Язык бабочек (1999)

Маленький Мончо идет в школу. Привыкший к заботливому теплу отцовского дома, окутанный ласковым вниманием своей матушки, мальчик страшится школьных порядков, выпытывая у старшего брата подробности ученической жизни. Однако испуг первой встречи с новым миром неизбежен, но от него не убежать и не скрыться, тем более, что все это только ложные страхи, а пожилой учитель Дон Григорио — милейший и добрейший человек, который души не чает в своих юных подопечных.

С приходом в школу у Мончо появляются друзья, происходят романтические знакомства, как и положено, случаются ссоры-раздоры, но, самое главное, к нему приходят знания, которыми Дон Григорио щедро делится со своими учениками.

Перед нами предстают картины домашней жизни Мончо, его отец — портняжка либеральных взглядов, испуганная мать и старший брат, пытающийся строить музыкальную карьеру саксофониста самодеятельного оркестра.

Короткими новеллами обрисовываются некоторые факты прошлого главных героев, лаконичными зарисовками предстают иногда драматические этюды городской жизни, которые дополняют неожиданные встречи, случающиеся в поездках музыкантов по близлежащим селам. Лишь иногда короткие реплики случайных разговоров доносят эхо политических событий, приносящее отзвуки противостояния демократии и поборников твердой руки.

Все это фон. Основное внимание здесь сосредоточено на мальчике и его учителе. И не случайно. Общение с Доном Григорио наделяет Мончо не только знаниями, но и способностью мыслить, рассуждать, его пытливый ум получает свободу для новых открытий, а жизнь наполняется ценным опытом человеческих взаимоотношений — ведь даже первый девичий поцелуй парнишка заработал не без помощи своего преподавателя.

Ещё вчера, запертый в четырёх стенах своего дома, Мончо мечтал занять место церковного служки, а сегодня уже строит совсем другие планы на будущее, раздражая своей изменчивостью разочарованного священника.

Много позже возникает аналогия между мальчиком, стоящим на пороге новых открытий и страной, которая встала на путь демократических перемен. Она возникает поздно, очень поздно, потому, что все внимание режиссера отдано взаимоотношениям ученика и его учителя, их встречам, беседам на «жизненные» темы и разговоры по душам.

Фернандо Фернан Гомес в роли Дона Григорио — это правильный выбор. Он делает все, что нужно для создания образа чуткого наставника. Однако, он работает. Отлично работает. Как работают многие другие актёры, чьей отличной работой выкованы образы отца, матери, старшего брата Мончо и многих других жителей явленного здесь города. Но лишь один актёр здесь — творит.

Чудеса творит Мануэль Лозаньо, отождествивший себя со своим персонажем, стирающий грань между реальностью и фальшью, обращая в искренность каждую реплику и взгляд своего героя, одним движением поднятых бровей или сжатых губ выражая весь спектр возникающих у него эмоций. Это открытие фильма, для характеристики которого не хватит никаких превосходных степеней, гений детской чистоты и непосредственности, которые, хочется верить, преобразуется потом в столь же эффективный профессионализм.

Но для этого фильма был нужен именно такой невинный, открытый и распахнутый перед будущим мальчик, которого, как и всю страну, накроет взрывной волной военного переворота, сеющей страх за себя и свою семью, парализующей волю и толкающей на предательство.

Так и есть: рассказывая о первых шагах вступающего в новую жизнь маленького человека, режиссёр держал в голове мысль о родной Испании, делающей неловкие попытки найти себя в республиканской демократии. Держал до самого конца, чтобы на наших глазах в долгом финальном стоп-кадре, прервав поток предательской хулы, с безмолвного лица Мануэля Лозаньо медленно стекло остервенение слепой злобы, сменяясь испугом горького удивления ребёнка, осознавшего, что таким чистым, как прежде, ему уже не быть никогда.