Предел контроля (2008)

С первого просмотра — много лет назад — фильм был непонятен. А со второго раза, в 29-то лет — сразу понятен. И раздражил тем, как неприкрыто и грубо дразнит мою самоуверенность.

Спойлер. Фильм фантастический. Сначала всё было как в обычном мире, я верил. Потом было что-то странное, но я допускал, что всё ок. Потом было что-то, что я никогда не встречал и не думал, что встречу, но уже по 60-минутной привычке поверил. А потом, когда произошёл каа-бумм... я уже будучи подготовленным принял это взаправду.

Фильм - дерзкая, смелая попытка в форме кино раскрыть одну-единственную идею, давно описанную Платоном в мифе о пещере, Чжуан-цзы в притче, где ему приснилось, что он бабочка, а также Гуфом в нескольких треках. Идею о том, что органы чувств обманчивы, и мир не такой, каким кажется.

Только Джармуш, в отличие от этих троих мужчин, не рассказывает об идее. Он делает над вами опыт.

С одной стороны — подло обманывает, указывая пальцем после титров, где ваше место.

С другой стороны — делится сокровенным, подобно тому как случайный сосед, попросив закурить, рассказывает вам о величайшей тайне, и делает вид, что это так, ничего важного.

Поразительный, сумасшедший фильм.

И, мол, я сейчас тоже, может быть, в поезде 'Жёлтая стрела' этот текст печатаю, а не в подмосковном Кратове, и бла-бла-бла...

Интересны рецензии Антона Долина и Бориса Локшина.

Даже самое подробное изложение деталей не сможет положить предел в изложении «Пределов контроля», изгадив вам просмотр. Во-первых, в случае с Джармушем это равнозначно пересказу пассов гипнотизера: сопутствующий им фирменный эффект, как ни крути, все равно возникает в момент самого шоу. Во-вторых, собственно момент просмотра важен здесь намного больше, чем, как ни странно, фильм. В котором Джармуш применил прием, граничащий, если уж продолжать линию гипнотизера, с фокусом.

Так, почти до самого конца «Пределов» в душе растет твердокаменное убеждение, что вся эта неспешная, равновесная и предсказуемая конструкция из лент Мёбиуса и бутылок Кляйна, по которым путешествует под протяжные электрогитары нуаровый джармушевский Одиночка, человек без свойств, представляет собой ничто иное, как надгробный памятник автора собственному творчеству. Дежавю и бесстыдные самоцитаты из «Мертвеца» /Dead Man/ (1995) и «Мистического поезда» /Mystery Train/ (1989) лишь усугубляют общую картину. Но ближе к финалу, и во многом благодаря ему, установленный вроде бы внутренний контроль над фильмом исчезает полностью: как только герой Билла Мюрея вешает свой паричок на настольный череп и произносит важный монолог, чувствуешь себя круглым идиотом — пределы, о которых шла речь в фильме, это не пределы автора и его творчества (а метафорой творческого усилия и является, по сути дела, миссия главного героя), а пределы воображения. Твоего собственного — в первую очередь. Хорошенький прием, хоть и не очень честный: теперь тебе предлагают купить слона из множества важных смыслов. А ты лихорадочно соображаешь, какой интеллектуальной наличностью отбиться.

Мистический Джармуш… и «Пределы контроля»… Жизнь не стоит ничего и вселенная не имеет краев… границы условны… «Тому, кто думает, что он лучше других, стоит сходить на кладбище. Там он поймёт, что? есть жизнь на самом деле. Всего лишь горсть земли…», «Всё субъективно. Что бы это ни значило…»

Бездна впечатлений и тонны потусторонних мыслей… Вырвало… и убило… Прострация… и лишь звучащий ответ… да, так и есть… персонаж… ты лишь персонаж… временно зависший в какой-то одной точке вселенной… ты остановился… и забыл… хотя и не участвуешь… лишь наблюдаешь… но прилепило… не оторваться… желания как замки… замки кандалов… для отсутствующего, но прикованного…

Ты здесь никто… и нет у тебя ничего… всё пыль… иллюзия… обман… бесконечный обман… Но ты никак не можешь отпустить «нажитое»… весь свой опыт, иллюзии, заезженные пластинки… и хотя с ними ещё тошнее, но отпустить не можешь… смотришь со стороны и видишь всю эту пошлую картину маслом… а отстраниться не можешь… вжился… слишком…

P.S.: Вершина визуальной эстетики.

«Визуальный ряд фильма безукоризнен. Кристофер Дойл, пройдя прекрасную школу у Вонга Кар-Вая, действительно соединил в операторской работе все лучшее, что присуще западным и восточным школам визуального искусства. Темные улицы Мадрида и Севильи, пейзажи пустынной Андалусии, загадочные изображения картин — все это снято с невероятной достоверностью и просто ощущаемой кожей рельефностью. Вне всякого сомненья — это самый красивый фильм Джармуша и один из самых красивых фильмов в истории кино. Каждый кадр, каждое неуловимое движенье камеры, каждый взгляд героев, каждый пейзаж, каждое слово — произнесенное или невысказанное, абсолютно красивы в своем законченном совершенстве и точно соответствует гениальному замыслу режиссера. Поверьте, что это настолько совершенно, что фильм можно спокойно смотреть вообще без звука, как нескончаемый образный видеоряд. Впрочем и музыка в фильме подобрана фантастически органично (это визитная карточка всех фильмов Джармуша), хотя большая часть фильма проходит в полной тишине».

The Free Man

Когда после долгого перерыва снова смотришь этот один из лучших фильмов Джарма Джармуша, название которого он взял у одноименного эссе Уильяма Берроуза, то на уровне сознания появляются, как облака на ясном небосклоне южной Андалусии, фразы Джармуша, сказанные им перед выходом фильма в прокат: «У вселенной нет никакого центра и никаких краев, все в этом мире субъективно. Действительность произвольна. Используйте Ваше воображение. Те, кто думает, что они важны — заканчивают на кладбище горсткой пыли», а на уровне эмоций ощущается странная смесь пустоты, умиротворения и спокойствия, которыми пронизаны все сцены «Предела контроля». Мир словно замирает и сжимается до размеров спичечного коробка, которым загадочно обмениваются герои фильма.

Формально «Пределы контроля» (или более точно — «Пределы управляемости») представляют собой политический триллер о безукоризненном наемном убийце и его сообщниках с философским подтекстом. Перед отъездом в Мадрид герой Исаака Де Банколе получает в аэропорту странные инструкции от очередного заказчика: «Ты должен пойти в кафе и искать скрипку». Все дальнейшие инструкции он получает от незнакомцев, с которыми встречается в разных областях Испании, обмениваясь с ними спичечными коробками, содержимое которых он тут же съедает, и паролем: «Вы говорите по-испански?». Убийца почти ничего не говорит, кроме слов «Да» и «Нет». Зато он всегда заказывает в кафе только две чашки «экспрессо» и обязательно в двух отдельных чашках! Он в совершенстве владеет всем арсеналом Тай Чи и знает основы дзенской медитации. Он часто посещает музеи и с тоской смотрит на унылые творенья постмодернизма. И еще ему очень нравятся женщины, особенно в париках, белой ковбойской шляпе и ковбойских ботинках. Весь фильм очень медленно, но неумолимо он движется к окончанию своей метафизической миссии, которую невозможно предугадать до самого последнего кадра.

