Король смерти (1989)

На первый самый беглый и поверхностный просмотр это очень тёмное, больное, извращённое кино: сцены самоубийств разных людей по одному на каждый день недели перемежаются кадрами с разлагающимся трупом. В финале выбывшие будут показаны на фото улыбающимися детьми, когда-то знавшими счастливые времена. Как ни странно, как ни чудовищно, но похоже, что структура фильма вдохновлена сказкой Ганса Христиана Андерсена про Оле-Лукойе: приходя к детям навевать сладкие сны, он между прочим рассказывает, что у него есть брат, которого также зовут Оле Лук-Ойе, который приходит к вам только один раз, и его другое имя — Смерть.

Здесь в дневнике смертей все новеллы имеют глубокий смысл, а режиссура изобретательна вопреки малому бюджету. Стёрта грань между искусством и эксплуатационным кино… По сути это даже не фильм, а форма экзистенциальных мук, исторгающих окончательный вопрос. Не «Почему мы умираем?», а «Почему мы вообще живы?» Загадочное кино по части итогового послания, но оно здесь действительно есть. Более того, по глубине оно может быть сопоставлено с «Седьмой печатью» Бергмана.

Король смерти никого не заставлял себя убивать. Он внушал людям желание больше не хотеть жить. Однако некоторые смертельные порывы, запечатлённые в этом фильме (одна экстремальная сцена, один маленький сувенир отчаяния от добровольно выбывшего из борьбы за выживание) обладают силой исцеления, от самого плохого возвращая к пониманию что такое жизнь в полную силу, которой не страшен последний час, когда Жнец забирает лишь только то, что созрело. А плоды, не давшие пищи, сгниют.

Некроромантик Буттгерайт действительно Король Смерти в кинематографе. Вы не боитесь посмотреть ему в глаза?

Вторым полнометражным фильмом авангардного режиссёра Йорга Буттгерайта стал «Король смерти», снятый через 2 года после скандального «Некромантика». Эта работа режиссёра оказалась самой признанной в среде профессионалов кино и не имела проблем с цензурой, в тоже время являясь самой доступной для зрителя, так как почти не содержит шокирующих сцен. Между тем, это бессюжетное кино, где в качестве главного героя выступает социум.

Один человек решает покончить с собой, но перед этим пишет письма незнакомым людям. Каждое такое письмо приводит адресата к убийству, самоубийству или безумию.

Буттгерайт выбрал медитативный, свободный стиль повествования, заменяя привычную фабулу фильма мрачной атмосферой и размышлениями о бренности человеческого бытия. Вся жизнь людей — это путь к смерти, в конце которого их встречает мифический король. Буттгерайт и здесь говорит, вслед за «Некромантиком», что смерть правит миром, а одиночество и разобщённость людей — её главные слуги.

Это очень хорошо показано в сцене, где человек исповедуется девушке, сидящей на другом конце скамьи, после чего она достаёт из сумочки пистолет, полагая, что убийца жены достоин лишь смерти. А другой герой всё свободное время посвящает просмотру жестоких фильмов (кстати, на экране телевизора в роли жертвы пыток появляется сам режиссёр, а в кинопрокате есть его фильм «Некромантик»). Смерть притягательна, а лицезрение страданий и ужасов помогает почувствовать вкус жизни, ощутить, что ты существуешь, и все твои проблемы не так уж и серьёзны по сравнению с проблемами героев фильма. Когда же девушка персонажа начинает привычно «пилить» его, он убивает, дабы она не мешала смотреть кино.

Кажущаяся бессмысленность бытия давит на людей, одиноких и озлобленных, не видящих никакой цели в жизни. В тоже время смерть — это всего лишь ничто. Она непривлекательно выглядит, так как режиссёр показывает разлагающийся труп, помещённый в центр кадра, словно человек Леонардо Да Винчи.

Буттгерайт размышляет над тем, почему люди не любят жизнь и очарованы смертью. Ведь когда-то верили в безграничные возможности человеческого духа, перед которым открываются тайны Вселенной. И ответ, по Буттгерайту, кроется в том, что жизнь обесценилась. Люди не ценят ни себя, ни других, разобщены, разделены стенами, интересами. Совершая акт насилия, человек возвращает себе контроль над жизнью, оставляет след в этом мире, пусть и не самый хороший. Не случайно девушка снимала свои убийства на рок-концерте на камеру, и даже её собственная смерть попала на плёнку.

Обретение себя ценой смерти — так можно выразить главную мысль фильма. В тоже время работа Буттгерайта не призывает к самоубийству, а скорее предостерегает. Не просто так она заканчивается кадрами с детьми, которые только начинают жить и не ведают страданий. И очень важно, чтобы человек смог пронести тот лучик жизни, детскую радость бытия и не поддался искушению смерти.

