Сад (2008)

Фильм поворачивался для меня своими гранями по мере его осмысления после просмотра. И если сначала я была готова полностью воспринять субъективную трактовку, то к финалу мне показалось, что за субъективностью прячется либо невнимательное прочтение, либо умышленный отказ о Чехова в пользу развлекательного элемента фильма.

Что смущает?..

Ощущение, что великий замысел, конечно тем не менее присутствующий в картине, погребен под толщей буффонной мишуры, нет какой-то драматической вескости, основательности, судьбоносности. Все как-то второпях, наскоком.

Не могу выкинуть из головы экранизацию «Попрыгуньи» с Целиковской реж. Самсона Самсонова — в ней, при всей кажущейся легкости очень вдумчивое глубокое погружение в драму. А у Овчарова наоборот — кажущаяся драма поколения при глубоком погружении в комедию.

Более того, рассуждая я пришла к вопросу — а надо ли комедизировать, надо ли усмешнять и без того глубоко и горько ироничного Чехова? Разве недостаточно немощного Фирса, полного и объемного в своей верной и непоколебимой несуразной никому не нужной преданности? Разве недостаточно несчастий Лопахина, юношеской наивности Трофимова? В экранизациях есть большой риск вместе с водой выплеснуть и ребенка. Вот Овчаров и выплеснул, хотя при всем при этом, попытка оказалась достойная, искренняя.

Признаться, после просмотра я вздохнул с некоторым облегчением. Видимо в человеческой природе заложена невозможность долго быть на пике эмоционального напряжения. А тут было именно это.

Не сомневаюсь в субъективности своего восприятия, но все-таки — основа классична, текст русский и хороший, мысль стройна и понятна, образы типичны и объемны, но форма — это что-то бьющее прямо в глаз, не в бровь. Гонимого современниками и реабилитированного потомками Чехова ставили не раз и на подмостках, и в кинопавильонах.

Чехов был разный — и трагичный, и драматичный, и комедийный, и ироничный, но такого я еще не видел. Бурлеск, фарс, водевиль — вот подходящие слова для того жанра, который избрал Сергей Овчаров. Все герои пьесы, почти не отходя от ее оригинального текста, весь фильм ведут себя экспрессивно, гротескно, вычурно, просто валяют дурака. Этот ритм, закрученный в начале, продолжается до самого конца, вгоняя тебя в аффективное состояние, и ты просто устаешь. И будь-то безделица, и отвернуться в какой-то момент можно, но ведь это Чехов, там текст, там вековая стать классики, там, простите, все не просто так. И вот эта полуторачасовая попытка (пытка-попытка) примирить свое представление о пьесе, жанр фильма и речи героев приводит к большим эмоциональным и интеллектуальным затратам. Я лично так и не смог расслабиться и отдаться яркому потоку, я все время хотел выстроить взаимосвязь легкости фарса и тяжеловесности глубины смысла. Так не бывает, я твердил себе, фарс, бурлеск — это легко и неглубоко, это на поверхности! И первый вопрос, который я задал себе после просмотра — зачем и почему?

А зачем вообще классику экранизируют?

Что ж, как минимум, во всякой экранизации классического произведения есть высокая просветительская функция. Печально, но с ростом популярности кинематографа и телевидения читать стали все меньше или лишь для развлечения, а изучение литературы, истории, искусства и жизни происходит по телепередачам и произведениям синтезированного и концентрированного искусства кино. Печально, но пусть хотя бы так, а вдруг прочтут что-то, а затем и другое. Не скрою, что, несмотря на критическое отношение к самой постановке Бортко, после нее я перечитал «Мастера и Маргариту», (нельзя здесь не упомянуть и такой информационный повод как рецензия А. Кураева на сам роман). Экранизация классической литературы — это еще и повод рассказать уже рассказанную, но незнакомую широкой публике историю, что тоже похвально. Дать популярность тому, что не получило ее по заслугам в эпистолярной форме. Но эта функция рождается сама собой, ее и придумывать не надо.

Литература в кино это еще и свой, авторский взгляд, выраженный в другой форме искусства. Это всегда то, что не улавливалось литературными критиками и читателями, что не вещалось учителями и преподавателями литературы. Пример — «Му-му» Юрия Грымова, новый взгляд на классическое произведение.

В конце концов, работать с высокохудожественным материалом куда интереснее, чем со всякой «одномерной» ерундой.

«Вишневый сад» задумывался Антоном Павловичем как комедия и даже где-то с элементами водевиля, он каждый раз возмущался, когда пьесу позиционировали как драму. Но легкость жанра не закрывает и не подменяет собой глубокий драматический и даже трагический подтекст произведения. «Вся Россия наш сад» говорил Петя Трофимов, выражая главный подтекст пьесы. И Сергей Овчаров не отошел от идеи автора, более того он уловил и подхватил бурлескость пьесы, возведя ее в абсолют, при этом выверив драматичность эпизодов и сцен, главным образом в речах Варвары и Любови Андреевны (мне очень понравилась игра Анны Астраханцевой в роли последней!). Но не смотря на то, что сам Автор «Вишневого сада» видел в нем комедию и даже фарс («Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс…»), выбор режиссером жанра фильма как объективно новое прочтение (так никто не ставил) хрестоматийного произведения оставляет меня в странном смятении. Я согласен с комичностью пьесы, но почему такая комичность, почему не ирония, например? Понимаю, что вопрос глупый, но ведь за фарсом, за водевилем сложно разглядеть серьезные вещи, и если произведение остается актуальным и сегодня, то зачем так рисковать.

Однако мое смятение легко окупается тем, что я еще уловил в «Саду», о чем режиссер прямо не говорил в интервью, но что напросилось само собой (для меня во всяком случае). Прошу прощения, но этот фильм стал своего рода кувалдой, которая весело и игриво разбила мое «окно», через которое я смотрел на знакомый «двор» русской классической литературы. На «окне» уже давно были следы «дождей» школьной программы и «уличная пыль» критики, затуманившие впечатления и сузившие восприятие. А тут свежий воздух, ворвавшийся через разбитое «окно», обдал лицо и наполнил собой легкие. Взгляд прояснялся, проявились новые краски и детали. Встряхнувшись, я снова стал приглядываться к тому, что уже видел, оставшись этим событием весьма довольным. Но это уже не реакция организма на киноленту, а осознанное состояние спустя время, постпросмотровый эффект.

П. С. И еще. Я нахожу большую заслугу Сергея Овчарова в том, что он не побоялся и в наш век поставил классическое произведение в «новой» форме, и пусть лента и не найдет большого круга поклонников, но она куда ценнее и достойнее того, что делают его более и менее именитые коллеги по цеху!

Если Вам даже не нравится сам вишневый компот, то не забудьте, что в нем есть еще и вишенки, которые вкусны сами по себе (это я так метафорично о форме и содержании).