Флореаль — пора цветения (1993)

После долгого отсутствия в родовое имение Бенедетти возвращается с женой и детьми блудный сын — последний и единственный продолжатель рода. По дороге домой он излагает легенду родового проклятия, которое было наложено на их семейство ещё во времена наполеоновского вторжения. С помощью единственного внутрикадрового перехода авторы совершают перемещение во времени на 200 лет назад. И вот уже рядом с шикарным автомобилем Бенедетти бежит крестьянская девушка, чтобы сообщить о приближении французской армии…

История многовекового проклятия рода Бенедетти поведана братьями Тавиани в виде передаваемой по наследству легенды. Тем самым она продолжает характерную для итальянского кино традицию (определенную работами Висконти, Бертолуччи, Копполы) отношения ко времени, как к истории формирования или распада семейных кланов. Приблизив жанр к условности предания, Тавиани сделали заметно доступней форму изложения истории, что было нехарактерно для их прошлых работ, особенно в 1970-е годы.

Их авторская эволюция в чём-то сопоставима с творчеством Бертолуччи, который одновременно работал над «Маленьким Буддой», с той только разницей, что картина про Будду делалась с расчётом на международный рынок. Братьям Тавиани всё-таки в большей степени удалось сохранить в этой ленте верность собственному поэтическому языку. История, выдержанная в традициях нравоучительной семейной саги, призвана привить зрителю те незыблемые ценности, что умещаются в десять заповедей святого писания.

Их определяющее нравственное значение становится от фильма к фильму всё более сущностным для режиссёров, в прошлом предпочитавших выражаться с помощью трудно переводимых аллегорий. «Флореаль» может быть прочитан, как историческая притча, где смыкаются фольклор, мистика, романтика революционных настроений, анархистская лирика и героическая патетика — те сквозные мотивы, которые всякий раз определяли суть картин братьев-режиссёров.

Этот фильм начинается, как красивая семейная идиллия.

Во время поездки на землю своих предков, отец рассказывает детям историю своего рода. Не то историю, не то легенду о старинном итальянском роде Бенедетти, которых в народе за глаза называют Маладетти -/проклятые/.

Трагическая история любви офицера оккупационной наполеоновской армии Жана и деревенской девчушки Элизабет из Тосканы, которая переплетается с историей брата Элизабет, укравшего полковую казну.

И, конечно же, в этой истории присутствует высокое и низкое, благородство и подлость, любовь и предательство. Мы становимся свидетелями того, как с года в год, из века в век род Бенедетти несёт свою тяжкую ношу.

И всех героев этой истории жизнь неизменно ставит перед выбором. Выбором, который неизменно влияет на их дальнейший путь по жизни.

Потому-то тайна, присущая данной истории, на поверку оборачивается тем тяжелым нравственным испытанием, который заставляет задуматься об ответственности, которую налагает на человека жизнь. Ибо за все его ошибки и прегрешения суждено поплатиться грядущим поколениям.

А после всех коллизий, выпавших на долю героев фильма, авторы фильма акцентируют наше внимание на золотой монете в детской руке. В этой истории победило золото, такой вот грустный конец.

Конец истории на экране, но не конец истории, как таковой, ибо жизнь продолжается.

Дружная семейка едет навестить своего деда, живущего на отдалённой деревенской ферме, по пути заночевав в старом родовом имении, где мальчика и девочку удивляют геральдические знаки с неизменной буквой «B». «Последние Бенедетти» — слышат они голоса зазевавшихся горничных, застилающих им постель, и с этим вопросом пристают к своему отцу, а мать подталкивает того, чтобы самому рассказать детям легенду о проклятии их семьи.

Речь идёт от наполеоновских войн к временам становления республики, останавливается в фашистской Италии, ныряя в прошлое и снова возвращаясь к настоящему времени, оживляя призраков, отправляясь в туманную даль, чтобы потом вдруг вернуться к непрозрачной действительности.

Рассказчик не слишком верит преданию, но дети, не отрываясь, с ожиданием, следят за жестокой и кровавой историей их семьи. Историей жаркой любви и мгновенной разлуки, историей доброго сердца и суровой судьбы, объединившей под одной крышей честь и бесчестие, коварство и первую любовь. Два крыла, две ветви генеалогического древа, являющие в разные годы свои сладкие и горькие плоды, дарующие одним благородство доброй воли, другим сдабривая измену хитрой уловкой, достойной средневекового зла.

Братья Тавиани философствуют, играя со сказкой в мудрую и ответственную игру: веришь — не веришь, доверяя следующему поколению самому найти ответ на этот вопрос. Правда или ложь в рассказе родителей — ответ подскажет любопытство и ночной страх, когда дед оставит внукам последнюю главу, которую девочка воспримет как трагедию, а мальчик определит как фарс.

Дрожащая рука, выводящая на затуманенном стекле: Fiorile, и крепко сжатый кулак, не выпускающий на волю золотой луидор. Подавив шекспировскую романтику римской драмой, раздирая героев страстями чувств и лишениями плоти, режиссеры оставили сказочный намёк, как эхо легендарного прошлого: свет любви и убившая её алчность… Проклятие семьи или проклятие человечества?