понимает, чего он хочет от жизни и, главное, что жизнь хочет от него. Фишер выглядит лишним маленьким человеком, как будто сошедший со страниц классической литературы. Практически бесцельно блуждая по Берлину, он, вечный студент, видит только ритм большого города, которому нет дела до отдельных людей. В огромной черно-белой инсталляции мимо проносятся поезда метро, автомобили и трамваи. Не найдя себя, наш герой оказался потерянным для других. Теперь внутренняя мелодия нашего героя звучит в диссонанс с музыкой Берлина. Молодость неумолимо заканчивается, не принеся ни уверенности в себе, ни социального положения, ни любви. Несостоявшийся юрист оказывается выброшенным на обочину жизни, он никому, по большому счету, не интересен и никто не интересен ему.

Буквально на мгновения из серого калейдоскопа общей массы всплывают отдельные яркие персонажи, большинству из которых достается всего пару минут экранного времени. Однако, даже этого времени хватает, чтобы достаточно раскрыть их, дать зрителю прочувствовать героев и заставить ненадолго задуматься, улыбнуться или погрустить. Те сутки, которые мы проводим в компании нашего героя, он сам, как будто находится в состоянии полудремы, не сильно реагирует на маленькие драмы вокруг и пребывает в отстранённой позиции наблюдателя. Лучший друг, упустивший свой шанс стать актером, сосед алкоголик, бабушка малолетнего дилера, деловой отец, отдыхающий в роскоши, старик живущий воспоминаниями, повзрослевшая, но сохранившая детские комплексы одноклассница. Ко всем Фишер старается проявлять внимание, которое требуется в рамках приличия, но не более того. Окружающие тщетно пытаются затронуть его давно надорванные струны. По-настоящему Нико не волнует никто кроме него самого, при этом его эгоизм начисто лишен какого-либо честолюбия. Абсолютная бессмысленность всего происходящего угнетает, только усугубляя его прокрастинацию и общую апатию.

Многие сравнивают этот фильм с «Милой Френсис» Ноа Баумбака. Трудно не заметить референс Джармушу с его кофеиново-дымной классикой. Параллели проявляются и в монохромном стиле, и в общей меланхоличной атмосфере происходящего. Сигаретам и особенно кофе тут тоже придается явно сакральный смысл. Не случайно упоминается героями и «Таксист» Скорцезе. Действительно, «этот город полон дерьма», только в реальной жизни Трэвис Бикл просто очередной городской сумасшедший. Лозунги антиглобалистов — всего лишь бегущая строка в еженедельном итоговом выпуске новостей. Так волнуется песок на дне моря. Да, все верно, мы всегда были песчинками, но сегодня механический монстр огромного мегаполиса растерзал песчинку на молекулы. Остается только настоящая, ощущаемая всеми клеточками тела, мрачная поэзия мегаполиса. Трагическая симфония отражений витрин и потертого бетона. Увертюра грохочущего метро и трамвайных путей.

Все любят сюрпризы, но сюрпризы, о которых ты даже не подозревал, ещё лучше.

Всё по стандарту. Обычный парень-неудачник, неоднозначный персонаж, который запутался в своей жизни и натворил из-за этого кучу ошибок. Нам показывают один день из его жизни, мы наблюдаем за ним, за его поведением, попадаем в комичные ситуации. Нам он не нравится, мы понимаем, что его жизнь — это одна сплошная ошибка. Из-за чего мы делаем подобные выводы? Нам навязывают их? Естественно. Ведь нам показывают ряд его неудач в течение дня. Подробно описывают его плохое настроение. Делают упор на его главные жизненные ошибки и то, к какому состоянию они его привели.

Обычное немецкое инди-муви в стиле раннего Джармуша, снятое в качестве дипломной работы, никому не известным режиссёром. Да, завораживающие чёрно-белые кадры и чудесный обволакивающий джаз — во всё это можно влюбиться, если смотреть фильм подобного жанра впервые. Но это лишь очередная копия. Ничего другого от этого кино и не ждёшь.