Каждый, с кем встречается таинственный незнакомец, дарит ему свои философские идеи, вращающиеся вокруг темы субъективной ограниченности реальности. Тильда Суинтон рассказывает про язык кинообразов в фильмах нуар, другой незнакомец говорит об оживших музыкальных инструментах, следующий о проблеме трансфигурации в науке, о воздействии на сознание мескалина, о подлинном смысле слова «богема»… Такие разные люди (все собеседники говорят на своем языке), такие разные беседы (или точнее — монологи), но каждая беседа разрывается в фильме словно пуля в воздухе и оставляет настолько мощное продолжение в сознании зрителя, насколько, в принципе, это возможно. И только в самом конце фильма зритель начинает понимать, что у каждого героя фильма не только собственный уникальный мир и своя философия, но и еще и общий враг — глубоко законспирированный резидент CIA в Испании, символизирующий идею всеобщего мирового контроля правительств и спецслужб, разрушить который можно только с помощью инструментов, о которых и говорится в монологах основных персонажей.

Визуальный ряд фильма безукоризнен. Кристофер Дойл, пройдя прекрасную школу у Вонга Кар-Вая, действительно соединил в операторской работе все лучшее, что присуще западным и восточным школам визуального искусства. Темные улицы Мадрида и Севильи, пейзажи пустынной Андалусии, загадочные изображения картин — все это снято с невероятной достоверностью и просто ощущаемой кожей рельефностью. Вне всякого сомненья — это самый красивый фильм Джармуша, в котором каждый кадр, каждое неуловимое движенье камеры, каждый взгляд героев, каждый пейзаж, каждое слово — произнесенное или невысказанное, абсолютно красивы в своем законченном совершенстве и точно соответствует гениальному замыслу режиссера. Причем каждый кадр, проплывающий в сознании под музыку Брамса не только потрясающе красив, но ещё и многозначителен, и многозначен. В него надо всматриваться и вслушиваться, раскладывая его по смысловым слоям, а вернее, извлекая один уровень смысла из другого, как меньшую матрёшку из большей.

Что же пытается показать Джармуш на протяжении всего фильма? Только то, что только сам человек ограничивает свою реальность, поэтому ей очень легко манипулировать, что как раз и описано в эссе Берроуза «Пределы управляемости», давшему название фильму. Кто занимается этой манипуляцией? Власти, правительства, спецслужбы, которые собираются в финале фильма в загадочном, тщательно охраняемом секретном особняке, нашпигованном антеннами, как символами пропаганды. Главная цель, всех приезжающих в особняк одна: «отстоять контроль над частью чертовой искусственно созданной реальности». Но, к счастью, пока еще есть вещи, которые мешают тотальной управляемости. Об этом в финале фильма «Американец», как олицетворение мирового контроля, говорит «Незнакомцу: «Ваши больные мозги забиты всяким дерьмом. Эта всё ваша музыка, фильмы, наука. Всё это дерьмо отравляет вас. И это не имеет никакого отношения к настоящему миру». Музыка, фильмы, наука, творчество, психоделики, искусство — как раз то, о чем говорят Незнакомцу на протяжении фильма его таинственные, но совсем не случайные спутники. Это все то, что способно расширить сознание человека, защитить его от манипуляций и зомбирования пропагандой. В финальных титрах Джармуш специально показывает главную идею своего фильма: «No limits, no control». Человеческое воображение, как и Вселенная безграничны. А где не существует границ или где границы мнимые, там нет и управления, нет контроля, нет манипуляции. Джим Джармуш создал глубокий эзотерический кино-этюд про спор мира беспредельной свободы и творческого воображения, способный победить любые стены подчинения, приказов и манипуляции. Потому что теми, кто не ведает пределов, невозможно управлять. Это и есть — Предел Контроля.

С первых аккордов и тихого фонового шума аэропорта зритель погружается в медитативный, немногословный нуаровский мир Джармуша — интеллектуального и эстетического гения. Любители его фильмов сразу отключат сознание: ни к чему академические штампы и «шаблонная», усиленно развитая университетами, логика; и тотчас умчатся вместе с персонажами в иной мир, где каждый кадр — картина, которой можно эстетически наслаждаться часами… Осмысление действия происходит на каком-то далеком, подсознательном уровне — стиль Джармуша — и вот вы уже на одной волне увлеченно путешествуете по Вселенной без границ и контроля, то ли реальной, то ли фантастической, что, впрочем, одно и то же (границы и разница условны).

Разбирать по косточкам идеи, формы и структуру фильма, пересказывать сюжет — это равносильно «убийству», все равно как «приземлить», «растоптать» самого Джармуша (мое субъективное мнение, я не настаиваю). Скажу только, что «Пределы контроля» — уникальная возможность «улететь» в другую атмосферу и получить истинное удовольствие: эстетическое от каждого фрагмента, интеллектуальное от многочисленных метафор, символов, аллюзий, и, конечно, медитативное, создаваемое общей атмосферой и звучанием. Разумеется, здесь, как и во всех фильмах, Джармуша, зритель получит истинное наслаждение от ироничных с ненавязчивой долей сарказма диалогов.

Те, кто уже полюбил творчество Джармуша, не нуждаются в рекомендациях. Остальным — рекомендую найти момент, когда вы можете расслабиться и отключится для истинного наслаждения! Возможно, вы откроете для себя что-то увлекательное нашем условном мире реальности и искусства.

Из всех художественных фильмов Джармуша из общей картины выбиваются только два: Пес-призрак и Пределы контроля. В данном случае поговорим о втором из них, более позднем и более зрелом.

Наилучшим описанием этого фильма, его сюжета, будут строчки из не самой известной песни Сергея Трофимова:

«Вот так из случайных, нелепых моментов,

Создатель творит полотно,

В котором мы видим — всего лишь фрагменты,

И большего нам не дано».

Весь фильм — вереница случайных фраз, диалогов, событий, которые, тем не менее, приводят к конкретному результату. Так случайно ли все это или предопределено? Сложно сказать. Если, по совету фильма, воспользоваться воображением, то этот странный сон — действительность. Если же следовать за героем Мюррея — это нелепость, бессмыслица. Жизнь стоит мало, если она бездуховна, ничем не наполнена. А наполнить ее можно лишь чередой случайностей. Не случайно за весь фильм Одиночка улыбается только один раз — когда слушает игру музыканта в кафе. Потому что это — случайность. А все остальное в фильме для него — работа.

Но откуда взять умение распознать случай? Иными словами, откуда взять возможность интерпретации? То стекло, через которое мир видится по-своему? Вариантов очень много, едва ли не каждый, с кем говорит Одиночка предлагает свой. Это и музыка, и кино, и наука, и живопись, и, в конце концов, искажение окружающей действительности. Иными словами — искусство. Оно служит призмой с бесчисленным числом граней, через которые можно смотреть на мир.

Если немного отвлечься, интересна последовательность. На первое место Джармуш ставит музыку. И именно о музыке чаще всего говорится в фильме из всех областей искусства. О ней заговаривает скрипач, вспоминает подруга Одиночки и упоминает вскользь гитарист. И это понятно. Искусство — это проявленное воображение. Но истинная цель искусства не объяснить окружающий мир, а задеть душу. Из всех видов искусства только музыка обладает даром резонанса. Я говорю музыка, имея в виду и пение, поскольку пение — это умение издавать музыкальные звуки.

