Плоть орхидеи (1975)

Романы Джеймса Хэдли Чейза всегда были образцом коммерческой беллетристики: четкий и ясный сюжет, занимательное действие, сочно прописанные персонажи, никаких недомолвок, экивоков и рефлексий. Снять по их мотивам нечто туманно-экзистенциальное, апеллирующее к символическим образам вместо конкретных субъектов, тонущее в трясине смутных намеков и сюрреалистических пейзажей — надо было умудриться. Или родиться французом до мозга костей. Таким, как будущий автор кинохита «Королева Марго» Патрис Шеро. Его дебютный фильм с одноименным бестселлером Чейза объединяет только название и пара сюжетных линий. Все остальное, даже имена персонажей, похоже явилось из какого-то психоделического откровения. Подобного тому, что приходило к Тулуз-Лотреку после очередной рюмки абсента.

Героиня Шарлотты Рэмплинг в «Плоти орхидей» уж точно появилась именно оттуда — с ломаных линий горячечных рисунков гениального алкоголика. Порывистая, не помнящая себя, вся состоящая из ломаных углов небрежного наброска, она появляется ниоткуда и исчезает в никуда, попутно ломая судьбы и выкалывая глаза острым ножом. То, что она наследница огромного состояния, судьба которой волнует как ее родственников, так и мафию — выясняется мимоходом и остается на периферии сознания. Просто среди движителей сюжета появляется еще один, не самый важный, элемент, вносящий еще немного хаоса в и без того рваное и расползающееся во все стороны действие.

Главным для Шеро в этом фильме было создать атмосферу безумия, перманентного нервного срыва, в котором живет Клэр Важнэ. И болезненно хрупкая, порывистая Шарлотта Рэмплинг оказалась идеальной составляющей для этой атмосферы. Осталось только добавить в нее циркового хаоса, заменив братьев Салливэнов из оригинала на цирковых артистов Берекянов — и мир окончательно сдвигается в какую-то параллельную плоскость. Здесь прожигатель жизни и авантюрист Луи встречает на дороге странную девушку, чудом выжившую в страшной аварии и подсаживает ее в свою машину. Здесь цирковые метатели ножей преследуют юношу за какие-то таинственные грехи прошлого. Здесь случайный свидетель убийства становится объектом преследования не только бандитов, но и родственников жертвы совсем другого преступления. Здесь весь мир становится ареной парада-алле героев циркового представления. Одной из которых будет и постаревшая, но все еще неотразимая Симона Синьоре в роли пожилой циркачки. Все перепутается и перевернется с ног на голову, не оставив от Чейза даже воспоминания, за исключением имени в начальных титрах.

В этом абсентном тумане утонет интрига. Для тех, кто не потеряет голову от дурмана, все объяснится еще в середине картины, так что можно будет спокойно уходить с сеанса или выключать телевизор. Но таких будет меньшинство. Остальные же либо прекратят это безобразие намного раньше, либо останутся сидеть в своих креслах, завороженные хитросплетением линий, авангардным дизайном из несочетаемых элементов: психологического триллера и арт-хаусного «потока сознания», в котором актеры изображают скорее некие символы, нежели конкретных персонажей, и только Шарлотте Рэмплинг позволено быть живой в этом наборе статистов. Поначалу кажется, что пару ей составит Брюно Кремер, но очень быстро и его Луи недрогнувшей режиссерской рукой Шеро переводит в разряд восковых фигур, среди которых рисует свой узор безумная, но очень живая Клэр Важнэ. Боюсь, правда, что количество абсента, необходимое, для того, чтобы корректно расшифровать послание от Шеро и Рэмплинг, под силу будет выпить далеко не каждому.