Но. Финальный монолог старика в баре заставляет задуматься. Заставляет сопоставить историю жизни, рассказанную стариком, с жизнью главного героя. И выводы, которые в итоге ты бессознательно делаешь, сразу окрашивают это чёрно-белое кино, в бесконечную палитру красок, что делает фильм по-настоящему запоминающимся и особенным. Одна лишь мысль. Но какая актуальная, какая живая и мудрая. Добавить бы эту мысль в жизнь каждого человека. Последующие кадры и события, которые разворачиваются в последние десять минут фильма, только помогают нам всё осознать и осмыслить.

Конечно, эта мысль не столь очевидно вписывается в фильм. Чувствуется явный непрофессионализм, который мешает окончательно сопоставить происходящее и додумать посыл. Несвязность кадров, обрывистое повествование, резкие переходы. Этот фильм похож на прекрасную музыку, плёнка которой была бракованной. Но это было бы действительно чудом, если бы первая работа режиссёра была идеальной.

Как я писала в начале рецензии, приятнее всего в этом кино найти мудрую мысль. Отыскать её и осознать, что именно ради неё режиссёр и снимал кино, а не ради того, чтобы сделать очередную хорошую копию меланхоличного и уже давно заезженного инди-муви.

Речь пойдет о фильме, прямо обласканном призами. Особенно, в Германии. Там фильм вызвал настоящий фестивальный фурор. А режиссера-дебютанта Яна Оле Герштера провозгласили едва ли не новым гением немецкого авторского кино. Между тем, картина весьма вторична. Та же проблематика поднималась еще в советское время нашим режиссером Кареном Шахназаровым, в одном из его лучших фильмов — «Курьер».

Картина рассказывает о молодом пареньке Нико Фишере из Берлина, который никак не может, да и не хочет, определиться, чем он будет заниматься в жизни. Психиатр в самом начале фильма признает его личностью неустойчивой и лишает водительских прав — за езду в пьяном виде. Диалог с психиатром, кстати, вышел весьма ироничным, что тоже наводит на воспоминания о ленте Шахназарова. Сюжет, конечно, отличается кардинально. Здесь нет никаких писательских дочек, которых надо срочно оплодотворить из-за неудачной шутки. И друг Базин заменен неудачливым артистом — который так долго ждет в немецких пивных хорошей роли, отказываясь от проходных ролей, что о нем все давным-давно позабыли. К тому же, Нико Фишеру уже под тридцать — он бросил юридический университет, бросил девушку, увлечений никаких не нажил. И в общем, живет по инерции, не совсем понимая — зачем и почему. В отличие от Шахназарова Ян Оле Герштер раскрывает нам характер своего героя на протяжении одного единственного дня. Как раз в этот день отец блокирует карточку Нико, потому что узнал, что тот его обманывает, и назидательно замечает, что «лучшее, что он может для него сделать — это не делать ничего». Между ними, кстати, происходит довольно забавный диалог:

- Могу я узнать, чем ты занимался два года, пока я платил тебе деньги?

- Думал. О себе. О тебе…

- Я платил тебе деньги, чтобы ты два года думал обо мне?…

Пожалуй, со стороны родителя не помогать Нико — действительно лучший выход. Потому что паразитирующие великовозрастные особи — проблема универсальная, встречается во всех странах. Разве что в экономически неразвитых государствах детишкам приходится бороться за существование, чтобы не умереть от голода. Но если у них есть возможность сидеть на родительской шее или жить на пособие, они так и будут — болтаться в этой жизни, как воздушные шарики в небе. Симпатичные герои, но пустые, так и не нашедшие себя.

Собственно, судьба актера Федора Дунаевского, сыгравшего нашего «курьера», показывает, что такая жизнь вполне имеет право на существование. Не так давно читал его интервью, где он рассказывает, как его помотало по жизни, но при этом от своей жизненной философии — ничего не делать, если есть такая возможность — он не отказывается.

Нико Фишер — в общем-то, тоже харизматичный парень, добрый, отзывчивый. Но совершенно не понимающий окружающих, как они не понимают его. Ключевой фразой фильма становятся слова старика: «Я разучился понимать людей, я не понимаю, что они говорят». «Но они говорят по-немецки», — удивляется Нико.