Не случайно и то, что несколько раз появляется в фильме гитара, то, что ее используют для убийства и особенно то, что это делают шестой струной, оставляя на ней пять. Для меня это — прямая отсылка к великолепным стихам Лопе де Веги, испанского (а ведь действие происходит в Испании) драматурга 17 века. В его время у гитар было лишь пять струн и он, в своем стихотворении каждую струну отождествлял с одним из пяти чувств: «Пять струн — пять чувств…». Зрение, слух, обоняние, осязание, вкус. Шестая же струна (будь она в его время) скорее дает послевкусие, итог развития гитары как инструмента. И она же служит в фильме итогом жизни капиталиста.

Потом идут кино и наука, что неудивительно, кино — это преломление действительности, а наука — один и ее вариантов. Живопись же стоит в самом конце, возможно, потому что она… недолговечна? В конце-концов, именно ее проще всего уничтожить, чаще всего даже редчайшие шедевры всего в нескольких экземплярах. Ну и напоследок идут галлюцинации — это уход от действительности.

Я думаю, тема всех фильмов Джармуша — это жизнь. Но только в этом фильме он раскрывает секрет, как ее познавать, и одновременно — как к ней относиться (эта же тема начата в фильме Пес-призрак, но не оформлена окончательно).

Для кого-то важен сюжет. Тем людям этот фильм будет непонятен, поскольку сюжета в нем, как и в большинстве фильмов Джармуша по существу нет. Каждый фильм — это бесконечное путешествие, без начала и конца. По сути, как и вселенная, которая может быть одним из синонимов слова жизнь, и о которой сказано в самом начале фильма, что у нее нет середины, равно как и краев.

Но тем, кому важен фильм, как то, о чем я пишу все это время — как интерпретация, для тех этот фильм бесценен. А впрочем, Джармуш никогда не настаивает, потому и я не буду — решать вам.

Он невозмутим и сконцентрирован лишь на своей цели, на его лице нет лишних эмоций и его мало волнует суета происходящая вокруг. Напротив, он обращает внимание на более статичные вещи — картины, местную архитектуру и все что так или иначе связано с искусством.

Он приезжает в Испанию с тайной миссией, двигается по заранее запланированному маршруту, встречается с определенными людьми, которые говорят с ним паролями, намеками и шифрами.

Но странно здесь то, что все они говорят с ним, то об искусстве, то о науке, то о музыке, иногда приправляя это высокопарными философскими речами вроде: «Все меняется в зависимости от стекла, через которое смотришь на мир», «Лучшие фильмы, похожи на сны», «Тому, кто ставит себя выше других место на кладбище, там он поймет, что жизнь, — это всего лишь пригоршня праха».

Все разговоры об искусстве и прочих «высоких материях», вероятно, приводятся Джармушем, как противопоставление низменным ценностям современного общества.

В финале, герой фильма непостижимым образом проникает в надежно охраняемый особняк на окраине города … и произносит ключевые фразы: «реальность субъективна (условна)» и «месть бесполезна».

Молчаливое и почти лишенное эмоций поведение главного персонажа, вероятно, объясняется тем, что таким образом он, как бы, стремиться выйти за пределы «условной (субъективной) реальности», чтобы увидеть мир таким, какой он есть, созерцая его без слов и иллюзий.

За весь фильм герой проявляет эмоции, пожалуй, только пару раз, когда аплодирует выступлению цыганского ансамбля и когда слегка проводит рукой по лицу его спящей подруги, никогда не меняющей своего «наряда».

Ближе к концу фильма становится очевидно, что его сложная символика, замысловатые фразы, и все то к чему зритель должен прийти сам, через собственное субъективное восприятие («в зависимости от стекла, через которое смотришь на мир»), гораздо важнее «условного» сюжета фильма. Не так уж важно, было ли происходящее, на экране, на самом деле, или только в воображении героя, в его условной, еще не проявленной реальности, ведь в любом случае все начинается с мысли.

«Предел контроля» — философская притча от автора «Мертвеца» и «Сломанных цветов» — режиссера Джима Джармуша, жанру которой трудно дать точное определение, потому как сюжетная линия очерчена неясно и изобилует абстрактными зарисовками.

Повествование открывается сценой в неизвестном аэропорту, где главный герой (Айзек Де Банколе), в титрах именуемый как Одиночка, получает таинственное задание. Сама миссия не оглашается понятно и четко, зрителю неизвестны ее цели, и лишь из обрывков философских фраз можно заключить следующее. Герой поочередно отправляется в несколько испанских городов, чтобы встретиться с очередным незнакомцем. Каждый из персонажей должен дать новый ключ для продолжения загадочного задания. Секретным знаком становятся две чашки кофе и спичечный коробок. Кофе служит знаком для встречи, а в коробках содержится маленький листок с кодом, дающим новую цель в цепочке агентов на пути к главной мишени. И так, код за кодом, одинокий человек продвигается к финалу истории.

Главный герой полностью контролирует свои чувства, все его поступки — разумны. Даже собственное воображение он использует не для удовольствия, а для решения поставленной задачи. Он — мастер самоконтроля. И эта его способность поможет избавиться от навязанного обществу контроля извне.

Джим Джармуш весьма интересно выстроил траекторию движения Одиночки, раскручивая паралельно географическую и транспортную спирали. Начав с Парижа, Одиночка перемещается в Мадрид (самолет), далее углубляясь в андалузские пейзажи (электричка), в анахоретскую пустыню и вовсе на раздолбаном грузовичке, а в финале, уже окончательно завороженный зритель, наблюдает пеший путь к истине.

«Тому, кто думает, что он лучше других, лучше сходить на кладбище. Там он поймет, что жизнь на самом деле всего лишь горсть земли… Жизнь ничего не стоит.»

Что неизменно у самого Джармуша, так это чувство бесконечного одиночества. Все его персонажи всегда одиноки. В данном случае, так и вовсе главный герой носит имя Одиночка. И он, лежа с роскошной обнаженной женщиной, на самом деле совершенно не с ней, что автор и остро демонстрирует. Единственное, что одиночество Джармуша какое-то умиротворяющее, задумчивое.

Стараниями оператора Кристофера Дойла симметричные сегменты словно впечатаны в застывшую в пространстве-времени испанскую картину. Неспешное, равновесное путешествие человека без свойств повествуется под, уже так полюбившуюся у Джармуша, протяжную электрогитару.

Думаю, многих людей определенного склада ума этот фильм покажется претенциозным, и, возможно, доведёт до исступления. В плане содержания в «Пределах контроля» все в порядке: здесь целое море смыслов, которые, куда ни ткни, ветвятся так, насколько удачно удастся вам справиться с собственными творческими ограничениями. Но в плане формы Джим Джармуш достиг пределов контроля точно.

«Суфи сказал, что каждый из нас — планета, вращающаяся в экстазе. Но я бы сказала, каждый из нас — собрание движущихся молекул. Вращающихся в экстазе.»