Буттгерайт атеист, а потому далёк от сказок о загробном мире, которые навыдумывали церковники всех мастей. Жизнь есть только здесь и сейчас, и другой не будет. Не просто так главное предостережение о короле смерти Буттгерайт вкладывает в уста ребёнка, как бы цитируя новозаветный эпизод о младенце-пророке. На рисунке маленькой девочки король предстаёт забавным скелетом в короне, способным уловить лишь тех, кто не понимает, что жизнь ценна сама по себе, поскольку это дар природы.

Эта почти сюрреалистическая мрачная поэма о «невыносимой лёгкости бытия», возможно, кого-то остановит от рокового шага, показав, что жизнь достойна того, чтобы её прожить.

7,5 из 10

Вторым полнометражным фильмом авангардного режиссёра Йорга Буттгерайта стал «Король смерти», снятый через 2 года после скандального «Некромантика». Эта работа режиссёра оказалась самой признанной в среде профессионалов кино и не имела проблем с цензурой, в тоже время являясь самой доступной для зрителя, так как почти не содержит шокирующих сцен. Между тем, это бессюжетное кино, где в качестве главного героя выступает социум.

Один человек решает покончить с собой, но перед этим пишет письма незнакомым людям. Каждое такое письмо приводит адресата к убийству, самоубийству или безумию.

Буттгерайт выбрал медитативный, свободный стиль повествования, заменяя привычную фабулу фильма мрачной атмосферой и размышлениями о бренности человеческого бытия. Вся жизнь людей — это путь к смерти, в конце которого их встречает мифический король. Буттгерайт и здесь говорит, вслед за «Некромантиком», что смерть правит миром, а одиночество и разобщённость людей — её главные слуги.

Это очень хорошо показано в сцене, где человек исповедуется девушке, сидящей на другом конце скамьи, после чего она достаёт из сумочки пистолет, полагая, что убийца жены достоин лишь смерти. А другой герой всё свободное время посвящает просмотру жестоких фильмов (кстати, на экране телевизора в роли жертвы пыток появляется сам режиссёр, а в кинопрокате есть его фильм «Некромантик»). Смерть притягательна, а лицезрение страданий и ужасов помогает почувствовать вкус жизни, ощутить, что ты существуешь, и все твои проблемы не так уж и серьёзны по сравнению с проблемами героев фильма. Когда же девушка персонажа начинает привычно «пилить» его, он убивает, дабы она не мешала смотреть кино.

Кажущаяся бессмысленность бытия давит на людей, одиноких и озлобленных, не видящих никакой цели в жизни. В тоже время смерть — это всего лишь ничто. Она непривлекательно выглядит, так как режиссёр показывает разлагающийся труп, помещённый в центр кадра, словно человек Леонардо Да Винчи.

Буттгерайт размышляет над тем, почему люди не любят жизнь и очарованы смертью. Ведь когда-то верили в безграничные возможности человеческого духа, перед которым открываются тайны Вселенной. И ответ, по Буттгерайту, кроется в том, что жизнь обесценилась. Люди не ценят ни себя, ни других, разобщены, разделены стенами, интересами. Совершая акт насилия, человек возвращает себе контроль над жизнью, оставляет след в этом мире, пусть и не самый хороший. Не случайно девушка снимала свои убийства на рок-концерте на камеру, и даже её собственная смерть попала на плёнку.

Обретение себя ценой смерти — так можно выразить главную мысль фильма. В тоже время работа Буттгерайта не призывает к самоубийству, а скорее предостерегает. Не просто так она заканчивается кадрами с детьми, которые только начинают жить и не ведают страданий. И очень важно, чтобы человек смог пронести тот лучик жизни, детскую радость бытия и не поддался искушению смерти.

Буттгерайт атеист, а потому далёк от сказок о загробном мире, которые навыдумывали церковники всех мастей. Жизнь есть только здесь и сейчас, и другой не будет. Не просто так главное предостережение о короле смерти Буттгерайт вкладывает в уста ребёнка, как бы цитируя новозаветный эпизод о младенце-пророке. На рисунке маленькой девочки король предстаёт забавным скелетом в короне, способным уловить лишь тех, кто не понимает, что жизнь ценна сама по себе, поскольку это дар природы.

Эта почти сюрреалистическая мрачная поэма о «невыносимой лёгкости бытия», возможно, кого-то остановит от рокового шага, показав, что жизнь достойна того, чтобы её прожить.

7,5 из 10

Есть только лишь одна по-настоящему философская проблема — проблема самоубийства. Решить, стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить, значит ответить на фундаментальный вопрос философии.

А. Камю

Все началось в понедельник. Сырое промозглое утро окрестностей Берлина, пропитанное сумасшедшей вонью жженной резины, дыма, струящегося из закопченных труб урчащих заводов, пыли, прогорклого масла из близлежащих кафе и скошенной небрежно травы. В этот миг, когда солнце-альбинос вторгалось своими кривыми пальцами-лучами сквозь приоткрытые шторы квартир, в одной из них — полупустой и неуютной — некий мужчина старательно завершал писать письмо, десятое по счету, дабы потом, отправив их случайных адресатам, неспешно залезть в уже заранее приготовленную для себя петлю. Расставание с жизнью обретало неизбежный высший смысл, ритуализацию и сакрализацию. Все началось в понедельник, и это было начало конца.

