Аукцион (1983)

К началу 1980-х годов с фильмами про Отечественную войну случилось примерно то же, что с фильмами про войну Гражданскую уже к концу годов 1960-х. Если говорить коротко, кончились продуктивные идеи. Это нисколько не умаляет отдельных достижений («Торпедоносцы», «Иди и смотри» и другие ленты с уклоном в очевидный эксперимент), но тематический мейнстрим впал в поверхностность, кинематографисты судорожно пытались найти материал, хоть как-то не заезженный. Да, у любой исторической темы есть свой запас исчерпаемости, особенно если снимать кино не по прихоти душевной, а по заказу государственной системы. «Акцион» — прекрасный пример подобного дефицита идей.

Речь в фильме идет о лошадях, вернее, о лошадях с комммерческой точки зрения. Это не простое, а элитное коневодство, которое пахнет не только конюшней, но большими деньгами с большой зеленой буквы. Однако главное украшение всего этого лошадиного царства — бриллиант без короны, потому что самая породистая лошадь из всех не имеет документов своего происхождения, поэтому не может считаться по-настоящему элитной. Однако эти документы есть у немецкого предпринимателя, который еще в годы войны вывез их и прародительницу актуальной аристократки с челкой в Германию. Сверхзадача советских лошадиных патриотов проста: и документы заполучить, и лошадь не потерять. Она вполне достижима, как оказывается, поэтому и овцы, то есть, извиняюсь, лошади остаются целы, а буржуазные волки если не сыты, то точно понимают в конце концов «принципиальное нравственное превосходство советской социалистической системы над капиталистической и европейской». Собственно, война возникает в фильме как флэшбеками главного героя, так и занудными беседами, которые ведет наш безупречный персонаж с арийским расхитителем лошадей, дабы убедить его отдать документы по-хорошему. То есть война по большому счету лишь повод для сюжета, который, кстати, совершенно не убеждает именно в нравственном превосходстве одной системы над другой.

Начнем с того, что фильм касается мира, который в Советском Союзе выглядел недостаточно благонамеренным. Элитные породы, скачки и ипподромы, где можно было даже делать ставки, — вокруг всего этого крутились огромные деньги и сомнительные личности, в них заинтересованные. В фильме, конечно, ничего подобного нет. То есть большие деньги есть, но выкладывают их респектабельные иностранцы, «буржуи», а не всякие подпольные цеховики и им подобные. Впрочем, очистить лошадиный мир от ненужных ассоциаций полностью все равно не удается. В ленте он абсолютно прочно связано с разнообразными атрибутами западной жизни: иномарки, одежда, манеры поведения и, наконец, сам аукцион, который, конечно, узнаваемой приметой советской жизни точно не назовешь. Иными словами, данный фильм — пример узнаваемой симптоматики, когнитивного диссонанса, когда на словах режиссеры пытаются убедить, что Запад все же загнивает, а на деле откровенно любуются иностранными вещами, людьми и даже лошадьми. И это не единственный случай. Да и моральная сторона фильма кажется опровергающей саму себя, достаточно вспомнить, каким образом добывается лошадиная родословная. Самым что ни на есть аморальным, называя своими именами. Если это и есть пресловутая победа одной системы над другой, то она какая-то пиррова. С каждой такой победой убедительность и достоверность советской системы сокращается, как шагреневая кожа, и только. Поверить в происходящее на экране чем дальше, тем труднее.

Впрочем, танталовы муки позднесоветской режиссуры скоро прекратятся сами собой уже через несколько лет, когда в годы перестройки кинематограф стремительно освободится от навязчивых штампов периода застоя, чтобы, как это ни грустно, по большей части заполучить штампы иные, периода демонтажа системы. А такие фильмы, как «Аукцион», навечно застрянут, как лошадь в янтаре, в периоде безвременья, когда один период практически завершался, а второй проявлял самые первые признаки своего появления на свет. Впрочем, там им и место, это если по гамбургскому счету.

5 из 10