Апокриф (2009)

«Апокриф» — девятиминутная короткометражка Андрея Звягинцева, снятая им для альманаха «Нью-Йорк, я тебя люблю» и по вполне понятным причинам в него не вошедшая. Слишком очевиден в ней дух русской культуры, стремящейся к общечеловеческим обобщениям чтобы удовлетворить требованиям альманаха на американскую тему. В отличие от других режиссеров альманаха, признававшихся в любви к тем или иным районам Нью-Йорка, для Звягинцева важнее показать драму отношений людей через призму поэзии Бродского — поэта в той же степени интернационального, как и русского.

В этой короткометражке, как заметили многие кинокритики, видно особое отношение Звягинцева к кинематографу, его способность видеть космические обобщения в частных, камерных историях, что отличает и его полнометражные картины от работ его соотечественников, погруженных в большей степени социальный контекст и выше него никогда не поднимающихся. Определенная меланхоличность режиссуры Звягинцева, его погруженность в молчание архетипических фигур делает ее как бы надмирной и всечеловеческой.

Потому Звягинцева так любят на Западе, что он смог, подобно Тарковскому, выработать универсальный киноязык, понятный любому зрителю на этом свете, более или менее знакомому с архетипическими сюжетами. Пиктографическим, литературные, библейские, мифологические аллюзии в его картинах — не главное, важно то, как через их призму рассказывается общечеловеческая история поиска и обретения человеком своих экзистенциальных корней. В любом его фильме. Даже в этой маленькой короткометражке.

Паренек снимает на камеру ссорящуюся пару и это помогает ему понять себя, через том поэзии Бродского понять то место, в котором он живет, ощутить архетипическую связь людей, символов, понятий, то есть в конце концов, вернуться к самому себе. Любительская съемка, интерес к жизни позволяет ему это сделать, также как и кинематограф Звягинцева позволяет и ему самому, и нам лучше понять самих себя. Обрести самих себя благодаря кинематографу.

«Апокриф» — короткометражный фильм режиссера Андрея Звягинцева, который должен был быть включен в альманах «Нью-Йорк, я люблю тебя». Картина снималась в 2008 году в нью-йоркском Манхеттене. К сожалению, в конечную версию альманаха «Апокриф», как и режиссерский дебют Скарлетт Йоханссон, не вошел. Данное решение было принято на основании тестового показа для фокус-группы в США.

Молодой человек снимает на отцовскую камеру виды Манхэттена. Случайно он становится свидетелем встречи мужчины и женщины на пирсе. Позже в автобусе во время просмотра записей он понимает, что они расстались, при этом оставив какой-то пакет на скамейке. Молодой человек возвращается и находит в пакете книгу со стихами Иосифа Бродского. На первый взгляд все довольно просто, но…

Основная тема произведения — осознание жизненного явления через наблюдение. В данном случае молодой человек, случайно натолкнувшись на расставание пары, через объектив камеры осознает события, которые происходили с его отцом и матерью. Камера становится призмой, делающей его из случайного свидетеля наблюдателем происходящего. Но осознает произошедшее молодой человек только во время просмотра отснятых кадров. Это своеобразный флэшбэк, который превращает банальное для постороннего наблюдателя расставание мужчины и женщины в целую историю любви. К сожалению, историю оборвавшуюся, как и отношения отца и матери юноши. В процессе просмотра молодой человек будто бы накладывает произошедшее, увиденные им чувства и эмоции на разрыв его родителей. Он начинает понимать ситуацию не с позиции эгоистичного юноши, который не хочет, чтобы кто-то из родителей уходил. Теперь он воспринимает расставание родителей будто бы изнутри.