P.S. Фильм Джима Джармуша «Пределы контроля» требует терпения при просмотре. Это путешествие по сознательному и бессознательному, между реальностью и вымыслом. «Пределы контроля» — фильм абсолютно не для отдыха и развлечения. Он открывает глаза на другую возможную реальность — новую субъективную реальность для каждого.

8 из 10

Фильм очень интересный. Меня он привлёк тем, что в нём очень интересно, хотя и достаточно очевидно обыгрываются вопросы обучения (искусствам и наукам, общению с людьми — не буду перечислять всего), познания, усвоения знаний, даже Пути — в восточном понимании, близком к понятию Дао. Привлёк в том смысле, что после рассказа о нём, я захотел его посмотреть.

Понравился своей медитативностью — в идеале, в него нужно нырять в процессе просмотра, и вместе с тем, слегка погружаться в себя, чтобы одновременно и смотреть, и осмыслять увиденное, задавать самому себе вопросы, и сразу находить ответы на них.

Визуальный ряд прекрасен, и его отлично дополняет и подчёркивает саундтрек. Смысловое наполнение многопланово, разнородно и нелинейно. Соглашусь с упомянутым Вами, но хочу обратить внимание на менее очевидный аспект — самоироничность этого фильма. Точнее, самоироничность жанровая: Джармуш, в совершенстве освоившись в пределах такого размытого явления, как кинематографический артхаус, позволил себе весьма метко иронизировать на тему клишированности этого жанра (хотя, казалось бы, само его определение её исключает), умело играя шаблонами и штампами в построении визуального ряда.

Зеркала как символ иллюзороности всего сущего (отражения в которых могут быть более реальными, нежели их источники); картины, как символ влияния искусства на реальный мир; тёмные очки как символ некой замкнутости, отделяющие людей, наделённых уникальными талантами и знаниями от всех, кто не способен их понять; наконец, клочки бумаги, съедаемые главным героем после общения с теми уникальными людьми — гениальный образ усвоения знаний, и коробки спичек (огонь дарования каждого человека, его таланта)… Перечислять можно не один час, я думаю.

Интересен и другой момент: Джармуш в «Пределах контроля» развивает, а точнее, оттачивает, доводит до севершенства некоторые из своих весьма любопытных, но более ранних кинематографических наработок — фильм очень тесно перекликается с другим его творением — «Пёс-призрак: Путь самурая». Это и приём с взаимопониманием — в обоих фильмах герои говорят на совершенно разных языках, прекрасно при этом понимая друг друга (хотя в «Пределах…» посредством этого он проводит совершенно иную мысль); это и боевые искусства — если главный герой «Пса-призрака» занимается фехтованием на японских мечах, и демонстрирует некоторые аспекты владения кэмпо, то в «Пределах…» главный персонаж возносится на более высокую ступень, проделывая каждое утро формы тайцзицюань (кулака Великого предела) из искусства у-шу… К слову, влияние восточной философии жизни сильнО в обоих фильмах, хотя в «Пределах контроля» оно и не столь очевидно.

Касательно концовки — лично мне очень понравилось, как было обыграно усиление напряжения до предельной точки посредством всё тех же приёмов кинематографического символизма (череп, зеркала, башни на столе у героя Билла Мюррея). Да и мысль, хотя и очевидная, была донесена интересным способом. Фильм в итоге замкнулся сам на себя. Но вот по поводу игры Мюррея позволю себе не согласиться — он одновременно сумел создать и контраст, и отразить порочность самой сути Контроля, как сверхидеи, и нарочитой грубостью, грязью создать некий кульминационный всплеск.

10 из 10

То есть про человека не от мира сего, предельно контролирующего себя в выполнении какой-то непонятной (для сего мира) миссии. Но мы-то видим, какова цель: придушить струной от гитары внутреннего мелкого беса — Билла Мюррея. Украшенного дипломатическим красным галстуком. Ненавидящего и художественное искусство и науку, и прочее «развращающее дерьмо».

Проникнуть в собственное сознание, в звукоизолированный охраняемый бункер, трудно, но можно — через испытания. На пути протагонисту встречаются ангелоподобные сущности, которые после искушения или научения дают поддерживающую, исцеляющую облатку.

«Вы, люди, нихрена не знаете, как устроен мир», -говорит Мюррей.» Я знаю», — отвечает Де Банколе и включает в бункере свет.

8 из 10

Новый взгляд на антиглобалистский джихад. При желании можно интерпретировать как психоаналитическую притчу о путешествии внутрь себе и убийстве в себе Государства. Герои не напрягают болтовнёй, говорят мало и редко, что гуд. Выполняемая героем неоднократно некая энергетическая практика осталась мною нераспознана (ввиду её глубокой засекреченности, полагаю). Смотреть легко и приятно независимо от понимания или полного отсутствия понимания происходящего. Чем-то напомнило мой любимый «Мертвец». Опять же, можно смотреть исключительно ради эстетического удовольствия от операторской работу. Респект, Джармуш.

Американский режиссёр Джим Джармуш всегда отличался оригинальностью, но в данном случае, можно смело утверждать, что он превзошёл сам себя. «Предел контроля» наполнен скрытыми смыслами настолько, что рискует произвести обратный эффект — показаться абсолютно пустым и бессмысленным зрелищем. Но это лишь на первый взгляд. Чем больше размышляешь о фильме, тем более глубоким и осмысленным он становится…

Картина является прямым продолжением более раннего творения Джармуша под названием «Пёс-призрак: Путь самурая». Тот самый франкоговорящий продавец мороженого, лучший друг героя предыдущего фильма, теперь продолжает его дело, но уже не на физическом, а на метафизическом уровне. В условиях отсутствия конкретного имени главного героя, я назову его Странником. Он всегда заказывает две чашки эспрессо — самого чёрного и крепкого кофе, а выпивает только одну. Зачем две, когда достаточно одной? Я почти уверен, что этим режиссёр ненавязчиво отсылает нас к своему предыдущему фильму и к его погибшему герою. Словно невидимая нить связывает их. Вот он, Призрачный самурай — сидит рядом здесь и сейчас, видимый одному лишь Страннику. Этот кофе — для него. Эта память — о нём.

Отречение. Одна из ключевых сцен фильма — момент, когда Странник внимательно изучает картину некой обнажённой особы в мадридском музее искусств королевы Софии. Когда он возвращается к себе в номер, то обнаруживает не менее обнажённую особу у себя на кровати. Он удивлён? Нет. Он создал её сам. Она — плод его воображения, квинтэссенция его плотских желаний и одновременно, связь с материальным миром. Она направляет на него пистолет. Он заряжен. Творение представляет смертельную опасность для творца. «Ты оставил свою сумку без присмотра» — говорит она. «Там ничего нет» — отвечает он. Она опускает пистолет. Первая линия обороны сломлена. Внешне простой диалог между ними может быть интерпретирован следующим образом: «Ты впустил меня в свое сознание, и оно стало незащищённым» — «Для тебя в моем сознании места нет». Здесь возникает логичный вопрос: «Если Женщине не место в сознании Странника, с какой целью он её создал?». Очевидно, для того, чтобы преодолеть воздвигнутый для себя барьер. Устранить, методично уничтожить препятствие, отвлекающее от цели и мешающее духовному познанию мира. Встать на путь отречения. И мы наблюдаем, как он проходит этот путь до конца. Сперва Женщина проводит ночи в одной постели со Странником. Слушая Шуберта и говоря о ранней смерти композитора, она предчувствует свою собственную скорую смерть. Когда Странник переезжает в другой город, Женщина ещё более отдаляется от него — теперь они живут в разных домах. Мимолетная сцена на балконе показывает её, словно птицу, заточённую в клетку его сознания. Её влияние на Странника всё более ослабевает. Отторгаемая им, она постепенно угасает и растворяется. В конце пути Странник снова обнаруживает её в своей кровати, но уже мёртвой. Оплот всего материального в сознании героя пал. Цикл жизни и смерти замкнулся. Испытание прошло успешно. Теперь всё под контролем.