Стартуя кадрами плавающего в густой тьме обнаженного трупа неизвестного мужчины под торжественно-трагическую закадровую музыку, «Король Смерти» Йорга Буттгерайта дает понять зрителям кто и что будет основным источником авторского философского размышления — сама Смерть в своем первозданном, естественном, лишенном любой природы ангста виде. Буттгерайт при всей своей принадлежности к некрореалистам никогда не склонен был смерть сакрализировать или эстетизировать, своей нарочито удручающей бытовой стилистикой кардинально отличаясь от традиций некрошколы советской и постсоветской, по-декадентски смертью допьяна упивающейся; даже главенствующая в некрореализме тема суицида полностью была раскрыта немецким режиссёром лишь в «Короле смерти», в других же его лентах присутствуя лишь как финальный штрих предшествующего нелицеприятного небытия.

Запуская в бесконечность цикл умирания и заодно нарочито создавая свой вариант мироконструкции, в котором Биос рождается не тем, кто жизнь даёт, сиречь Богом (его нет в помине в минорном гипертексте «Короля смерти»), а той, кто ее забирает, это в сущности такое себе Евангелие от Танатоса, что в ленте осуществляется как мортидо само по себе, либидо и деструдо. Бесконечный цикл смерти, которая выглядит созидающей, гармонизирующей и сбалансирующей силой тотального хаоса мирской жизни или мирского же самозабвения, когда человек, порой сам того не осознавая, впадает в анамнез, кому души, а каждое его движение, действие, поступок, мысль, побуждение механистичны, схематичны, очищены от витальной своей энергии; и множество безымянных героев ленты Буттгерайта встречают свою смерть не как великий дар, а как просто некое освобождение от тягот того самозабытья, которое стало заменой их без того бесплодной жизни. Собственно, именно их жизнь и была этим вселенским Ничто, они сами были Ничто, великая пустота не способна себя осмысливать, и путь героев ленты — из одной точки невоплощенного пространства в другую, но там им более уместно и приятно находиться, осознав, что главной целью их жизни была смерть: от свинцовой пули в патронташе вороненой стали пистолета, от острого лезвия мясницкого ножа, от ртути сладкого яда на обветренных губах… Забвение жизни и забвении в жизни для них сменяется забвением смерти и в смерти, но это лучший вариант амнезии.

Собственно, в этом полифоничном кино при вроде бы кажущемся отсутствии главного героя он тем не менее есть — это Смерть, такая разная и парадоксально одинаковая, уравнивающая всех вне зависимости от социального статуса или рода занятий, даром что именно этому Буттгерайт совершенно не уделяет авторского внимания, лишая своих героев права на всякую идентичность с современниками из внекадрового бытования. При этом киноязык режиссёра не страдает от привычных бутафорских избыточностей, его вокабуляр обогащается с начала символьной пышностью и дерзкими метафорическими рекурсиями философов безнадеги, тогда как намеренная изощренность монтажных фраз позволяет сделать меланхоличный притчевый нарратив ленты совершенно свободным от давления как таковой прямой морали, ведь за основу драматургического конфликта ленты взята не битва дуалистических сущностей внутри человека и самого человека с миром его окружающим во всей своей мертвенности, но то великое торжество собственного признания в неизбежности исхода, без всякой подспудной возможности быть спасенным.

Содержательно «Король смерти» является так же метаэксплуатационным фильмом, поскольку режиссёр, на время оставляя свой патологоанатомический зал, спускается в кинотеатр вслед за персонажами, зло иронизируя над самим собой и — над жанром nazisploitation во встроенной в фундамент кинотекста картине о зверствах нацистов, что немедленно заставляет вспомнить «Кошмарные эксцессы в бункере Гитлера» — раннюю короткометражку Буттгерайта. Подобный кинематографический ход позволяет принять «Короля смерти» не как дагерротип реальности, но как некую протокинематографическую поэму о закономерности естественности смерти в противовес жизненным процессам, социальной эволюции и политической революции. Как и Шлингензиф, Буттгерайт не склонен принимать положительный результат воссоединения двух Германий, тем паче образ моста в «Короле смерти» трактуется куда как более, чем двояко: и как переход между жизнью и смертью, и как мост между Восточной и Западной Германией, и как символ тотального ментального пограничья в восприятии смертного бытия. Проезжают автомобили, проходят люди, меняется утро на день, вечер уступает место ночи, но здесь под мостом есть то склизкое ощущение времени, которого нет, безвременья, где лишь смерть одна права во всем и одна на всех. Перейти этот мост и вернуться обратно — невозможно.