Наш «Курьер» был, пожалуй, смешнее черно-белого фильма Яна Оле Герштера. Но для современной Германии проблема нико фишеров, наводнивших крупные города — необычайно остра. Наверное, поэтому фильм был так тепло встречен критикой. Он остро-социален — и попал точно в болевую точку немецкого общества. И потом — это действительно забавное кино, ненавязчиво ставящее перед зрителем старые вопросы, на которые по-прежнему нет ответа. Кто эти молодые (да и не очень молодые) люди — обыкновенные бездельники, которых надо заставлять работать — даже усилиями государства? Или лучше просто оставить их в покое — потому что такая уж у них природа?..

6 из 10

Когда в кармане едва хватает денег на одну чашку кофе, а все кофейные автоматы, как назло, сломались, можно и нужно отправляться в экзистенциальное путешествие по черно-белому Берлину. С какой целью? Чтобы встретить много смешных, странных, одержимых, нелепых и таких разных людей — то есть нас с вами. И вместо кофе получать по носу, а от каждого встречного — еще и порцию мозговых тараканов — чтоб не расслаблялся.

Этот фильм — история Нико Фишера, обаятельного неудачника, который вызывает исключительно нежные чувства. Более того, в какой-то момент он выступает за границы экрана и захватывает все ваше естество, до смеха сквозь слезы. И вдруг понимаешь — а ведь это ты сам, в каком-то из своих возрастов.

Когда ты не знаешь, что будет завтра, потому что вроде как проворонил вчера. Когда некуда идти и незачем спешить, ведь весь твой мир давно укатился в тартарары. Когда ты — лишь маленькая фигурка, бредущая по огромному городу без видимой цели в жизни, а на деле — к смыслу этой самой Жизни.

Смотреть всем. Безусловный шедевр.

Стильная и атмосферная драмедия.

Фильм рассказывает об одном дне из жизни одного молодого человека — Нико Фишера, ищущего себя в этом огромном мире, который бродит по улицам Берлина в поисках чашечки кофе, параллельно встречаясь с друзьями и попадая в череду различных ситуаций…

Это дебютный фильм молодого режиссера Яна Оле Герштера, который снят в ч/б цвете и в стилистике старых фильмов в диапазоне от Годара до Вуди Аллена с мягким и воздушным джазовым саундтреком создающим соответственное настроение.

Перед нами стильная и атмосферная ироничная трагикомедия о трудном и тернистом поиске своего места, о жизни и восприятии этой жизни с небольшой толикой психологии и интересными диалогами, а сама картинка к тому же может доставить и эстетическое удовольствие.

Рекомендую к просмотру.

«В переживании разобщённости со своим Я и отчуждении от окружающих заложена возможность продуктивного одиночества, позволяющего человеку определить масштаб личности, находящейся у него внутри».

Джеймс Холлис / «Перевал в середине пути».

«… отщепенство не есть, как думали когда-то, черта особенности человека, стоящего над другими, отщепенство есть несчастье человека — и психологическое, и онтологическое, — человека, недозревшего до умения соединиться с миром, слиться с ним и со своим временем, то есть с историей и людьми».

Нина Берберова / «Курсив мой. Автобиография».

Фильм «Oh Boy», на мой взгляд, можно отнести к разряду кинолент, практически на профессиональном уровне затрагивающих вопросы психологии человека. Автор дебютной полнометражной ленты — сценарист и режиссёр, несомненно, сведущ в вопросах психологии. Неслучайно, могу предположить, одна из первых эмоционально насыщенных сцен — неудачная беседа протагониста с психологом в автоинспекции. Главный герой фильма, судя по всему, пользуясь термином психолога Джеймса Холлиса, совсем близко подошёл к Перевалу — точке, в которой нужно пережить символическую смерть своего Я с тем, чтобы затем пережить рождение Я нового. Именно такая последовательность (смерть и новое рождение) демонстрируется нам в самом конце фильма.

Нико живёт в затянувшемся подростковом состоянии, подступая к моменту идентификации, когда необходимо расстаться со всем комплексами и проекциями — такими, как завышенные ожидания родителей, а также непомерные для почти тридцатилетнего юноши нормами жизни в мегаполисе. Сегодня он — настоящий бездельник, маргинал, городской созерцатель, живущий на средства отца, которые исправно поступают к нему на банковский счёт. Режиссёр показывает зрителям кульминационный момент бытия «не понятого» возрастного подростка-маргинала. Это именно тот момент, когда пора определиться с «масштабом личности, находящейся внутри», дойти «до умения соединиться с миром, слиться с ним и со своим временем, то есть с историей и людьми».