По мере того, как Странник продвигается ближе к цели своей миссии, город, в котором он временно находится, уменьшается в размерах и значении — сначала Мадрид, затем Севилья и, наконец, маленький захолустный городок в Альмерии под названием Дона Мария Окана. Таким же образом, комфортабельные мадридские апартаменты сменяются скромной квартирой в Севилье, а в конце пути героя ждет аскетичное сельское пристанище. Города и недвижимость в них Джармуш рассматривает как символы материального средоточия. Чем ближе завершение миссии Странника — тем меньше материального остается как в нём самом, так и во всём, что его окружает. Именно поэтому, сломанные цветы, брошенные на мостовой, лишь косвенно являются отсылкой к одноименному фильму. На деле, это наглядная иллюстрация конечной цели пути отречения: «La Vida no vale Nada».

Познание. Путь отречения Странника неразрывно связан с путем познания. Необходимое условие успешного выполнения миссии — встречи с различными людьми, а вернее даже, образами людей, которые передают ему некое таинственное знание, предположительно, в различных областях искусства — музыке, кинематографе, живописи, а также в науке. Джармуш использует все доступные выразительные средства с тем, чтобы показать, насколько эти люди оторваны от действительности (все, кроме мексиканца). Словно посланники из иной реальности, они настолько выделяются из толпы, что их можно принять за неопытных шпионов, выполняющих свое первое задание. Мне кажется, именно такой аллюзии и добивался режиссёр, включив в фильм классику шпионских детективов в виде фразы-пароля и ответа на неё, а также сцену с поимкой героини Тильды Суинтон таинственными «людьми в чёрном».

Очевидно, монологи за двумя неизменными чашками эспрессо не так важны для понимания сути происходящего: они служат лишь намеком на то, что находится внутри загадочных спичечных коробков. Странные, непонятные символы на небольших кусках бумаги говорят о том, что передаваемое сакральное знание доступно лишь избранным, а их малочисленность подсказывает, что перед нами только самое главное, суть вещей, и ничего лишнего. На спичечных коробках изображен боксёр на фоне двух разных цветов. Это отражение внутреннего состояния героя — непрерывной борьбы двух противоположных начал. Его внешнее спокойствие и невозмутимость — лишь видимость, внутри Странник подобен пружине, готовой выстрелить в нужный момент. Он поглощает знания — в прямом, физиологическом смысле — съедает их. В то же время, получив коробок от созданной им Женщины, Странник, в отличие от остального, содержимое оного не поглощает — ему вовсе не нужно то, от чего он так старательно избавляется. Взамен он протягивает то, о чём мечтает она — спичечный коробок, наполненный бриллиантами, отрекаясь таким образом от весомой составляющей материального мира. Ashes to ashes…

Во время встреч Странника с загадочными посланниками, всегда, так или иначе, фигурирует вода. Вода объединяет в себе множество смыслов, но в данном случае, она выступает символом чистоты и непорочности, первозданным источником жизни. Как следствие, знание, передаваемое с водой — чистое, абсолютное, живое. Тут у внимательного зрителя возникнет резонный вопрос: «А как же мексиканец? Он пил пиво, и никакой воды в помине не было». Да, именно так. На мой взгляд, здесь всё предельно логично: знания о галлюцинациях и о средствах их достижения, по определению не чисты и ни в коей мере не являются творчеством. Джармуш показывает нам это, делая из мексиканца дилетанта, толком не знающего ни о спичечном коробке, ни о его содержимом. Тем не менее, и эти знания понадобятся главному герою для выполнения конечной цели миссии. Мексиканцу, в свою очередь, не помешает развить творческий потенциал, и уникальная вековая гитара, несомненно, поможет ему в этом.

Продолжение следует…

Простой и ненавязчивый выбор: томик Анри Бергсона или двухчасовый фильм Джима Джармуша. Скажу сразу — Бергсон вполне интересный рассказчик. Только вот Джармуш стремится к лаконичности. Он предлагает нам разгадать собственную «Теорему», не особо стремясь пояснять зрителю сущность всего происходящего. Достаточно лишь подчеркнуть, что «мир устроен субъективно», а «реальность случайна». Каким-либо толкованиям тут не место. Перед нами энциклопедия жизни по Джармушу.

В этом фильме множество отсылок к его прошлым работам. Поезда и небольшое участие Юки Кудо направят нас к «Мистическому поезду». Бессловесная созерацательность — к «Страннее, чем в раю» и «Отпуск без конца». Регулярные медитативные тренировки Исаака де Банколе — к «Псу-призраку». Ну а музыкальный ряд и модель фильма — восхождения — к «Мертвецу».

Смотря эту картину, я не задумываюсь о ее смысле. Будет нужно — загляну к Бергсону и напишу много слов об «эмоционально-чувствительном» восприятии мира. Нет. Здесь, я каждую минуту восхищаюсь предложенными Джармушем видами и известными актерами в небольших ролях. Меня очаровывает такая земная и рациональная сексуальность Пас де ла Уэрта — ведь в современном кино все меньше красивых женских форм. Смотря этот фильм достаточно просто заказать два эспрессо. Нет. Не двойной эспрессо, а два эспрессо, и созерцать. Ведь Джармуш, после всех своих заигрываний с массовой аудиторией, вернулся.

9 из 10

Не написать несколько добрых слов о «Пределах контроля» все равно что плюнуть в душу Джиму Джармушу, опрокинув хрустальный стебель его души на черствый асфальт безучастности. Принимая во внимание характер картины, её безмерную глубину и чувственность, сложно не поддаться чарам сюжетной паутины, выплетающей из разума зрителя роскошный смысловой узор.

Главный герой, обладающий призрачно-темным цветом кожи, сверкающей на солнце подобно чешуе золотистого дракона, пускается во все тяжкие, дабы решить извечный спор между светом и тьмой. У него нет имени, возраста, семьи. Да что уж там, откровенно говоря, его вообще нет… Есть лишь черное как смоль пятно на экране, воплотившееся в форму яркого энергетического символа потерянных поколений. Лишь со временем, разгораясь подобно пламени костра, очертания проявляются, воплощая свою структуру в силуэт одинокого мужчины, бредущего между строк туда, где распустила лепестки, не имеющая средств достижения, цель… Туда, где в радужном свете печаль соприкасается с истоками и в едином порыве уплывает за горизонт, пронзая душу свежестью намеченных очертаний несбыточной мечты…

И в каменных джунглях агонизирующих городов, и в тиши забытых богом, пустынных переулков, одинокий мужчина находит крупицы собственного предназначения, становясь невольным посетителем ветхих храмов извечного порока. Здесь, на грани собственного рассудка, встретившись лицом к лицу с безумием, теряя контроль над реальностью он находит рычаги судьбы, потянув за которые можно дать человечеству второй шанс. Ту самую долгожданную надежду, что дарит импульс к развитию целым поколениям.