Перемотка отснятого материала вновь и вновь открывает перед наблюдателем новые детали. Он анализирует жесты, движения, эмоции. Замечает то, что упустил. В том числе белый пакет, который так и остался на скамейке. Юноша возвращается на пирс, бежит к скамейке. В пакете сборник стихов Бродского. За кадром звучит стих Одена в переводе Бродского:

Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток…

В сборнике юноша находит фото. На нем пара, совсем недавно сидевшая на этой скамейке. Все становится на свои места. Тонкое авторское обрамление композиции проясняет ситуацию окончательно. В самом начале юноша встречает девушку. Она спрашивает о Бродском, о котором молодой человек ничего не знает. Так же, как и не понимает расставания родителей. Но в конце, с осмыслением произошедшего на пирсе и с осознанием неминуемости расставания родителей, он получает сборник незнакомого ему до сегодняшнего дня Бродского.

Любви, считал я, нет конца. Я был неправ.

Название «Апокриф» в переводе с греческого означает скрытый, тайный, сокровенный. Эти слова очень точно подмечают атмосферу происходящего в фильме, личную и интимную историю. Но хотелось бы отметить словно предопределяющую силу названия. Апокрифами являются произведения позднеиудейской и раннехристианской литературы, не вошедшие в библейский канон. Это очень символично, ведь и работа Звягинцева так и не попала в финальную версию альманаха «Нью-Йорк, я люблю тебя».

Визуальный ряд в картине Андрея Звягинцева довольно статичный. В монтаже нет внешней динамики. Безусловно, акцент в произведение сделан на внутреннее движение.

Музыкальная составляющая произведения ненавязчива. Она ни в коем случае не перетягивает внимания на себя, а лишь дополняет легкими штрихами драматургию произведения.

Осознание через наблюдение и осмысление увиденного посредством объектива камеры в кинематографе встречается еще у Антониони в «Фотоувеличении». Но Звягинцев в своем «Апокрифе» далеко не вторичен. Позволю себе высказать мнение, что по внутренней динамике «Апокриф» даже превосходит «Фотоувеличение».

7 из 10

Каждый день состоит из крошечных историй. Как капли воды в море, они утекают, унося с собой тайну одного мгновенья. В короткометражном фильме Андрея Звягинцева «Апокриф»,не вошедший в альманах «Нью-Йорк, я люблю тебя» уместилось свое море из маленьких мгновений целого дня.

Мы наблюдаем за отношениями сына с отцом после его расставания с матерью мальчика, мы видим юную девушку, которая ищет окна Бродского, вода, торчащие из нее сваи; эти люди, собака. Это все уйдет, все утонет в завтрашнем дне.

Юноша, со своими переживаниями, со своей тайной следит через объектив камеры за тем, что происходит вокруг. Пристально вглядываясь в омывающиеся водой сваи, мост и историю мужчины и женщины, которая заканчивается. Обыденная история — как часто мы сами случайно наблюдаем эпизоды чужой жизни, правда, не так часто они нас трогают за живое. Но случайно заснятая сцена последнего объяснения и расставания двух незнакомых людей не оставляет равнодушным главного героя. Тайна двух этих людей, вся боль их встречи отражается в душе нашего героя, в его личных переживаниях. Он снимает их руки: у мужчины они крепко сцеплены друг с другом, он закрывает страницу, сжигает мосты с этой женщиной, у нее же руки едва касаются друг друга, как будто она не может отпустить их любовь. Юноша задерживается на моменте, когда женщина кладет руку себе на плечо мы видим апогей боли и страданий на её лице. В этот момент парень останавливает запись и смотрит на воду, над которой проезжает поезд. Уже вечер, сколько воды утекло за этот день?Сколько капель в этом море? Что будет дальше с этими людьми? Заметив забытый пакет, герой возвращается на место съемок. Может там ответы на его вопросы?

Перед нами книга Иосифа Бродского на русском языке, но не смотря на это, герой понимает, кто перед ним. На обложке улыбающийся Бродский стоит на фоне того самого узкого переулка в доме, где сейчас живет отец мальчика. Книга Иосифа Бродского называется « Пейзаж с наводнением», что также играет в контексте фильма.

В книге он находит фотографию наших загадочных мужчины и женщины, на ней они счастливы. Порывом ветра она улетучивается вникуда. Это своеобразная точка в их истории. Наш герой поставил ее. И снова сваи, торчащие из воды… её все больше, она почти накрывает их до конца. Вода постепенно смывает этот день. Уносит боль, делает все чище.