Окружающие протагониста герои второго плана с подлинными масштабами своих личностей уже определились: пожилой немец-пенсионер — маленьким мальчиком, в «Хрустальную ночь», в далёкие 1930-е, девушка из театральной студии — в подростковом возрасте, в интернате для детей с избыточным весом, друг главного героя, не состоявшийся актёр, — в возрасте выпускника института, отец героя и его сосед — где-то в 23..24 года.

Нико Фишер явно засиделся со своей идентификацией — и выглядит он самым молодым. И ему — балбесу, всё никак не выпить заветный кофе. Именно такую комическую метафору, в равномерном ритме расставленную по разным эпизодам на протяжении всего фильма выбрал автор.

Теперь, кажется, пришло и ему время перейти через свой Перевал. А может быть, это только репетиция? Ведь в постиндустриальном информационном обществе, опутанном компьютерными сетями, можно снова нажать «Undo», перезагрузить машину и играть снова. Или это только так кажется?

«Как бедный шут о злом своем уродстве,

Я повествую о своем сиротстве:

За князем — род, за серафимом — сонм,

За каждым — тысячи таких, как он,-

Чтоб, пошатнувшись,- на живую стену

Упал — и знал, что тысячи на смену!

Солдат — полком, бес — легионом горд,

За вором — сброд, а за шутом — все горб.

Так, наконец, усталая держаться

Сознаньем: долг и назначеньем: драться,-

Под свист глупца и мещанина смех,-

Одна за всех — из всех — противу всех,

Стою и шлю, закаменев от взлету,

Сей громкий зов в небесные пустоты.

И сей пожар в груди — тому залог,

Что некий Карл тебя услышит, Рог!»

Марина Цветаева / «Роландов рог»

Нико Фишер, невидимый герой нашего времени. Просыпается в постели с женщиной, тут же рвет с ней все отношения. Сомнамбулически стоит под душем, прикуривает от тостера, закидывается аспирином и, бросив беглый взгляд на часы, спешно отчаливает в шумную суету большого города. Большой город готовит сюрпризы: двери автобуса закрываются перед самым носом, въедливый сотрудник автоинспекции не желает возвращать права, а кофе, обыкновенный кофе, стоит почти на евро дороже, чем сумма монеток в кармане брюк. Вихрь причинно-следственных казусов подхватывает Фишера, пронося по берлинским улочкам, то тут, то там объявляются интересные и не очень личности, а сам он будто не успевает за событиями, вечно опаздывая и оставаясь на шаг позади.

Рассуждая о полнометражном игровом дебюте Яна Оле Герштера довольно трудно обойтись без трюизмов, «Простые сложности» — кино о жизни. О жизни современной, когда поезда уже не издают поэтичное «чух-чух», а просто проносятся мимо с легким шорохом. Когда все вокруг так гудит и стрекочет, что хочется заткнуть уши и трясти головой, хочется процедить этот громкий город мелким ситом, оставив только самое важное. Машины, эстакады, транспортные развязки, бесконечные бары, кафе, клубы — усредненное по каждой компоненте урбанистическое бытие Западной Европы. Что и говорить, автору действительно удается передать невероятный ритм деловых районов, долбящий индастриал трудовых будней. Черно-белые кадры подчеркивают серость существования, а смелый монтаж постепенно вводит в транс. Нико Фишер истратил все отцовские деньги, бросил учебу, ему под тридцать — и вот он его сумрачный лес. А жадные банкоматы и неисправные кофемашины, непреклонные чиновники и надоедливые соседи выглядят всамделишными хищниками местных бетонных джунглей.

С символизмом вообще полный порядок. Около десяти лет назад Джим Джармуш стильно и со вкусом поведал об истинных сокровищах потребительского мира, и именно кофе и сигареты становятся своеобразными точками опоры в хаосе «Простых сложностей». Правда контекст совершенно иной: сигареты тут есть практически у всех, ни одна просьба закурить не остается неисполненной, в то время как «выпить чашечку кофе» Фишеру не удается вплоть до самого последнего эпизода. Ему не хватает то денег, то времени, а режиссер так акцентирует на этом внимание, что не остается никаких сомнений: популярному ободряющему напитку приписаны самые что ни на есть метафизические свойства. И здесь, наверное, есть резон долго размышлять о разного рода дуализмах, о том, что выпив кофе Нико обретет спокойствие или даже смысл жизни, но ясно одно: происходящее настолько усложнилось, что элементарные действия превращаются в целые ритуалы.