Все началось в понедельник. Сырое промозглое утро окрестностей Берлина, пропитанное сумасшедшей вонью жженной резины, дыма, струящегося из закопченных труб урчащих заводов, пыли, прогорклого масла из близлежащих кафе и скошенной небрежно травы. В этот миг, когда солнце-альбинос вторгалось своими кривыми пальцами-лучами сквозь приоткрытые шторы квартир, в одной из них — полупустой и неуютной — некий мужчина старательно завершал писать письмо, десятое по счету, дабы потом, отправив их случайным адресатам, неспешно залезть в уже заранее приготовленную для себя петлю. Расставание с жизнью обретало неизбежный высший смысл, ритуализацию и сакрализацию. Все началось в понедельник, и это было начало конца.

Стартуя кадрами плавающего в густой тьме обнаженного трупа неизвестного мужчины под торжественно-трагическую закадровую музыку, «Король Смерти» Йорга Буттгерайта дает понять зрителям кто и что будет основным источником авторского философского размышления — сама Смерть в своем первозданном, естественном, лишенном любой природы ангста виде. Буттгерайт при всей своей принадлежности к некрореалистам никогда не склонен был смерть сакрализировать или эстетизировать, своей нарочито удручающей бытовой стилистикой кардинально отличаясь от традиций некрошколы советской и постсоветской, по-декадентски смертью допьяна упивающейся; даже главенствующая в некрореализме тема суицида полностью была раскрыта немецким режиссёром лишь в «Короле смерти», в других же его лентах присутствуя лишь как финальный штрих предшествующего нелицеприятного небытия. Запуская в бесконечность цикл умирания и заодно нарочито создавая свой вариант мироконструкции, в котором Биос рождается не тем, кто жизнь даёт, сиречь Богом (его нет в помине в минорном гипертексте «Короля смерти»), а той, кто ее забирает, это в сущности такое себе Евангелие от Танатоса, что в ленте осуществляется как мортидо само по себе, либидо и деструдо.

Бесконечный цикл смерти, которая выглядит созидающей, гармонизирующей и сбалансирующей силой тотального хаоса мирской жизни или мирского же самозабвения, когда человек, порой сам того не осознавая, впадает в анамнез, кому души, а каждое его движение, действие, поступок, мысль, побуждение механистичны, схематичны, очищены от витальной своей энергии; и множество безымянных героев ленты Буттгерайта встречают свою смерть не как великий дар, а как просто некое освобождение от тягот того самозабытья, которое стало заменой их без того бесплодной жизни. Собственно, именно их жизнь и была этим вселенским Ничто, они сами были Ничто, великая пустота не способна себя осмысливать, и путь героев ленты — из одной точки невоплощенного пространства в другую, но там им более уместно и приятно находиться, осознав, что главной целью их жизни была смерть: от свинцовой пули в патронташе вороненой стали пистолета, от острого лезвия мясницкого ножа, от ртути сладкого яда на обветренных губах… Забвение жизни и забвении в жизни для них сменяется забвением смерти и в смерти, но это лучший вариант амнезии.

Собственно, в этом полифоничном кино при вроде бы кажущемся отсутствии главного героя он тем не менее есть — это Смерть, такая разная и парадоксально одинаковая, уравнивающая всех вне зависимости от социального статуса или рода занятий, даром что именно этому Буттгерайт совершенно не уделяет авторского внимания, лишая своих героев права на всякую идентичность с современниками из внекадрового бытования. При этом киноязык режиссёра не страдает от привычных бутафорских избыточностей, его вокабуляр обогащается с начала символьной пышностью и дерзкими метафорическими рекурсиями философов безнадеги, тогда как намеренная изощренность монтажных фраз позволяет сделать меланхоличный притчевый нарратив ленты совершенно свободным от давления как таковой прямой морали, ведь за основу драматургического конфликта ленты взята не битва дуалистических сущностей внутри человека и самого человека с миром его окружающим во всей своей мертвенности, но то великое торжество собственного признания в неизбежности исхода, без всякой подспудной возможности быть спасенным.

Содержательно «Король смерти» является также метаэксплуатационным фильмом, поскольку режиссёр, на время оставляя свой патологоанатомический зал, спускается в кинотеатр вслед за персонажами, зло иронизируя над самим собой и — над жанром nazisploitation во встроенной в фундамент кинотекста картине о зверствах нацистов, что немедленно заставляет вспомнить «Кошмарные эксцессы в бункере Гитлера» — раннюю короткометражку Буттгерайта. Подобный кинематографический ход позволяет принять «Короля смерти» не как дагерротип реальности, но как некую протокинематографическую поэму о закономерности естественности смерти в противовес жизненным процессам, социальной эволюции и политической революции. Как и Шлингензиф, Буттгерайт не склонен принимать положительный результат воссоединения двух Германий, тем паче образ моста в «Короле смерти» трактуется куда как более, чем двояко: и как переход между жизнью и смертью, и как мост между Восточной и Западной Германией, и как символ тотального ментального пограничья в восприятии смертного бытия. Проезжают автомобили, проходят люди, меняется утро на день, вечер уступает место ночи, но здесь под мостом есть то склизкое ощущение времени, которого нет, безвременья, где лишь смерть одна права во всем и одна на всех. Перейти этот мост и вернуться обратно — невозможно.