Хоть и вся смысловая нагрузка ложится на видеоряд, звук и шумы подчеркивают определенные моменты, что усиливает эмоции зрителя. Так например, в самом начале, как только юноша навел камеру на мужчину и женщину на мосту, прозвучал пронзительный гудок, как бы предупреждая его о важности и драматичности события. А при просмотре видео с камеры, мы слышим только едва заметный шум от поезда, в котором едет наш герой, никакой музыки, чтобы мы не упустили ничего важного.

Изображение с камеры в синих тонах, хотя день довольно таки солнечный. Синий цвет символизирует нам о том, что любовь этих людей остыла. Холод.

В финальных кадрах, наш главный герой едет в поезде в поздний вечер. Его отражение улыбается, но в то же время оно смиренно. Он получил свое тайное знание через историю этих людей, через книгу незнакомого до этого дня Бродского, через этот пейзаж с наводнением. Завтра будет новый день, новые капли и новое море.

Одна из двух короткометражек, которая была выделена отдельно от фильма «New York, I love you». Если первая просто стилистически не вписывается, то эта, хочется верить, просто лучше и сильнее всего фильма.

В детстве отец мне сказал, что в немецком языке нету выражения «рассматривать облака», вместо этого они говорят «читать облака». Забавно, даже точные и пунктуальные немцы уловили суть этого действия.

В начале фильма главный герой, юный парень, берет камеру и отправляется к Гудзонскому заливу. На его пути случайно появляется девушка, которая расспрашивает о доме, где когда-то жил Бродский. А в конце фильма стечение обстоятельств, а точнее любопытство, приведет его к книге поэта, а зрителей к одному конкретному стиху.

Что он надеется запечатлеть? Ведь многие из нас любят фотографировать. Может, снимая на видео течение воды, он хочет прочитать Создателя. Ему улыбается удача, и вместо этого он с любопытством читает людей. Случайную пару, мужчину и женщину, которые переживают не лучшие, но такие настоящие моменты своей жизни. Он читает их лица, читает ссору, их любовь, страсть, боль расставания, таким образом переживая их эмоции как свои. Ведь в этом и есть смысл чтения. Читая стихи, читаешь душу автора. Иосифа Бродского давно нет в живых, а его стих есть. Человек не ходит по этой земле, а мы переживаем его боль, его любовь, страдания, иногда счастье.

Может, в этом фильме нет какой-то морали, но зато мы увидели душу Андрея Звягинцева, режиссера и сценариста этого фильма. То, что я увидел, мне понравилось. Так что советую и вам поглядеть. Заодно прочитаете первоклассный стих. А смысл фильма — уметь читать души окружающих, не пропускать мимо. Приятного просмотра.

'…Он был мой Север, Юг,

мой Запад, мой Восток,?

Мой шестидневный труд,

мой выходной восторг,?

Слова и их мотив,

местоимений сплав.?

Любви, считал я, нет конца.

Я был не прав.

Созвездья погаси и больше не смотри?

Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,?

Слей в чашку океан, лес чисто подмети.?

Отныне ничего в них больше не найти.»

(Wystan Hugh Auden «Funeral blues» (1940)?

перевод Иосифа Бродского?«Похоронный блюз»)

Фильму «Апокриф» — 5 лет. Но стоит отметить, что появился бы он сто лет назад, или наоборот, через 200 — актуальность осталась бы прежней. Режиссер и автор сценария Андрей Звягинцев поднимает интимный занавес, затрагивая вечную тему любви. С греческого языка слово «апокриф» значит «сокрытый». «Апокриф» — это тайная, анонимная книга в христианской литературе. Но смысл названия раскрывается лишь после кульминации, и к религии он не имеет никакого отношения.

