Кагемуся: Тень воина (1980)

Пойманный за руку мелкий воришка Кагемуся и представить не мог, что в тот же день он получит новую должность - двойника могущественного князя Такеды, воюющего с другим кланом. Поработать приходится практически сразу: князя убивают в битве, но этот факт надо скрыть от солдат, чтобы не деморализовать их. Вживаясь в роль, бывший уголовник все больше начинает понимать князя, которого презирал в начале, и проникаться его делом. Но что, если он перестанет быть нужным?

Почти в каждом фильме Куросавы четко видна центральная тема. 'Рай и ад' были о нравственном выборе, 'Трон в крови' - о развращающей власти, а 'Кагемуся: тень воина' рассказывает о верности. Человек, много лет заботившийся только о себе, вынужден стать опорой для сотен людей, от любовниц и солдат до внука, который признал в нем покойного деда. И почти весь фильм мы наблюдаем за его эволюцией. И Тацуя Накадаи блестяще ее передал. Да, у Куросавы все актеры неизменно хороши, но в этом фильме действительно серьезные требования были только к нему. Его герой в центре, самый сложный и важный. Остальные все время где-то за кадром - такое ощущение остается даже в тех сценах, где главного героя нет. Это история одного человека.

Причем прекрасно снятая и показанная история. Великолепная (по традиции Куросавы) операторская работа, яркие, но мягкие, красивые цвета... И огромное количество массовки, лошадей (импортированных из США), парочка масштабных боевых сцен. Но все это остается фоном для истории одного героя. Нельзя сказать, что это плохо, конечно. Это не эпичный боевик, а психологическая драма, которая под него иногда кокетливо маскируется. И все же временами возникает чувство, что Кагемуся существует в вакууме: он сам по себе, все остальное само по себе, будь то персонажи, прекрасно воспроизведенный быт или бои. К счастью, возникает это чувство редко. Этот фильм слишком великолепен и серьезен, чтобы его за что-то серьезно ругать.

9 из 10

Под большим впечатлением. Великий и давно любимый режиссер Акира Куросава, у которого хорошо получается и классику экранизировать, и народные предания пересказывать. Мастерски сделанный сюжет, который сразу захватывает. Ощущение размаха и масштаба — не только за счет массовки, реквизита, костюмов, но и за счет эпичности рассказанной истории (по нынешним временам это особенно ценно, финал «Игры престолов» не прощу шоураннерам никогда). Актеры, полностью, интровернтно, по-японски погруженные в свою роль — и разговаривающие (в оригинале) свирепо и с рыком: -) Но самое главное — тема. Воришка, как две капли воды похожий на погибшего популярного воина и полководца, волею судьбы вынужден его изображать — и постепенно растущий до своего двойника и в итоге ставший настоящим самураем, желающим сражаться и умереть, чувствующий свою сопричастность чему-то большему, чем он сам (в отличие от наследника великого полководца, думающего только о себе и о своей славе). Контекст обреченной на провал битвы только придает величия и герою, и повествованию.

10 из 10

Привет из Японии 16 века.

То в одной, то в другой «переразвитой» стране население обнаруживает, что вместо видимых привычных властей у кормила мельтешат какие-то нелепые двойники, а кто там у них (или у нас) власть, поди разбери.

Стоит оценить «Тень воина» и определить, так ли важно быть натуральным даймё и полководцем эпохи Сэнгоку, или им можно стать, если решишься.

Пусть оригинал — крупнейший военный феодал, пусть считается, что класс самураев был элитой, а даймё — элита среди самураев.

В оригинале название великолепной картины — «Воин-тень».

А сегодня, глядя на самых выдающихся мировых лидеров, думаешь, что наступила эпоха теней. Лучшие душой и судьбой возносятся и становятся равными великим прошлого, остальные — не тень даже, а пятно на смятом листке хроник сегодняшнего дня. Такие мысли навевает шедевр Куросавы сегодня.

Акира Куросава мечтал уйти из кино как мастер чёрно-белого кино. Хорошо, что этого не случилось. Ф. Ф. Коппола и Джордж Лукас выступили в качестве продюсеров «Тени воина», и Куросава снял ещё одну великолепную цветную работу, основанную на подлинных исторических событиях.

Япония XVI века. Мелкий воришка становится двойником главы клана Такэда, а затем, после его смерти, фактически возглавляет клан.

Если бы меня спросили: «Что такое японское кино?», то ничего не знающему о Японии человеку я показал бы «Квайдан» Кобаяси и «Тень воина» Куросавы.

Я помню, какое яркое впечатление фильм произвёл на меня во время первого просмотра, и хоть многое оставалось непонятным — образы фильма врезались в память навсегда, и периодически я возвращаюсь к ним. Актёры играют главные роли в условной театральной манере — резкие жесты и подчёркнуто резкие движения, сардонический смех, рыдания — видимо, для того, чтобы подчеркнуть удалённость событий от нашей эпохи, добиться отстранённости повествования от современности.