Впрочем, список отсылок не ограничивается Джармушем, к примеру, по дороге в кафе Фишер с приятелем вспоминают «Таксиста» Скорсезе. Да, не поспоришь, «этот город полон дерьма». И, действительно, кажется, будто «когда-нибудь пройдет дождь и смоет с улиц всю эту мерзость». Однако же нет. Проблема в том, что все уже привыкли. Проблема в том, что ирокез Трэвиса Бикла давным-давно поседел и даже дерганым дерденам негде развернуть свой бойцовский клуб. Пафос антиглобалистов затерялся в прошлом, Де Ниро исполняет смешных старичков, Питт патриотически воюет с ордами зомби. А если вернуться к фильму, то Нико Фишер и сам не испытывает никакой ненависти к прожорливому мегаполису. Он грустно смотрит из окна авто на проплывающие мимо огни небоскребов и думает о чем-то своем. Например, о том, как за один день все перевернулось с ног на голову, и случайный пьяница из паба стал его лучшим другом. А где-то за кадром тихо играет джаз.

Сколько уже сказано про одиночество, исследованы едва ли не все виды экзистенциальной тоски, и хочется оценить «Простые сложности» в том же шаблоне, но едва ли он здесь сработает. Сегодня нужно в банк, завтра встреча, через час важный звонок — смирительная рубашка из обстоятельств не позволяет быть одиноким, скорее уж речь о невозможности побыть одному. Нет, мы и раньше были песчинкой, точкой, но проклятый дух постиндустриального времени искромсал песчинку по нанометрам, а в одинокой некогда точке теперь теснятся тысячи особей, нагло толкаясь локтями. И остается лишь вечный вопрос: кто виноват, несчастный человек — собирательный Нико Фишер или этот безумный мир, стремительно летящий в бездну сингулярности?

Эй, да налейте ему, наконец, этот чертов кофе!

Ян Оле Герштер написал и поставил удивительную историю о терзаниях юного сердца героя по имени Нико Фишер, достойную пера Сэлинджера, и выглядящую как коллекция стильных черно-белых фотографий.

«Простые сложности Нико Фишера» яркий пример идеально соблюденного баланса между «фестивальным» кино и кино «для широкой аудитории». Повествование, рассказывающее об одном дне из жизни Нико Фишера, представляется многогранной работой, которая с одной стороны имеет в активе призы более чем 10-ти киносмотров, а с другой — способна очаровать не только фестивальную публику.

Удачно сочетая внимание к деталям, монохромную гамму цветов и выразительную сюжетную линию Герштер сделал фильм, который вполне может претендовать на звание культового (пусть и в достаточно узких кругах). В определенном смысле история Нико Фишера это перефразированное повествование о Холдене Колфилде. Мотивации и цели этих двух героев вполне можно назвать сходными: герой Сэлинджера хотел бы «стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.» А Фишер, который по мнению окружающих, ничем не занят и вообще «балбес», при этом занимается одной из самых важных вещей на свете. «Я размышляю. О тебе. О себе. Обо всем», — говорит он.

Если в центре сюжета такой сложный герой, то этому нужно соответствовать, что Ян Оле Герштер делает с легкостью. Вереница событий и встреч, через которые на протяжении картины проходит Фишер, является и целью (каждая из зарисовок вполне может стать хорошей короткометражкой), так и средством реализации общего художественного замысла. «Настоящий кофе», который так хочет получить главный герой, это естественно (как и в любом хорошем фильме) совсем не «кофе», а художественный образ, выражающей стремление Нико к ясности, целостности и смыслу. По большому счету настоящее кино не терпит прямолинейности.

Фишер он же Том Шиллинг довольно известный немецкий актер, с солидной коллекцией как кино, так и театральных работ. Одна из его новейших ролей — принц Отто в фильме «Людвиг Баварский». Кроме Шиллинга в фильме также заняты известные многим зрителям Юстус фон Донаньи и Марк Хосманн.

