Не помню лица твоего (1988)

Советское молодёжное кино. От размеренных фресок Марлена Хуциева до обличительно — жёсткого «Чучела». Не столько истории про юных и мужаемых, сколько старческие проекции извечно-философских дилемм. С пренебрежением привычной эзоповой ретуши появлялась возможность наплевать на партийные директивы о методах изображения образцового коммуниста и взять да и вложить в его уста фразу: «счастье — это когда тебя понимают», списав риторику на пубертатный дисбаланс и неопытность. «Не помню лица твоего» (хоть и создано в годы разрешённого либерализма) продолжает традицию, как бы исправляя «асоциальное безобразие» экранизации повести Шербаковой «Вам и не снилось», возвращая в лоно концептуально-социализированного мрака архетипичный сюжет о первой влюблённости.

Тех, кому однажды суждено полюбить друг друга, чтобы навсегда расстаться, зовут символически Соулюс и Лета. Душа и Забвение. Они идеальны на свой книжно-литературный манер. Он брутален, спортивен, читает Сэлинджера, цитирует Ремарка. Она — красавица с бездонными глазами, отличная от других, отзывчивая. Образы фронтальны. Конфликты типичны. Место действия — учреждение закрытого типа, именуемое санаторием, где с «постояльцами» обращаются как с подопытными психиатрического диспансера. Врачебно-воспитательный состав закрывает глаза на кратковременные отлучки и попеременные случки мальчиков и девочек, разделённых этажами. Каждый предоставлен сам себе. Программа показательных попустительств компенсируется сетью стукачей, коих куют из слабейших. Пусть совокупляются, курят, проносят контрабанду, шастают по окрестным дискотекам и тешат себя мыслями о нарушениях правил. Лишь бы в основных личностных аспектах были подконтрольны и не высовывались выше усреднённого «коллективного нечто».

В 1988 году столь недвусмысленная карикатура на наше родимое государство милицейского типа казалась делом актуальным и важным. Сегодня же этот контркультурный памфлетизм архаизирует материал, утяжеляет восприятие. Оттого заявленная лирическая линия местами выглядит иллюстративным довеском. Зато стандартная инвектива оформлена необычностью отсылки к американскому great movie. Перед нами вылитый и слизанный мир «кукушкиного гнезда» Милоша Формана. Заведующая санатория — та же сестра Рэтчед, властная менторша со «своей (античеловеческой) правдой». Новоприбывший Соулюс — беспричинный бунтарь Макмерфи. Умственно — неполноценный Билли Бэббит подменён нимфой Летой. Но самой оригинальной адаптации подвергся могучий индеец — резонёр, преобразившись в инструктора — психолога, который «не знает что делать, но точно знает, что делать нельзя». В отличие от молчаливого «Вождя», сыплет афоризмами, крутит роман с медсестрой, экзальтированно молится перед зеркалом, сочувствует воспитанникам и пытается их подготовить к несправедливой действительности. Выкинутый в предрассветной тиши в «окно свободы» неподъёмный монолит — нивелирован до выламывания деревянной двери. Формановское героическое «удушье от свежести» переосмыслено в бесполезный фарс. Банионис не культивирует диссидентский индивидуализм супротив стадного общества. В его фильмах, человеколюбивая гармония — это массовый танец, синхронные телодвижения под музыку в добровольном забвении, в отказе от собственного «я». Утопия шамана.

В кадре нет эротики, но клаустрофобическая атмосфера насильственного общежития полна эротизма. Они смело «дружат в губы». Они не стесняются душевного стриптиза на коллективной терапии, без смущения говорят о гомосексуализме и мастурбации. Они принимают свою сексуальность и не видят стыда во влечении. Герои культового «Курьера» спускались в подвал, чтобы заняться «этим» как бы для полноты картины, но поняли, что и без того картина полна. Времена платонической грусти минули. Три узловые точки сюжета и все три завязаны на телесном притяжении. Модифицированная игра в бутылочку — сближение. Ночь страсти на песчаном берегу — пик близости. А дальше, как говорится, «и от первой любви бывают дети». Созидательно — репродуктивные следствия оборачиваются разрушительными стрессовыми последствиями. Ампутированная номинативность социальных примет представленной модели мира закономерно оборачивается фантомной метафоричностью и чернушно-абортальный казус уступает рассмотрению драмы влюблённых как инициации космических стихий. Болезненный кризис, благодаря которому Душа навеки преисполняется неизгладимой боли, а Лета растворяется в генеалогической летаргии обновления.

Родственная связь с миром взрослых потеряна. Поколение сирот при живых родителях, отданных на педагогический откуп закостеневшим бюрократам и идеалистам — неудачникам. Трагедия не в том, что у Соулюса и Леты отняли зачатое бремя счастья. Трагедия в том, что по-другому нельзя. Режиссёр вымарывает выводы своего предыдущего (дебютного) фильма «Моя маленькая жена», где драматургический мезальянс увенчивался семейной ячейкой гуманного социума. Тогда шёл 1984 год…Но и без титра к «Грузу 200» понятно — то была сказка.

Наступившая перестройка развенчала надежды на светлое будущее. Банионис приговорил своих героев к разлуке. Приговорил ради их же блага. Ребята, не в этой жизни, подождите немного: время всё ещё «ждёт перемен». А сам, уже в следующих элегичных «Детях из отеля Америка» сбежал от этого «нового» времени в ностальгическое начало семидесятых, подтвердив тем самым неподложность знания: «люди прощаются, но не возвращаются». Неизбывное чувство покинутости и преданности родителями и близкими переносится и на страну, в которой когда-то жил, мечтал, любил. А она и лица твоего, оказывается, не запомнила. И не потому, что границы перечерчены или паспорта заменены. Просто Лета закономерно вышла из берегов, затопила кем-то «придуманные парусники», оставив растерянной Душе пустынные дюны, среди которых иногда проскакивает едва уловимым эхом «…не отпускай меня, вдруг кто-то увидит».

Фильм-драму о подростковой любви снял литовский режиссёр Раймундас Банионис.

Фильм снят в холодноватой эмоциональной гамме, однако при этом тема любви двух 16-летних подростков звучит пронзительно. Актёрам веришь. Есть даже определенные красивые, близкие к эротическим, сценки, которые приятно волнуют. Актёры на главной роли, Ина Росенайте (Лета) и Лукас Жилис (Паулюс) красивы, смелы и харизматичны. К сожалению, практически весь актёрский состав малоизвестен, у каждого в списке максимум пять картин. Из информации в Интернете нашлось только, что Лукас был байкером и был застрелен в 2005 году в Вильнюсе

Есть линия учителя, пытающегося работать с подростками, как психолог, организуя с ними игры для личного самовыражения, что встречает насмешку у консервативного учительского состава.

«- не представляешь, так бы вмазала тебе

- с каких пор?

- с тех самых, как увидела тебя впервые»

«Ремарк писал, что, если ты знаешь за что любишь — ты не любишь. Теперь я стал это понимать.»

Фильм пронизан идеализмом и романтикой, как лёгкой дымкой. Музыкальное оформление также показалось необычным.

7 из 10