Традиционно считается, что перед лицом смерти у обреченного пролетает вся его жизнь, словно таинственный голос едва успевает сказать что-то очень важное напоследок. Люди не перестают убивать друг друга, подчас из-за сущих пустяков, и ни страх перед законом, ни боязнь божьей кары не остановят палец на спусковом крючке. Любое убийство — сбой в психике, шокирующее решение жуткого уравнения, который задал преступнику сам дьявол. Вероятно что-то нашептывает владыка ада и в уши самоубийцам, в момент, когда они готовы принять смертельную дозу лекарств или просунуть голову в петлю. «Нет выхода», «все кончено», «ты никому не нужен» — эти на первый взгляд пустые высказывания на поверку не менее страшны, чем характерные угрозы пристрелить или зарезать. Мировая криминалистика знает случаи, когда кровавой расправе находилось разумное объяснение, достаточно вспомнить традиции сицилийской вендетты. Найти ключ к природе суицида гораздо сложнее, потому что ни одна предсмертная записка не позволит заглянуть в душу наложившего на себя руки. Именно поэтому письмо загадочного содержания может запросто обратиться в зловещий символ, черную метку, получив которую, человек захочет приблизить чью-нибудь кончину.

Прошли времена, когда поэты, драматурги и режиссеры восхищались смертью. Костлявая особа в саване и с косой приходит не красоваться, а молчаливо делать свое дело. Скоротечна жизнь, а порой очень скоротечна, о чем с циклической частотой повторяет Йорг Буттгерайт. Немецкий мастер некрореализма обошелся без смерти в виде музы, его интересует сам процесс изъятия жизни, конечная точка мрачного маршрута. Однако режиссер, когда-то не устрашившийся явить ошарашенному миру своего «Некромантика», идет дальше банального убийства или самоубийства. Буттгерайт с упорством марафонца напоминает о бренности нашего бытия, что после обрыва нити жизни каждого ждет превращение в кусок гниющей плоти. Отчаявшиеся, озлобленные, склонные к депрессии люди привыкают к ощущению натянутых точно гитарные струны нервов. Всего один миг, неловкий шаг, мимолетное затмение — и нет жизни, чужой или своей собственной. Нет больше на этом свете человека, личности, отца или матери, сына или дочери. Миру остается лишь медленно разлагающееся тело, которому обрадуются лишь мухи да опарыши.

Избегает имен в своем фильме немецкий киноэксплуататор. У него есть лишь традиционные семь дней недели, в каждый из которых кто-то лишается жизни. Всех добровольных убийц и самоубийц объединяет капитуляция перед собственной психикой. Не видна глазу роковая причина, которая обрубила все концы к спасению. Кто-то из несчастных пытается объяснить свое горе, но чаще Буттгерайт предоставляет зрителю возможность самостоятельно сложить по кусочкам изломанные жизни. Кричащей дикости или истерических припадков в «Короле смерти» не увидеть, но тем и страшнее тихое безумие. В этой картине не ставится задачи проводить психоанализ, слишком мало информации дается о каждом герое. Очевидно, хорошо одетый мужчина страдал от непонимания и одиночества. Так же нетрудно понять чувства старой девы, чью душу терзает черная зависть. Буттгерайт не становится судьей для всех провинившихся, он лишний раз демонстрирует переменчивость и неконтролируемость человеческой натуры. Над залитым солнцем мостом ведется сухой отсчет потерянным жизням, и эта пугающая арифметика не менее важна для восприятия, чем кадры разложения. Обманчива тишина, которую режиссер искусно перемежает с музыкальными паттернами на глухом черном фоне.

Меньше всего подходит Йоргу Буттгерайту любование. При всей притчевости своей структуры, «Король смерти» выходит за рамки эксплуатационного кино и проникает в суть стремления человека к разрушению. Немецкий постановщик не забыл упомянуть о самом известном своем творении в салоне видеопроката, куда приходит одна из жертв. Но в рекламе «Некромантика» скорее сокрыта новая для Буттгерайта задача — дать оценку человеку в критическую фазу преступления. Манипуляции с трупами, гниющая эстетика по-прежнему имеют значение, но сравнивая людей со смрадными мясными кусками, Йорг очевидно отдает предпочтение жизни, но не той беззаботной, которая ассоциируется с чистыми глазами маленькой девочки, а той, которая вот-вот сомкнется со смертью. Лишь на первый взгляд депрессия имеет разные корни, в глобальном смысле люди страдают от одного и того же — от собственной ненужности. Каждому перешедшему черту не хватило простых и понятных слов, которые бы заставили полюбить самого себя. У ошибок разная цена, но ту, что платят герои «Короля смерти», не измерить никакими мерками, как бы сильно им не досталось от коварной судьбы.

