Рыночная площадь (1983)

Просмотр индийского ретро-кино, день 4-й (буду продолжать нумерацию дней).

Экранизация рассказа пакистанского писателя Гхулама Аббаса «Аананди», написанного на языке урду. В самом центре города стоит публичный дом, занимая место, которое некоторые политические деятели хотят получить для себя. Под прикрытием борьбы за моральные устои политики добиваются перевода публичного дома в новое, отдалённое место, а у здания в центре появляется новый владелец, господин Гупта. Хозяйка борделя, госпожа Рукмини, в отчаянии — но, в итоге, перевод в предместье оказывается ей на руку. Рядом теперь — известное место паломничества, и, парадоксальным образом, это привлекает к её заведению много людей. В довершение всего, сын господина Агарвала отказывается жениться на подысканной отцом невесте и хочет сделать своей избранницей Зинат, из заведения госпожи Рукмини…

Ещё один из шедевров Шьяма Бенегала, который теперь я могу смотреть бесконечно. Драматизм происходящих событий, я имею ввиду тема проституции, мнимой морали общества, тема бесправия женщин, так присущая Бенегалу, псевдорелигиозная нравственность, лживости, великолепно сочетается с комической подачей материала, плюс к этому шикарная игра всего актёрского ансамбля, сразу видна сплочённость творческой группы, этакий творческий сангам режиссёра и актёров занятых в фильме. Прекрасная музыка извечного бенегаловского композитора Ванраджа Бхатия — особенная, полу-мистическая и завораживающая, напоминает религиозные мантры, упакованные в классическую национальную музыку.

Ну, а теперь о игре актёрского ансамбля. Настоящими бриллиантами фильма стали — Шабана Азми, Насируддин Шах, Смита Патиль и Ом Пури… — переиграли всех.

Шабана Азми — и куда делась утончённость и аристократичность Шабаны — перед нами предстаёт хозяйка борделя, хитрая, расчётливая, ни лишена обаяния, по своему заботящаяся словно курица-наседка о своих подопечных, к тому же знает и толк в предприимчивости. А как она смачно нажёвывает бетель, а как его готовит… словно это основная профессия Шабаны Азми. Вот уже тогда драматизм игры Шабаны сочетался с комической игрой, и этот синтез ей удалось показать на все сто процентов. Прекрасный дуэт с Смитой Патиль создали они на экране, настоящий профессиональный тандем. Вместе с тем временами мы видим усталость героини, драматичность положения и вместе с тем надежду на лучшее будущее, так сказать, которое возможно в существующей данности положения и жизни хозяйки борделя.

Смита Патиль — её Зинат выросла в публичном доме, воспитана хозяйкой и до поры до времени о другой жизни и не мыслит, пока не встречает любовь. Она талантливая прекрасная танцовщица, умеет привлечь и зажечь публику, словом «лицо фирмы», но несмотря на всё, в героине Смиты, в её душе столько чистоты, искренности, до поры до времени она словно птица в клетке, которая ищет свободы и она найдет её, именно это ей и предназначено. Пройдя сквозь мерзость, грязь и склоки борделя, её героине удалось сохранить внутреннюю чистоту и это отлично было передано Смитой, она показала тонкую грань между раскованностью и внутренней нравственностью.

Насируддин Шах… его Тунгруз это что-то с чем-то. Мастерски, гениально сыгран характер. Он и комичен и жалок и трагичен одновременно. Интересный персонаж в фильме, и статус его в публичном доме оригинален не то телохранитель, не то евнух, не то начальник хозяйственной части или все вместе. Простой парень с добрым сердцем, немного туповатый, пытающийся утопить в вине своё жалкое существование, но вместе с тем кажется он доволен своим положением, временами в пьяном угаре просыпается совесть и бунтарский дух, но смелости хватает только на ссоры с попугаем, а тот как немой свидетель происходящего в доме. Но вместе с тем Тунгруз намертво привязан к обитательницам публичного дома, это его семья, он с ними делит и радости и горести. Много забавных эпизодов, комичных ситуаций, особенно Насируддин постарался в дуэте с Омом Пури. «Разговор с попугаем» — это отдельная тема. И кроме того Насируддин очень убедительно может передать «пьяное» состояние своего героя, что мало кому вообще удаётся в кино. Словом игра Насируддина гениальна как всегда.

Ом Пури. В этом фильме Ом дебютировал в роли назойливого, шустрого фотографа-папарацци. Отлично вписался в команду сходу, с Насируддином сцены просто великолепны (но тут сказывается ещё и реальная дружба в жизни). Шустрый, вёрткий, хитроватый фотограф, умело и чётко делающий своё дело, хорош в дуэте с Ниной Гупта, убедителен, комичен.

Амриш Пури. Роль у него тут небольшая, но ключевая, в образе полусумасшедшего, одержимого дервиша, великолепен, энергетикой давит напрочь, а громовой голос дополняет шикарный антураж, (фильм дублирован и из уст Амриша звучит «вечный» голос Рогволда Суховерко так чётко передающий его тембр, силу и мощь голоса). Сумасшедший взгляд Амриша в сценах разговора с Рукмини у святыни Каран-шаха, его мистический облик производит огромное впечатление на зрителя. В десятку… Амриш-джи здесь на своём месте — четыре сцены в фильме.. но какие… Хорош как всегда.

Кулбушан Кхарбанда — в роли бизнесмена Гупты. Органично вписался в фильм, здорово сыграл, всё что требовалось у него вышло как всегда отлично.