Кульминация картины заставляет восхищаться и аплодировать режиссеру. Выдерживая высший кинематографический класс, Герштер сводит его к величественному апофеозу, который включает в себе размышления не только об отдельно взятом Нико Фишере, но и о Человеке, как высшей ценности.

Полуторачасовое рассуждение об основных вопросах этики и антропологии заканчивается с надеждой на будущее. Герштер убежден в своей философию жизни и заставляет поверить в нее зрителя. Не нужно сдаваться, если в вас никто не верит, в конце концов, вы получите свой «кофе», для этого нужно немного усилий и верное понимание вещей. Что Нико Фишер убедительно доказывает.

10 из 10

Молодой человек, Нико Фишер, берлинец, перемещается по городу, попадает в разные места, встречается с людьми — вот, собственно и весь фильм. И естественно, на ум приходит иоселианевский «Жил певчий дрозд». Аллюзия тем более разительна, что картина Яна Герштера тоже черно-белая (!), да и многие объекты отчетливо намекают на Иоселиани: там театр — здесь тоже посещение театра; там футбол (по телевизору) — здесь сцена на поле для гольфа; там ресторан с многоголосым пением, здесь — бесконечные эпизоды в маленьких кафе…

И теперь пора сказать, что все аллюзии Герштера построены не на совпадении, а на контрасте. На гольф-поле мы не видим ни игры, ни даже мастерства: многократно повторяются обучающие удары. Спектакль, который мы смотрим в театре вместе с героем, круто современен и в силу этого более похож на пародию. В павильоне снимается фильм с ходульным сюжетом на тему холокоста. А в кафе нет того, что просит герой, и повсюду выключены кофе-машины.

«Гия — человек без свойств, сплошная недоговоренность, неопределенность, несостоявшаяся личность. Но его ценят друзья и посторонние, его зовут и ревнуют, его бранят и защищают, он бесполезен и необходим, как жизнь, как день, хотя бы — как утро.» (Александр Генис. «Памятник Дрозду»). Нико толком не нужен никому, да и непонятно, нужен ли кто-то ему. Связь людей разваливается, и лишним оказывается каждый. И в силу этого (а может это первопричина?) все встреченные Фишером, депрессивны: его девушка, сосед из нижней квартиры, психолог в автоинспекции, контролеры в метро, безработный приятель-актер, режиссер авангардного спектакля, школьная соученица Нико и случайный старик рядом за барной стойкой.

Фильм наполнен мелкими событиями, но все они являются просто суетой, потому что не приводят ни к каким разрешениям ситуации и создают единственное настроение — неопределенности и безысходности. Это настроение точно в унисон поддерживается многочисленными планами городских улиц, суетливых и невыразительных.

Гия «помещен в среду очень занятых людей. При этом все они поглощены сугубо точной работой, требующей предельной дисциплины и расчета. Его окружают друзья нравоучительных профессий и увлечений… То это — профессор математики, чертящий на доске непонятные символы, то — смазливая лаборантка, считающая одноклеточных микробов, по одному за раз.» (Александр Генис. «Памятник Дрозду»). Нико Фишер напротив, постоянно сталкивается с людьми мало профессиональными и настроенными на агрессию: психолог, режиссер, контролеры.

Мостик между мирами двух фильмов утрачен. Мы понимаем это в эпизоде, где старик рассказывает о событии своего детства. Его рассказ нарочито лишен пафоса и оценки с наших сегодняшних позиций, но нам ясно, что речь идет о Хрустальной ночи — большой и символичной исторической трагедии. Однако для Нико Фишера это лишь детская страшилка.

Да, другим стал неприкаянный, не сформировавшийся, не осознавший свое место в жизни герой. Но другой стала жизнь, и в ней больше нет места для Гиви, певчего дрозда. И в прекрасном фильме Яна Герштера мысль эта отчетлива.