Жанр фильма определен как «драма», хотя по сюжету никто не умирает, скажете вы. А как же любовь? На глазах у главного героя в быстрой перемотке развивается история любви случайно попавшей в объектив пары: от улыбки приветствия до последней слезы и немого движения губами. В 10 минут режиссер вложил историю смерти любви, историю мальчика, развод родителей которого оставил след на его сознании, оставленной книги на скамейке и случайной прохожей девушки.

Короткая, но проникновенная история снималась для киноальманаха «Нью-Йорк, я люблю тебя». В нем должны были быть представлены 11 незатейливых любовных историй на фоне городских пейзажей. «Апокриф» не вошел в серию про Нью-Йорк, и это вполне объяснимо. В первую очередь потому, что под описание «незатейливая любовная история на фоне городского пейзажа» фильм не совсем подходит. И это не похоже на упущение, ведь «Апокриф» можно рассмотреть как отдельное произведение.

На самом деле, в сюжете ничего нового. Люди встречаются, расстаются. Только обычно этот процесс скрыт от наших глаз. Здесь же главному герою будто удается углядеть в защелку. Он наблюдает расставание пары, слезы отчаянья девушки и немые движения губами, по которым даже понятно, что конкретно она говорит.

Как говорит сам Звягинцев в своем интервью, не стоит слишком метафорично воспринимать происходящее на экране. Но не заметить символы, которые предлагает нам эта картина, было практически невозможно.

Парень пришел действительно поснимать виды на Манхэттен, и не придал значения паре людей на мосту. Но ситуация будто заставляет его обратить на себя внимание. Уже в этот момент огромный мост становится инструментом соединения людей.

Примечательно то, что «рассматривает» историю мальчик уже в автобусе, проезжая очередной мост. Случайно видит оставленную книгу и решает за ней вернуться. Здесь я ясно увидела мысль, что даже если ты далеко уехал и двери уже закрываются, шанс все изменить есть всегда. Этот момент и становится кульминацией фильма.

Вслед за переломным в картине моментом — манифест ушедшему глубокому чувству, — стихи, прочитанные женским голосом за кадром. Благодаря тому, что слов в фильме почти нет, все внимание концентрируется на этих строчках.

Найденный на лавочке томик Бродского — как пистолет, оставленный на месте преступления. Эта книга — след любви некогда влюбленной пары и в то же время нить, соединяющая главного героя со случайной прохожей, которая искала окна дома поэта.

Но в тот момент, когда фотография, найденная в переплете книги улетает из рук главного героя, он понимает — ничего нельзя изменить. Круговорот чувств — естественный процесс, который нужно просто принять. Все, что остается после любви — воспоминания в виде совместных фотографий. Но со временем и они уносятся ветром, как эта единственная фотография.

Стоит заметить, что у отца мальчика и мужчины на мосту есть черты сходства. Тут важую роль играет и возраст героев. Нам четко удается углядеть, что они намного старше мальчика. Тут-то мы понимаем, что в этой случайной паре наш герой увидел историю расставания своих родителей, которая до этого момента была ему непонятна. Еще с первых кадров фильма и пары фраз диалога сына с отцом становится ясно, что отец ушел из семьи.

Важно, что история чужих людей помогает ему в некотором смысле испытать катарсис. Переосмыслить что-то важное. Он вернулся в маршрутку, он снова едет по течению жизни и не спешит выпрыгивать из автобуса, чтобы что-то изменить. Об этом свидетельствует единственная улыбка мальчика за весь фильм, которая появляется в отражении стекла маршрутки.

В целом, и недосказанностей здесь достаточно. Весь фильм мы видим в какой-то голубоватой дымке, что отдаляет нас от привычного ощущения близости с мегаполисом. Акцент делается на картинку, иллюстрирующую действия и чувства.

Так а что же все-таки означал кадр с торчащими сваями?

В первый раз этот рефрен появляется до встречи с героями, а второй раз — в конце истории. Эмоциональные состояния при восприятии одного и того же кадра в разный момент времени сопоставляются и формируется новый смысл. Неспроста сначала мы видим картинку с торчащими из под воды сваями, а сразу за ним — пейзаж с небоскребами, которые точно так же торчат из почвы, уходя под воду. Этот символ я прочитала как знак того, что в этом городе еще миллион пар, с которыми подобные истории случаются ежедневно. Но мы их не замечаем. Все они потихоньку бесследно тонут.

