Жизнь и ничего более (1992)

После землетрясения в Гилане кинорежиссёр и его сын отправились в пострадавший район. Они искали актёров, которые снимались в их фильме «Где дом друга?» (1987) несколько лет назад. В своих поисках они увидели, что люди, потерявшие всё, не теряют надежды и пытаются извлечь максимум пользы из своей ситуации. В главных ролях-Фархад Херадманд, Буба Байур, Хуссейн Резаи. Очевидно, что 'And Life Goes On' является продолжением 'Where Is The Friend's Home', которая стала тем, что сейчас известно как трилогия Кокера. Однако создание этих трех фильмов в виде трилогии было очевидным шагом, который отвлекал от того факта, что каждый из фильмов Киаростами был либо вариацией, либо синтезом предыдущего. 'Где дом друга?' - это художественное произведение, действие которого разворачивается в течение школьного дня. 'Домашнее задание' - это документальный фильм об образовании. 'Крупный план' стал шагом к синтезу формальных и структурных приемов, использованных в фильме 'Где дом друга?' и 'Домашнем задании', который был снят по мотивам документального фильма. 'Жизнь и ничего более' был шагом 4 - синтезом между 'Крупным планом' и 'Где дом друга?'.

С самого начала фильма мы видим акцент на движении вперед, будь то автомобили или более естественные элементы. И это даже больше, чем просто крупный план, это важная работа в переходе Киаростами от классического кинематографа к современному - даже несмотря на то, что все более механический характер его фильмов уже подразумевался в 'Где дом друга?' из-за его конструкции. 'Домашнее задание', с другой стороны, открыто заявляет о своем намерении стать простым документальным фильмом для ток-шоу. 'Крупный план' не поддается описанию, позволяя нам оценить магию кино. Несмотря на то, что 'Крупный план' находится в центре внимания, 'Жизнь и ничего более' постоянно раскрывает механику кино, хотя и в буквальном смысле, поскольку постановка 'Где дом друга?' и ее последствия буквально формируют сюжет фильма. Использование Киаростами саморефлексии станет более сложным в последующих фильмах, но его цель здесь, очевидно, заключается в том, чтобы обыграть тему фильма и его название. Жизнь продолжалась после фильма и будет продолжаться после землетрясения. Киаростами ставит нас в режиссерское кресло рядом с главным героем, который является дублером самого себя и зрителя. Мы просто наблюдаем за природными катаклизмами, красивыми пейзажами и иногда ироничными людьми, переживающими все это. 'Жизнь и ничего более' трудно описать, как и 'Крупный план', не потому, что это невыразимо, а потому, что это кажется идеальным. В прошлом Киаростами сравнивали с Хичкоком, и, возможно, они были двумя самыми манипулятивными режиссерами всех времен.

А 'Жизнь и ничего более' напоминает 'Окно во двор' в том смысле, что она проходит между стремлением главного героя к успеху и проглядыванием через окно, показывая не только 'жизнь и ничего более', но и позволяя нам заглянуть в жизни других персонажей. Как и у Хичкока, каждая виньетка, по крайней мере поначалу, погружает нас в чистую радость вуайеризма. Однако Киаростами развивает этот подход дальше, расширяя его, включая остановку автомобиля, чтобы встретиться и поговорить с персонажами, узнать их немного лучше и исследовать, как общество справляется с трагедией в микромире. По мере того, как движение подходит к концу, очевидная цель фильма - найти двух мальчиков - исчезает. Таким образом, кажется, что метатекстуальный элемент между 'Где дом друга?' и ' Жизнь и ничего более' был отброшен. Но да ладно, мы все знаем, что Киаростами слишком умен для этого.

Жизнь в фильме продолжается в своем собственном уголке реальности, о чем свидетельствует мелькание похожего на лабиринт холма, по которому бежит мальчик в фильме 'Где дом друга?', или когда режиссер находит одного из персонажей фильма, или когда он встречает старика, и внезапно все становится неясным в каком слое реальности происходит действие фильма (очевидно, в вымышленном), когда он начинает объяснять как тему, так и рефлексивную цель. И самое прекрасное - это когда мы ненадолго возвращаемся в лес, и режиссер приветствует ребенка, прежде чем вернуться к своей машине. Камера остается на месте, а бабушка укачивает ребенка. Жизнь продолжается как в фильме, так и за его пределами. 'Где дом друга?' становится фильмом в фильме, хотя мы никогда ничего этого не видим, только то, что напоминает нам о нем. Поэтому, естественно, пункт назначения вряд ли имеет значение. Но, в отличие от более поздних фильмов Киаростами, в этом фильме эта механика никогда явно не выдвигается на первый план. Вместо этого, она просто присутствует, как будто это непрерывное продолжение жизни людей или просто красота ветра, колышущего зелень летним днем. Хотя есть и другие фильмы Киаростами, которые я предпочитаю, именно этот аспект делает фильм 'Жизнь и ничего более' таким глубоким. Это редкое достижение для кино, и благодаря ему фильм остается трогательным и мощным, несмотря на жестокие воспоминания некоторых выживших о событиях землетрясения.

