В ожидании Годо (2001)

Ух, я снова буду говорить о комментариях, потому что они определяют язык поколений, поддерживая старье, которым зарастает все вокруг, а че хорошего в плесени? В общем, времена меняются (хотя и это обманчивая проекция на более высоком уровне осведомленности о реальности, кто не в курсе йоги, может дуть лесом и дальше не читать, потому что не поймет новый создаваемый мной язык перевоплощений). Итак). Современные комментарии «любят» направлять внимание читателя на эмоции и важность внешнего описания, некоего восхищения происходящим, обманного преклонения перед формой, которую позже «комментатор» любого рода выбрасывает, как выбрасывает человечество все, что покупает (см. «Тихая земля», эпизод с мусорками — будет быстрое продвижение в разрушении тамаса). Тогда как в настоящей картине о Боге (ожидание Godо — ожидание бога) существует даже герой с веревкой на шее, являющийся прообразом умников, которые используют давно уже мертвые культурологические термины, неинтересные новым поколениям молодняка, стремящимся к дикости, наслаждению жизнью в размерности жизненности и красотой мира, а не вычурности и страданию, свойственным старым русским поколениям (яма-нияма!).

Разрушая старый язык комментирования, чем занимаюсь довольно давно, сразу все развалю — фильм о боге, о поколениях человечества, где повторяется эта тягомотина религиозная, когда одни сидят на скамейках, другие приносят чемоданы, третьи грешники ждут встречи с «Ним». Понятное дело, что режик впечатывает (судя по комментариям фильм основан на пьесе, ну, и ладно. хотя даже визуально картина в виде телеспектакля, можно без информационного знания догадаться), в образы извозчика и лошадки вечные поколения во все времена одинаковых людей, именно поэтому один из двух ожидающих бога героев (и здесь привет дуалистичности, которую невежество закладывает в людей на разных уровнях власти, чтобы человек делил себя на себя и бога — и в этом ответ) все время периодически думает, что этот день ожидания уже вчера был.

Иии что здесь интересно. Не мои изысканно заигрывающие рецензии с читателем на тему йоги, имитаций которой в клубах уже больше, чем атеистов, и не игра на гране фола со спойлерами, и даже не «мои» рассказы о необходимости создавать новый язык, и новые времена усилиями каждого, провожая с «благодарностью» все затхлое, сжигая их до пустоты. Здесь интересно, что подобные атмосферно минималистичные картины уже ада (свернул в иудейские термины снова дуализма рай-ад, что тоже сильнейшая тролльчатина со стороны церквушек на тему бога самих околобожественных религий) показывают, что сам киноязык постепенно вымирает. Да, без сомнений у него останутся последователи, как и бензиновых машинок лет через 20—30, когда нефть закроют и овечки начнут суетиться. Да, останутся крепкие серьезные картины ненадолго, несущие возможности для перестраивания на новый киноязык, стариков-гениев, пересматривание которых открывает тайные пути для открытия параллельных реальностей. И точно да, что даже подобные интеллигентные киноработки даж сейчас куда информативнее, хотя может менее зажигательные чем современное социальное кино, которое давит на взращивание в участнике игры-жизни-Лилы соучастия, и искусственного сострадания, чтобы лишь повысить в нем гордыню и ложное эго.

У ирландского режиссера Майкла Линдси-Хогга получилась настолько скрупулезная и доскональная экранизация пьесы Сэмюэля Беккета, что отзыв на картину рискует на каждом предложении сваливаться, как в кювет, в отзыв на первоисточник. Поэтому я перестрахуюсь и намеренно сделаю пробор — подобно парикмахеру.

Итак, Беккет. Он, безусловно, нужен. Зачем? Не затем, что классик. А затем, что в его пьесах выпукло изображается то, что происходит с нами ежедневно и ежесекундно, но при этом не озвучивается — остается в тени, в подтексте, в атмосфере. Он, бесспорно, относится к тем авторам, которые своим творчеством, как рентгеновскими лучами, просвечивают клейкую массу инертности и привычки и выхватывают из нее все самое важное, что есть в Жизни. На мой сугубо субъективный вкус, беккетовский экзистенциализм намного менее академичный и более человечный, чем у французов Камю и Сартра.

В данном произведении, где, в сущности, всего 4 действующих лица, автор решает поставленные задачи за счет виртуозных диалогов. Не буду приводить все понравившиеся цитаты — получится где-то треть объема пьесы. Но замечу, что Беккет ловко играет регистрами «серьезное»/«смешное», и вкрапления неистощимого британского юмора замечательно разбавляют довольно тяжелое, в целом, действо.

Теперь сам фильм. Минимализм первоисточника, с одной стороны, облегчил задачу режиссеру, а, с другой, усложнил ее многократно. В данном случае было два пути: либо постараться «достроить» действо за счет музыки, интересной работы с камерой и прочих формальных элементов, либо проявить солидарность с автором и обрубить все лишнее, оставив лишь голый скелет — актеров. Линдси-Хогг пошел по второму пути. Сложно сказать, что получилось бы, избери он первый, но то, что предельно скупыми средствами он цепко удерживает зрительское внимание на протяжении 110 минут ленты и ни разу не дает заскучать, заслуживает уважения. Снимаю шляпу.

Впрочем, имея в распоряжении таких мастеров-актеров (жаль, шляпа уже снята), это неудивительно. «В ожидании Годо» — настоящий бенефис четырех лицедеев. Я даже их назову поименно — Бэрри МакГоверн, Джонни Мерфи, Алан Стэнфорд, Стивен Бреннан. Они продемонстрировали именно те набор, спектр и меру эмоций, которые и должны быть в таком произведении. 110 минут напряженных, сильных и масштабных сцен — слабины я нигде не увидел. Полное перевоплощение. С большой буквы — Верю!

При всем этом выдающимся кинопроизведением данную картину никак не назовешь. По сути, тем, кто читал пьесу или видел ее в театре, тратить время на просмотр фильма необязательно. Поэтому ставлю 9 за интересность, а за общую ценность произведения — 5.

7 из 10