Главному герою удалось вырваться из тени безразличия, и хоть он не смог помочь этой паре удержать любовь, она помогла ему понять кое-что очень важное.

После просмотра 7ти минутного фильма Андрея Звягинцева «Апокриф» у зрителя, в частности у меня, остаются очень сложные и смешанные чувства. Фильм сам по себе имеет невероятно богатый обширный многоуровневый смысл. И это несмотря на такой короткий хронометраж. Видимо из-за тонкости и сложности мысли этот фильм так и не вошел в полноценную полнометражную картину «Нью-Йорк, я люблю тебя», вышедший на экраны кинотеатров в 2009 году.

Сюжет этого фильма довольно прост: молодой парень, взяв в руки камеру и снимая все подряд, совершенно случайно становится свидетелем расставания незнакомой пары. Естественно, он снимает все происходящее на камеру. Однако, фильм строится скорее не на самом сюжете, а на мысли, на деталях и образах, которые в этом фильме присутсвуют в полной мере. Можно определенно сказать, что там нет «случайных» кадров. Каждый наполнен образом и смыслом. Например, бетонные балки в воде, которые снимал парень. Они в картине присутсвуют не один раз и проходят через весь фильм неким лейтмотивом. Вроде бы кажется, ну балки и балки, это просто один из мимолетных кадров, что заснял молодой человек. Однако, в них есть свой символ, имеющий несколько интерпритаций. Возможно это олицетворяет самих людей (ведь торчащие в воде балки- это был когда то самый обычный мост). Получается, что мост разрушен, как и чувства расстающихся людей. Возможно, они символизируют связь между двух когда-то любящих друг друга человек- берегов. В любом случае, можно понять, что они показаны как разрушение чего-то очень крепкого, нерушимого, важного. Все не вечно- говорит нам автор. Они показаны несколько раз, при этом с каждым новым кадром вода поднимается все выше и выше, затопляя эти чувства, эти эмоции, закрывая собой все.

В начале картины мы слышим немногословный диалог между отцом и сыном, понимая, что родители главного героя разведены. И неслучайно режиссер показал именно расставание, заснятое на видеокамеру парня. В этом-то и заключается сюжетная мысль- молодой человек заного переживает расставание, но находясь не в ситуации, а над ней. И чтобы понять и проанализировать такой сложный период в жизни его семьи, ему помогает обычная видеокамера. Она является неким побудителем к осмыслению, переходником междумальчиком и парой, между прошлым и настоящим. Камера буквально помогает герою почувствовать себя не одиноким, почувствовать, что не все так уж и страшно в жизни, что нет непреодолимых путей, что можно двигаться дальше, не тая в себе обиду и страдания. Это случайно заснятый фрагмент чужой жизни является некой терапией для него, помогающей выйти из депрессии.

Однако, зритель видит не только наблюдения героя, но и наблюдения за героем. В фильме показан отрывок из жизни- некий объект, снятый молодым человеком- субъектом. Однако, в моменты, когда зритель следит не за парой, а за главным героем, будто подглядывая за ним, этот герой сам становится объектом над зрителем. Я могу предположить, что здесь Звягинцев показал не просто разнообразие планов. В эту мысль он вложил, наверно, свою жизнь, а именно кинематограф. Через этого мальчика он показал, как творит режиссер. Как создается художественное экранное произведение. Возможно, что он просто показал самого себя, ну или профессию режиссера в целом, где зритель наблюдает за каждым движением не только продукта кинематографа, но и за тем, кто этот продукт создал.

Примечательно, что слов в фильме практически нет, только пара диалогов и на закадровом стихотворение Бродского, которое тоже в фильме не случайно. Однако, линия, связанная с поэтом, была второстепенной, возможно, поверхностной. Основные символы все же лежали глубже (о них написано выше).