Киаростами избегает сентиментальности и мелодрамы, но ему все же удается эффективно и эмоционально донести свою точку зрения благодаря идеальному способу, которым эта механика работает на протяжении всего фильма. Даже если в своем следующем фильме он сосредоточится на том, как манипулируют различными аспектами этих взаимодействий, чтобы привлечь внимание к самому механизму, он не смог бы манипулировать закатом в 1992 году с помощью своих средств. Солнце садится в конце каждого дня и восходит снова, когда жизнь продолжается. Коллега пишет, что удивительно, как Киаростами может создать так много из такой, казалось бы, незначительной отправной точки. Ключ не в количестве, а в том, что при описании кажется незначительным. Весь смысл фильма в глубине, которая кажется незначительной. Эта глубина достигается и заслуживается благодаря самому механизму. Все меньше фильмов, в которых каждый элемент идеально сочетается, как в творчестве Киаростами.

Честно говоря, 'Жизнь и ничего более' кажется произведением в конце чьей-то карьеры, полным художественным отражением того, как человек видит жизнь. Каждое действие, каждый персонаж и ветер, колышущий деревья, кажутся чудесами, потому что фильм учит нас смотреть на вещи именно так. Например, заходящее солнце никогда не подчеркивается (я имею в виду сцену, где режиссер оставляет своего сына смотреть игру), но оно все равно присутствует. Однако, если вы посмотрите фильм этого исключительно щедрого режиссера, вы заметите, как это отражается на каждом аспекте фильма и как все элементы взаимодействуют друг с другом. Это начало открытия Киаростами своей творческой индивидуальности. А жизнь продолжается в настоящем, потому что будущее еще не наступило, прошлое ушло, и осталось только настоящее. И все же жизнь продолжает двигаться вперед, потому что жизнь предназначена для того, чтобы двигаться дальше.

Классика киноперцепции от Киаростами — кино-ожидание, кино-экспозиция, кино-хронометр, кинонаивизм, кино в кино и докуфикшн.

Кино ожидания. Кино, от которого поначалу ждешь ответов на вопросы («куда?» и «зачем?» — здесь едут Пуя с отцом, во «Вкусе черешни» — следует господин Бадии), а к моменту, когда получаешь на них ответы, понимаешь, что это уже тебе не интересно — путь важнее, чем цель. Машина на длиннофокусной оптике пытающаяся штурмовать разрушенные землетрясением дороги и холмы интереснее, нежели достиг ли режиссер Кукера и нашел ли мальчика.

Кино-экспозиция. Кино без завязки, кульминации, развязки и действия в классическом понимании. Все дороги где-то заканчиваются, но не дорога у Киаростами. Одна большая экспозиция, кажущиеся однообразными ландшафты, перебиваемые неореалистическими красотами природы и человеческого духа.

Кино-хронометр. Отрезок отображаемого примерно равен отрезку хронометража фильма. Почти Акерман.

Кинонаивизм. Преднамеренная примитивизация формы и художественных средств выражения, дедраматизация событий. «Пустое пространство» Брука, очищенное от сентиментальности. Мальчик, писающий за утлым деревцем и девочки, моющие посуду важнее, чем полноценная картина произошедшего. Простые истины («продолжать жить — важнейшее искусство», «не ценят жизни, пока смерть придет за ними») в неброской упаковке. Fragile.

Кино-в-кино. Семья Ахмед Пуров из «Где дом друга?». Странно, что в этот раз без Махмальбафа.

Докуфикшн. ЧМ-1990. Бразилия — Шотландия 1:0. Устанавливаем антенну. Бразилия — Аргентина 0:1. 21 июня 1990 года. Страшнейшее землетрясение в Иране. Но только на дворе 1992 год. Антимимесис. Кино снова заменяет реальность.

То, что нравилось когда-то, превратилось в рекурсию.

7 из 10