10 из 10

Инфантильность — не порок

Хотя фильм должен выйти в российский прокат только в конце августа, перспективы его широкого кинопоказа близки нулю. Поэтому я решил не ждать непонятно чего, а прямо сейчас рассказать об этой картине. Тем более что именно она в апреле шесть раз была премирована главой немецкой премией «Лола», в том числе как лучшее игровое кино, снятое в Германии в 2012-м году. Это уже сам по себе факт достойный внимания, особенно учитывая то, что немецкая кинематография вышла из стагнации и находится на подъеме. Вес добытым наградам добавляет и то обстоятельство, что в очной борьбе был нокаутирован главный зрительский фаворит — «Облачный атлас» Тома Тыквера.

В оригинальном названии фигурирует отнюдь не немецкоязычная идиома «Oh Boy», которая не имеет никакого отношения к одноименным картинам, снятым в разное время в разных странах. Просьба также не путать это кино с одноименным французским романом Мари-Од Мюрай, вышедшим у нас семь лет назад. Но, возможно, что именно из-за него-то наши дистрибьюторы и перестраховались, переименовав сие экранное произведение, поскольку ту книжку сегодня легко можно обвинить в пропаганде гомосексуализма среди подростков и подвести под соответствующую статью.

Признаюсь сразу: дебютный игровой фильм Яна Оле Герштера порадовал меня несказанно. Берусь утверждать, что это — творение новоявленного классика. Столь уверенным и твердым почерком выписывали свои первые работы мэтры новой немецкой волны 1960-х — Фассбиндер, Шлёндорф, Клюге… Может быть, именно им отдавая дань уважения, Герштер решил снять именно чёрно-белый фильм. Благодаря особой атмосфере, сотканной из полифонии городских шумов и удивительного по подборке джазового саундтрека, путешествие по берлинским улицам 2010-х больше напоминает перемещение по ново-волновским фильмам, причём не только немецким, но и французским, чешским, советским… Герштер ощущает чёрно-белую картинку, как родную, обнаруживая тут те профессиональные секреты, которыми в совершенстве владели классики. Кадры у него наполнены тем самым воздухом и светом, которые лет 50 назад ещё умели передавать на плёнке, и которые в последние полвека без следа исчезли под натиском цветастого гламура.

Беспечный 30-летний инфант Нико Фишер, с одной стороны, актуальный герой нашего времени. Времени, в котором не составит труда встретить и сорокалетних вьюношей, продолжающих воспитываться в так популярных ныне «однополых семьях», где мать по жизни исполняет роль отца, а бабушка — роль матери. В то же время — это собирательный образ «лишнего человека», в котором лично мне увиделся Гия Агладзе — герой самого значительного фильма Отара Иоселиани «Жил певчий дрозд» (который я, в свою очередь, всегда ставил, и буду ставить, в десятку лучших отечественных картин всех времён). В 70-х наши критики сломали ни одно перо, обсуждая, положительный герой Гия или всё-таки отрицательный? Настолько он не вписывался ни в один из тогдашних экранных стереотипов: жил в своё удовольствие и совершил единственный «положительный поступок» — прибил крючок к стенке. И это в то время, когда другие давали стране угля, сгорали на производстве и даже отказывались от премий.

У Нико Фишера нет никаких особых мыслей, равно как и жизненных целей, а единственная мечта текущего дня сводится к тому, чтобы выпить кофе. Мы видим молодого человека «без царя в голове», который отдался потоку дней, и хотя живёт неосознанно, но зато, как завещал Будда, здесь и сейчас. Несколько встреч Нико с разными людьми — с психологом, лишившим его прав на вождение автомобиля, с депрессивным соседом, неудачливым дружком-актёром, бывшей одноклассницей, отцом… — это, на первый взгляд, паноптикум странноватых персонажей. И в то же время, это мастерски исполненные зарисовки, когда всего лишь несколько штрихов раскрывают уникальность каждого отдельного человека.

Взгляд режиссёра проницателен, а диалоги порой до крайности остроумны (вот, например, часть разговора с папой-спонсором):

- Нико, почему ты мне врёшь?

- Что?

- Я спрашиваю тебя, мой дорогой Нико, на что ты тратил два последних года те деньги, что я переводил тебе на учебу? Ну?!

- Я размышлял?

- Размышлял?.. А можно спросить, о чём?

- О себе. О тебе. Обо всём.

- Значит, я давал тебе 1000 евро в месяц, чтобы ты размышлял обо мне?

