Юха (1999)

Юха и его жена Мария живут вдвоём на хуторе естественной крестьянской жизнью и счастливы, совсем как дети. Но тут в их жизни появляется коварный искуситель Шемейка, который не только соблазняет, но и увозит Марию в город, посулив весёлую и беззаботную жизнь в своё удовольствие. Однако праздники Марии быстро заканчиваются…

В основе фильма — культовый финский роман Юхани Ахо, который вызвал к жизни две оперы и три экранизации: в 1920-м, в 1937-м и 1956-м году. Эта книга передаёт наиболее значимые эмоции финнов по поводу собственной истории, при этом облачает их в форму метафорической мелодрамы. Хотя по характеру развития сюжета данный фильм ближе всего кинодраматургии 1950-х годов.

Точное время действия в романе не обозначено, но скорее всего, это XVII век, когда границы были полупрозрачны. В уходе Марии можно увидеть намёк на то, что Финляндия некогда была присоединена к России. Каурисмяки перенёс действие в ХХ век и поначалу думал сделать так, чтобы Шемейка приезжал из Петербурга. Но потом поразмыслил и решил не трогать эту деликатную тему. Соблазнитель-сутенёр заявляется из Хельсинки, а играет его француз Андре Вилмс, ранее уже работавший с Каурисмяки.

В «Юхе» режиссёр принципиально отказывается от цветного изображения и речи. Но в то же время это не ортодоксально немой фильм. Не такой, какие делали на заре прошлого века. Такой фильм, по словам автора, мог появиться году в 1928-м, когда кино уже вот-вот готово было заговорить. Потому особо прелестны моменты внезапного вкрапления звука: вдруг в немой тишине хлопает дверь или начинает работать мотор автомобиля.

Данный фильм — логическое развитие минималистской эстетики Каурисмяки: с каждым разом диалоги у него становятся всё более невесомыми. В предыдущей картине («Плывущие облака») актёры обменивались взглядами, жестами, паузами и почти не использовали слов. По мнению режиссёра, кино, став звуковым, утратило чистоту и невинность, что составляли его главную и непередаваемую прелесть.

Так что Каурисмяки целенаправленно шёл к этому проекту. Он не давал актёрам слишком много информации по поводу съёмок и лишь для видимости записывал звук. Через три дня все они, даже французский артист, которому пришлось заучивать непонятные слова, поняли, что речь не важна.

Каурисмяки выступает здесь как певец «страны, которой больше нет». Имеется в виду Финляндия, или даже Европа, дотелевизионной эры. Мир ориентирован на саморазрушение, питаемых клаустрофобией длинных белых ночей и спёртым запахом провинциальной затхлости.

Маргиналы в маргинальной стране — центральная тема Каурисмяки. Но известная мрачность финнов неожиданно расцвечивается у него целым спектром пронзительных душевных переживаний. Оказывается, угрюмые финны на многое способны. На веселое безумство и нежность, на хладнокровное убийство и полный решимости вызов. Притом что Юха — типично финский народный характер: тяжелый, медленный на раскачку и страшный в гневе.

Как никто другой в Финляндии, Каурисмяки умеет открыть в характере своих соотечественников скрытый темперамент, спонтанность и юмор. Именно Каурисмяки реанимировал культурный интерес к своей стране. Именно он заставил мир выучить своё трудное имя, став для Финляндии кем-то вроде полпреда в культуре, живописующего флору и фауну, физиологию и антропологию, рефлексы и нравы этой страны.

Второй просмотренный фильм Аки Каурисмяки.

Я под впечатлением! Силён он, силён!

И музыка в его фильмах настолько же самобытна. Здесь почти всё время звучит музыка, её функция шире, интенсивней, чем в обычном звуковом фильме: создаёт настроение, подчёркивает характерные черты героев.

Первые впечатления: это киношутка, эксперимент, да и достаточно забавный. Однако, эта театральность немого фильма настраивала на «лёгкий» просмотр. И в качестве финала представлялось совершенно другое. Ну, так не надо было этого ждать от фильма Каурисмяки

Не могу понять, каким боком его фильмы — комедии?! По-моему, ровно наоборот.

9 из 10

В наше время очень рискованно браться за такую работу, как немой фильм, в этом можно рассмотреть и эксперимент, и шутку режиссера, а может быть и профессиональную прихоть. На такое способен только человек абсолютно уверенный в себе и в своем кинематографическом мышлении, может быть это странно, но им стал великий финский режиссер Аки Каурисмяки.

История необычна, трогательна, но и печальна. Жена уходит от давно уже не любимого мужа, или никогда не любимого, уходит к заезжему красавцу, пожилому, но очень обаятельному и нежному Шемейко. Бросает теплое, стабильное настоящее ради многообещающего будущего. А стоило ли? Конечно стоило, ведь она не знала, что ее ждет, риск — это прекрасно, но это история неудачного риска, который может полностью сломать судьбу и ломает нашей Марье.

Немота фильма делает проблемы затронутые в нем острее и интереснее, актерская игра преувеличенна, а как иначе? Ведь когда ты должен показать эмоции, которые обычно выражаешь словами, криком, здесь ты выражаешь одними глазами. Аки дал нелегкую и одновременно увлекательную работу актерам и такой же не менее увлекательный просмотр зрителям.