«The Lone Man» встречает гротескные абстракции, воплощающих в себе кристально чистое зло, личностей и, конечно, познает истинную красоту женской натуры. Герою удается подойти к любви так близко, что ее сжигающее пламя практически уничтожает в нем последние крупицы милосердия и лишь борьба с самим собой, лишь победа протягивает спасительную руку искупления, не взирая на то, что по его следам мчится смерть.

Именно стоя на острие косы, этой не говорящей по испански старухи, одинокий путник вынужден балансировать между мирами сотканными из вкуса двойного эспрессо в разных чашках.

10 из 10

Знаете ли вы основной принцип медитации? Концентрация? Созерцание? Да. Но это лишь средство добиться цели которая то же всего лишь средство… Те кто знают о чем речь наверняка догадались — речь идет о безмолвии. Безмолвие это то состояние сознания, в котором отключается поток мыслей приковывающих наше восприятие к этому миру. Ведь чем по сути занят наш разум 99,9% процентов времени бодрствования? Разговором с самим собой! Мы постоянно описываем себе то что воспринимаем; нас что то беспокоит и тревожит, мы чего то страстно желаем и чего то боимся…«Тому, кто думает, что он лучше других, лучше сходить на кладбище. Там он поймет, что жизнь на самом деле всего лишь горсть праха… Жизнь ничего не стоит. « — хорошая фраза о вреде Чувства Собственной Важности, а ведь ЧСВ и есть главный инструмент разума, диктующего мотивы практически для всех поступков порабощенному человеку. Без избавления от ЧСВ до безмолвия не добраться!

У людей есть вечная душа, но загнанная в бренную оболочку, она оказывается погребена под мыслями, чувствами и желаниями которые принадлежат не ей, а всего лишь смертному телу. «У Вселенной нет центра и нет краев.. реальность — это череда случайностей»

Что же случается с человеком решившим заглушить в медитации голос тела и добраться до своей души дабы выйти за пределы реальности? Он сталкивается с врагом который сделает все что бы не потерять свой контроль над личностью, ибо разум привык считать себя личностью, хотя на самом деле разум, всего лишь инструмент, драйвер для работы с физическим миром, не более. Разум и есть тот главный враг, победа над которым происходит в финале фильма. Все остальное время герой проводит в медитации, а люди которые приходят к нему — это идеи и образы в его сознании, которые пытаются отвлечь его, вступая с ним в диалоги о богеме, бриллиантах, сексе, науке и наркотиках. Герой фильма остается безмолвен, он контролирует свои мысли, а не они его. Он отдает им пустые спичечные коробки, олицетворяющие безмолвие и таким образом, своим безмолвием он останавливает поток мыслей. В тех коробках которые он получает взамен, лежат бумажки с бессмысленными наборами символов, а ведь для души человека, бессмертной и нематериальной, все эти мысли о сексе, бриллиантах и наркотиках — являются такой же бессмыслицей! Океан безмолвного сознания порожденный несклоняемым намерением героя, поглощает эти бессмысленные для него символы и растворяет их в себе. «Иногда мне кажется, что отражение куда реальнее, чем то, что отражается»

Двигаясь дальше по пути самопознания наш герой раздвигает границы сознания, освобождается от оков своего разума и достигает Предела Контроля побеждая свое ложное Эго — разум. Он не прорывается сквозь защитные барьеры и не сражается с многочисленной охраной, ибо отныне правила которые устанавливает разум — для него ни чего не значат. После победы над диктатурой разума, герой стирает остатки прежней личности (переодевшись в кабинке) и возвратившись в реальность Человеком, растворяется в толпе биороботов — потерявших связь с духом, потребителей материальных благ… «Все меняется в зависимости от стекла, через которое смотришь на мир»

P.s. Фильм исключительно на любителей картин с «двойным дном» и «многослойным сюжетом». Кстати, есть очень похожий фильм: «Револьвер» Гая Ричи, только в отличии от «Предела контроля» его могут смотреть все, по крайней мере тот кто не любит заморачиваться по всяким там психологиям/эзотерикам/философиям — посмотрит нормальный гангстерский боевик!)

9 из 10

Не все из нас с нами.

вы не говорите по-испански?

Этот фильм для тех, кто хоть чуть-чуть говорит на языке автора.

Я говорю по-испански. Немного. Иногда.

Все знакомые мне работы Джармуша, убежден, были созданы им для самого себя, и никого кроме. Но эта лента — в большей степени, чем другие. У нее нет недостатков: любые критерии условны; у нее нет достоинств: не передать насколько тщетно препарировать ее, вычленяя отдельные детали: работу осветителя или актерскую игру. Она — живописное полотно, фотография во времени и пространстве — единая, сама в себе. Ее сложно понять но она отнюдь не непонятна. Ее сложно воспринять: авторское мировоззрение манит, призывает к себе, но только тех, кто стремится к этому. Ее можно созерцать: и как много удовольствия достанется тем, кто решится.

воспользовался воображением

зачем?

В этом нет снобизма, нет элитарного разделения на тех, кто с нами, и всех остальных. А есть сродство видения зрителя и художника, личных миров. Конечно, существуют традиции подхода к любому искусству подобным образом, но, уверен, разница в том, что «Пределы Контроля» можно судить лишь этими критериями, и только ими.

вселенная без краёв и центра,

в вечном движении

В картине нет действия — лишь медитативная история разворачивает ковром неторопливый калейдоскоп маленьких отрывков Пути. Нет персонажей — лишь нелепый самурай и декорации, где в бесконечных беседах и странных ритуалах истекает время. Островки быта в океане разговоров, мыслей, отдельных фраз размеренно ведут от начала тропой, что должно пройти. И это всё, не нужно большего: идеальная история, наш «Мертвец», приплывший к далеким берегам, но не нашедший своего окончания.

вы все же не говорите по-испански?

Если первые десять минут прошли в скуке — не стоит пытаться, ожидая большего. Не стоит питать в себе раздражение, давясь кадрами и отгоняя сон, потому что это Джармуш. Просто отложите, выкиньте, забудьте; смиритесь, «Пределы Контроля» — не ваше кино. Если же первые десять минут прошли, но вы и не заметили этого — поздравляю, это она, созданная почти для вас история. Попытайтесь поделиться ею, и вы поймете, что я прав.

все под контролем?

Один из самых эстетически красивых фильмов, снятых Джармушем, своей медитативностью, фору которой может дать только «Мертвец», увлекает зрителя в свой иллюзорный мир, полный ярких красок и чарующей музыки, он словно эспрессо, оставляющий приятное послевкусие.

Мы видим сдержанного и хладнокровного киллера (невольно вспоминается ещё один джармушевский персонаж), но стоит познакомиться с ним поближе — и несложно догадаться, что под внешним спокойствием скрывается довольно страстная натура, человек, идущий наперекор всему («Я ни с кем»).

Каждый день он, словно отточенный механизм, повторяет одни и те же действия, будто заученные наизусть, но однажды всему настанет предел.

