Кронпринц Рудольф (2006)

Режиссер Роберт Дорнхельм взвалил на себя поистине огромную ношу, представив мировой публике один из самых раскрученных и трагичных сюжетов из истории семьи Габсбургов. Жизнь кронпринца Рудольфа — единственного сына императора Австрии Франца Иосифа и его супруги Елизаветы Баварской — была воссоздана в большом количестве исторических и художественных проектов. Среди последних: 9 художественных фильмов, эпизоды в телесериалах, несколько исторических романов, множество радиопостановок, 1 балет, 1 оперетта, 1 опера-кроссовер, 3 мюзикла, 1 манга и т. д.

Чтобы найти «новую ноту в хорошо всем известной песне», режиссер не стал спекулировать идей безысходности последних дней жизни кронпринца. Он отдал дань теме внутреннего мира Рудольфа. Примечательно, что свое имя принц получил в честь прародителя династии Габсбургов, германского короля Рудольфа I, который еще в XIII веке заложил основы германской имперской политики. Но последний отпрыск великой императорской семьи придерживался весьма либеральных взглядов и даже открыто высказывался против имперских устоев в печати.

Эту мысль режиссер особенно остро демонстрирует в повторяющейся сцене написания портрета Рудольфа. Художнику явно дано задание изобразить будущего монарха, а на портрете раз за разом проступают черты обыкновенного человека, о чем-то тоскующего, чего-то страшащегося и бесконечно ранимого (здесь напрашивается аналогия с еще одним «страдальцем на престоле» Людвигом II Баварским).

Контраст между необходимостью «стать монархом», вести должный образ жизни и желанием насладиться простыми житейскими радостями подан зрителю, как мина замедленного действия. По мнению режиссера, в образе Рудольфа заложены две противоречивые модели бытия. Чтобы стать настоящим монархом, ему не хватает жесткости и арийской деловитости. Чтобы быть счастливым мужчиной, ему не достает обыкновенной житейской смекалки и твердости в выборе достойной спутницы жизни.

Роль «вечного мальчика», обделенного родительским вниманием и раздираемого бурей противоречивых чувств, удачно исполнил Макс фон Тун. Актер носит титул графа, его двоюродная бабушка связана родством с кронпринцем Рудольфом. Именно на это дальнее родство, вероятно, и делал ставку Роберт Дорнхельм, когда из улыбчивого юнца лепил склонного к депрессиям и самоедству австрийского наследника престола. В любом случае наблюдать за тем, как не из всякого орленка вырастает истинный орел было весьма увлекательно!

8 из 10

Как не выдавай желаемое за действительное, а Австро-Венгрия была именно лоскутным одеялом из разных земель, а не единым целым…

Чисто по-человечески, конечно, жаль принца — уж больно незавидная и трагическая судьба… Франц-Иосиф (как и все австрияки) был весьма нечистоплотным и неблагодарным монархом — в особенности, если смотреть со своей, Российской колокольни… Так что исторически вполне закономерно, что все благие намерения его сына в отношении государства пропали втуне.

Если же отложить в сторону патриотические взгляды, то фильм получился просто замечательный. В отличие от романтической «Императрицы Сисси», эта мрачновато-тревожная лента о превратностях судьбы человека, имеющего все, кроме главного — отцовского признания и любви, и того самого права, которому он по рождению был предназначен, ради которого рос и воспитывался. Что может быть хуже невозможности использовать свой потенциал… Вот и любовь здесь представляется не столько счастьем, сколько испытанием и лишним потрясением, неумолимо ведущим к трагедии…

Лишь игра Виттории Пуччини, на мой взгляд, немного не дотягивает, особенно в последних кадрах. Может, все дело в неродном английском, на котором итальянская актриса была вынуждена изъясняться… Во всяком случае, любовь Хелены Вечера и куртизанки Мици выглядит более убедительной.

9 из 10

Я по-прежнему уверена, что смотреть этот фильм стоит прежде всего тем, кто имеет хотя бы общее представления о главных событиях и персонажах. Нет, создатели изображают все достаточно прозрачно, сложностей возникнуть не должно, но — есть две большие разницы в восприятии Рудольфа, как Абстрактного Кронпринца и Того Самого Кронпринца.

Помимо прочего, это поможет хотя бы примерно увидеть, где проходит черта между историей и вымыслом кинематографа: да, это касается уже обсуждавшейся татуировки императрицы и связи Рудольфа с Хелен Вечорой (на которой держится определенная часть конфликта фильма).

Мне — именно повезло: найти этот фильм в англоязычном варианте. Та версия на итальянском, лежащая на ютьюбе, пригодна разве что для любования с сопутствующими домыслами относительно того, что же конкретно герои говорят друг другу в данный момент. Одно только «Isn`t it beautiful? It called Mayerling. I bought it for us» способно… способно. При том условии, если вы знаете, что собой представлял Майерлинг.

Фильм красив. Дворцы, бальные залы, дамы в кринолине, Австрии in general. На протяжении всего просмотра мне упорно лезло в голову: как могут люди, живущие среди такой красоты, быть настолько несчастливы? Неужели они никогда не смотрят по сторонам? Неужели это имеет столь малое значение? Не знаю. Я, может быть, таким образом просто призываю себя (и вас) почаще оглядываться. Вдруг это помогает.

О персонажах.

Поверить во всеобъемлющую благодетельность Рудольфа у меня так и не получилось. Ему можно посочувствовать, его можно понять, но — будь я на месте_рядом_с, много раз подумала бы, прежде чем согласиться на помощь или протекцию такого человека. Слишком революционные и слишком несвоевременные иногда страшней, чем расчетливые и беспринципные. У вторых хотя бы есть логика.

Тааффе… Тааффе лучше всего характеризует тот их короткий разговор с императрицей в начале первой серии:

- Fortunately, for the rest of us politics — isn’t everything, Taaffe.

- But to the service of Empire everything — is politics, your imperial majesty.

Не вижу я в нем ничего плохого. В упор — не вижу. Если он и является антагонистом, то только по отношению к Рудольфу, который ревнует к нему отца, власть, и что-то там еще, что, может быть, ускользнуло от моего внимания.

Он рационален до мозга костей, и Габсургов воспринимает, как необходимую функцию власти, наравне с собой. Волнуют они его исключительно в том случае, если начинают плохо выполнять свою работу. Стоит ли говорить, что Рудольф, с его точки зрения — выполняет свою работу крайне плохо.

В остальном… Франц Иосиф вполне правильный. Стефания неожиданно человечна, так, совершенно по-женски: «Du bleibst bei mir» звучит отчетливо, но — покажите мне ту, которая её не поймет; а какая у них красивая дочь! Элизабет я так и не восприняла в полной мере; где-то внутри меня давно уже поселилась другая, иначе звучащая Kaiserin. А Мария… Мария — это Мария. «Разве ты не обещал любить меня вечно?», звучащее с пугающей частотой, наталкивает на достаточно грустные мысли. Откуда мне знать; может быть, она действительно была создана исключительно для своего кронпринца.

Никто не обещал мне мелодрамы, — а все-таки… таки. Смотрите сами и делайте вывод.

Я могу добавить только только, что, наверное —

9 из 10