На мой взгляд, слова все же были бы лишними. Если бы они были, то только в диалоге с расстающейся парой. Но Звягинцев решил не засорять ум зрителя пустыми фразами, которые особо не имеют значения, ведь все эмоции, тон и направление разговора прочитываются в лицах хорошо играющих Карлы Гуджино и Квентина Мэра.

После просмотра этого фильма возникают много ощущений, хочется задуматься о том, о чем думает парень, сидя в вагоне поезда. Из небольшого ручейка- фильма, возникает целый океан мыслей. Безусловно, фильм стоит посмотреть, чтобы потом в нем разобраться и осмыслить.

Это фильм, на мой взгляд, не что иное, как взгляд Звягинцева на кино и режиссерскую работу, сначала в отношении строго подчинения создатель — создание. Затем, когда к истории творения примешивается сторонняя наблюдающая сторона — зритель, режиссера и самого из объекта превращающегося в субъект, и становящегося персонажем великой истории иллюзорной реальности — кинематографа.

Звягинцев показывает, что настоящее творение не может состояться, если не задевает чувств самого режиссера — в данном случае подростка, перенесшего недавно расставание родителей. Снятая, точнее даже, подсмотренная картина, становится для главного героя терапевтической.

Нет ничего удивительного, что этот фильм не вошел в киноальманах «Нью-Йорк, я люблю тебя», слишком многое за эти короткие восемь минут режиссер успел уместить в фильм.

Лично для себя я с радостью отметил отсутствие темы смерти, если так можно выразиться. Хотя тема смерти любви и преподнесена, как смерть чего-то очень важного.

Апокрифы (от др.-греч.? — скрытый, сокровенный, тайный)

Все мы носим свои истории где-то глубоко внутри сердца. Иногда они прорываются наружу заполняя собой наши мысли.

Главный герой, а именно о нем, как мне кажется, фильм в недавнем прошлом перенос расставание родителей. И это отложилось в сердце подростка слишком много вопросов, ответы на на которые он и получит в течении картины. Почему так происходит, что становится причиной расставания, один ли он носит внутри боль от расставания когда-то самых близких ему людей.

И вот он становиться свидетелем чужого расставания, он понимает что ни он, ни его родители не одиноки в этом чувстве. Жизнь слишком сложная вещь и некого винить в конце одной истории и начале другой.

Захваченный подсмотренной жизнью он едет домой и вот на глаза попадается сокровенная тайна другой жизни. Вернувшись назад, домой он поедет уже получив свой катарсис.

Попытаюсь быть объективным. Это моё первое знакомство с режиссёром Андреем Звягинцевым, и короткометражку в своё время не приняли в ряд новелл киноальманаха «Нью-Йорк, я люблю тебя», потому что она слишком тонкая в своём содержании, ранимая и чувственная, притом больше о расставании, чем о факте любви или о славном городе Нью-Йорке. А может, просто хронометраж превысил допустимые границы. Наслышан, что Звягинцев любит длинные планы, чтобы зритель максимально точно понял, что происходит, на психологическом, подсознательном уровне. Здесь, похоже, один широкий план, тем не менее подходящий случаю.

Нужно быть, простите великодушно, конченым романтиком (и ничего плохого в том нет), чтобы провалиться в сюжет с головой, вдохновиться замечательной грустной идеей, порыдать над чьим-то минутно проходящим в кадре разрывом отношений. Тем не менее, кое-что меня всё-таки тронуло. Во-первых, Карла Гуджино умеет плакать с характером. Её слёзы в ключевом эпизоде просто пропитаны горьким сожалением, это чувствуется. Во-вторых, стихи. Не то что даже «в тему», а к тому же придающие истории особенный, драматический оттенок. Почудилось, будто из чьих-то судеб вырвали кусок, выхватили изображением камеры, ведь показанное довольно часто случается в жизни. Особенно если человек наивно, до безумия верит в чистую любовь.