«Предел контроля» публика приняла более прохладно, чем его предшественника «Сломанные цветы», получившего «Большой приз жюри» Каннского кинофестиваля и номинацию на «Золотую пальмовую ветвь» в 2005 году.

Если вы не рядовой зритель, купившийся на так называемую «массовость», простоту и доступность «Сломанных цветов», а истинный поклонник Джима Джармуша, сравните диалоги в обоих фильмах и, как говорится, почувствуйте разницу.

Когда задумываешься почти над каждой произнесённой фразой, словно над философской цитатой, понимаешь: вот он, настоящий Джармуш, он всё ещё с нами, и странно, что именно этой картине не отдали ту дань уважения, которую она действительно заслуживает.

8 из 10

Очень странный фильм, хотя, как мне показалось, вполне в духе режиссёра. Сравниваю с его же «Мертвецом». На экране идёт неспешное медитативное повествование, не несущее в себе внятной смысловой нагрузки. Повторяющиеся действия главного героя в разных модификациях отличаются только действующими лицами, локациями и произносимыми фразами, неизменно начинающимися со слов «Вы не говорите по-испански?» в каждом эпизоде. Плавное, если не сказать занудное, течение фильма, однако, не даёт оторваться от сменяющегося на экране видеоряда ни на минуту, особенно под действием звукового сопровождения, без которого зритель рисковал бы просто заснуть. Но надрывные рваные аккорды и пассажи, помноженные на ритм шагов героя на протяжении всей картины, добавляют саспенса к визуальному восприятию и держат в сомнамбулическом напряжении.

Вполне по канонам «Мертвеца», где гитарные рифы Нейла Янга сопровождают весь путь главного героя. В итоге красиво снятые картинки неряшливых городских улиц и площадей, лестниц и квартир, перемежающиеся в промежутках между циклическим повторением однотипных эпизодов, выразительными пейзажами различных мест Испании, в которой происходят события. Хотя это даже не события, это просто передвижение колоритного главного героя с каменным лицом в сторону неясной конечной цели, о которой зритель до самого конца картины не имеет ни малейшего представления. Но фильм подходит к концу и герой осуществляет свою странную миссию, однако ясности о её смысле не прибавляется. В итоге имеем медитативно-гипнотическое кино, вгоняющее благодарного зрителя в состояние «comfortably numb». Любителям Джармуша смотреть обязательно.

Довольно трудно подобрать какое-то одно, правильное определение к фильму.

Впечатление сложилось из многого, это:

- идеально подобранное музыкальное сопровождение, которое безупречно вписалось к каждой сцене.

- очень мало диалогов, что безусловно плюс, грубо выражаясь, здесь нет пустой болтовни которая забывается с каждым следующим кадром, здесь напротив, тенденция, некая повторяемость, которая помогает выделить и запомнить наиболее важное, запомнить видимо то, что подразумевалось донести до нас;

- картинки очень плавные, и часто от первого лица, мы видим то, что видит главный герой, таким образом, мы практически в его шкуре;

- конкретно этому фильму бессмысленно и бесполезно задавать вопросы «а это зачем/почему?», тут главное созерцать, не нужно напрягаться стараясь понять, просто смотрите.

«Предел контроля» неоценим, в том смысле, что лично мне его не с чем сравнивать, это совершенно не похоже, на то, что я видела раньше.

Кто-то картину очень ругал. Кто-то очень хвалил. Большинство не поняли, о чем она.

Фильм, в котором зрителям дается возможность самим установить пределы контроля над своим воображением. Кто-то думает, что фильм ни о чем. Кто-то считает, что нам просто не все сказали, и нужно думать, доискиваться до истины. Кто-то считает, что кино снято просто из любви к искусству.

Неулыбчивый главный герой беседует в аэропорту с двумя подозрительными типами. Подозрительные типы сопровождают беседу псевдофилософскими ремарками про Вселенную, у которой нет границ и центра, и про людей, которые, посчитав себя выше других, должны отправиться на кладбище, чтобы уяснить настоящую цену жизни. Далее главному герою выдаются инструкции, как в той русской народной сказке — «пойди туда, не знаю, куда…».

Собственно, на этом и строится весь сюжет фильма. Герой оказывается сначала в Мадриде, потом в каком-то городке победнее, потом в деревне, и наконец, совсем уж в каком-то заброшенном селе. Декадентство в чистом виде. Вообще, фильм пронизан деструктивностью и увяданием. В каждом населенном пункте ему выдаются дальнейшие инструкции. Также он выслушивает трэшово-философские высказывания на темы: кино, искусства живописи, музыки, науки…

Я нисколько не ругаю картину. Вся она сделана, как муха в янтаре: каждый кадр идеально впечатан во времяпространство. Но на удивление, момент просмотра оказывается в итоге важнее, чем сама картина.

В общем, посмотреть фильм стоит хотя бы ради того, как это снято. Ради сюжета тоже можно, но все мы, кто видел картину, до сих пор плутаем в поиске ее смысла. А смыслов там может быть миллион, на самом-то деле.

В бизнес классе обычного аэропорта в недалеком будущем должна произойти особенная встреча. Или она уже успела состояться, а кто-то просто не сумел вовремя этого заметить. Таинственный исполнитель, переводчик и хладнокровный заказчик, прокручивающий нечто в своей руке и рассуждающей о субъективности отдельно взятой реальности…

Сразу следует сказать, что главный персонаж не имеет четко обозначенного имени. Именно по этому я собираюсь звать его Воспринимающим. Воспринимающий согласен выполнить свою работу. Даже прекрасная девушка в прозрачном дождевике ему не сильно помешает… Зритель же пока никак не может в полной мере осознать всей значимости или сути самой задачи

За что мне так сильно нравятся многие работы Джармуша? Пожалуй, за идеальное чувство стиля, причудливо соединяющееся со смелостью и настолько естественной искренностью, что многие принимают ее за происки ныне популярного артхауса. Хотя само обозначение «артхаус» или «авторское кино» уже давно внушает вполне ощутимое и понятное отвращение. Это четко обусловленные рамки. Хорошее же произведение искусства должно существовать вне их пределов.

Относительно самой идеи…

Постепенное принятие всех форм искусства в той или иной степени и образующих начальную формулу жизни — все это лишь поверхностный и самый очевидный слой. Постепенное скольжение в жизнь. Именно так назывался бы этот фильм будь Джармуш французом. Но Джим вовсе не француз и потому вместо раскрытия всех персонажей с их милыми пороками и особенностями он предпочитает взять за хвост саму идею.

Он не любит нынешнюю реальность. Ее наглость и беспринципность. Так почему бы под самый конец ее и не убить в лице сильно сдавшего со времени «Сломанных цветов» Мюррея?

В многочисленных, но едва приметных деталях он с упорством достойным восхищения воссоздает эту самую реальность. До наступления последней встречи, конечно же.

Малая череда случайностей. Показная глупость переводчика или тайком поднятый большой палец официанта. Случайная улыбка Воспринимающего в то мгновение когда музыка заставила его что-то вспомнить. Джармуш очень крепко держит за яйца каждую данную ему секунду.

