Эскадрон (1992)

Для Юлиуша Махульского историческая тема не оказалась прорывом. В восьмидесятых он снимал кассовые развлекательные фильмы, а тут серьезная и почти политическая тема. Для него это был вызов.

Начало 90-х. Недавно распалась стена в Берлине, демократический курс был провозглашен и в России. Многим казалось, что начался новый отсчет времени. Свою лепту в это внесли и кинематографисты. Махульски в их числе. До «Эскадрона» снимали картины о подавлении польского восстания. Но именно в «Эскадроне» был показан целый ряд очень спорных ситуаций. Каждая из них вполне позволяла отнести одну из сторон конфликта к категории бесчеловечных военных преступников. Чего только стоит казнь подростка в самом начале ленты. Бездоказательно, с нарушением всех возможных процедур паренька убивают основываясь на праве сильного. И этим дело не заканчивается.

Главный герой скажет: «Я уезжал победителем, но никогда не чувствовал себя более побежденным». Это предложение раскрывает весь посыл фильма. Нам выразительно показывают моральное поражение одной из сторон.

История, рассказанная Юлиушем не изобилует изысканными решениями. Тут нет памятных видов или подводок. Нет выдающихся актерских работ (хоть в ленте и заняты Проскурин и Шакуров). Нет острых поворотов сюжета. Но и претензии не просто сформулировать — все снято на крепком среднем уровне. Однако главное тут, как мне видится, основной посыл фильма. Он дает однозначные оценки исторического события, закрепляя прежде всего негативное отношение к тем, кого условно обозначают, как «захватчиков».

Насколько это искренне? Насколько объективно? Или сделано в угоду обстоятельствам, по факту развала СССР? Как отнеслись бы зрители фильма к своим соседям после его просмотра?

Эти вопросы не покидали меня на протяжении всей ленты. И я не думаю, что этот фильм призван сгладить противоречия и переосмыслить прошлое, сблизить народы. Не исключаю, что наоборот, все обострялось. Тогда понятно, почему сама история уходит ближе ко второй половине ленты на второй план. Не интересны никому из создателей наверное были и портреты. Поэтому и герой Шакурова вышел очень блеклым.

Не по душе мне такие решения. Они далеки от истины. Хотели обозначить резкие тона? Куда корректнее было рассказать о том, как Жюль Верн менял сюжет истории о капитане Немо. Там и вскрылось бы многое о польском восстании. Невзначай, вторым планом. Кстати, при таком раскладе все не ограничилось бы лишь претензиями к России (или негодованием, которое можно усмотреть в «Эскадроне»). Всплыло бы и отношение к той кампании французов, немцев, англичан…

Жаль, что на этой ленте фактически завершился очень успешный творческий период Юлиуша Махульски. Он попытался перейти в серьезное, «взрослое» кино и эта попытка оказалась слишком прямолинейной и неуклюжей. Едва ли кто-то из группы гордится этой работой в своей фильмографии, а может быть и помнит ее ныне.

5 из 10

То, что этот фильм начинаешь смотреть с предубеждением, вполне объяснимо: ожидаешь предсказуемой, злопамятной ненависти бывшей провинции Российской империи, давно уже ставшей свободным польским государством, успевшим накопить свой ворох обид на бывшую имперскую державу. Поэтому совершенно не удивляешься, убедившись, что все эти опасения оправдываются по каждому пункту.

Разочаровывает не столько жестокость того, как русские солдаты расправляются с повстанцами, подавляя народное восстание (история хранит свидетельства о событиях вполне подтверждающих суровость мер, использованных центральной властью), сколько стереотипность и прямолинейность представления этого в фильме Юлиуша Махульского.

Картинные сцены, вроде той, где русский генерал, принимающий рапорт подчинённого, сидя в «наполеоновской» позе, забросив больную ногу на барабан наглядно иллюстрируют авторский взгляд на события истории.

Русские, не особо разбираясь, вешают подростка, доводят до смерти старца, глумятся над заслугами и честью польских офицеров, без разбору лупцуют местное население и, не способные сходу взять повстанческие редуты, засыпают крестьянские ряды зарядами шрапнели. Зверства, нескончаемые зверства составляют большую часть этого фильма, распространяясь и на самих карателей, карающих дезертиров беспощадным проходом сквозь строй, замыкаясь на диалог главного героя с доктором, надзирающим за кровавой экзекуцией, чтобы поведать всем о том, что российская империя, как и любая другая, основаны на отрицании ценности человеческой жизни.

Тенденциозность режиссёра и сценариста выстраивается в жесткую линию, к которой привязывается каждый эпизод действия, рассказывающего о неравном противостоянии провинции и метрополии, а сомневающийся барчук — суть олицетворение нерешительного просвещённого дворянства, понимающего ущербность карательной операции, сочувствующего повстанцам, но бессильного перед хорошо налаженной машиной государства.

Может и не стоит осуждать Махульского за тенденциозность, возможно, всё так и было. Но упрёк за типичность своей работы он заслужил на все сто процентов. Единственное, что стоит поставить ему в заслугу, так это отлично поставленные батальные сцены и создание, как мне показалось аутентичной атмосферы отношений внутри служилого казачества.

О чём это я так витиевато? О том разудалом мате, которым, как тальком пересыпана казацкая речь, ярче и достоверней всего прочего выражающим состояние и эмоции действующих лиц, среди исполнителей которых не затерялись ни Сергей Шакуров (в роли лейтенета Журова), ни Виктор Проскурин (в роли жестокосердного доктора). Лишь только Алексей Серебряков (в роли солдата Емельянова) был непривычно тих и скромен.

Что примечательно: сомневающегося и мечущегося главного героя играет поляк Радослав Пазура. Опять тенденциозность авторов?