В сочетании с тщательно реконструированным бытом, оружием и образом жизни японцев XVI века (у Куросавы на съёмках даже статисты должны были слушать лекции о культуре Японии той эпохи), шекспировскими вопросами и яркостью красок возникает поразительный эффект. Эффект «Верю!»

На первый взгляд, действие фильма развивается неторопливо, медитативно, но постепенно замысел режиссёра и логика его повествования срабатывают.

Эффектный финал — Новое время сменяет средние века и самурайскую рыцарскую логику поведения и тактику боя.

Это не развлекательный боевик, фильм требует к себе внимания, но в итоге зритель будет вознаграждён. Если фильм вам понравился, то смотрите следующие работы Куросавы — «Ран (Смута)' и «Сны».

Три вещи более всего способны восхитить наше сердце: мудрость правителя, добродетель воина и самопожертвование простолюдина. Мотоори Норинага

Были ли двойники у Сталина, Гитлера, Мао? У выдающегося японского военачальника XVI века Такэды Сингэна, по версии Куросавы, был. Сингэн всю жизнь провел на поле боя, снискав уважение у врагов и немеркнущую славу у потомков; порой ему нужно было оказаться сразу в двух местах одновременно — для этих целей очень кстати пришелся случайно найденный двойник. Обычный воришка и плут. Многого от него и не требовалось — сидеть с важным видом, грозно вращая глазами. Но Сингэн внезапно гибнет, а враги готовы объединиться — чтобы спасти клан Такэда, его вождь должен оставаться живым! Так нищий становится принцем; плут — воином; одиночка — главой большой и благородной семьи. Хватит ли ему три года, чтобы понять — что значит быть Такэдой Сингэном, что значит качать внука на руках, что значит вести самураев в бой и видеть, как они умирают, защищая тебя? А если хватит — что с ним станется потом, когда он сыграет свою роль?

Три вещи более всего восхищают меня в японской культуре: самурайский кодекс, очарование преходящим и поэтическое отношение к жизни. Максима самурая очень проста: «Если ты каждый день укрепляешь свою решимость пасть в поединке и живешь так, словно ты уже мертв, ты достигнешь успеха в делах и в бою, и никогда не опозоришь себя» (Ямамото Цунэтомо). Созвучна с этим и концепция моно-но-аварэ: «Если бы человеческая жизнь была вечной и не исчезала бы в один прекрасный день, подобно росе на равнине Адаси, не было бы в ней столько скрытого очарования» (Ёсида Кэнко). На что же еще похожа такая жизнь, как не на предсмертное стихотворение? Уэсуги Кэнсин, орудуя мечом, пробился к Сингэну и спросил, что тот думает перед смертью? Сингэн сложил изящное хайку и отразил удар боевым веером. «Всё прекрасно, как сон. Сон придёт и уйдёт. Наша жизнь — сон во сне». Понял ли это воришка Кагемуся?

Три вещи более всего восхищают меня в фильме «Кагемуся»: разноцветные стяги на поле битвы, преображение главного героя и эстетика театра но. На Западе простой воин — пешка, на Востоке каждый — знаменосец. Любой стяг — чуть ли не именной: знак клана, цвет отряда, иероглиф девиза. Такой умрешь, а не бросишь. Не удивительно, что взыграл самурайский дух в нашем воришке. Словно одна маска театра но сменилась другой. А потом еще и еще — вплоть до красноглазого полубезумного сивадзё. Собственно, не только герой, но и весь фильм следует канонам японского театра: будь то амплуа — человек и его призрак-тень, будь то музыка — непременные барабаны и флейта, будь то отдельные сцены и общая композиция (классическая дзо моно — пьеса о тяжелых жизненных испытаниях). И уже не удивляешься, видя, как Ода Нобунага, еще один большой полководец и князь в фильме, получив известие о смерти Сингэна, исполняет танец но с веером. В странных движениях которого явственно сквозит и уважение, и радость, и предчувствие перемен.

Три вещи более всего восхищают меня в творчестве Куросавы: тандем с Тосиро Мифунэ, особое внимание мастера к мировой культуре и поистине шекспировская драматургия. В «Кагемуся» Мифунэ нет, зато сполна эпичного драматизма, сильных характеров и всепоглощающих страстей. Этим фильм подобен двум другим шедеврам Куросавы — «Трону в крови» и «Рану», но, в отличие от них, основан на самобытном материале, а не на мотивах шекспировских трагедий. Пожалуй, именно в «Кагемуся» мастер достиг высоты своего трагедийного таланта, создав уже не самурайское, но общечеловеческое полотно. Не случайно в фильме нет ни одного самурайского поединка, а результаты битв мы читаем только по лицам участников. История о циничном воришке, которому вдруг открылись иные, значительно более высокие ценности и смыслы, радикально изменив тем самым его судьбу, достойна встать в один ряд с историей о предателе-цареубийце или о трех дочерях несчастного короля. Полагаю, не будет слишком смелым назвать Куросаву, наряду с Чеховым, Шекспиром XX века. Каннская ветвь «Кагемуси» — тому только лишнее подтверждение.