Как и актеров, которые согласились на участие в этом необычном фильме. Не знаю, почему, но более всего в моей памяти задержался образ девушки в белом. Тильда Суинтон совсем на себя не похожа. Насчет самого Воспринимающего… Если говорить откровенно, то вместо Исаака Де Банколе эту роль мог исполнить любой актер первого или второго плана. Некоторые сделали бы это даже лучше, однако сам Исаак со своим персонажем справился вполне успешно.

Напоследок хочу сказать что «Пределы контроля» совсем не притча. Не метафизическое приключение странного парня и не «муть где негр жрет бумажки, после чего запивает их двумя отдельными эспрессо и внимательно слушает непонятных типов, которые болтают на всякие темы». Это маленький осколок жизни, на который каждый из нас посмотрит со своего субъективного помоста.

Каждый заметит нечто новое для себя. И давно утерянное кем-то иным в другой жизни или реальности.

Поначалу кажется странным, почему же Джармуш целиком не воспользовался новеллистическим способом рассказа, вроде бы все и так распадается на отдельные сцены-зарисовки наподобие «Кофе и сигарет», разве что скрепленные блужданиями по городу в духе, например «Трудностей перевода». И уже начинаешь разочаровываться в смысловой составляющей, все время петляющей от стороны в сторону и остающейся в стадии зарисовок, как вдруг начинает доходить истинный авторский замысел, но об этом несколько позже.

Джим Джармуш один из немногих настоящих КИНОрежиссеров нашего времени. И дело тут совсем не в том, что пришел он не с телевидения, театра или же вообще клипов. А дело все в умении заинтересовать зрителя не каким-то одним ингредиентом (см: сюжет, диалоги, пейзажи, саундтрек и упаси боже спецэффекты) а именно цельностью, всем сразу, не давя на отдельные составляющие, а полностью погружая в свою неповторимую атмосферу. Из-за чего происходит эффект в народе называемый «магией кино», когда диалог может быть… созерцательным. И, конечно в удивительном чувстве ритма, позволяющем (несмотря на якобы новеллистический стиль повествования) сделать совершенно цельное и настоящее кино, не разваливающееся на отдельные сцены, моменты, куски, из которого не хочется выкидывать ни кадра.

Если уж говорит про отдельные составляющие, то операторская работа и саундтрек выше всяких похвал. Про актеров вообще отдельная тема, в кои-то веки Исааку Де Банколе (некогда блеснувшего в одной из новелл «Ночи на Земле») выделили целый фильм, с чем он на отлично справился. Ярко мелькнувшие в эпизодах маститые Тильда Суинтон, Джон Хёрт, Билл Мюррэй и куда менее известные широкой публике Луис Тосар, Ёуки Кудо и просто гиперсексуальная Паз де ла Уэрта.

И по конец вернемся к тому, ради чего все вообще затевалось. Джармуш хитро играет на «всезнайстве» и ожиданиях зрителей. Большинство ведь ждало как минимум философского шедевра либо на худой конец революции в жанре (хотя толком не понятно в каком), а режиссер хитро водит ждущих слишком многого за нос, подкидывая вопросы (на деле оказывающиеся риторическими) и не давая на них ответа, а лишь тихонько посмеиваясь за экраном.

Красивая абстракция. Если раньше у Джармуша была фактура, разговоры, игры лицом и словами, ирония судьбы и французское искусство жить в американском маргиналье без сюжета, то теперь — сюжет без фактуры. Это даже не роуд-муви в стиле «дзен», а трип, построенный по сказочному, архетипичному лекалу — герой, путь, значимые попутчики и не/определенная цель в конце. Главная интрига — где он путешествует с точки зрения измерений человеческого бытия и каков пункт прибытия? Формально Исаак де Бaнколе («Пес-призрак, путь самурая»…) играет роль ассасина, получившего заказ-квест на некую одиозную личность. В эту трактовку перестаешь верить минут через пятнадцать, а, скорее всего, если в багаже предыдущие фильмы Джармуша, то еще до титров. Черный убийца практически не ест, ходит в идеально отглаженных костюмах от «Dolce & Gabbana и не спит (это уже настораживает, ибо отсутствие сна — верный признак сновидчества). Ходит он очень много и периодически отражается в монохромных поверхностях (лабиринт отражений). Герой Берналя это нарочито расшифрует, сказав, что отражение реальней прототипа.

Вообще, все персонажи при своей харизматичности и загадочности, по сути «дурилки картонные» — люди-идеи. Они — не попутчики, а, скорее проводники. Каждый из них произносит спич на заданную тему — музыка, искусство, наука, богема, духовные галлюциногены (пейот и Кастанеда). С персонажами герой обменивается спичечными коробками, из которых извлекает клочки бумажки с непонятными циферками и буковками. На этикетках предметов бартера изображен черный боксер. Параллель для меня четкая — Исаак шагает по пути духовного воина. Клочки бумажки — метафора и стеб на «интеллектуальный треп как форму бытия». Мы любим заумно поговорить на умные темы, но, по сути, обмениваемся бессмысленными и бесполезными кодами. Именно поэтому духовный ассасин не меняется коробками с танцорами фламенко — с ними у них произошел настоящий обмен. Коды и слова не нужны. Загадочны и две чашки кофе, которые неизменно заказывает герой. Каждый твари по паре. Для меня это символ двойничества миров (аналогично отражениям) и признак эстетства. Духовный путь будет пройден до конца, в котором Джармуш достаточно четко расшифрует то, что и так понятно — рационализация и наивная людская «склонность» к объективности, контролю над реальностью, которая есть череда случайностей — будут придушены.

Получается, что Джармуш снял некий аналог «Черного квадрата». Это, скорее, идея, чем шедевр. Банколе смотрит на Пикассо и на полотно, завешенное белой простыней с одинаковым энтузиазмом. Джармуш предложил верный способ просмотра своего шедевра. Жизнь — дорога со сменой пейзажей и собеседников, в которой ничего не происходит — искусство даже более, чем то, что мы привыкли им считать. То, что в фильме присутствует традиционный юмор от Джима, я не соглашусь. Джармуш серьезен как никогда, и это ему не идет. У него, конечно, прорывается — например, изящное обыгрывание штампа предмета убийства в футляре от музыкального инструмента. А самая гениальная шутка — это отражение героя и зрителя как в зеркале. У человека, который будет смотреть фильм, предполагается такое же каменное лицо как и у главного персонажа (насчитать десять мимических перемен у Бaнколе за два часа — непосильная задача). Не идет Джармушу и сотрудничество с Дойлом, который операторствовал у Кар Вая и Антониони. Стерильная мертвая красота. До этого у него была естественная «растрепанность», за которой лишь угадывалась кропотливая продуманность, то здесь уже «укладка», в которой видно каждое движение парикмахера. И, вообще, мне становится уныло, когда гениальный режиссер начинает снимать кино, чтобы объяснить все свои предыдущие фильмы. И начинает впадать в самоповторы («Вы не говорите по-испански?»/ «У вас есть табак? и т. д).

Для тех, кто не осилил предыдущие три абзаца… Фильм о том, что жизнь — это горсть праха, она ничего не стоит и о жалких попытках жалких людишек придать ей ценность. К свежей работе Джармуша я предъявила массу претензий, но он уже на них ответил. «Тому, кто считает, что он — лучше других, стоит сходить на кладбище». Хороший маршрут, Джим. Фильм-то, я уже догадываюсь, гениальный…