Сколько ни отмерено жизни человечеству, а столько же будет оцениваться масштаб опасности депрессии. Нежелание, страх, отчуждение, агрессия — причины не доверять никому свою боль бывают самыми разнообразными, а итог одинаково плачевен. Йорг Буттгерайт далек от идей назидательности, он привык иметь дело с готовой патологией, без особого желания распутывать ее корни. Для чего нужна жизнь, если так легко можно ее отнять? Неужели для того, чтобы постоянно испытывать проблемы? Смерть так прекрасна как избавление от мучений. И ничего, что «излечившийся» станет нужен лишь всякому гнусу, ведь это спасение! Если такие мысли однажды придут в голову, значит герр Буттгерайт снял свое кино совершенно напрасно. Некрореализма в «Короле смерти» предостаточно, но ценности жизни в любом случае больше. Пример безымянных конченых людей — жуткая, но вполне годная к изучению наука, которая заставит задуматься, а так ли нужно нажимать на спусковой крючок?

8 из 10

Человек пишет несколько писем, звонит на работу, сообщая о своем увольнении, потом забирается в ванну и умирает. И тут же запускается цепочка смертей. Каждый день недели — одна новелла этой загадочной картины; каждый день — это чей-то уход из жизни. Убийца жены, открывающий душу женщине на скамейке в парке. Влюбленная пара. Человек, увлекающийся фотографией подводного мира. Что их всех объединяет?

Один из рецензентов на IMDB проводит неожиданную параллель между картиной Буттгерайта и сказкой Андерсена об Оле-Лукойе, который каждый вечер рассказывает мальчику на ночь какую-нибудь сказку, заканчивая — в воскресенье — сказкой о Смерти. Но что же описанные в фильме события? Кошмар? Сон разума? Единственными связующими звеньями рассказанных в фильме историй как будто могут служить разосланные некоторым персонажам письма, однако под конец камера перестает отвлекаться на них, ибо причины на самом деле нет. Есть только осознание людьми собственной жизни как неутолимого стремления к смерти (главным лейтмотивом, пунктиром прошивающим все новеллы фильма, является постепенное разложение трупа), и их суицид есть ни что иное как попытка прочувствовать и осознать собственное существование. «Я умираю, следовательно, существую». Буттгерайт, — даже по фильмам чувствуется, что этот режиссер хоть и циник, однако, в противоположность своим героям, циник весьма жизнерадостный и с чувством юмора, — вновь создает у себя в картине неожиданный коктейль из цитат и аллюзий, и переворачивает с ног на голову общественные догмы, но, пожалуй, лишь в его «Короле смерти» заметно, что за проводимыми параллелями скрывается желание отвлеченно поговорить со зрителем о серьезных вещах.

Жизнь невозможна без смерти точно так же, как и смерть невозможна без жизни — в этой простой и важной истине заключается поэзия красивого и меланхоличного шедевра Буттгерайта. На мой взгляд, изображение разлагающегося тела в фильме можно трактовать двояко. С одной стороны — оно воплощает в себе все то, что происходит с человеком после смерти. С другой стороны (и я придерживаюсь этой точки зрения), оно отражает отношение некоторых людей — вроде тех, истории которых были показаны в фильме — к собственному существованию. Вся их жизнь — это медленное умирание плоти. Но взгляните: разложение не только уничтожает тело, но покрывает его палитрой ярких красок и привлекает к нему тысячи живых существ. Быть может, «Король смерти» — не только о смерти, но и о жизни тоже?

10 из 10

Для кого-то смерть является всего лишь началом нового бытия и переходом в иную материю, но есть и те люди, кто считает смерть окончательным финалом своего бессмысленного экзистенциального течения, кто жаждет ускорить свои последние минуты пребывания на Земле. Цепочка странных самоубийств началась в самый обычный и холодный от тусклого солнечного света понедельник, началась со смерти неизвестного мужчины, перед окончательным решением написавшего с десяток писем разным и совершенно незнакомым ему людям.