Нина Гупта — ещё одно украшение фильма, отличная работа. Гита Сидхартх — её немного в фильме, но свою миссию выполнила.

В целом фильм смотрится с большим интересом и лёгкостью, но и всё же заставляет зрителя задуматься, как всегда, таков уж Шьям Бенегал. Стал одним из наилюбимейших моих фильмов этого режиссёра. Уверена, вам понравится обязательно.

10 из 10

Так уж повелось, что о первой древнейшей профессии не принято говорить в приличном обществе. Да и что тут скажешь — всем известно, что её представительницы — женщины падшие, никчёмные, не способные ни на что кроме продажи собственного тела. Художник, решивший осветить эту тему и вынести своё произведение на суд общественности, подобен канатоходцу: один неверный шаг может повлечь за собой падение, независимо от того, подался артист в романтизацию на своём скользком пути или склонился к простой чернухе. Шьям Бенегал сумел пройти по канату, не нарушив баланса.

Неискушённому зрителю «Рыночная площадь» может показаться довольно необычным фильмом. Яркие краски пыльного города, громкая речь, тягучие песни, больше напоминающие молитвы, красноречивые взгляды и жесты, бурные ссоры и примирения. Мэр, рыдающий на плече владелицы публичного дома, полусумасшедший паломник, верящий, что почитаемый им святой исполняет желания, поклонник жрицы любви, мечтающий хотя бы просто дотронуться до её очаровательной ножки, глухонемая девушка, проданная в бордель собственным мужем. Здесь всё через край, всё слишком, и от этого кажется, что понарошку. Трагедия превращается в фарс быстро, словно сыплются стёклышки в калейдоскопе. Жёлтый, синий, красный, чёрный, взмах — и картинка уже поменялась.

А может быть в этом мире, где всё покупается и продаётся, нельзя иначе? Там, где человек едва отойдя от могилы святого уже направляется в объятия жриц любви, там, где отец продаёт родного сына, заставляя его жениться на нелюбимой, но богатой девушке, там, как в королевстве кривых зеркал, посетитель волен выбирать, смеяться или плакать над своим отражением. Или это будет смех сквозь слёзы? Неважно, улыбка или пролитая слезинка, всё имеет свою цену, которую нельзя не заплатить. И если бы это было золото, как просто жилось бы в этом странном мире! Но на кону лишь последствия поступков, решения, которое каждый принимает сам.

Три женщины, у каждой из которых свой путь, свой полёт, свой побег. Одна свернула в никуда, не в силах ни бороться, ни смириться. Она просто поменяла одну клетку на другую, и ещё не понимает, что хозяин остался тем же. Она обречена на одиночество и сама сделала этот выбор, не в силах принять невыносимую правду, всячески отрицая её. Другая выбрала дорогу в бесконечность. Она единственная из всех получила настоящую свободу, безграничную и безбрежную, вкус и запах которой она ещё не уловила. Она получила желаемое — эта жизнь будет совершенно иной. Сладкой ли? Этого никто не узнает. А третья осталась. Осталась в золотой клетке, где, если не дотрагиваться до решёток и не ощущать пальцами их металлический холод, вполне достаточно места. И пусть на неё показывают пальцем, пусть смеются, она знает, что мир меняется, если смотреть на него сквозь цветные стёклышки. А цвет можно выбирать самой.

Бесшумно ступают по ковру босые ноги, кричит заученную фразу попугай, повторяют заученные движения руки. Взгляд из-под ресниц, пьяный смех, звук пощёчины, крик новорождённого младенца. Запах дорожной пыли, летней травы, карри и перца, вкус первого поцелуя и измены, горечь поражения и сладость победы. Это жизнь, какой бы она ни была, это наш танец. И мы хотим танцевать.

Я долго сомневался о чем это кино — то ли, о святом, исполняющем желания слово в слово, поэтому смотри тренируйся в контроле своих мыслей, чтобы на моей могиле не сказануть чего лишнего, то ли о проституции и педофилии — как вырождении человеческого ума, который никогда ничего хорошего и плохого так и не придумал, поэтому боялся всего нового и старого, то ли о заблуждении в котором пребывает попугай, называя как великий философ персонажей древнеиндийского эпоса по их сущности — «вор» — безнесмена Гупту, «дурак» — пьяницу Тунгуза (см. Тунгузский метеорит), «сучка» — любую из девушек дома искусств, в простанародье — публичного дома. Потом начинаешь всматриваться в переспелую женщину Шанти, прикрывающую свои недобрые намерения прекрасным именем, которое желает всему живому покоя, персонаж которой выгоняет девчонок с их места, из города. Куда им теперь деваться? Мало сумасшествия, куда-куда — конечно, обратно в зазеркалье, откуда и происходит искусство, откуда и происходит вся наша жизнь — Бенегал! Туда же, куда они уносят своим искусным танцем заблудшие души наблюдателей — то есть вас с вами же).

И за всем этим мы теряем основную мысль — а их несколько. Что такое невинность человека перед лицом жизни, куда уходят «вздохи» наших тонких тел, зачем весь этот «Бал» и какова же прекрасная эта «Рыночная площадь» на которой мы все живем).

Шьям Бенегал чуть меньше смеется чем режиссер «Махту, Бажла и Манкака», который смог не только натянуть трусы, колодец и Маодзедуна, но зато в его площади больше дыхания бытия и индийского ощущения вечности в нескольких пейзажах и ночных музыкальных кадрах. Бенегал пьет воду из кулера и киркой правой рукой разбивает череп мимо ползущим цветам жизни.