- Да…

- Единственное, что я могу теперь для тебя сделать, это — больше ничего для тебя не делать.

Дебютант Герштер из тех людей, кто никогда не скажет, что земля круглая, поскольку знает, что она именно шарообразная, а шар и круг — это всё-таки разные вещи. Он вообще знает про жизнь что-то, что не знаем мы с вами. Как профессионал он обладает уникальным качеством, которое как раз и позволяет мне говорить, что перед нами нео-классик. Герштер ухитряется вместить в 83 минуты экранного времени не просто один день из жизни берлинского инфанта, но, по сути, целый роман. Плюс в каждом кадре и персонаже угадывается ирония, выражающая авторское отношение, а банальности, из которых соткана жизнь Нико, и которые можно легко принять за «сюжетную мутность», на самом деле наполнены множественными аллюзиями. И тот зритель будет считывать больше ассоциативных смыслов, кто глубже будет погружен в контекст.

Не имею ни малейшего понятия, зачем краткое оригинальное название фильма, дословно переводимое как «о мальчике», заменили оксюмороном вкупе с именем его протагониста. Вероятно, решили, что оригинальное название не привлечет зрителя. Но хватит об этом. В сущности, перед нами авторская работа Яна Оле Герштера над художественным фильмом, в которой он выступил в качестве сценариста и режиссера, и она, по моему скромному мнению, очень даже получилась. Перед нами полуторачасовая киноповесть, социально-психологическая драма о молодом человеке, лишенном личных и внешних ориентиров для саморазвития и самореализации. Нам показывают один день из жизни этого человека, интроверта, только-только перешагнувшего возрастной порог юности. Возможно, ключевой день в его жизни. Этот день состоит из событий, которые, казалось бы, не связанны никакой общей и явной причинно-следственной связью. Но все эти случайные события несут в себе одну простую мораль, которую в конечном итоге нужно понять нашему главному герою, а так же вам самим.

В фильме очень важное место занимают второстепенные персонажи. Потому «второстепенными» их можно назвать лишь технически. На деле они играют не меньшую, а возможно, что даже большую, роль в киноповести, чем сам Нико Фишер. У всех у них есть какие-то проблемы, явные или скрытые, видя которые, он может (но не хочет) найти источник своей собственной проблемы — отсутствие жизненного вектора. Это его единственный друг, показанный в фильме, Матце (Matze), в свое время отвернувшийся от счастливого случая, имевшего возможность обеспечить ему достойное настоящее; это его бывшая одноклассница, встреченная абсолютно случайным образом спустя тринадцать лет, несущая через всю жизнь остаточные комплексы уже давно решенной физиологической проблемы и выплескивающей накопившееся негодование на импровизированной сцене; и многие другие, имеющие такие схожие и такие разные проблемы.

Монохромное изображение — одна из ключевых особенностей фильма, которая призвана показать то, как главный персонаж воспринимает окружающую его действительность — сухой, однотипной, лишенной эмоционального посыла, не заслуживающей обратной связи. Как и дрожащая камера, которая, как всегда, призвана добавить в ленту элемент нашего присутствия, вовлеченности в историю одного дня. «Бывает, кажется, что со всеми, кто тебя окружает, что-то не так, но однажды ты задумываешься над этим и понимаешь, что что-то не так с тобой». Примерно так звучит одно из измышлений Нико Фишера, наиболее полно передающее повествовательный замысел автора. Начинать свой путь к пониманию морали данного фильма следует, как я считаю, именно от этих слов, ключевых в фильме. Не касаясь деталей сюжета, отдельных эпизодов, образов, читателю сложно представить некоторые их интерпретации для ознакомления, им не остается лишь просто посоветовать посмотреть его.

«Oh Boy» — это не тот фильм, на который натыкаются случайно. Такие фильмы смотрят люди ожидающие, во-первых: актуальности темы и социальной значимости (кино всё-таки авторское); во-вторых: композиционной сбалансированности, так сказать, не должно чего-то не хватать и не должно быть чего-то лишнего. Под данные критерии это кино подпадает полностью. Поэтому, если вы любите Арт-хаус, это кино стоит смотреть однозначно. Если вы любитель коммерческих жанровых кинолент — «Oh Boy» предназначен не для вас. Моя личная оценка данной киноповести:

8 из 10