Фильм «Король смерти» 1989 года является, пожалуй, самой лучшей и наиболее культовой киноработой немецкого андеграундного режиссера Йорга Буттгерайта. «Король смерти» — это мрачная и полная безысходности и экзистенциализма лента о бренности и хрупкости человеческой жизни, об одиночестве и бессмысленности не жизни даже, а просто существования без целей. Хоть формально фильм и не имеет главного героя, а вся художественная структура фильма выполнена в манере антологии, все же главный герой в «Короле смерти» есть и это Она, сама Смерть, которая становится для всех героев, лишних в своем социуме, лишенных тепла и любви, естественным решением. Вплетенные в картину сцены медленного, детального и реалистичного разложения тела демонстрируют бренность человеческой оболочки, а оператор Манфред О. Желинский насыщает буквально каждую мизансцену, пропитанную сплином и тягостным ощущением отсутствия смысла, мощным метафорическим рядом. «Король смерти» — это ярчайший пример искусства некрореализма и воспринимать фильм Йорга Буттгерайта следует, в первую очередь, как сильное авторское кино, выбивающуюся за рамки стандартного жанрового мышления драму, а не как фильм ужасов, хотя, безусловно, данная лента ориентирована на думающего и эстетски закаленного зрителя.

Отдельно хочется остановиться на саундтреке, написанном постоянным композитором Буттгерайта Джоном Боем Уолтоном, ибо музыкальное сопровождение в ленте играет немаловажную роль. Музыка, звучащая в фильме, красива и печальна, тонкие фортепианные трели перемежаются с меланхоличным электронным звучанием, создавая в фильме необычную атмосферу.

Итак, если Вы ищете нестандартное авторское кино и не понаслышке знакомы с картинами немецкого андеграунда и некрореализма, то фильм «Король смерти» Вам ни в коем случае пропускать нельзя.

10 из 10

Показ таких фильмов надо строго ограничивать. Я серьезно. Уж очень он мощен в плане своей атмосферы. Людям со слабой психикой он просто строго противопоказан, неважно, любят они авторское кино или нет. В принципе, здесь уже достаточно сказали об этом фильме, так что рассуждать абстрактно — смысла, особо, нет. Ограничусь лишь своими впечатлениями сразу после просмотра.

Хочу сказать, что еще во время просмотра у меня появилось стойкое желание выйти из окна. Убрать за собой мусор, ответить в социальной сети на сообщения и застрелиться, ну или еще как-нибудь повеситься. Я говорю о том, что воздействие «Короля смерти» ощущается даже не чувствами и эмоциями, а почти физически. Буттгерайт создал такую атмосферу безнадежности и апатии, что несмотря, даже, на хорошее расположение духа перед просмотром, после не очень-то хотелось жить.

Вот именно поэтому и надо быть осторожным при просмотре таких фильмов. Они имеют очень сильное воздействие на психику. И надо отметить, что это даже хорошо. Хорошо потому, что на современного человека кино просто перестает воздействовать. Тем не менее, у Буттгерайта это получается. И получается хорошо. Другой вопрос в том, чем и как он воздействует на зрителя.

Надо сказать, что само сценарное построение оказалось уникальным. Отсутствие главного героя — это очень смелый шаг, который себя оправдал. Смотреть фильм интересно, несмотря на то, что он пугает. Причем именно атмосферой, а не жестокими сценами, которых в фильме не так много. Хотя одну из них вполне можно было бы убрать, но это уже частности. В общем, «Король смерти» весьма умелое произведение кисти Буттгерайта. Из тех немногих фильмов этого режиссера, которые я видел, «Король смерти» совсем не выпадает. Полагаю, что остальные его фильмы я тоже посмотрю в скором времени, ибо сделаны они добротно, но как говорится, на любителя, а пока…

8 из 10

Имя Йорга Буттгерайта, некоторыми ошибочно причисляемого к андеграундному кинематографу ужасов Германии, конечно, неизвестно широкой публике. Но этот артхаусный режиссёр давно считается культовым в среде эстетов и специалистов. «Король смерти» считается критиками лучшим фильмом Буттгерайта, философским эссе о смерти и природе Ничто. Смерть для Буттгерайта и есть Ничто, к которому почему-то стремятся люди вместо того, чтобы жить.

Йорг Буттгерайт, безусловно, один из самых самобытных, оригинальных художников кино второй половины XX века, который, своеобразно наследовав «кинематограф некоммуникабельности чувств» Микеланджело Антониони (хотя не стоит забывать и о кинематографе Ингмара Бергмана с его лейтмотивом преодоления непреодолимого — экзистенциального одиночества человека), соединил его с немецкой онтологией (сразу можно вспомнить крупнейшего немецкого философа Гегеля с его теорией о чистом бытие). Буттгерайт ещё и верно почувствовал главную проблему будущих 1990 — 2000 гг. — проблему одиночества человека в рождающемся технократическом мире, отчуждённость людей друг от друга, неспособность найти контакт (скоро ведь люди вообще разучатся говорить, заменив живое общение электронной перепиской, форумами и смс).