Склонность Аки Каурисмяки к вычленению из кино главного — чувств — проявляется в его особенности обходиться минимумом диалогов, чему он учился у Робера Брессона, и описанием действий с помощью зрительных образов, к чему стремятся все поэты мира кинематографа. Свое начало поэзия в кино берет в немых фильмах, ведь именно в них авторы впервые пытались заменить сюжетную логику пластикой визуальных образов, где интертитры зачастую даже не нужны и только мешают восприятию. Каурисмяки снял фильм, где его основные кинематографические идеи принимают утрированную форму: его тяга к минимализму сводится до отбрасывания диалогов вообще, а различная музыка играет на протяжении всего фильма без конца. И даже главная героиня еще больше несчастна, чем в других работах режиссера.

Фильм «Юха» — это стилизация под немое кино, выполненная в лучших традициях 20-х годов, и даже антураж 50—60-х здесь не смущает. Мимика актеров соответствует традициям дозвукового кинематографа, что сейчас назвали бы «переигрыванием». История фильма проста, как и просты сюжеты лучших образцов — «Истинное сердце Сьюзи» Гриффита, «Застенчивый» Ньюмейера или «Большой парад» Видора. Любителей немого кино могут порадовать здесь искусно сделанные звуковые вставки. Например, во время непрерывной музыкальной дорожки зритель перемещается в другое пространство — в следующий кадр — и закадровая мелодия уже соответствует игре музыкантов в пабе, синхронно отбивающих ноты на своих инструментах. А позже подключается еще и певица, голос которой единит образы фильма со зрителем, и мертвые буквы интертитров оживают в приятную песню, просачивающуюся сквозь поры динамиков. Это единственный момент в фильме, где слышны слова. Остальные же диалоги представлены в виде текста на черном фоне, а из звуков иногда можно услышать лишь рычащий мотор машины или скрежет точильного станка. В конце снова тишина — и даже внебрачный младенец не будет привычно кричать.

8 из 10

«Юха» Аки Каурисмяки — самая поздняя из существующих экранизаций произведения Юхани Ахо, действие в которой перенесено во вторую половину 20-го века. Картина выдержана в стилистике немого кино (возвращающей нас в то время, на заре кинематографа, когда роман был написан), но несколько гипертрофированной, порой нарочно-наигранной в выражении чувств героями.

Крестьянин Юха — сельский работяга, с молодой женой Марьей живут душа в душу, наслаждаясь своим простым и счастливым существованием. Повседневные хлопоты, рынок, где они продают выращенную ими капусту, простой ужин вдвоём — вот и вся их жизнь, в которой они не чувствуют недостатка — ни материально, ни духовно.

Однако, однажды Юха встречает на дороге Шемейкку, у которого сломалась машина, и предлагает ему свою помощь. Одно это происшествие ломает привычный мир Юхи. Шемейкка, притворяясь благодарным путником, весело общается с крестьянином, и при каждом удобном случае пытается уговорить Марью уехать с ним. Его слова прельщают девушку и мир, в котором она жила, увиденный глазами Шемейкки, представляется ей не полным счастья уединённым уголком — а клеткой (именно Шемейка и произносит это слово), в которой она — слишком молодая и слишком прекрасная, рано или поздно зачахнет. Здесь появляется привычная для Каурисмяки тема — человек в клетке своего мира, но здесь, в отличии от «пролетарской трилогии» эту клетку героиня буквально создала своими руками, купившись на сладкие речи Шемейкки. Появляется здесь, конечно, и некий далёкий прекрасный мир, в который она может сбежать из своего заточения и в данной истории этот мир — совсем рядом, вот он — проводник Шемейкка, который готов увести Марью в чудесную новую жизнь. Шемейкка уезжает, но обещает вернуться и в следующий раз забрать Марью с собой.

До появления этого человека Марья была счастлива, она представляла своё простое существование — идеальным, но он поманил её и она сама придумала несовершенство своей жизни. На смену радости и счастью пришла холодная надменность, словно она, хоть ничего для этого и не сделала, стала слишком хороша для окружающего её мира. Она начинает отталкивать Юху от себя и, когда Шемейкка навещает их в следующий раз, она сбегает.

Однако, конечно, слова её нового кавалера — лишь уловка. Здесь, в отличии от других фильмов Каурисмяки, описывающих подобное «бегство» — мы имеем возможность всё же увидеть тот мир, в котором героиня надеется найти спасенье. Однако дивный новый мир оказывается пустышкой — под всей его мишурой скрывается уродство. Эта безумная городская жизнь, в которую теперь вовлечена Марья, порывает с исконными традициями, с национальным естеством, подчиняет себе человека и кто бы ни был помещён в этот мир — не может оставаться собой. Либо он подчиняется безумному течению городской жизни, либо неизбежно погибает.

Пусть вас не смущает монохром и отсутствие человеческих голосов — отказ от этих привычных составляющих кино лишь играет на руку Каурисмяки, подчёркивает его меланхоличный минимализм. Этот ход для фильма оказался очень удачен — на экране разворачивается драма, настоящая трагедия и она оживает, раскрывается, не нуждаясь в игре красок, закрученных диалогах и сводя игру актёров к пантомиме. Аки Каурисмяки создал свой фильм из минимума необходимого, убрал всё лишнее, все дополнения, воздействующие на зрителя и оставил, по сути, только то, чем являлось кино изначально.

Суть этой истории лично у меня ассоциируется с «Девушкой со спичечной фабрики», только в данном случае речь идет о поруганной мужской чести…

Передать неповторимый юмор Каурисмяки даже и пробовать не буду.

Однозначно, как и большинство других его картин, эта тоже для весьма узкой аудитории зрителей, которым близка черно-белая стилистика размышлений режиссера.

Дело ведь не только в том, на какую пленку снимается фильм, целиком выдержанный в забытом уже формате немого кино. Иногда, события важнее интонаций актерских голосов…

9 из 10