Дыши! (2006)

- Папа, что ты делаешь?

- Твоя мама меня не любит. Ты меня совсем не слушаешься. Никто меня не любит… Мне повеситься?

- Вешайся, чмо!

Странная штука — якутское авторское кино. В России вообще всё делается в подражание Западу (с некоторых пор взгляды устремились и на Восток), что уж говорить про Якутию. Здесь до сих пор считается приличным снять на домашнюю видеокамеру подобие русской чернухи 90-х, смонтировать всё это на WMV-мейкере, не забыв наложить на видеоряд дорожку из попсовых песен, хип-хопа локального разлива и совершенно неуместных мультяшных звуков (достаточно упомянуть хотя бы ужасный фильм ужасов «Тропа смерти» или экшн-муви «Куот», а кое-кто даже умудрился взяться за — очередной — разорительный и совершенно не актуальный эпик про Чингисхана); после всё это показывается в специализированных кинотеатрах или по национальному телеканалу. Безусловно, это однозначно характеризует местных режиссёров как людей недалёких и весьма ограниченных.

Что касается «Тыын», то он стал для меня своего рода открытием, приятной неожиданностью. Скорее всего, его создатели и не видели фильмов Цай Мин-Ляна, Хона Сан-су и других авторов азиатского независимого кино (хотя были уже попытки копировать более известные и заезженные «Олдбой», «Соблазнение волка», «Звонок» и пр.), но, видимо, принадлежность к восточной цивилизации даёт о себе знать. Нельзя сказать, что проблемы, поднятые в этом фильме, не присущи и европейским народам, американцам — тем более: вспомним также и новозеландского «Мальчика», и звягинцевское «Возвращение». И если Сан-су, иллюстрируя нам своих соотечественников (а продвинутая корейская молодёжь, как оказалось, очень похожа на жителей маленькой и пустынной Якутии), показывает их отстранённо, с холодной усмешкой и даже с известной долей неприязни, то в этом фильме всё проникнуто немым сочувствием к /без/действующим лицам.

Меня всегда поражал образ жизни большинства молодых людей Города на вечной мерзлоте, их нравственная безграмотность, однообразность мышления и жизненные установки, замороженные в личиночной стадии. Тысячи парней — продуктов 80-х — живут только тем, что часами бесцельно шатаются по улицам, распивают пиво в подъездах, дерутся в кабаках, воображая при этом, какие они крутые и независимые; каждый их них успел «осчастливить» уже с десяток девушек (в республике очень много матерей-одиночек). И у главного героя — Нюргуна по прозвищу Бээчэ — на шее три несносных ребёнка, жена ждёт четвёртого, любовница — пятого. Он обитает в каком-то странном мире, населённом существами фантастическими, заблудившимися в повседневности: криминальные шишки, пьющие молоко из пакета, брошенные женщины, которых принимают за проституток, спившиеся поэты-маргиналы, грабители-неудачники, бомжихи, садящиеся на шпагат за деньги и простые сумасшедшие. Здесь не живут, здесь просто совершают дыхательные движения, потому что дыхание — единственное, чему их не учили, но именно благодаря этому нехитрому умению они продолжают жить. У Нюргуна нет постоянного заработка, его всё глубже затягивает в трясину долгов, вся его жизнь — затянувшаяся детская игра в прятки. У него не может возникнуть альтернативных идей, он не ищет просветления и лучшей доли, потому что этот устоявшийся уже образ мыслей навязан ему окружением, неадекватной политикой, уличной рекламой, жизнью на обратной стороне выкрашенных светлых улиц — на задних дворах, где среди канализационных болот высятся островки детских площадок. И это трагедия. Не для самого этого потерянного поколения, а для детей, которых оно наплодило и спустило в мусоросборник.

Некоторые события фильма могут показаться смешными и будничными, да и сам я, будучи ребёнком, думал, что это «нормально», что так и надо. И мой отец, напившись и поссорившись с матерью, брал ружьё и ходил вдоль магистрали, останавливая машины, прося водителей застрелить его, а мы с сестрой со слезами бегали за ним, звали домой, тешили его самолюбие — эгоизм так и не повзрослевшего ребёнка. До боли и обиды знакомо, но так обычно. В фильме этот трагизм спрятан под бульварным фарсом, бытовой комедией; хотя в нём задействован и другой герой, неуклюжий, забытый, чудаковатый в своей доброте, которой больше не с кем поделиться, совершенно непохожий на протагониста. Он со слепой надеждой бредёт по Городу, в котором почему-то есть ещё кто-то живой, кто-то всё ещё смеётся и дышит, он бредёт куда-то и по пути дарит чужим детям чупа-чупсы. И эти его скитания лишь подчёркивают всеобщую потерянность и беспробудность, никчёмность и напрасность жизни этого Города.

Но всё же этот загадочный скиталец не зря отдал своё дыхание только-только появившемуся на свет ребёнку: он вдохнул жизнь в это новое безымянное поколение, у которого, возможно, не будет ничего, кроме умения дышать.

6/10

PS

Не случайно в «Тыын» все имена подчёркнуто якутские, все произносимые русские слова каверкаются, оно на самом деле так и есть. Вообще «нуччи» изображаются здесь весьма карикатурно. Собственно, не только в этой истории, но и вообще в том бытии, что показано в фильме, они — с боку-припёку, абстрактная форма жизни с другой планеты. Возможно, поэтому русский хардсаб, встроенный в кадр самими создателями, не отражает всей полноты диалогов и размышлений героев. Думаю, режиссера просто не сильно заботило, будет ли его фильм понятен широкому российскому зрителю.

- Тыын… баhаалыста, тыын.