Герои фильма Буттгерайта одержимы бессмысленностью своего существования на Земле, утратили вкус жизни, перестали ощущать себя живыми людьми, а не только существующими биологическими организмами. И это у них в итоге выливается в такую же бессмысленную, как и сама их жизнь, череду убийств и самоубийств (только видя смерть другого человека или принимая решение уйти из жизни, герои понимают, что они живут, что они существуют хотя бы в этот краткий миг, который пройдёт и не повторится уже никогда). Но что за гробом? Ничто. И в качестве метафоры этого ничто автор верно даёт кадры разлагающегося трупа (увы, выглядит это нереалистично), которые сопровождают всё свободное повествование, построенное исключительно на параллельном и ассоциативном монтаже (не о таком ли кино мечтал великий Эйзенштейн, ведь фильм Буттгерайта вполне отвечает логике внутреннего монолога, вот только не героя, а автора?) Истинным символом выглядит мост, данный в своеобразном антракте между историями, на фоне которого автор даёт сухую и мрачную статистику ежедневных смертей (может, и документальную). И этот простой немецкий мост выступает в данном контексте не только связующим звеном между жизнью и смертью, но также связующим звеном между автором и зрителем, приглашая его в мир смерти, одиночества и некрофилии — мир Йорга Буттгерайта.

6,5 из 10

Знакомство с фильмом началось со знакомства с автором. Эхх, Йорг Буттгерайт, как много в этом имени…

Сюжет, казалось бы, предельно прост — человек, готовясь к суициду, рассылает несколько писем.

Но актеры… атмосфера… тонкие линии смысла пронизывают все. Тонкие линии пресловутой «бренности всего сущего».

Сколько стоит ваша жизнь? Что нужно вам, чтобы открыть душу первому встречному? Что нужно услышать, чтобы понять, насколько ничтожно и бессмысленно все?

Нет, нам не скажут, что же написал он в своих письмах, какую страшную тайну раскрыл и раскрыл ли. Возможно, что в письме была всего лишь пара строк. Были ли ему знакомы эти люди или адреса он выбрал случайно.

Многие вопросы остаются открытыми. Фильм не дает ответов. Он не пытается быть откровением, но в некотором смысле является им.

В переводе с греческого, о чем часто забывают, слово «апокалипсис» означает не конец света, а «откровение».

Перед нами — апокалипсис. Откровение не кому-либо, но самому себе.

А в чем вы не в состоянии себе признаться? — вместо ответов, зритель получает в лоб этим вопросом.

Что необходимо знать, сделать, чтобы стать Королем Смерти?

10 из 10

Тяжело. Реально. Великолепно.

Моё знакомство с этим фильмом случилось холодным зимним вечером 2006-го.

Я долго искал этот фильм на DVD, но найти в то время его было абсолютно невозможно, так как это действительно очень редкий фильм, релиз которого на DVD вышел только в 2008 году, лимитированным тиражом в 500 дисков, и исключительно в Германии. До этого были доступны только оцифрованные копии с VHS. Одну из таких копий мне и пришлось лицезреть.

Приготовясь к заведомо великому фильму — я уселся поудобнее в кресле, надел наушники, и с предвкушением шедевра, наконец нажал кнопку play.

Действие картины происходит очень неспешно, можно сказать медитативно. В начале фильма нам показывают одинокого мужчину, душевное состояние которого явно надломлено, он приходит домой, кормит последний раз в жизни своих рыбок, звонит на работу, сообщив что завтра не придет, пишет прощальное письмо, и отправляет его своему другу. А дальше, как вы уже могли догадаться — он горестно убивает себя. Это был понедельник…

Оставшиеся дни до воскресения, нам будут показывать самоубийства людей, в целом несвязанных между собой. После каждого самоубийства вклеены кадры разложения мужского трупа. Разложение показано полностью, от начала и до конца.

Причем предельно натуралистично, лучше сделать я уверен, невозможно.

Шокирует то, что у режиссера не было вообще никакого бюджета. Он делал этот фильм чисто на энтузиазме, и вкладывал в него свои собственные деньги.

Зато результат — сразу же после выхода, фильм стал Культовым, а режиссер признанным мастером андеграундного кинематографа.

Нельзя не упомянуть и композитора саундтрека фильма — Джона Боя Уолтона, который написал музыку к предыдущему и последующему фильмам режиссера.

Это просто невероятно, такое надо слышать. Красивейшие, цепляющие, душещемящие фортепианные мелодии, контраст к которым создают депрессивнейшие электронные треки звучащие во-время сцен с разложением трупа. Саундтрек этого фильма много мрачнее, чем творения любых depressive black metal групп.

Каждая сцена этого фильма пропитана символами, метафорами, и образами, которые в большинстве своём скрыты от людей оптимистичных, но открыты для прожженных пессимистов.

Цветовая палитра данной картины опять же направленна на подавление зрителя. Все цвета очень печальны, и создают по-настоящему тяжкую атмосферу.

Подводя итог, стоит сказать лишь одно — этот фильм, а точнее — Настоящее Произведение Искусства, нужно смотреть только подготовленным зрителям, которые интересуются независимым, арт-хаусным кино.

Людям же, которые далеки от понимания арт-хауса и кинематографа как искусства — этот фильм строго противопоказан.

Истинные -

10 из 10