Вот и всё. Не зацепило до глубины души, но тронуло однозначно. Планирую дальше изучать творчество режиссёра. Семи минут (не считая титров) для меня оказалось мало. Безусловно, к лучшему.

7 из 10

Весьма трудно назвать эту картину произведением искусства, но по-другому назвать ее невозможно. Нельзя говорить о том, что это шедевр, но утверждать обратное тоже нельзя. Этот фильм оставляет неизгладимое впечатление, своеобразное беспокойство на фоне умиротворенности и погружает зрителей в ежедневную нью-йоркскую суету.

Людскую суету на фоне бесконечных небоскребов и толпящихся в вечных пробках такси. Звягинцев окунает нас в мир безразличия.

Но среди этого безразличия находится человек, который ценит мгновение… Мгновение угасающих звезд на небосклоне или же чувств незнакомых людей. Этот человек и есть свидетель истории, случившейся однажды.

Бесспорно, основную роль в данной картине играет сцена расставания людей, когда-то любивших друг друга, людей, которые возможно еще любят, но так же нельзя оставить без внимания момент «улетучивания» фотографии той самой пары возлюбленных, который словно дополняет и ставит точку в их отношениях.

Но Звягинцев не только умело передал настроение города, людей, живущих в нем, их чувств… Он подарил нам уникальную возможность подумать. Подумать о том, что же произошло между этими людьми, кто они друг другу?Сколько были вместе, кого любили, кого ненавидели, от чего смеялись и почему плакали? А главное, сколько таких людей на всем свете?Мы даже не замечаем… Он позволил нам заглянуть лишь в маленькую щелочку его сознания, и увидеть этот эпизод. Без начала. Без конца.

Так кто же эта красивая женщина, лившая слезы на прохладном, раздувающем ее волосы, ветре?Кем был для нее тот мужчина, не в силах сдерживающий свои эмоции?

«Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток…»

Был ли этот мужчина Севером?Был ли Югом?Был ли?

Фильм оставляет непонятные эмоции, но несомненно, его стоит посмотреть.

Трудно подобрать слова, чтобы описать фильм, в котором и слов то почти нет, но который несмотря на свой небольшой хронометраж успевает задеть за живое, уколоть прямо в сердце.

Казалось бы, обыденная история — как часто мы сами случайно наблюдаем эпизоды чужой жизни, правда, не так часто они нас трогают за живое. Но случайно заснятая сцена последнего объяснения и расставания двух незнакомых людей не оставляет равнодушным главного героя. Что-то изменить уже невозможно, невозможно и узнать всю историю, но что-то в ней причиняет боль. Заплаканное ли лицо красивой женщины, растерянность и в какой-то момент отчаяние и безысходность на лице ее спутника. Что тут можно понять? Они были вместе. Они друг друга любили, у них была своя история. Что от этого всего осталось? Лишь забытый на лавочке томик Бродского и вложенная в него фотография, да и та улетела. Вот и все, что остается от любви. По сути, ничего, кроме обрывков памяти.

Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,

Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,

Слова и их мотив, местоимений сплав.

Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.

Созвездья погаси и больше не смотри

Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,

Слей в чашку океан, лес чисто подмети.

Отныне ничего в них больше не найти.

(с) У. Х. Оден в переводе Иосифа Бродского.

Мысли по этому поводу пусть у каждого будут свои, я не хочу навязывать свою точку зрения.

Что касается того, как снят фильм, здесь ясно чувствуется стиль, почерк Андрея Звягинцева — синеватое цветовое оформление, звуковой богатый, но ненавязчивый фон, минимум диалогов, случайные персонажи, внимание к деталям, недосказанность и вечная тема любви. Атмосферность и одновременно смысловая завершенность, но недосказанность. Это не фильм, это произведение искусства. Андрей Звягинцев — пожалуй, один из самых гениальных режиссеров современности. И дай Бог ему новых творческих успехов.

Очень жаль, что эта новелла не вошла в альманах «Нью-Йорк, я люблю тебя!». Она была бы лучшей в этой коллекции.

10 из 10

До сих пор под впечатлением.