Три вещи более всего способны вызвать неприязнь: когда сомневаются в твоей правдивости, когда невежды пытаются поучать, когда человек не на своем месте. Мотоори Норинага

Слепой случай или рок судьбы сводит воришку приговоренного к смерти с братом правителя клана Такеду, и тот, который сам время от времени играл роль двойника своего брата, замечает поразительное сходство этого отребья со своим братом и спасает ему жизнь с мыслю : «Авось пригодиться». Недолго пришлось ждать и возможности, правителя ранят, и он умирает. И воришка Кагемуся, начинает играть его роль постепенно входя в роль. Если сначала он считал правителя очень большим злодеем, по вине которого гибнут тысячи людей и не мог понять, зачем нужна эта верность и преданность клану, если гораздо проще что-нибудь украсть, продать и набить себе брюхо.

Постепенно он, человек, который никогда никому не был нужен и не ждал ни от кого добра или привязанности. Открывает свою душу и находит свое призвание в Тени умершего правителя, и ему кажется, что быть тенью это и есть его призвание, и что в скором времени он может и сможет заменить покойного правителя. Но маленький человек он на самом деле никому не нужен и его судьба интересна лишь ему. Но кто он он и где он, а где правитель, они уже слились в одном хитросплетении жестов, взглядов, чувств и разделить их сможет лишь смерть. Но непонятно уже и где смерть и где жизнь, и кто умер и в ком, а кто еще жив. И может быть вор более достойный правитель. И может вора никогда и не было, может это был еще один хитрый замысел правителя. И кто из них более верен клану и кто из них сделал для клана больше.

И может быть в каждом человеке есть правитель, не тень, не копия, а именно правитель. И может быть этот правитель уже готов взойти на трон. Нужно только показать трон и отойти в сторону.

Есть некто — великий, страшный и ужасный, да еще и японским именем.

Есть некто — маленький, жалкий и ничтожный, тоже с японским именем.

Их объединяет, на удивление, не японское имя, а то что они оба чем-то похожи на кое кого: один, на великого воина, другой, на тень великого воина.

Еще их объединяет внешность, причем они похожи как человек и тень: по форме одно и тоже, а вот содержание разное.

Если люди бояться льва, то и тень льва будет им внушать беспокойствие. Если учесть что, большинство людей льва видят далеко не каждый день, то ясно, что они могут испугаться даже тени, ведь наслышаны они от тех, кто льва может и не видел, но уж рык то, точно слышал.

И вот лев мертв. Осталась только память о нем, остался тот, кто похож на льва — его тень. Но величие льва настолько велико, что даже после его смерти, тень наводит ужас на врагов.

Все прекрасно до тех пор пока не становиться ясно, что смерть льва больше скрывать нельзя, точнее, что о его смерти узнали. Все те кто когда-то кормился щедротами этого могучего зверя, думают, что и они тоже могут претендовать на звание великих, страшных и ужасных, особенно это чувство сильно в них потому, что они с великим кровные родственники. Но это мало. Мало и все тут.

Что же тень? За эти годы из тени она медленно превращалась в призрак, но даже этот призрак был более достоин, чем другие заменить льва. Что сподвигло жалкого воришку на самопожертвование? Чувство долга? Желание отблагодарить своего спасителя? Я не знаю, но метаморфоза произошла. Вор пропал, появился честный слуга клана Токеда.

Фильм Куросавы сложен, ведь до конца понять всех персонажей нелегко, а их мотивы еще сложнее. Режиссер попытался провести не только анализ влияния личности на историю, но и найти мотивы величия того или иного исторического персонажа.

Все это на фоне или точнее в сопровождении японских традиций, истории. Национальный колорит сквозит через весь фильм. Он является составляющей фильма, его персонажем.

И все же, даже сделав скидку на возраст само исполнение не идеально, монтаж выполнен вроде неплохо, но сцены стрельбы, откровенно проваливаются из-за повторов кадров. Нет понятно, конечно, что бюджет не резиновый, но все же как-то нарушает в целом приятное ощущение от просмотра.

Но несмотря на маленькие технические недочеты фильм по праву можно считать шедевром мирового кинематографа, субъективного в оценке мало, поэтому

9 из 10